Мой вампир

Глава 5

Коннор закрыл заднюю дверь, чтобы поговорить по мобильному телефону так, чтобы его не услышала Мариэль. Похоже, она совсем не помнила о случившемся в Роматек, и он не спешил напоминать ей об этом. Она и так уже достаточно страдала.

Он хмуро посмотрел на ночное небо, усыпанное яркими звездами и луной в три четверти. Здесь, в горах Адирондак, было холодно, но гораздо спокойнее, чем в Южной Дакоте. Но даже в этом случае внутри него назревала яростная буря.

Он хотел проклясть небеса и одного ангела в частности – Закриэля. Ублюдок жестоко обошелся с Мариэль, и Коннор даже представить себе не мог, что она могла сделать, чтобы оправдать те пытки, которым подвергалась. Она поставила под сомнение приказы Зака, протестовала против убийства детей. Что же в этом плохого?

Она была нежной и добросердечный, как и подобает ангелу. Она больше беспокоилась о том, что причинит ему вред, нежели о том, как облегчить свои собственные страдания. Она даже пожалела, что не может исцелить его, а не себя.

Несмотря на ее добрые намерения, этот момент напугал его до чертиков. Неужели ей каким-то образом удалось заглянуть в черную бездну его души? Должно быть, это был какой-то ангельский талант, но он делал ее еще более опасной. От этого ему захотелось убежать. Тем не менее, он знал, что должен был остаться. Деваха нуждается в защите. Она была так чертовски невинна, что даже не понимала, насколько это неправильно – обнажать грудь.

И какая грудь! Полная и мягкая. Сияющая белая кожа резко контрастировала с ярко-красным цветом ее сосков. Соски, которые были прижаты к его ладоням. Даже сейчас у него руки чесались снова прикоснуться к ней. Такая нежная, соблазнительная кожа.

Мудак. Он мысленно дал себе подзатыльник. Она была ангелом, невинным, милым ангелом, а он страстно желал ее. Снова. Даже будучи жалким ублюдком, он опустился на новую ступеньку.

Она была просто чертовски красива. Любой мужчина в ее присутствии превратился бы в беспечного идиота. И дело было не только в ее прекрасном теле. Или лице. Или голосе. Было что-то такое в ее глазах. Он смотрел в них, и странное чувство покоя окутывало его... пока он не понял, что щупает ее прелестные груди.

– Коннор? – голос Ангуса звучал нетерпеливо. – Ты еще там?

– Да, – он оперся локтем о деревянные перила, окружавшие заднее крыльцо.

– Ты не ответил на мой вопрос, – прорычал Ангус.

Какой еще вопрос? Коннор поморщился. Его мысли снова вернулись к груди Мариэль.

– Не мог бы ты повторить?

Ангус разочарованно хмыкнул.

– Я спрашивал о женщине, которую ты нашел. Неужели она действительно ангел?

– Да, она ангел, – признавать это вслух казалось странным, поэтому он сменил тему. – Вы проверили пещеры в палаточном лагере?

– Да, но они были пусты. Казимир и его приспешники, должно быть, двинулись дальше после убийства этих семей.

Коннор мысленно застонал. Они всегда шли по этому пути. Они могли выследить Казимира по мертвым телам, которые он оставлял после себя, но он всегда оставался на шаг впереди. И они не могли защитить следующую группу жертв.

– А в других местах его не было?

– Нет. Мы понятия не имеем, где он сейчас.

Коннор сделал глубокий вдох.

– Как Роман?

– Он в бешенстве. А чего ты ждешь?

– Я думал, ты скажешь, что с Шанной все будет в порядке.

– Мы думаем, что так оно и будет. В конце концов она приняла его кровь. Но это заняло около пятнадцати минут, и за это время Роман совсем потерял рассудок. Он думал, что потерял ее, – вздохнул Ангус. – Ласло считает, что это заняло много времени, потому что подсознание Шанны не понимало, что происходит.

– Да, – согласился Коннор. – Все это случилось очень неожиданно.

– Она выпила немного крови Романа, а потом снова впала в вампирскую кому, – продолжал Ангус. – Мы не узнаем наверняка, преобразилась ли она, до завтрашнего вечера.

Коннор с трудом сглотнул. Как и все вампиры, Роман проснется сразу после захода солнца, и, надеюсь, его жена проснется вместе с ним.

– Как дети?

– Их тетя Кейтлин забрала домой. Она и Карлос останутся с ними. Oни... не знают, что произошло.

Волна вины захлестнула Коннора. Если Шанна умрет, это будет его вина. Дети останутся без матери. Семья, которую он поклялся защищать, будет уничтожена.

– Я попросил Робби и Оливию быть телохранителями Романа и его семьи, – тихо сказал Ангус.

Коннор напрягся, словно получил удар в грудь. Его просто заменили.

– Это к лучшему, – поспешно продолжил Ангус. – Оливия – психолог, так что она может помочь детям приспособиться.

Коннор стиснул зубы.

– Я охранял Романа больше шестидесяти лет.

Последовала пауза, прежде чем Ангус ответил:

– Роман попросил кого-то нового.

Коннор поморщился.

– Нет.

– Ты не понимаешь, как расстроен Роман. Он разносил клинику на части голыми руками. Я никогда раньше не видела его таким. Эмме пришлось телепортировать сюда отца Эндрю, чтобы успокоить его.

Вздохнув, Коннор наклонился вперед, опираясь на перила. Он знал, как опасна неконтролируемая ярость.

– Я никогда не хотел навредить его жене.

– Я понимаю, но, если ты не выполняешь приказы... – голос Ангуса затих.

У Коннора возникло неприятное чувство, что его вот-вот уволят. Это было немыслимо. Не то чтобы он нуждался в деньгах. Он копил их на протяжении веков. Дело было в том, что его считали неудачником, предателем.

– Ангус, я никак не мог предугадать, что такое случится с Шанной. Кто бы, черт возьми, поверил, что я найду настоящего ангела...

– Я понимаю. Это мне объяснили очень подробно. Я был очень близок к тому, чтобы уволить тебя, но у тебя здесь есть сильный защитник, который убедил меня, что ты не виноват. Отец Эндрю очень высокого мнения о тебе.

Коннор резко выпрямился от неожиданности. Священник спас его работу?

– На самом деле отец Эндрю считает, что все это произошло из-за какого-то божественного замысла, – фыркнул Ангус. – Он еще не убедил в этом Романа. Да и меня тоже. Я до сих пор зол, что ты не выполнял простые приказы. Если бы ты послушался, возможно, Шанна была бы еще жива.

Коннор так не думал. Даже если бы он вернулся в лагерь, чтобы встретиться с Ангусом, он все равно увидел бы огненные шары вдалеке и отправился бы на разведку. Может быть, отец Эндрю прав? Неужели ему было суждено найти Мариэль сегодня вечером? Только вампир мог бы дотронуться до нее и помочь ей. Любой смертный рухнул бы, прикоснувшись к ней, так же, как и Шанна.

Он тяжело вздохнул. Должно быть, отец Эндрю ошибся. Бог никогда бы не отправил его варварскую немертвую шкуру на благородную цель. Священник пытался истолковать несуществующие знаки. Или пытается увидеть доброту в вампире, где она давно уже увяла.

Легкий ветерок прошелестел вдалеке между деревьями, а затем направился к Коннору. Как только воздух коснулся его лица, он почувствовал себя более бодрым, более бдительным. Его чувства обострились, предвкушая... что-то. Он внимательно огляделся вокруг и прислушался. Ничего.

– Отец Эндрю очень хочет встретиться с ангелом, – сказал Ангус. – Роман не хочет, чтобы она была здесь, в Роматек, поэтому я попрошу кого-нибудь телепортировать отца в хижину.

– Только не сейчас. Она ранена и истекает кровью. Мне нужно отвезти ее к доктору Ли в Хьюстоне, – Коннор упомянул о вампирском докторе, который принимал роды обоих детей Шанны и регулярно латал вампиров и оборотней. – И для нее нужна кое-какая одежда.

– Я попрошу Эмму позаботиться об этом. Дай мне знать, когда вернешься.

Более сильный ветер хлестнул Коннора волосами по лицу, и он откинул их назад. В нем закипело осознание того, что что-то не так. Его чувства напряглись, ожидая чего-то. Вот-вот.

А потом он услышал это. Это был голос Мариэль. Чистый и красивый. Она напевала мелодию, такую невероятную, что у него защемило сердце.

– Господи, – прошептал он.

– Что? – потребовал Ангус. – Все в порядке?

– Я перезвоню, – он отключился и бросил трубку в его спорран.

Ее голос продолжал ясно звучать в ночном воздухе. Она, должно быть, снаружи. Вот тебе и выполнение его приказов.

Он спустился по ступенькам крыльца, и сильный ветер толкнул его в сторону хижины. Теперь он понял, что было не так. Ветер должен быть холодным, но этого не было. Он обошел хижину, и ветер все еще дул на него. Странно. Казалось, он кружит вокруг хижины. Еще один теплый порыв ветра подтолкнул его к поляне перед домом.

Он резко остановился, когда она появилась в поле зрения. Она была обнажена и стояла к нему спиной. Ее кожа сияла в лунном свете, а вьющиеся светлые волосы спадали на поясницу. Ее бедра плавно переходили к попке, способной вдохновлять на поэзию. К несчастью, он никогда не был поэтом, так что это просто вызвало новый всплеск желания.

"Прекрати", мысленно прорычал он себе под нос. "Она же настоящий ангел." И она замышляла что-то странное. Ее руки были вытянуты над головой и тянулись к звездам. Она запрокинула голову, обращаясь к небесам, и ее руки грациозно двигались в такт музыке, прекрасные выразительные руки танцовщицы.

Когда-то он слышал, что тело – это храм, но до сих пор не верил в это. Она была так прекрасна. И ее голос – только ангельский голос мог звучать так великолепно и чисто.

Поднялся ветер, кружась вокруг хижины и поднимая его килт. Глядя на раскачивающиеся деревья, он понял, что Мариэль находится в центре круга.

Легкий ветерок развевал ее золотистые волосы, и длинные локоны, казалось, струились по плечам. Некоторые пряди потемнели и слиплись на концах от ее крови. Он поморщился при виде ее израненной спины. Темные струйки крови извивались по белой светящейся коже.

Ей, должно быть, было больно, и все же ее песня звучала так радостно. Ему стало стыдно за все те годы, что он провел в ворчании и печали. Но что он должен был чувствовать, когда потерял единственную женщину, которую когда-либо любил, а любовь заставила его уничтожить свою собственную душу?

Он дернулся, когда что-то теплое коснулось его щеки, что-то мягкое, как перо. Он огляделся, но ничего не увидел. Стоп, вон там мелькнуло какое-то движение, что-то прозрачное и белое на ветру. Оно пронеслась мимо него, а затем исчезла, превратившись в ничто.

Звенящий звук, похожий на перезвон колокольчиков, проплывал в воздухе, едва касаясь из его слуха, и он напрягся, прислушиваясь. Да, так это и было. Он не мог сказать, были ли это колокольчики или арфы, а может, и то и другое вместе, но он никогда не слышал ничего более феерического. Такого спокойного, словно его блуждающая душа наконец вернулась домой.

Затем послышались голоса. Мужские и женские. Совершенные по высоте и гармонии, они пели ту же песнь, что и Мариэль. И под всем этим он мог слышать и чувствовать низкую, устойчивую вибрацию, которая сотрясала воздух. Постоянную, как биение сердца. Биение крыльев ангела.

Он закрыл глаза, чувствуя себя ничтожным грешником, случайно наткнувшимся на нечто священное, на то, что ни один человек никогда не должен был увидеть. Но он не мог закрыть уши. Голоса продолжали звучать так мучительно сладко, что он не хотел, чтобы это кончалось.

Все новые и новые вспышки скользили по его лицу, и каждый раз, когда это случалось, его сердце согревал маленький всплеск радости. Он открыл глаза и шагнул к Мариэль. Его тело покалывало, когда теплый ветер окутал его. Его сердце билось в ритме крыльев, бьющихся воздух. Такая радость и покой – это было захватывающе. В кругу проросла ярко-зеленая трава, и он почувствовал непреодолимое желание поднять руки к небу, как Мариэль.

Прежде чем он успел пошевелиться, вспышка света ослепила его. Он моргнул, пытаясь сосредоточиться на ней. Она перестала петь и застыла, окруженная ярким светом. Он вспыхнул с такой силой, что ему пришлось закрыть глаза.

– Спасибо, – прошептала Мариэль. – Господь очень добр.

Он открыл глаза, когда свет рассеялся. Ее спина была полностью исцелена. Никаких следов или пятен крови, только ее белая светящаяся кожа. Даже ее волосы стали чистыми и блестели золотом.

Ветер снова усилился, и он почувствовал, как кружащийся вихрь движется вверх. Голоса затихли вдали.

– Нет! – воскликнула Мариэль. – Не оставляй меня!

Ее руки, казалось, схватились за что-то, чего Коннор не мог видеть, а затем, к его изумлению, ее тело оторвалось от земли. Он понял, что она не левитирует. Скорее, ее поднимало то, что она держала в руках.

– Пожалуйста, – ее голос дрожал от волнения. – Возьми меня с собой.

Неужели она возвращается на небеса? Неужели ее простили? Сердце Коннора бешено колотилось, когда он смотрел, как ее тело поднимается все выше и выше. Четыре фута от земли. Шесть футов. Была ли надежда у тех, кто потерпел неудачу?

Была ли надежда на него?

– Нет! – закричала Мариэль, когда ее хватка ослабла. Она упала на землю, и с последним свистом ветер исчез.

Стало тихо, если не считать ее плача. Воздух снова стал холодным.

Коннор почувствовал, как все его тело обмякло. Ему следовало бы знать, что надежды нет. Таким, как он, нет прощения.

Но Мариэль... черт возьми, она была совсем другой. Ее сердце было чистым. Она все еще верила, что Бог – это благо. У него защемило сердце, когда он услышал ее рыдания.

Он подошел к тому месту, где она лежала, съежившись на земле, наклонившись вперед на локтях, ее плечи дрожали.

– Все в порядке? – он поморщился от этого глупого вопроса.

– Они оставили меня, – воскликнула она. – Я совсем одна.

– Нет, деваха, – он упал на колени, затем поднял простыню с травы и накинул ей на спину. – Ты не одинока.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Ее щеки блестели от слез.

– Ты их слышал? Ты слышал музыку?

– Да.

Она села, и простыня соскользнула с ее спины.

– Тогда ты знаешь, как это прекрасно.

– Да, – он поспешно завернул ее в простыню.

Она продолжала, не обращая внимания на его блуждающий взгляд:

– Теперь ты понимаешь, почему мне нужно вернуться. Там мое место.

Он завязал концы простыни на ее правом плече.

– Я их не видел, но слышал. И почувствовал их на ветру.

Она кивнула.

– Небесное Воинство. Я всегда была с ними, с момента моего сотворения. Их музыка всегда звучит у меня в голове. Мы все связаны, всегда делимся своими мыслями и похвалами.

– Всегда? – он поморщился. – Ты не устаешь от постоянного шума?

– Шума? – она возмущенно посмотрела на него. – Ты называешь нашу музыку шумом?

– Это было прекрасно, – признал он и глубоко вздохнул. – Это самые прекрасные звуки, который я когда-либо слышал. Я никогда еще не чувствовал себя таким счастливым и умиротворенным.

Она улыбнулась.

– Тогда ты меня понимаешь.

Он покачал головой.

– Это было не реально.

– Конечно, это было реально. Ты это почувствовал.

– Это было... заманчиво, но этого больше не будет. Я живу в этом мире, в котором мы не можем избежать смерти и страданий. Кроме того, я бы не хотел, чтобы в моей голове постоянно звучали голоса. И я не хочу, чтобы кто-то еще слышал мои мысли. Мне нужно уединение.

Она ошеломленно посмотрела на него.

– Ты предпочитаешь быть совсем один? Ты скорее будешь страдать, чем жить в мире?

– Я предпочитаю быть самим собой.

Она коснулась его груди.

– Даже с той болью, которую ты несешь?

Он отпрянул назад, подальше от нее.

– По крайней мере, это мое собственное.

Нахмурившись, она поднялась на ноги.

– Я никогда раньше не понимала, как страшно и одиноко быть человеком. Как вы это переносите?

Он пожал плечами и встал.

– Некоторые полагаются на веру.

– А на что ты полагаешься, Коннор Бьюкенен?

Он поморщился.

– Я не настолько хороший человек, чтобы просить. Я просто продолжаю свой путь... из упрямства.

Ее губы изогнулись в улыбке.

– Тогда я тоже буду упрямой, – она вздрогнула, потом перевела взгляд на звезды. – Я найду дорогу обратно. И я буду считать это своим благословением, ибо Господь милостив.

Коннор подавил смешок, но она все же посмотрела на него так, словно чувствовала его сомнения.

– Господь милостив, – настаивала она, – ибо мне послал неистовый защитник.

Он чуть не оглянулся через плечо, посмотреть, кого она имеет в виду. Смешно было считать его "неистовым защитником". Он подвел свою жену и ребенка. Он подвел Шанну.

– И Господь позволил Банни исцелить меня, – продолжала она с улыбкой.

Он моргнул.

– Тебя исцелил кролик?

Она рассмеялась, и этот звук был похож на перезвон колокольчиков на ветру.

– Банни – это прозвище Буниэль. Мы были лучшими друзьями целую вечность. Он отличный целитель.

– Он?

Ее лучший друг – мужчина? И к тому же совершенный ангел. Мудак.

Ее улыбка погасла.

– Банни хотел взять меня с собой, но... но он не мог этого сделать.

Коннора сжал зубы.

– Я бы ни за что не отпустил тебя.

Ее глаза расширились от удивления. Она уставилась на него, потеряв дар речи, в то время как он боролся, сдерживая свое желание и не показывая его. Время тянулось, с каждой секундой воздух между ними становился все напряженнее. Он сжал кулаки, чтобы не прикоснуться к ней, не притянуть ее в свои объятия.

Ее взгляд скользнул вниз по его телу, затем снова поднялся. Его сердцебиение участилось. Он посмотрел на ее губы, задаваясь вопросом, сможет ли она реагировать как настоящая женщина. Она в курсе, что он изучает розовую полноту ее рта?

Она облизнула губы.

Да. Он медленно улыбнулся.

Ее щеки вспыхнули красивым румянцем, и она отвернулась.

– Только что умерла мышь, – сказала она задыхающимся голосом.

– Извини?

– Мышь умерла. Ее унесла сова.

Он напряг зрение, но не увидел в ночном небе ни одной совы.

– Где?

– Примерно в тридцати милях отсюда, – она задумчиво посмотрела на лес. – Не все мои силы ушли. Я все еще чувствую смерть.

– Ты знаешь, когда кто-то умирает? Как далеко ты можешь это почувствовать?

Она пожала плечами.

– В любой точке мира. Именно так Избавители знают, куда идти, когда люди умирают.

Она может чувствовать смерть. Коннор зашагал к хижине, потом обратно. Это был ценный навык. Если бы она могла почувствовать умирающих людей, когда Казимир и его приспешники нападут на них, то могла бы помочь вампирам найти его.

Он взглянул на звезды. Неужели Бог послал ему секретное оружие, которое поможет им победить Казимира раз и навсегда? Тогда отец Эндрю, возможно, прав. Ему было суждено найти Мариэль.

Он внимательно посмотрел на нее.

Она смотрела на далекие горы.

– Я всегда думала, что на Земле полно красивых мест. Теперь я могу воспринимать их как человек. Это должно быть очень интересно, ты не думаешь? – она повернулась к нему с надеждой на лице. – "Всю ночь может длиться плач, но утром приходит радость."

Он поморщился. Утро всегда приносило ему смерть. Ему придется объяснить, кто он такой. Он мог только надеяться, что она не будет разочарована. Или испытывать отвращение.

Она вздрогнула и обхватила себя руками.

– Я никогда не понимала, как сильно люди чувствуют холод.

– Тебе лучше зайти внутрь, – он указал в сторону дома и замер, услышав шум в лесу.

Она тоже услышала его и повернулась лицом к линии деревьев. Листья задрожали, когда что-то пробилось сквозь кусты.

Коннор выхватил кинжал из ножен под носком. Из кустов высунулась черная морда. Волк? Нет, он был похож на волка, но больше. Из леса появилось черное мохнатое животное.

Мариэль застыла, тяжело дыша.

Коннор выпрямился, держа кинжал наготове.

Она коснулась его руки.

– Ты не можешь бороться с ним. Он здесь из-за меня.

Зверь отошел в сторону, не сводя с нее своих темных глаз. Потом его глаза покраснели и начали светиться.

Коннор резко вдохнул.

– Что это такое?

Ее голос был тихим, как шепот.

– Демон.