Мужская душа

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Бедняга Кэрсон! Горько усмехнувшись, Лори выехала на основную магистраль Бедфорда. Он выглядел подавленным и ошеломленным, когда она оставила его на парковке. Стоило это сделать, подумала она.

Теперь поговорим о сюрпризах. Лори и не догадывалась, что мужчина может так поцеловать.

Это была самая большая тайна с тех пор, как прекратилось обсуждение его личных неурядиц. Курт пытался поговорить с ним несколько раз после развода, но Кэрсон дал понять брату, что в этом не нуждается. Вообще.

Он промямлил что-то насчет женщин, от которых больше проблем, чем они того стоят. И она стала относиться к нему, как к отшельнику.

Она улыбнулась. И подумала о том, что Курт тоже сказочно целовался. Может быть, дело в генетике? Но ее умерший муж должен был уступить первое место своему старшему брату.

Она выехала на длинную улицу, обсаженную дубами. Если бы женщины Бедфорда узнали об этом, у мужчин не было бы ни минуты покоя, размышляла она.

И она ничего подобного не испытывала, когда начала общаться с мужчинами и даже когда дело дошло до поцелуев. Нет, она никогда не была опытной возлюбленной, нет, не была.

До тех пор, пока не встретила Курта. До Курта ни один мужчина не вскружил ей голову и не заставил трепетать ее сердце, как это было у многих других девчонок с их парнями.

Курт был чудесным любовником. Добрым, внимательным, нежным. Из-за этого она ему прощала многие обиды и недостатки. В любви муж Лори был полное совершенство.

Ей так хотелось побыстрей, добраться до дома, что от нетерпения она безостановочно ерзала на своем сиденье и пропустила зеленый свет. Тяжело вздохнув, она остановилась на перекрестке.

Нельзя не признать, что у братьев было много общего. Оба брата были симпатичными, высокими, широкоплечими, изящными, даже губы были вычерчены одинаково. Сама египетская богиня затрепетала бы, глядя на них. Но голубые глаза Курта всегда горели огнем. Даже без слов он давал понять, что только ты и он находитесь в комнате.

С Кэрсоном все было иначе. Он всегда был сдержан. В нем она видела тип сильного и спокойного человека.

Лори облизала губы, не сознавая, что делает. Она все еще могла ощутить вкус его губ. Внезапно она почувствовала трепетание в животе. Ребенок снова пытался принять удобное положение.

Прекрати, сказала она себе. Он всего лишь твой деверь, не говоря уже о работе. Не вздумай что-нибудь замышлять. Это был поцелуй, обычный, простой поцелуй. Не нужно делать из мухи слона.

Может быть, и так, но Лори было не по себе. Она привыкла контролировать свои мысли и чувства. Но братья были так похожи…

Может Кэрсон быть таким же страстным, как Курт?

Ей нечего об этом думать, да и вряд ли она когда-нибудь узнает об этом.

Это предупреждение, как будто вернуло ее к реальности.

Лори попыталась объяснить себе, что такие мысли вызваны ее состоянием. А также еще и тем, что она одинока.

Несмотря на работу в трех местах, несмотря на друзей и свою занятость в Центре, несмотря на тот факт, что почти каждая минута ее жизни вне дома была заполнена шумом, суетой и людьми, Лори была одинока. Ей не хватало прикосновения мужской руки. Того приятного и желанного, что было лучшей частью замужества.

Выезжая на дорогу, она выронила деньги из кошелька. Боже, все валится из рук.

Владей собой, предупредила она себя.

Лори с трудом вырулила из потока машин. Она с силой отодвинула сиденье, чтобы живот не мешал доставать педаль. Расстояние между ней и рулем было все меньше. И с каждым проходящим днем она все больше чувствовала себя затычкой в бутылке, когда садилась в машину. Господи, она не могла дождаться, когда снова станет собой.

Но скоро у тебя появится ребенок, о котором надо будет заботиться, напомнила она себе. Время, когда появится ребенок, было еще более пугающим и темным. Она надеялась, что это всего лишь фаза в жизни, которую надо пройти.

Лори вошла в дом, закрыла дверь и, сбросив туфли на пол, положила рядом с ними сумку. Сумка открылась, и из нее выпало два пенса. Чтобы не наклоняться, она оставила их там же.

Когда-нибудь, думала она, ей придется поставить стол напротив двери. Но не сегодня вечером.

Она одновременно почувствовала усталость и раздражение.

Лори попыталась убедить себя, что это из-за ребенка. Но она знала, что ей было надо. Она должна забыть о том, что случилось на парковке возле Центра. И думать о будущем.

Лори взяла бумажку с номером телефона. Раздумья о том, будет она звонить или нет, длились, столько времени, сколько ей потребовалось, чтобы дойти до телефона в гостиной. Она сняла трубку и села в углу дивана.

Лори приняла наиболее удобное положение. Глядя на номер на бумажке, Лори нажала местный код, а затем набрала все остальные цифры.

Телефон прозвонил девять раз, прежде чем кто-то на другом конце снял трубку. Потом она услышала голос, который нельзя было назвать счастливым.

— Алло? — прошептала женщина.

Лори спросила, разговаривает ли она с мамой Анжелы. Конечно, голос в трубке звучал недружелюбно.

— Можете ли вы позвать Анжелу?

— Ее нет.

Не было никакой возможности передать сообщение. Лори показалось, что женщина хочет повесить трубку. Она стала говорить быстро:

— Когда она должна вернуться?

Раздражение в голосе женщины достигло предела.

— Кто знает? Она приходит и уходит, когда хочет.

Лори взглянула на часы. Было больше девяти.

— Но для школьников сейчас ночь.

— Итак? Вы ее учительница? — вызывающе спросила собеседница.

— Нет.

Женщина задала следующий вопрос, прежде чем Лори смогла обдумать ответ.

— Полиция?

— Нет.

Пришлось распрощаться. Лори вздохнула, нажимая кнопку отбоя на телефоне. Она уставилась на него, что-то соображая. Нет ничего странного, что Анжелу так пугал разговор с матерью.

Но девочка должна с ней поговорить. В любое время. Лори должна убедить в этом Анжелу. И если Анжела беременна, Лори пойдет к ней в дом, чтобы вместе с ней сообщить матери эту новость. Мать Анжелы должна знать о ее положении. Эту женщину надо заставить проявить интерес к своей дочери. Обе от этого могут только выиграть.

Лори встала с дивана. Она не могла представить, чтобы родители не любили своих детей и не заботились о них. Ее родители покинули ее очень рано, но у нее были только теплые воспоминания и о матери, и об отце.

Отсутствие родителей было одной из причин, почему она сблизилась с Куртом. Вначале ее привлек его шарм. Но в его душе жил маленький, потерянный мальчик, который никогда не испытывал родительского тепла. Который, вырос без этого. Его отец умер, когда он еще был очень мал, а мать нашла выход в бутылке. Его вырастил Кэрсон. Он заботился и о брате, и об их матери начиная с пятнадцати лет.

По мнению Лори, это во многом объясняло характер Кэрсона.

Такая ответственность слишком тяжела для ребенка. Он прилежно учился, а после школы брался за любую работу, с которой мог справиться. И каким-то образом он все еще продолжал жить для брата.

Она знала, что Кэрсон обвиняет себя за то, что случилось с Куртом. Но Курт всегда гонялся за свободой и скоростью. Кэрсон сделал все возможное, чтобы сделать из брата ответственного человека. Но только сам человек может заставить себя измениться.

Но главное, подумала Лори, глядя на телефон, который все еще держала в руке, они должны попытаться помочь Анжеле.

Она положила трубку на место и направилась в кухню.

Холодильник оставался пустым с тех пор, как она утром достала последнюю пачку апельсинового сока. Тогда Лори решила, что надо сходить в магазин, но планы поменялись, и она совсем забыла о еде.

Качая головой, она подумала, что в одних сутках недостаточно часов. Она захлопнула дверцу. Но все-таки не помешало бы что-нибудь перехватить.

Она посмотрела на себя. Не было никакой опасности, что она похудеет. Лори достаточно хорошо кушала за двоих.

Раздавшийся звонок ее удивил. Она никого не ждала. У ее друзей не было привычки приходить без звонка.

Снова раздался звонок. Лори посмотрела в глазок, но внешность стоящего за дверью нельзя было, как следует разглядеть. Лори подумала, что надо было установить камеру.

— Кто там? — спросила она. Неужели она не видит, что это он?

— Открывай дверь, Лори, — сказал он ей нетерпеливо.

Кэрсон?

Она только что оставила его на парковке. Что он делает здесь?

Лори открыла дверь. Он держал перед собой большую коричневую сумку. Это был какой-то другой Кэрсон.

Она ему улыбнулась:

— Привет.

— Привет.

Что это было — ее воображение или он стал вдруг застенчивым? Или он поглупел? Пожалуй, учитывая все произошедшее, чувствует себя глупо она сама, после случая на парковке.

Кэрсон откашлялся.

— Я, собственно, пришел поужинать.

Она рассмеялась, подумав о своем холодильнике. Кэрсон ужинал у нее несколько раз, но сегодня она его не приглашала.

— Боюсь, что тебе не повезло, если только тебя не устроит сода, или замороженный сельдерей, или брокколи, у которой такой вид, будто она приняла другую жизненную форму.

Кэрсон почувствовал себя как Санта-Клаус.

— Я кое-что с собой принес. — Он поднял сумку, которой все это время, как будто защищался. — Еда. Я вспомнил, что ты тоже любишь мексиканскую кухню. Ты ничего не ела. — Почему она заставляет его так волноваться? Ужин — это простой предлог зайти.

Лори была тронута его поступком.

— Нет, я не ужинала.

Он все еще стоял в дверях. Она пригласила его войти.

— Очень мило с твоей стороны.

Он фыркнул, не желая слушать комплименты и благодарности.

— Не делай из мухи слона. — Кэрсон подтолкнул дверь, и она закрылась. — Ты не должна пренебрегать питанием своего ребенка.

Она усмехнулась, провожая его на кухню. Мексиканскую еду, она очень любила.

— Судя по нашим кулинарным пристрастиям, мы оба должны были родиться в сомбреро, напевая мексиканскую песню.

Кэрсон положил сумку на кухонный стол. Он был удивлен ее комментарием.

— Это стереотипное мышление.

— Стереотипы здесь ни при чем. — Она аккуратно распаковала пластиковые коробки. — Стереотипы обычно рождаются из реальности. Кроме того, я люблю мексиканскую музыку. И мексиканские драгоценности. И даже не пытайся заставить меня отказаться от приема мексиканской пищи.

Ее мать была частично мексиканкой, хотя, глядя на бледную кожу Лори, представить это было трудно. Воспоминания о блюдах, которые готовила мать, до сих пор увлажняли ей рот слюной каждый раз, когда она о них думала. Ее любимые воспоминания о прошлом были связаны с тем, что она стоит с матерью на кухне и помогает ей готовить кушанья, которые были приняты в их доме, когда она была маленькой.

Лори встала на цыпочки, чтобы достать с полки две обеденные тарелки. Недолго думая, Кэрсон опередил ее и снял их с полки. Лори с удивлением повернулась к нему, выставляя вперед живот.

Он отступил назад, как будто спасался от горящего факела, а не от беременной женщины.

— Я выше, — заметил он, бормоча извинения.

Лори посмотрела на свои ноги. Она обычно не ходила при нем босая.

— Я не обулась, — пробормотала она.

В отличие от большинства других женщин Лори всегда носила высокие каблуки. Даже, несмотря на беременность.

— Как ты можешь носить эти шпильки в такой момент, как сейчас?

Она пожала плечами. Она так привыкла их носить, что даже не задумывалась об этом.

— Не могу припомнить момента, когда я их не носила. Кроме того, — призналась она, — они делают меня выше. — Обувь всегда была ее слабостью, и она считала, что нет ничего лучше, чем пара каблуков высотой три-четыре сантиметра.

Он открыл один из контейнеров, разложил еду по тарелкам и, зачерпнув соус, полил им обе тарелки.

— Для того чтобы быть симпатичной, тебе вовсе не нужны туфли.

Она поставила два стакана и посмотрела на него, улыбка играла на ее губах. Неужели чудеса не перестают случаться?

— Почему, Кэрсон? Ты хочешь сказать мне комплимент?

— Нет, — возразил он. Почему она придает такое большое значение их беседе? — Я говорю… что это просто взгляд со стороны, вот и все.

Он отвернулся от нее, чтобы взять салфетки, лежавшие в буфете, испугавшись того, что язык прилип к горлу, а ему придется говорить.

Черт возьми, что он здесь делает? Он собирался отправиться домой после того, как она уехала из Центра. Но затем он понял, что очень проголодался, ведь не ел целый день. Ресторан «Тэкс-Мэкс» напомнил ему о Лори.

У него не было настроения обедать в одиночестве. Бог знает почему. Обычно он предпочитал не разделять чье бы то ни было общество за столом. Потому, что в таком случае не нужно вести беседу.

Если бы не этот вопрос Лори, разговор не вышел бы таким глупым. Он вынужден все время оправдываться. Так она вела себя большую часть времени.

Кэрсон беспомощно пожал плечами, он сделал вид, что полностью увлечен своим делом.

— Никто не смотрит на твою обувь в любом случае.

— Я знаю. — Она погладила себя по животу.

То ли это шутки ее воображения, то ли он стал больше, чем утром? Лори чувствовала себя этакой шарообразной женщиной, все увеличивающейся, в размерах.

— Все смотрят на мой живот. — Она сделала паузу, указывая на то, что когда-то было ее талией. — Почему, если женщина беременна, люди не могут не смотреть на ее живот?

Он взглянул на нее. Глаза Лори всегда нравились ему. Ее глаза и ее улыбка.

— Это не так.

Лори знала, что он говорит это, чтобы успокоить ее.

— Так, так. — Она отставила два серебряных прибора. — Мне кажется, все смотрят на мой живот, ожидая какого-то события. Вероятно, думают, что я грохнусь в обморок.

Он выбросил пустой контейнер и поставил перед ней другой. Там лежали сухарики в сырном соусе.

— Может быть, тебе кажется, они ждут этого, потому что ты сама это чувствуешь?

Она подвинула сухарики на середину стола.

— Так кто из нас занимается психоанализом?

— Я юрист. А это опыт, — напомнил ей Кэрсон. Придвинув стул, Лори села. Он развернул стул спинкой к ней. Как ковбой, который собрался бежать по дорожке с препятствиями.

— Да, ты юрист. Так и есть, господин Судья. — Она изучала его лицо с минуту, думая о том, как он выглядел, когда повез ее на своей машине в Центр. Интересно, считает ли он ее надоедливой, когда она об этом напоминает.

— Ты когда-нибудь сожалел о том, что избрал для себя такой путь?

Сначала ему казалось, что да. Когда Кэрсон получал диплом, он думал, что это как раз то, чему хочет посвятить свою жизнь. Но работа в суде, где Кэрсон всегда сочувствовал своим подзащитным, не задумываясь, является ли человек действительно невиновным, никогда ему по-настоящему не нравилась.

Только после того, как ему удалось поменять работу, он понял, что поступает правильно.

— Нет, — сказал он. — Честно говоря, нет. Может быть, потому, что у меня не оставалось на это времени. — Он коротко рассмеялся. — Уж если кто-то и сожалел, так это Жаклин.

Ее протесты стали невыносимы. Кэрсон увидел ее характер во всей красе, а ведь в эту женщину он был влюблен. Это было резкое пробуждение ото сна.

— Моя работа в Центре ей совсем не нравилась.

Он не хотел больше говорить на эту тему. Он ничего не чувствовал. Как будто все это произошло не с ним и не в его временном отрезке.

— Надеюсь, сейчас у нее есть то, чего она хочет.

Лори не хотела, чтобы он так оставил эту тему.

— Ну и?.. — Она взяла еду с тарелки. Ее лицо выражало любопытство.

— А я тебе не говорил?

— Кэрсон, ты ничего не рассказываешь без впрыскивания дозы адреналина.

В любом случае это были старые дела, более чем шестимесячной давности.

— Сейчас она вышла замуж за какого-то пластического хирурга из Беверли-Хиллз. Имеет дом в Бел-Айр, домоправительницу и все, о чем она раньше только мечтала.

Лори почувствовала, как стена поднимается снова. Кэрсон словно от нее отгораживался. Она взяла его за руку.

— Всё, не считая хорошего человека.

Кэрсон пожал плечами. Смущенный ее прикосновением, он отдернул руку.

— Я его проверил. Я все еще поддерживаю связи с моей старой фирмой «Пи Аи». Ее новый муж — вполне приличный парень.

— Зачем тебе было его проверять? — Возможно, подумала она, у него все еще были чувства к своей бывшей жене, которые он не хотел показывать.

— Если он живет с моей дочкой, у него не должно быть скелетов в шкафу.

Лори должна была догадаться. Она видела его с детьми в Центре, сурового и очень надежного.

— Знаешь, Кэрсон О'Нил, ты полон сюрпризов.

Она снова заставила его смутиться. Он кивнул на ее тарелку:

— Твои сухарики уже остыли. Я знаю, что с твоими блюдами это не сравнишь, но кусочек…

Он снова начал извиняться.

— Не трогай. — Она откусила немного. — Это выглядит гораздо вкуснее, чем те блюда, которые я готовлю сама.

Он пробовал ее стряпню, и эти блюда, не могли идти ни в какое сравнение с ней.

— Смешно, я только что думал, насколько вкуснее все то, что ты готовишь.

Комплимент пришелся ее по душе. Осознавал Кэрсон или нет, он был ей приятен.

— Тогда я должна буду пригласить тебя на ужин в следующий раз.

Нахмурившись, он заглянул к себе в тарелку.

— Я не напрашивался на приглашения.

Она с улыбкой посмотрела на него.

— И что это означает? Одно ты все равно получил.

— Но…

Лори остановила его. Она провела приятный вечер и хотела бы отплатить благодарностью. Конец обсуждениям.

— Замолчи, Кэрсон, и передай мне тарелку с анчоусами.

Иногда, он это знал, с ней бесполезно спорить. Он сделал то, о чем она его просила.