Мятежное сердце

Глава 6

Боже правый, как он мог принимать ее за служанку?

И кто этот британский офицер, на золотом обшлаге которого лежит ее рука? Не он ли оставил царапину у нее на подбородке? «Я спущу с него шкуру», — подумал Рейн, сжав кулаки, когда офицер закружил ее в танце. Он наблюдал за ней, стараясь унять радость от встречи и загнать свои чувства в самый дальний, безопасный уголок сознания, Тут Микаэла повернулась к нему лицом, и он вдруг почувствовал незримые нити, протянувшиеся между ними через огромный зал. Она тоже ощутила эту связь, глаза у нее вспыхнули, ноги сбились с ритма.

«Черт побери, она дьявольски красива». Микаэла в темно-синем платье казалась сапфиром на фоне бледных нарядов, а ее темно-рыжие волосы дерзко выделялись среди напудренных причесок остальных дам. Рейн снова и снова устремлял на девушку взгляд, будто она таяла на глазах, и он забывал эти темные брови над кошачьими глазами, этот рог, созданный, чтобы сводить мужчин с ума. Он знал и другую Микаэлу: женщину, обладающую скрытой силой, которая иногда прорывалась наружу, словно тлеющий под золой уголек, от которого Рейн готов был воспламениться как сухой трут.

Она будто манила его подойти, и если бы он не знал, что даже один танец с ним может погубить репутацию девушки, он уже держал бы ее в объятиях. Рейн сконцентрировался только на ней, пока не почувствовал ее дыхание, тепло ее кожи и цитрусовый аромат ее духов, который он впитывал в себя, не задумываясь о разделяющем их пространстве.

Затем Рейн уловил в ее взгляде страх, и Микаэла отвела глаза, разорвав связывающую их нить. Он почувствовал невыносимую тяжесть в груди, сердце бешено стучало. Сжав кулаки, он проклинал язычницу-мать, научившую его управлять своими чувствами, и свое мерзкое прошлое, сделавшее эту нежную красоту недоступной для него.

Микаэла была леди, запретным плодом, а поскольку он предполагал это с первой минуты их встречи, то теперь уже нет смысла цепляться за остатки мечты. Ему потребуется нечто большее, чем цепи прошлого, чтобы забыть о ней. После секундного размышления он повернулся к бригадному генералу Дентону, чувствуя на себе испытующий взгляд Кристиана. Даже подозрение является достаточным предупреждением.

— Генерал.

Сэр Этвел напрягся и сцепил руки за спиной, отчего его бочкообразная грудь стала еще больше.

— Рад, что вы смогли к нам присоединиться, Монтгомери. — Тяжелые челюсти двигались, хотя губы оставались почти неподвижными.

— Чтобы иметь пищу для сплетен, Дентон? — вскинул брови Рейн.

Тот побагровел, а Кристиан закашлялся, чтобы подавить смешок.

— Их стало бы меньше, будь вы преданы монархии.

— Я предан себе, моим работникам и моей семье. Не обязательно в таком порядке. Разве мои действия чем-то оскорбили монархию?

Рейну показалось, что Кристиан вот-вот лопнет от смеха.

— У вас есть корабли с пушками и командой. Теперь, когда идет война, все годные к службе англичане предложили свои услуги стране.

— Вы кое о чем забыли, — сказал Рейн, взяв у слуги бокал и одним глотком наполовину осушив его. — Я не англичанин. Мне плевать на вашу войну, притесняйте всех, кого хотите. — Он взглянул на вино, словно оценивая его прозрачность. — Мои корабли перевозят чай, кофе, сахар, но не войска. И никогда не будут.

— Чего еще ожидать от Монтгомери! — раздался голос. Капитан слегка повернул голову и насмешливо посмотрел на подходившего к ним стройного офицера.

— Мы знакомы?

— Это мой адъютант майор Уинтерс, — представил молодого человека Дентон. — Мой самый верный офицер.

Рейн поклонился, майор не дал себе труда ответить.

— Он заботится только о своем кармане, — сказал Уинтерс.

— Вы слишком много себе позволяете, майор.

— Неужели? Когда же вы купите себе чин и поступите на службу, ваша светлость? — холодно произнес Уинтерс.

— Когда его признают наследником и следующим графом, — отрезал Кристиан.

— Я не являюсь ни наследником, ни единственным сыном. У Рэнсома Монтгомери несколько детей, — вежливо ответил Рейн, хотя ни от кого не укрылась резкость его тона.

— Значит, незаконнорожденный лорд пошел по стопам своего отца, Грэнвила, — презрительно фыркнул майор.

Пустой хрустальный бокал, который Рейн держал в руке, превратился в сверкающие осколки.

Гости охнули и испуганно попятились.

Не сводя с Уинтерса ледяного взгляда, капитан молча стряхнул на пол остатки стекла. Он готов стерпеть, когда оскорбляют его, только не Рэна и Аврору, хотя он не станет защищать их здесь. Если Уинтерс осмелился произнести такое, значит, у него есть защита, однако расплата не заставит себя ждать, и тогда уже ничто не сможет его защитить.

— Рэнс Монтгомери женат на славянской царице, так, Рейн? — нарушил повисшую тишину Кристиан.

— Да.

— Я слышал, она ведьма, — не унимался майор. — Занимается черной магией.

— Не всему можно верить, майор. — Рейн небрежно отряхнул руки. — Ходят слухи, что я приношу в жертву девственниц в канун полнолуния, ем сердца врагов и перережу горло любому, кто плохо отзывается о моей семье. Уверяю вас, что первое утверждение неправда.

Он поклонился, прижав ладонь к сердцу, и отошел. Уинтерс глядел ему вслед, и Кристиан заметил, как у него судорожно дернулся кадык.

— Только попробуйте еще раз затронуть эту тему, майор, и можете лишиться должности, — заявил Кристиан.

Тот вытянулся, медали и ленты блеснули, отражая пламя свечей.

— Он слишком много себе позволяет, даже осмеливается появляться здесь. Человек низкого происхождения…

— Я лично пригласил его, майор, — произнес Дентон.

— И мы хотим, чтобы он был нашим союзником или по меньшей мере соблюдал нейтралитет, — сказал Кристиан, не давая майору ответить. — Этот человек сможет, если захочет, доставлять груз в колонии, минуя блокаду, а мы не в состоянии ему помешать. Да, майор, лучше вам быть милым с Рейном Монтгомери. Мы нуждаемся в нем. — Он повернулся к сэру Этвелу: — Не распускайте своих любимцев, генерал.

Дентон презрительно взглянул на графа.

— Он ублюдок и сын ублюдка. Неблагонадежный мерзавец, которого заботят только развлечения и набитый кошелек.

— А эти кто? — Чендлер кивнул головой в сторону гостей. — Может, все в Англии переплавляют чайные ложки на пули и режут занавески, чтобы сшить мундир? Или вы предпочитаете, чтобы нас всех построили в шеренгу и расстреляли за войну, которая слишком дорого стоит английской казне?

— Это подстрекательство к бунту, ваша светлость. Чендлер восхитился, что генерал сохранил достаточно уважительный тон.

— Я передаю вам то, чего вы не желаете слышать, хотя об этом говорят у вас под носом. Один человек, защищающий свой дом и свое право распоряжаться в нем, сильнее тысячи, которые защищают декларацию короля.

— Мы заставим колонистов подчиниться! — воскликнул Дентон, побагровев от ярости.

Чендлер небрежно пожал плечами.

— Я предпочел бы видеть страну уцелевшей, сэр. И как могут колонисты потерпеть поражение, если армией командует Хоу? И сколько британских солдат должно погибнуть, чтобы сохранить для Англии эту дикую, непригодную для жизни землю?

— Нисколько, если бы не шпион колонистов. — Генерал кивком предложил ему отойти в укромное место, где их не могли подслушать. — Он расстроил атаку, которая готовилась много недель! — Уинтерс последовал было за ними, но генерал шикнул на него. — Меня просто бросили в этой пустынной стране, я чуть не замерз, а тем временем проклятый табачный плантатор из Виргинии собрал девять сотен солдат…

Проклятие, он приехал с графом. Микаэла поняла, что этот мерзавец знал, что их не выгонят из владений его светлости. Но как морской капитан мог познакомиться с лордом Стенхоупом, удивилась она, в очередной раз наступив Дункану на ногу.

— Микаэла, раньше ты не портила блеска моих сапог. Чем ты расстроена?

— Наверное, устала, — смутилась девушка.

— Ты не умеешь лгать. И никогда не умела. «Если бы он только знал», — подумала Микаэла.

— Дядя смотрит на нас.

— Видимо, придумывает, какую бы еще обязанность взвалить на твои плечи.

Уловив горечь в его голосе, она подняла глаза и заметила промелькнувший в его взгляде гнев.

— Дайте слово, что не будете вступаться за меня.

— Если бы я имел более высокое звание, то непременно сделал бы это, — проворчал капитан.

— Неужели? — раздался сзади насмешливый голос.

— Кассандра! — воскликнула Микаэла, довольная, что у нее появилась союзница.

— Привет, Микаэла. — Кассандра обняла подругу и, пригласив ее на ленч, озорно улыбнулась Макбейну.

— А где ваши братья? — поинтересовался он. — Разве вы не должны быть на привязи или на цепи?

— Дункан! — опешила Микаэла.

— Наш благовоспитанный капитан считает, что меня следует запереть в башню. Так?

— Да, и без права на прощение.

— Мои братья на страже. — Кассандра махнула в сторону трех мужчин, стоящих, как часовые, перед шеренгой огромных растений в кадках. — Но вам никто не угрожает. Они знают, что вы ханжа и не можете стать для них источником беспокойства.

Микаэла хихикнула, а Дункан помрачнел.

— Вы сами ханжа, — сказал он, когда они поравнялись во время танца.

— Дункан! — Микаэла нахмурилась, заметив, что Рейн идет за ней вдоль стены зала. — Пожалуйста, будьте вежливы.

На короткое время они поменялись партнерами, и Дункан оказался перед Кассандрой. В ее небесно-голубых глазах был вызов.

— С ней? — воскликнул он.

Кассандра задумчиво склонила голову, черные локоны упали на ее обнаженные плечи.

— Вы ужасно красивы, когда сердитесь, Дункан.

— Ведите себя прилично, дитя.

— Вы же видите, я не дитя, — страстно прошептала она, когда они снова сошлись в танце, и он на мгновение потерял дар речи. Ее откровенный взгляд будоражил его сильнее, чем ему хотелось. — А какая радость вести себя прилично? Я имею в виду наслаждение. Риск. Случай.

— Ей-богу, вас пора укрощать.

— Вы понятия не имеете, с чего начинать. — Кассандра оглядела его с головы до ног.

— Для этого требуется желание, которого у меня нет. — Дункан развернул девушку к партнеру и с силой подтолкнул к нему. — Берегитесь, лейтенант. Она слишком нахальна для приличного общества.

Под смех Кассандры он повернулся к Микаэле и, не обращая внимания на ее насмешливую улыбку, продолжил танец.

— Она очень мила, правда?

— Мила? Она просто крикливая девица.

Микаэла улыбнулась, подумав, что он похож на рассерженного мальчика, но тут снова увидела Рейна.

— Тот человек, весь в черном, который пришел с его светлостью, — кто он?

Дункан слегка повернул голову, поскольку ему мешал высокий воротник.

— Монтгомери?

«Монтгомери», — произнесла она про себя, но не осмелилась спросить Дункана, уверен ли он в этом, чтобы не вызвать подозрения своим интересом. Все знали эту семью и имя и репутацию этого человека, но редко кому доводилось увидеть его. Значит, присутствие Рейна было для него не просто выходом в свет, и Микаэла боялась, что причина этого — она.

— Кажется, он занимается перевозкой грузов. Чай, кофе, если не ошибаюсь. — Дункан не стал пересказывать ей непроверенные сплетни.

Она издала короткий, на грани истерики, смешок, радуясь, что музыка наконец смолкла. «Нет, Дункан, ты не ошибаешься, но главное тут не доставка чая, кофе и фруктов, а его флот. Хорошо вооруженные, быстроходные корабли». Однако Микаэлу тревожило другое: ведь она стреляла в такого могущественного человека!

— Микаэла, — нахмурился Дункан. — Думаю, тебе следует отдохнуть. Ты выглядишь немного бледной.

«Наверное, мне следует бежать в испанский монастырь», — подумала девушка, когда он выводил ее из танцевального зала. Рейн укажет на нее, объявит убийцей и воровкой, и жизнь ее будет кончена. Дядя выкинет ее на улицу, все труды последних лет пойдут прахом, у него достаточно связей, чтобы сделать это. Она слышала, как дядя и его друзья проклинали Монтгомери… Он был союзником короля Испании и Португалии, эмира, шаха и большинства правителей Оттоманской империи, поддерживал контакты с людьми, о которых говорили только шепотом. Если он пожелает, то еще до конца вечера ее вздернут на веревке в саду.

«О, Рейн, пожалуйста, не говори об этом, только не здесь», — молила она, бессильно опускаясь в кресло. Может, он этого не сделает, видимо, он совсем поправился и, кроме того, он до сих пор молчал.

— Микаэла?

Она подняла глаза. Дункан стал с чашей пунша, несколько солдат преклонили перед ней колени, один протягивал ей тарелку с едой. Потрясающе. «Нет лучшего способа привлечь ко мне еще больше внимания», — подумала она.

— Прекратите эти глупости. Со мной все в порядке. — Отказавшись от пунша, Микаэла хотела встать, но Дункан ласково усадил ее на место.

— По твоему виду этого не скажешь.

— Перестаньте нянчиться со мной, капитан!

— Тогда садись и развлекай их.

Микаэла посмотрела на молодых драгун, чувствуя себя гораздо старше их, и поймала взгляд дяди, заставивший ее остаться в кресле. Она взяла тарелку с едой и переключила внимание на солдат, самым большим желанием которых была приличная еда, ибо она им, как правило, не по карману. Интересно, зачем они тратят время, флиртуя с ней, когда вокруг столько хорошеньких юных девушек?

Помимо воли она взглянула на противоположный конец зала, где в тени стоял Рейн. Даже со своего места девушка различала произносимые шепотом слова «язычник», «дикарь». А тот почти наслаждался, когда сраженная его взглядом женщина буквально падала в ближайшее кресло или на руки мужчины.

Он считает их дурами, правда, не многие женщины наберутся смелости подойти к нему без защиты спутника. Впрочем, Кэтрин Хоули, леди Бакленд, кажется смелее остальных, отметила Микаэла, глядя, как та пробирается вперед в сопровождении трех мужчин. «Закрой рот, Кэтрин, — ехидно подумала она, — а то слюни потекут на твое дорогое платье».

Рейн наблюдал за Микаэлой, охваченный непонятными чувствами. Ему хотелось расспросить ее, выяснить, кто она, почему находится здесь, но потом он говорил себе, что ответы не имеют значения, ведь она недосягаема. Тем не менее, видя ее в окружении молодых самцов, он чувствовал тяжесть в груди.

— Мадам. — Рейн поклонился, а леди Бакленд приветствовала его кивком головы. — Сегодня вы просто ослепительны.

«Никогда не видел с таким искусством наложенного грима, скрывающего довольно потрепанную внешность», — подумал он. Кэтрин с нескрываемым вожделением окинула его взглядом с головы до ног. В любое другое время он бы не оставил без внимания ее призыв, но сейчас она вызывала у него только отвращение.

— Как и вы, господин Монтгомери.

— Господин? До чего официально, миледи.

— Вы дерзки, сэр. — Она хлопнула его по руке закрытым веером.

— В вашем обществе я не могу быть другим. — Рейн взял у слуги бокал вина. — Вы держите при себе эту молодую поросль для защиты, Кэтрин? Или у них есть то, что вам нужно?

— Вам не надо этого знать.

— Ошибаетесь, леди Бакленд, — сказал он, поднося бокал к губам. — Туго набитый кошелек для них желаннее вашего тела.

— Как вы смеете оскорблять меня! — возмущенно прошипела она; вся ее сдержанность испарилась, взгляд метался по сторонам, выискивая того, кто мог бы их услышать.

— Будьте со мной честны, и я отвечу вам тем же, миледи. Таково мое правило.

Леди Кэтрин смотрела на его красивый профиль и вспоминала слова, произнесенные им на прощание: мол, ей не стоит больше надеяться, эти несколько часов — все, что он может ей дать. Холодное расставание возмутило ее, к тому же Рейн Монтгомери не имел себе равных, загадочно отстраненный и нежный, а еще сдержанный, как яростный зверь, которого держат в строгой узде. Она хотела держать эту узду в своих руках.

— Тебя выдают глаза, женщина. — Резкие слова предназначались только для ее ушей. — Будь осторожна.

Кэтрин быстро огляделась.

— Это жестоко — бросать меня, Рейн, — надулась она.

— Ты никогда мне не принадлежала, — вежливо произнес он, смягчая грубость. — Мы оба это знаем.

Эгоистичная женщина, без капли гордости. Та ночь оставила у Рейна неприятный осадок. Когда она начала представлять ему своих спутников, капитан отвел взгляд. Ни она, ни другие гости не жаждали его дружбы, он тоже не хотел этого. Он тщательно выбирал себе друзей и сейчас попытался найти взглядом ту, которая чуть не убила его.

— Кого-нибудь высматриваешь? — спросил подошедший Кристиан.

— Нет.

Леди Бакленд тотчас пристально взглянула на него и вытянула шею, пытаясь определить, кого он ищет.

Черт возьми, неужели за всеми его действиями наблюдают?

— Тогда представь меня.

Граф показал глазами на леди Кэтрин. Ну, если Кристиан настолько глуп, что рискует связываться с ней, то он заслуживает последствий. Рейн познакомил их, затем отошел в сторону, легко найдя взглядом Микаэлу. Она все еще была окружена мужчинами в красных мундирах, и ему вдруг захотелось силой оторвать от нее этих пускающих слюни болванов.

Проклятие! Как ей удается пробуждать в нем такие чувства, тогда как женщина вроде Кэтрин способна вызвать лишь твердость тела и предоставить несколько часов весьма сомнительного удовольствия? Рейн продолжал смотреть на девушку, и ее вид направил его мысли в другую сторону.

У Микаэлы был остекленевший взгляд человека, слишком долго смотревшего на один и тот же предмет и уже переставшего его видеть. Она улыбалась, но Рейн почувствовал ее глубочайшую тоску. Прищурившись, он внимательно смотрел на скованную позу девушки, плохо сидящее платье и наконец пришел к выводу, что ей не по себе. Внезапно Микаэла испуганно подняла глаза, встретила его взгляд, слегка покраснела и нахмурилось.

Рейн напрягся. «Не бойся меня», — мысленно прошептал он.

Глаза у нее сверкнули, взгляд метнулся в сторону, будто она хотела понять, кто произнес эти слова, потом остановился на нем. Склонив голову, она внимательно разглядывала его, и Рейн отчего-то почувствовал себя беззащитным.

Один из поклонников обернулся с намерением выяснить, что привлекло ее внимание. Рейн тут же обозвал себя дураком и отвел взгляд. Он полукровка, лишенный матери ублюдок, подходящий только женщинам вроде Кэтрин, да и то лишь в темноте ее спальни. Он не имеет права думать о Микаэле.

К счастью, два богатых торговца, с которыми он время от времени имел дело, вовлекли его в свой разговор.

— Вы хотите, чтобы морской суд решал судьбу торговых людей? — присоединился к обсуждению Рейн. — Что они понимают в доставке грузов, накладных и счетах?

— Мистер Монтгомери, это звучит так, будто ваши интересы совпадают с интересами Англии.

Рейн взглянул на Берджеса, высокого стройного мужчину лет тридцати.

— Зачем спрашивать, если вам известно, что это не так?

— А зачем обсуждать то, что вам безразлично?

— Затем, сэр, что мне приятно видеть, как вы лишаетесь нескольких фунтов стерлингов, а потом обнаружить их у себя в кармане. — Рейну показалось, что побагровевший Берджес сейчас завизжит. — Только не говорите, что вы бы действовали иначе. Если бы Англия могла править миром, она бы это сделала.

— Мы пытаемся, сэр.

Раздался смех, и Рейна представили лорду Джермену, виконту Сэквилу, — военному министру.

Когда разговор коснулся военных действий, Рейн отметил явное презрение виконта к окружающим и его непомерную заносчивость. Он был олицетворением английской аристократии, разглагольствующей о своих моральных достоинствах и превосходстве, словно обладала естественным правом властвовать.

В данный момент он властвовал над чувствами Рейна.

Поскольку был одним из тех, кто мог быть его настоящим отцом.