Муж для непокорной и мама в придачу

Глава 18

— Папа ругаться будет.

Бограм отошел обратно к столу, и тут уже по решетке ударила я.

— Да кто этот папа-то?

— Низенький такой, пухлый. Лицо доброе, только все это обман. Злой он, особенно раз в месяц, когда новая девушка приходит. Последнее время особенно, когда он не может их привести.

— Да. — Я вернулась и села на кровать. — Сейчас из пришествия попаданок целый ритуал сделали. Их встречают, обучают жизни в нашем мире. Они либо начинают работать, либо выскакивают замуж за волков или горгулий.

— Везет, — вздохнула Наташа. — Я бы лучше замуж, чем непонятно зачем здесь сидеть.

— И вам ничего не говорили, что они хотят?

Девочки отрицательно покачали головой.

— Я здесь дольше всех, — отозвалась Шанти. — В самом начале они еще разговаривали о том, что его отцу нужна какая-то одна конкретная девушка, которая излечит его жену. Но этому, — она ткнула пальцем в Бограма, — не очень-то нравилась эта идея.

С удивлением я смотрела на Бограма. Конечно, я знаю его все полгода, но ни разу он не обмолвился о том, кто у него родители. И о том, что ему мать сильно больна тоже. Я была единственным другом у него, рассказывала о моих стычках с братьями, ссорах с отцом, а его молчание воспринимала как должное. Не ждать же откровений от тупого орка-переростка. А теперь оказывается, что его мать больна, и отец ищет решение проблемы таким вот жутким, неестественным способом. Смотря, как Бограм поглощает конфеты, аккуратно сворачивая фантики в тонки полоски и складывает их в коробку, мне становилось все больше его жалко.

— Кто же его отец?

— Не знаю. — Пожала плечами Наташа. — Они потом перестали при нас говорить на эти темы вообще. Что его зовут Бограм, мы только от тебя узнали. Отец как только его не звал: недоумок, переросток, голодная туша ходячего цирка. Обзывал, в общем, по-всякому.

— Профессор Корн тоже звал его часто голодной тушей ходячего цирка.

— О, и он тоже отца своего профессором называл, — выкрикнула Шанти. — Будто он преподаватель в ВУЗе.

Я метнула на ее вопросительный взгляд.

— Профессор? Ты уверена?

Та удивленно отшатнулась от меня и кивнула.

Профессор Корн и Бограм совсем не похожи. Бограм типичный орк, без изъянов и вкраплений других рас, да и туп как чистокровный орк. То есть родители его оба должны быть орками. Профессор Корн был магом, хорошим магом, который владел множеством разных технологий, за что его и ценили в Академии. Он мог вести и зельеварение, и артефакторику, и портальную магию. Не было раздела магических тайн, в которых бы он не разбирался. И уже то, что он был феноменально умен, никак не роднило его с орками.

Хотя… это может быть ответом на вопрос, как же Бограм смог поступить в Академию без знаний элементарной письменности и счета. На лекциях профессора Бограм появлялся редко, хотя у остальных профессоров не особо чаще. Да и каждый раз, когда приходилось выполнять какую-либо практическую работу, за Бограма делала я. А вот в устных ответах спасти его никто не мог, и уж какими только прозвищами не награждал его профессор, в том числе и тем непонятным словосочетанием про ходячий цирк.

Ерунда какая-то. Я даже головой потрясла, чтобы отогнать эту бредовую мысль. Профессор Корн тихий, запуганный преподаватель, который постоянно закрывается в своей лаборатории и не хочет разговаривать ни с кем из преподавателей. Но ведь именно в этой лаборатории я нашла все, что нужно было для создания первого в моей жизни портала. Наличие всего этого в кабинете профессора, обучающего портальщиков, не вызывало никаких вопросов. Но теперь же, под этим углом все было достаточно странно. Отец что-то говорил про перепись и учет инвентаря такого уровня. Но мое маленькое безобразие, утянувшее не только весь кабинет, но и часть площади перед академией, уничтожило все улики.

Интересно, а почему профессор никогда не говорил о том, что Бограм его сын? Я снова посмотрела на то, как Бограм разворачивает конфеты. Стыдился такого отпрыска? Несомненно, все адепты бы насмехались бы над ним. А его жена? Никто никогда не слышал и о его жене. Хотя кого это интересовало? Тихий, незаметный профессор был абсолютно не интересен никому в Академии.

— Остолоп! — прервал мои мысли громкий голос из дальней двери, которую я не сразу заметила. — Ты приготовил то, что я тебя просил?

В комнату вошел низенький человек, в котором я сразу узнала профессора Корна. Только и он узнал меня сразу, как только вошел.

— Какого дьявола⁈ — взревел он, сделав шаг обратно к двери. Но поняв, что я его видела, налетел с кулаками на Бограма. — Что она здесь делает?

— Клиент дал денег. — Бограм показал кошелек. — Тамора друг. За друга больше дают.

— Что. Она. Здесь. Делает, — разделяя слова снова спросил профессор.

Сейчас он не был похож на тихого профессора, преподающего скучные лекции. В глазах его сквозила ярость, от которого даже мне стало не по себе.

— Клиент сказал подержать. И поменять на попаданку в портале.

Корн остановился, его пыл поутих, и он спокойно уже повернулся ко мне.

— Если отправить ее в портал, такой вариант меня устраивает.

Только меня такой вариант вот ну совсем не устраивал.

* * *

— Где она⁈ — Дол сам себя не узнавал. Он навис над Альминой, сжав ее горло так, что та начала хрипеть.

Безумный день, который может так же безумно закончиться. Такой ярости у него давно не было. Он сделал все, чтобы Тамора поверила в его чувства, в то, что он не предаст и будет рядом. Но она в очередной раз все взяла в свои руки и влезла в кабинет матери. Впервые он думал, что мать оказалась права в своем недовольстве: гордячка-горгулья никогда не сможет доверять ему настолько, чтобы отступить и не быть первой.

Фиктивный брак, он именно на это и соглашался, заключая устный договор с Таморой. Но он верил, что сможет переубедить ее, сделать мягче. И ведь почти получилось. Тогда он ухаживал за ней, был рядом во время болезни, она растаяла и распахнула перед ним душу. Он это чувствовал, оттого ее уход настолько сильно смог ударить по его сердцу.

— Вол проводил ее, — захрипела Альмина, даже не делая попытки вырваться.

Дол ослабил хватку и дал ей упасть на пол. В гостиной, где было уже достаточно темно из-за спустившейся ночи, находились трое: он, Альмина и его мать. Та сидела в кресле, протягивая руки к камину, и никак не вмешивалась в сложившуюся ситуацию. Альмина откашлялась, поднялась на ноги. Эльдора, не отворачиваясь от камина, протянула ей стакан с водой.

— Ты совсем на ней помешался, — произнесла девушка, осушив стакан и садясь рядом с Эльдорой в кресло. — Я же сказала, что присмотрю за ней, значит, присмотрю.

— Вы обе лжете! — Дол встал позади них, но ни одна из женщин и не собиралась поворачиваться к нему, продолжая протягивать руки к огню. — Мама! Может, объяснишь, что за пантомиму ты устроила? Ты против, потом подписываешь договор, который тут же прячешь, но удивительным образом он оказывается на видном месте. Ты уж определись, хочешь видеть Тамору в этом доме или нет! Хотя это уже никакого значения не имеет. Ты сделала все, чтобы испортить и ее, и мою жизнь!

Он развернулся, чтобы выйти из гостиной, но Эльдора повернулась и крикнула ему вслед.

— Я сделала все, чтобы обезопасить тебя. И по договоренности с теем Тэлай твою жену на пару дней. Срок вышел, теперь она вольна делать что хочет. И не задавай глупых вопросов, ты прекрасно знаешь, что твоя патологическая страсть к этой девушке мне никогда не нравилась. Но я не делала ничего, что не могла бы выдержать любящая жена. Я предоставила ей выбор, и она его сделала.

Дол остановился в дверях, но так и продолжал стоять, не смея повернуться.

— Ты прекрасно знаешь, что у нас может быть только одна истинная жена. Спровадив Тамору, ты обрекла меня на вечное одиночество. А себя — на отсутствие продолжения рода.

— Ты глуп, Рэндольф, если думаешь, что я до сих пор могу управлять твоей жизнью!

Эльдора поднялась с кресла и подошла вплотную к сыну. Ей приходилось разговаривать с его спиной, потому что обойти не было никакой возможности. Но Эльдору это никогда не останавливало, поэтому она продолжала.

— Ты вырос уже давно, и я не препятствовала твоему желанию заиметь жену-горгулью или уйти в Академию. Но кроме желаний должна быть и ответственность. Бросить Стаю и уйти из Логова? Этого ты хочешь? Стая нуждается в вожаке, который сможет защитить их. И ты был прав, когда бросился в поиски за этой попаданкой, она, действительно, оказалась полезной. Может, мы и сможем выяснить причину недоразвитости наших сородичей. Но Дохан — не то место, где это можно сделать. Охота на эту попаданку идет слишком опасная, для этого мы с теем Тэлай и убрали вас из города на несколько дней.

Дол повернулся к матери. Так медленно, что Альмина, сидящая у камина, судорожно сглотнула и инстинктивно прикрыла шею. В глазах молодого волка блестел огонь, может, отблесками от камина, а, может, ярость была настолько сильна, что он еле ее сдерживал.

— Насколько опасная? — проговорил он тихо. Так, что Альмина еле расслышала его слова, сидя у камина. — Мама, лучше скажи все как есть.

Эльдора метнула на сына разъяренный взгляд, но тут же отвернулась и вернулась к камину.

— Тей Тэлай подозревал, что его дочь была права, и все следы появления попаданок, как и их убийств, вели в Академию. Выходка твоей жены была слишком явной и привлекла много внимания к ее персоне. Тей полагал, что дочери может грозить опасность от того, кто занимается этим в Академии.

— И кого он подозревал? — голос Дола звучал тихо, но настолько сильно, что Альмина сжала ручку кресла и неотрывно смотрела то на него, то на Эльдору.

— Декана научного факультета. Но можешь не переживать, за эти несколько дней они должны были решить эту проблему. Твоей жене ничего не угрожает. Покуда она еще твоя жена. — Эльдора повернулась к сыну. — Надеюсь, ты в скором времени решишь этот вопрос?

— Решила женить меня заново? Нет, мама, лучше найди для Альмины мужа получше. Раз ты так благоволишь к ней, не стоит обрекать ее на мученья всю оставшуюся жизнь.

— Нужен ты больно! — рыкнула Альмина из кресла.

— Вот и сиди там! — припечатал Дол. — Вы с мамой неплохо смотритесь!

Он выскочил из гостиной через стеклянную дверь во двор. Ночной воздух окутал его холодной дымкой. По траве уже полз туман, неприятно холодя ноги. В свете луны он разглядел капли на сапогах и вспомнил, что Тамора еще не окрепла окончательно после болезни. Конечно, их отвары могут поднять на ноги за одну ночь, но окончательное выздоровление длится еще несколько дней. Широкими шагами он направился прочь от дома. Того дома, где он не хотел оставаться больше ни минуты. Он должен все исправить. Один, без влияния его матери, которая извратит любые его слова и вывернет ситуацию так, как ей нужно. Шаг перерос в бег, и уже через минуту по лесу несся огромный волк, бесшумно ступая по прошлогодней листве.

Он не видел, как одна из занавесок в окнах шелохнулась, и чье-то лицо тут же исчезло в глубине дома.

* * *

— Сегодня четверг.

Это было первое, что я услышала, когда открыла глаза. Лили и Наташа сидели на соседней кровати и тихо переговаривались. Увидев, что я проснулась, они замолчали и быстро отвели глаза. Я потянулась, ощутив острую боль в спине. Деревянные кровати были совсем не предназначены для получения удовольствия от сна. Приподнялась на локтях и посмотрела на девочек.

— Вы о том, что именно сегодня я увижу ваш мир и больше никогда свой?

Наташа подошла ко мне сзади и обняла за плечи, прижавшись щекой к моей спине.

— Каждая из нас поменялась бы с тобой местами. Однозначно.

Как-то стало грустно, будто это не у меня отбирают мою жизнь, а я забираю что-то важное. Я положила руку на Наташину и улыбнулась.

— Зато приведут к вам кого-то нового. А если я смогу сбежать, обязательно расскажу отцу, и он спасет вас и арестует эту парочку.

— Бограм рад видеть Тамору!

По ту сторону решетки появился Бограм. Как обычно, недовольный, грубый и зеленый.

— Не подлизывайся, — огрызнулась я. — После того, что ты продал меня за мешок монет и решил отправить в другой мир, ты мне не друг.

— Бограм друг! Если Тамора поможет, Бограм ее отпустит.

Я выбралась из объятий Наташи и, прищурившись, посмотрела на орка. Врат они не умеют, по крайней мере, не Бограм точно.

— И что ты от меня хочешь?

— Тамора умная. Тамора сделает магию.

Я подняла руки и побренчала блокирующими браслетами.

— Тамора больше не может делать магию.

Бограм протянул руку через решетку и схватил меня за запястье. Помяв в руке браслет, он чуть сжал, и к моим ногам упали осколки. Проделав то же самое со вторым браслетом, он открыл дверь и спросил:

— Теперь Тамора поможет?

Я обернулась к девочкам и увидела их настороженные лица.

— Я обязательно вернусь за вами, — одними губами проговорила я и вышла за дверь.

Бограм, то ли в целях безопасности, то ли для быстроты передвижения, снова закинул меня на плечо и привычным шагом направился к выходу. На этот раз на улице светило солнце, мир не выглядел таким печальным, и в моем сердце затеплилась надежда на спасение. Ведь не может закончиться все плохо в такой замечательный день? Бограм пронес меня несколько кварталов, навстречу проходили редкие прохожие. Судя по тому, что дома вокруг были не каменные, но деревянные и почти целые, мы входили в крестьянский квартал Дохана. Конечно, никто не обращал внимания на орка, тащившего девушку на своем плече. Люди даже не поднимали головы, чтобы посмотреть в нашу сторону. А уж о том, чтобы спросить, не нужна ли мне помощь, и речи не было. Хотя и я не вызывала особого недовольства, просто свешиваясь с плеча Бограма.

Дойдя до двухэтажного дома, затесавшегося между четырехэтажными строениями доходных домов, Бограм толкнул калитку, жалобно пискнул покосившийся забор, но выдержал приход хозяина. До двери дома было всего пара шагов орка, за которые я успела рассмотреть ухоженный садик, где были клумбы без единого сорняка, на них цвели разные виды цветов, а газон был идеально ровно подстрижен. Не может же быть, чтобы тупой, неповоротливый орк так ухаживал за садиком? Тут явно приложила руку женщина. Если она в доме, мне стоит громко покричать, она, наверняка, должна услышать и помочь. Я уже приготовилась к тому, чтобы крикнуть, как только окажусь внутри дома, но Бограм свернул с дорожки и по ровно выложенной брусчатке обогнул дом и спустился вместе со мной в подвал. Включив свет, он поставил меня на ноги.

— Это что?

Я с интересом разглядывала ровные, побеленные стены, на которых висели полки и шкафчики. Баночки, коробочки и тетради были на них сложены в идеальном порядке: по цвету и наклейкам, нарисованных на них.

— Дом Бограма, — коротко ответил он и подтолкнул меня вперед.

— Здесь живет кто-то еще?

Я проходила мимо полок и удивлялась, насколько здесь все чисто и аккуратно. В лаборатории Академии Бограм громил все, что было не приколочено. Особенно злился профессор Корн за его нерасторопность. А тут пол был чистый, даже слишком чистый для подвала. В хорошие времена у меня в комнате такого порядка не было.

— Только Бограм.

— Но… — Я постаралась придумать фразу так, чтобы его не обидеть. — Здесь так чисто.

Бограм засмущался и отвел взгляд.

— Бограм старался.

— Это ты все сделал? Но как?

Представить, что крупный и неповоротливый орк ходит с веником и тряпочкой, протирая все от пыли и грязи было просто невозможно.

— Делала мама. Бограм сохранил.

Я метнула на него вопросительный взгляд. Никогда он не заговаривал про свою маму, не общался и не отправлял писем. Даже на праздники, когда остальные адепты ходили на почту получать подарки от родственников, Бограм упрямо сидел в своей комнате.

— А где твоя мама? — осторожно спросила я, чувствуя, что встаю на очень тонкий лед в разговоре.

— Мамы нет, — коротко ограничился ответом Бограм. — Тамора обещала помочь.

Он подошел к столу и повозил руками по бумагам с формулами и чертежами, лежавшими на столе. Вот теперь узнаю своего Бограма. Я подошла ближе и посмотрела. Там были нарисованы чертежи аппарата, который должен был порошок перевести в газ. Схема была интересная, довольно простая, но вместе с этим непривычная для нашего мира. В основном во всех лабораторных опытах используются магические артефакты. Здесь же все было механическое, кроме маленького отсека, который должен служить стартом для запуска всего аппарата. На столе лежали инструменты и детали, как начало сборки. Видимо, сам Бограм пытался собрать, но так ничего и не вышло.

— Для чего это?

— Таморе не нужно знать.

Я посмотрела на Бограма, а потом стала вчитываться в пояснения к чертежам. Уж что-то больно подозрительно все это выглядело. Бограм, интересующийся наукой — это что-то невероятное. Только что-то экстраординарное должно подтолкнуть орка к занятию наукой.

— Ты ради этого пошел в Академию? — Снова посмотрела я на Бограма, а тот отвел глаза и схватился за первую попавшуюся бумажку, старательно разглядывая буквы, написанные вверх ногами.