Мятежное сердце

Глава 2

— Кабаи! Пошли четверых, а сам останься, — приказал Рейн, когда матросы бросились за девушкой. Огромный араб помрачнел. Ничего не поделаешь, он привлекал к себе нежелательное внимание. — Предупреди, чтобы они были повежливее с ней. Пусть только убедятся, что она добралась в целости и сохранности до дома. Не более того.

Рейн не хотел, чтобы девушка понесла наказание, к тому же ее след мог привести к «Императрице». Кабаи пошел выполнять приказ.

— Она распрощается с жизнью, прежде чем достигнет конца причала.

Скрипнув зубами, Рейн спустил ноги с кровати и потянулся за сапогами.

— А тебе обязательно самому отправляться за ней? — спросил Лилан, но капитан лишь молча взглянул на него.

— Прекрасно. Можешь рвать швы, которые она наложила. Если ты умрешь от потери крови и твоя мать станет проклинать меня за это, я предъявлю ей твою шкуру.

Рейн не обратил внимания на его угрозы.

— Ты хочешь, чтобы ее смерть была на твоей совести? — отмахнулся Рейн. — Она женщина. Причем хрупкая.

И безоружная, подумал он, увидев ее плащ и пистолет. Сегодня вечером она замерзнет.

— Она была достаточно сильна, чтобы всадить в тебя пулю. Иначе зачем бы ты принуждал девушку вытаскивать ее? Ты уже заставил брата вынуть стрелу, которой он попал в тебя, — засмеялся Лилан, собирая испачканное постельное белье.

— И он перестал стрелять в случайных прохожих. Разве не так?

Рейн не желал признаваться себе, что имел кое-какие виды на девушку.

Поднявшись с кровати, он покачнулся, выронил сапоги и ухватился за спинку. Черт бы побрал эту женщину и ее меткую стрельбу! Лилан подошел к капитану с чистой рубашкой, словно он был его лакеем, а не кормчим с тридцатилетним стажем. Его самодовольная ухмылка обидела Рейна, он выхватил у помощника рубашку, и тот удовлетворенно направился к выходу, зовя кока.

Рейн начал одеваться и с удивлением обнаружил, как много сил ему на это требуется. Голова кружилась от потери крови, но боли он почти не чувствовал. Взяв пистолет и плащ девушки, он пересек каюту, осторожно сел в кресло и откинул пульсирующую болью голову на кожаную спинку. Какое-то время он играл угломером, втыкал его острый конец в дерево и смотрел на вещи девушки. Она считала, что он выдаст ее властям, раз стреляла в него. Он не давал ей повода думать иначе, даже похитил ее, теперь она спасается бегством, чтобы сохранить себе жизнь. Гравировка на рукоятке ее пистолета заставила Рейна нахмуриться.

«Р. А. Д., капитан Л. К. Е. В.»

Легкая кавалерия ее величества?

Довольно новая модель. Где Микаэла его взяла? Наверняка украла, ведь ни один нормальный солдат не расстанется со своим оружием добровольно. Лучше выкинуть эту девушку из головы.

Но будто в насмешку перед ним снова возник ее образ. Хрупкое тело, нежное бледное лицо, дуги бровей над зеленовато-карими глазами, сочные губы, вкус которых он едва не попробовал. Ему никогда не хотелось поцеловать женщину, он просто укладывал их в постель, чтобы получить удовольствие. Рейн провел дрожащей рукой по лицу.

— Проклятие, — буркнул он, швырнул угломер и начал массировать виски.

Но образ Микаэлы не исчезал, дополняясь новыми деталями. Насмешливый взгляд, дерзкая манера, рыжие, с медным отливом кудри, нежный взгляд, когда она просила у него прощения за выстрел. Она невинна. Запретный плод. Кроме того, у него нет времени на ее поиски.

Что-то мокрое толкнуло его под руку, и образ девушки смыла новая волна боли. Рейн сердито взглянул на непрошеного гостя.

— Черт возьми, Раджин, сколько раз тебе говорить! Поставив тяжелые лапы на край стола, черная пантера снова лизнула его руку, и он кивком приказал ей уйти. Кошка раскрыла пасть с острыми клыками, а затем, играя мускулами, направилась к кровати, прыгнула в самую середину и обнюхала простыню. Учуяв запах его крови, она негромко зарычала, подняла голову и не мигая уставилась на него.

— Со мной все в порядке. Иди спать. Раджин небрежно улеглась на подушки.

— Только не в моей постели!

Но пантера не изменила царственной позы.

— Сколько крыс ты убила сегодня? — поинтересовался Рейн.

Подобно наказанному ребенку, которого отправили в угол, Раджин тихо соскользнула с постели и устроилась под скамьей, растворившись в полутьме. Виден был только ее гибкий хвост, ритмично постукивавший по ковру. Рейн откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, нащупав медальон. Он действительно приносит несчастье, что подтверждало случившееся за этот день. Капитан тер большим пальцем выпуклую гравировку. За последние три года он проделывал это тысячу раз, достаточно, чтобы стереть рисунок корабля, списанного более тридцати лет назад. Мертвого корабля. Ни его название, ни девиз уже не имели значения, но проклятая вещица связывала Рейна с прошлым. И если сегодняшний день можно считать предзнаменованием, то, несомненно, дурным.

— Видишь, что случается, когда ты не принимаешь моего приглашения? — раздался мужской голос.

— В следующий раз напомни мне об этом, — ответил Рейн, приоткрыл один глаз и взглянул на Раджин, которая посапывала под скамьей. — Ты будешь мне защитой.

Темпл Мэтьюз нахмурился.

— Она сделала всего один выстрел?

— Ага. Думаю, будь у нее еще оружие, то она… Черт возьми, я спущу с Лилана шкуру за его длинный язык!

— Я выбил это из него, — засмеялся Темпл, направляясь к дивану.

Он лениво опустился на подушки, вытянул длинные ноги в сапогах и сдернул с шеи кремовый платок.

— От тебя разит духами, приятель. Нескольких видов. — Рейн помахал рукой перед носом, глядя на его двухдневную щетину и вымазанный губной помадой подбородок.

— И давай не забудем о часах скачки на охотно раздвинутых бедрах. Между прочим, тоже надушенных, — ухмыльнулся Темпл, отчего на щеках его появились глубокие ямочки. Потом скользнул взглядом по своему элегантному бархатному, но изрядно помятому костюму и добавил: — Именно плотские удовольствия создали этот беспорядок.

— Не боишься подхватить какую-нибудь болезнь?

— Я вступаю во внебрачную связь только с благородными дамами, капитан, — оскорбился Мэтьюз, выхватил из корзинки яблоко, дважды подбросил его и с хрустом надкусил.

— Благородные дамы не имеют внебрачных связей, — ответил Рейн.

— Конечно. Они превращаются в маленьких проституток с богатым воображением, которые громко стонут в нужные моменты. Кстати, леди Кэтрин шлет тебе привет.

Рейн провел с молодой вдовой всего один вечер, но после этого она считала его своим постоянным любовником. У крошки хватило наглости приехать в карете на причал, и лишь для того, чтобы ее быстро выпроводили, не позволив увидеться с капитаном. Темпл был уверен, что тот единственный случай не мог настолько повредить ее репутации, что она пыталась вскрыть себе вены, как ходили слухи. Мужчины понимали затеянную ею игру. Женщина искала себе нового богатого покровителя, чтобы вести образ жизни, к которому она привыкла, когда была замужем за герцогом или еще каким-нибудь аристократом.

— Ты можешь содержать женщину?

— Конечно, нет, — фыркнул Темпл. — Я предпочитаю тратить деньги на азартные игры. Я только хотел попробовать кусочек того, что ты легко отверг. Сплошное разочарование.

Кэтрин была страстной натурой, но, к сожалению, она требовала больше, чем давала сама. Кроме того, ее страсть к плотским наслаждениям походила на болезнь.

— Осторожно, старина, леди…

— Шлюха. Уж я-то знаю. А на что еще может надеяться безродный уроженец Южной Африки?

— Уважение к себе может стать прекрасным началом. Если ты не будешь осмотрительным, то кончишь жизнь на дуэли.

— Я достаточно осторожен. Видишь, ушел от нее под покровом ночи. — Темпл махнул длинной рукой в сторону иллюминаторов, за которыми только-только начало светлеть. — И я с уважением отношусь к себе, Рейн, к своему прошлому и к тому, что меня окружает. Именно поэтому я волочусь за доступными женщинами, оставляя добродетельных леди джентльменам. Как и ты сам.

— Ты бы не знал, что делать с настоящей леди, если бы оказался в ее обществе, что маловероятно, — резко произнес Рейн. — И я не волочусь за женщинами.

— В том-то и проблема, — сказал Темпл, задумчиво глядя на друга. — Ты не стал бы таким угрюмым, если бы иногда позволял себе развлечься с девушкой.

На лице Рейна появилось угрожающее выражение, и Темпл отвел взгляд.

— А как насчет той, что стреляла? — спросил он, кивком указав на повязку.

Рейн ясно давал понять, что это не подлежит обсуждению, но его друг не унимался:

— Лилан сказал, она красавица. Наверное, девчонка…

— Нет.

— Ты уверен?

— Нет! — взорвался капитан. — Вы переходите границы, мистер Мэтьюз. Это дело прошлое.

«Что-то непохоже», — подумал Темпл.

— Раджин, на место! — рявкнул, словно прочтя его мысли, Рейн.

Пантера встала, пересекла каюту, остановилась возле Темпла и посмотрела на яблоко. Потом ткнулась носом ему в руку и облизнулась.

— Ты любишь меня? — улыбнулся Темпл.

Раджин обнюхала его рукав и глухо зарычала, почуяв запах женщины.

— Клянусь, она для меня ничего не значит. Она просто развлечение. Они все для развлечения. Любишь меня?

Темпл наклонился, и Рейн затаил дыхание, поскольку рычание стало громче. Но когда Рейн подумал, что пантера вот-вот нанесет удар, та провела розовым языком по лицу Темпла, который почесал ее за ушами и дал яблоко. Раджин мгновенно расправилась с угощением.

— Иди, займись делом, красавица. — Он еще раз почесал ее, и пантера выскользнула из каюты.

— Черт побери, даже я не решусь на такое, хотя я и вырастил ее.

Темпл вытер рукавом лицо:

— Ты просто завидуешь, что меня она любит больше.

Ухмыльнувшись, Рейн выбрал спелый фрукт, вытащил из-за пояса нож, потом оглядел свое вооружение и нахмурился. Один из ножей пропал, удобный маленький кинжал, подумал он, методично срезая кожуру с манго.

— Ну, расскажи мне, как получилось, что тебя подстрелила женщина.

— Нет.

— Нет? — Темпл поднял черную бровь.

— Ага, значит, ты всего лишь тупица, а не глухой.

— Ты же понимаешь, что я все равно узнаю. Как и о Кэтрин.

— Только потому, что я тебе это позволил, — ответил Рейн.

Нет, Микаэлу он сохранит для себя, это особые воспоминания, на которых нет клейма его низкого происхождения и грубого прошлого. Хотя между ними не могло быть ничего, кроме неприязни или вражды, он чувствовал, что если никому не расскажет, то образ девушки никогда не исчезнет из его памяти.

Спрыгнув с повозки торговца, Микаэла бросилась к Эрджилу.

— Слава Богу, девочка! Я уж не надеялся увидеть тебя живой.

Он поднял ее на седло и пустил лошадь галопом.

— Дядя спрашивал обо мне? — Она прижалась к спутнику, чтобы согреться.

— Да. Милли сказала ему, что ты плохо себя чувствуешь, но это было давно. У него майор. Закрылись в кабинете на весь день.

— Значит, майор останется на обед. Проклятие. — Микаэле совсем не хотелось, чтобы верный пес дяди опять увивался за ней.

Обогнув ряд деревьев, Эрджил остановил коня на покрытом травой бугре, чтобы стук копыт не привлекал к ним внимание.

Девушка соскочила с лошади, подбежала к входной двери и толчком распахнула ее. Слуги оторвались от работы и разом вздохнули, а миссис Стокард, цыкнув на них, бросилась к ней.

— Ах, дорогая, ты только посмотри на себя, — простонала она и распорядилась быстро принести воду и тряпки.

— Это не моя, — сказала Микаэла, когда женщина вскрикнула при виде крови на рукаве ее блузки.

Дальнейших объяснений не последовало, у нее просто не было времени что-нибудь придумать, когда она бежала из города, стараясь ускользнуть от матросов, которых послал за ней капитан. Преследование означало, что он хотел вернуть ее, и не только для того, чтобы заставить расплатиться за пулю, а Микаэле была ненавистна даже мысль о прикосновении мужчины.

«Но ему ты позволила и прикоснуться к тебе и подойти достаточно близко…» — возразил ей внутренний голос.

— Я поставила греть воду, — сообщила миссис Стокард. — Поднимайся к себе в комнату.

— Спасибо, Агнесс. — Девушка поцеловала кухарку в щеку, потом оглянулась на горничную: — И тебе, Милли.

Та с улыбкой кивнула, и Микаэла побежала наверх по лестнице для прислуги. Она натерла себе ноги от долгого хождения пешком, к тому же у нее было ощущение, что капитан преследует ее, хотя она знала, что он еще не оправился для такого путешествия. Микаэла снова почувствовала себя виноватой, но тут же переключила мысли на другое: сейчас главное — незаметно проскользнуть в свою комнату. Она даже старалась не дышать, пока не заперла за собой дверь.

Быстро скинув одежду и сунув ее в корзину, Микаэла взяла нож, который украла у капитана, чтобы иметь в пути хоть какое-то оружие для защиты. Нож был не самым красивым в его коллекции, поэтому она надеялась, что Рейн не слишком расстроится и не бросится разыскивать пропажу. «Теперь я еще и воровка», — подумала Микаэла, спрятала нож на дно корзины и шагнула в ванну, стоящую у камина. Намылив губку, она стала энергично тереть себя. Всю дорогу она вспоминала о том, как Рейн смотрел на нее — словно она была драгоценным и хрупким созданием, к которому он не смел прикоснуться. Вспоминала, как он собирал утят, какие у него морщинки возле глаз, когда он так очаровательно улыбался, вспомнила его взгляд, который пробудил в ней ранее не изведанные чувства.

Все мужчины одинаковы. На расстоянии они милы и очаровательны, потом кулаками утверждают свою власть.

«Кроме папы. Папа никогда не обижал меня», — подумала она, до красноты натирая кожу губкой. Смерть отца стала для нее не только потерей любимого человека, его смерть отняла будущее. Микаэла с грустью размышляла о детях, о собственном доме, о любящем муже, которых у нее никогда не будет. Незваные слезы закапали в воду, и она сердито провела мыльной ладонью по щеке.

«Не вешай нос, старушка. У тебя есть пища и крыша над головой», — убеждала она себя, клянясь, что большего ей и не нужно.

А потом ее мысли опять устремились к капитану, и она беспомощно всхлипнула. Рейн отверг ее холодным взглядом, когда она не разрешила себя поцеловать. Он еще раз доказал, что ни красивое лицо, ни тревога за ее жизнь ничего для мужчин не значат, если они захотели переспать с женщиной.

А если бы Рейн знал… то не захотел бы даже поцелуя.

Ни один мужчина не захотел бы.

Она больше не желает с ним встречаться. Если он кому-нибудь расскажет, что она стреляла в него, то ее вполне могут повесить.

В дверь постучали, заглянула горничная, и Микаэла взмахом руки пригласила ее войти. Милли помогла ей прополоскать волосы, после чего Микаэла вылезла из ванны, быстро вытерлась и начала одеваться.

— О, Милли, быстрее, — сказала она горничной, застегивавшей на ней платье. — Я слышу его шаги.

— Извините, но это платье старое и поношенное. — Милли неодобрительно покачала головой. — Вам не следовало бы его надевать.

Конечно, платье вышло из моды, поблекло от стирки, однако лучшего у Микаэлы не было.

— Пожалуйста, стойте спокойно, мисс, — попросила горничная, поскольку хозяйка тем временем пыталась заплести волосы, которые выскальзывали из рук. Милли наконец застегнула платье и начала торопливо наводить порядок вокруг ванны.

Громкий стук в дверь испугал обеих. Микаэла на ходу воткнула булавку в волосы, представив, что за дверью стоит человек, собирающийся заковать ее в кандалы.

— Иди, все будет в порядке, — сказала она Милли, ибо той явно не хотелось оставлять ее одну, и распахнула дверь.

— Ну, ты наконец-то поднялась и занялась делом, — произнес дядя.

— Да, я чувствую себя гораздо лучше. Спасибо за заботу. Он не вошел в комнату, не удостоил взглядом служанку, которая терпеливо ждала, когда ей дадут пройти. Он пристально рассматривал племянницу, словно инспектировал войска, затем одобрительно кивнул при виде ее скромного платья. «Наверное, дядя ожидал, что я сойду вниз в корсете и чулках», — рассеянно подумала Микаэла и чуть не сказала ему об этом. Но он не терпел нарушения субординации ни в своих войсках, ни со стороны племянницы.

— Тогда спускайся, мы проголодались.

«Без меня вы, конечно, не в состоянии поднять вилку», — снова подумала она, а вслух невинно поинтересовалась:

— Мы?

— Разумеется, майор обедает с нами.

— Очень приятно.

Да, было бы глупо надеяться, что майор освободит ее от своего присутствия. Микаэла взяла дядю под руку, и он взглянул на нее сверху вниз с таким видом, словно племянница осквернила его мундир. Но та не дрогнула.

Если отец и научил ее чему-либо, так это мужеству перед лицом врага.