На краешке любви

Дима посмотрел на часы. Экзамен заканчивался через пятнадцать минут, а его контрольная по алгебре-геометрии уже была готова. Можно сказать, классу повезло – члены комиссии часто отлучались из кабинета, и почти все этим пользовались. Димка положил бумаги на стол учителю и оглянулся на класс. Сегодня был особенный день – последний школьный экзамен и Димкин день рождения!

В коридоре он еще раз взглянул на часы и задумался, как лучше – подождать всех или отправиться домой за продуктами раньше, собрать все необходимое и уже на улице возле подъезда подождать одноклассников. После недолгого размышления он выбрал второй вариант и пошел домой.

К его удивлению, Инга Константиновна ничего не имела против того, чтобы сын отмечал день рождения на природе в кругу одноклассников. И даже про Женю ничего не сказала. Дима не знал, что его семнадцатилетие повергало мать в тоску: ей самой через месяц должно было исполниться сорок, и этот факт ее весьма удручал.

Значит, праздник пройдет без надзора взрослых! Первый раз в жизни! Правда, возникла небольшая проблема со спиртным. Денег, честно выпрошенных у отца, хватило только на две бутылки дешевого вина. Выручила Женька: у нее мать работала на ликеро-водочном заводе, и у них дома всегда была водка, одну бутылку девушка смогла взять незаметно от родителей.

На день рождения Димка пригласил троих мальчиков и трех девочек и надеялся, что спиртного хватит. Из пьющих в этой компании были только Витька и его неразлучный друг Гришка. Сережа не пил вообще. Сам Дима водку тоже не жаловал, но за свое здоровье граммов сто собирался выпить.

О продуктах позаботилась мать. Она выделила для сына два батона «Московской» колбасы, замариновала несколько килограммов мяса на шашлыки, купила копченой селедки, сыра. Об овощах Димка должен был позаботиться сам, по дороге на речку.

Он быстро добрался до квартиры, взял приготовленные продукты и задумался – что делать с посудой? Из горла пить – как-то несолидно. Стаканов в доме не водилось в принципе. Были хрустальные стопочки, но за них мать могла оторвать ему руки. Димка подсчитал свои финансы и решил, что лучше всего приобрести одноразовые стаканчики. И взять их с запасом: из двух стаканчиков, вставленных один в другой, получается вполне приличная посудина, которая не мнется в руках.

Когда Дмитрий вышел из подъезда, вся компания уже ждала виновника торжества на скамейке под акацией. Распределив сумки, мальчики отправились на речку, а девочки – на рынок за помидорами, огурцами и петрушкой.

– Не напивайтесь там без нас, – сказала Элька, погрозив пальчиком.

– Мы без женской компании не пьем-с! – ответил Витек.

Но когда девушки через полчаса, таща две сумки с овощами и хлебом, нашли мальчиков, у тех на траве уже стояла открытая бутылка.

– Товарищи, – укоризненно произнесла Элька, – ай-яй-яй, как вам не совестно, мы горбатимся, значит, носим тяжести, а они тут пьянствуют.

– Так вы все равно водку не будете, – ответил Гришка, усмехнувшись.

– С чего ты решил? – воинственно заявила Женя. – Я водку люблю больше, чем вино.

Димка удивленно посмотрел на нее. Насколько он знал, девушка ни разу в жизни не пробовала водки. Неужели врала? Но Женька взглянула на него с вызовом: «Ах так, дорогой мой, уже отмечаешь праздник, даже не дождавшись меня?!»

– Женька! – Сережа тоже был несколько озадачен. – Да ты и запаха спирта не нюхала никогда! По тебе же видно!

– Нюхала! – ответила Женя, и щеки ее вспыхнули. – Очень приятный запах. А ну, Витька, наливай мне.

– Да ты ж захлебнешься! – засмеялся Гришка. – Знаешь, как водка обжигает горло?

Женьке уже поздно было отступать.

– Спорим, выпью стопку без всякой закуски? – воскликнула она, поставив сумку на траву.

– Ну, – гоготнул Витек, – покажи!

Женя смерила его презрительным взглядом и потребовала:

– Наливай.

– Женя, не глупи. – Дима подошел к любимой.

– У тебя день рождения, и я хочу выпить за твое здоровье. И за счастье. Ты же не можешь запретить мне выпить за это? – спросила она, взглянув ему в глаза.

Дима пожал плечами:

– А ты уверена, что тебе не поплохеет?

– Не поплохеет.

Вид у нее был решительный, и Дима не стал спорить.

Женя взяла стаканчик и, выдохнув, резким движением опрокинула содержимое в рот. Глотнув, она закашлялась и замахала руками. Элька тут же сунула ей в ладошку кусок колбасы. Женька запихала колбасу в рот и испуганно посмотрела на одноклассников: не скажут ли они, что попытка не засчиталась? Но все промолчали. Витька показал ей большой палец, а в Гришкиных глазах заплясал огонек уважения.

Дима отвел Женю в сторонку:

– Посиди тут, отдохни, девочки и без тебя управятся.

Женька хотела возмутиться, но вдруг почувствовала легкое головокружение. В желудке запылало, она села на траву прямо в платье, не думая, что может испачкать одежду, и закрыла глаза.

– Все в порядке? – спросил Дима.

«Заботливый!» – сказала Женя про себя, но вслух проговорила:

– Да, иди. Я немного посижу и тоже присоединюсь.

Сережа уже собирал из камней подобие мангала. Дима тоже включился в эту работу. А Витька с Гришкой тем временем отправились на поиски дров.

Девочки разделись и толкнули Женьку:

– Давай, показывай народу свои прелести. Купальник-то не забыла надеть?

Женька открыла глаза и начала медленно расстегивать пуговицы на платье. Девочки, не дожидаясь, пока она окончательно придет в себя, принялись нарезать помидоры и огурцы.

Наконец все было готово. Костер весело потрескивал, обдавая всех едким дымом. Сережка заканчивал нанизывать кусочки на последний шампур. Он был спецом в приготовлении шашлыка, и остальные, в предвкушении знатного обеда, с удовольствием посматривали в его сторону.

– Жень, иди к нам, – позвал Дима девушку.

Ребята налили девочкам вина, себе водки.

– Димон, за тебя. Пусть тебе всегда светят звезды – звезда удачи, звезда любви, звезды дружбы и звезды коньяка, – произнес кто-то из ребят.

Когда спиртное в очередной раз дошло до желудка, Витек блаженно потянулся и предложил:

– Может, искупнемся?

Место для пикника было выбрано безлюдное, заросшее кустарником. У воды лежал большой камень, с которого было удобно прыгать сразу на глубину. Витек вскочил и через несколько секунд очутился в реке. Все побежали за ним. У Женьки кружилась голова, но она подумала, что, окунувшись в воду, почувствует себя лучше. Мальчишки, как обычно, начали брызгаться, девчонки – визжать, когда Витек предложил:

– Давай кто быстрее доплывет до дерева!

Дерево стояло посреди реки, на крохотном островке. Плыть до него было недалеко, река в этом месте была узкой, но зато глубокой – вода была по грудь буквально в метре от берега.

Элька скривилась: она не умела плавать. А остальные с воодушевлением приняли предложение.

– Раз, два, три, – громко крикнула Элька, стоя по щиколотку в воде, и соперники поплыли, размахивая руками.

Витек вырвался вперед, за ним плыли Димка с Сергеем. Гришка больше орал, чем плыл, со стороны казалось, что его кусает акула, но он все же был четвертым. Галя шла почти наравне с ним, а Женя барахталась последней. Но она надеялась, что сил добраться до острова у нее хватит.

Тут к плывущим приблизилась невесть откуда взявшаяся моторная лодка. Она промчалась близко от ребят, и поднятой волной Женьку накрыло с головой. Глотнув воды, она почувствовала, как что-то тяжелое тащит ее на дно. Руки ослабли. Волосы черными водорослями расплылись перед глазами. Светлая поверхность воды была недостижимо далеко, пузырьки воздуха легко достигали ее, но сама Женя опускалась все ниже и ниже. В голове промелькнула дурацкая мысль: «Я теперь никогда не узнаю оценки за последний экзамен».

Димка услыхал истошный вопль Эльки:

– Женька-а! Женька-а!

Галя была ближе всех к тому месту, где последний раз видели Женю. Она нырнула, но почти сразу вынырнула обратно, хватая воздух ртом. Гришка подплыл к ней и тоже нырнул. Его пятки мелькнули на солнце. Элька на берегу визжала протяжно и страшно. Мальчики тоже уже развернулись и плыли назад. Но их опередила моторка, которая, сделав круг, приближалась к тому месту с другой стороны. В лодке сидели двое мужчин. Они что-то кричали ребятам. Когда лодка подошла ближе, один из мужчин прыгнул в воду. Через несколько долгих секунд он вынырнул и на боку поплыл к лодке. Под мышкой у него все увидели голову Женьки. Девушка моргала глазами и разевала рот, значит, была жива.

На лодке «утопленницу» доставили на берег.

– Извините, – сказал мужчина, – мы не заметили вас. А ты, девочка, – он обратился к Жене, – больше не плавай на глубине, если не умеешь рассчитывать свои силы.

Мужчина заметил бутылку водки.

– Ну вот, можете теперь выпить за здоровье своей подруги, – усмехнулся он.

Все так растерялись, что даже не предложили ему стопочку. Мужчина вздохнул, сам налил себе, подмигнув, выпил, потом налил своему другу, после чего они попрощались и уплыли.

– Дура! – закричал Витек, когда лодка отошла на достаточное расстояние от берега. – Ты что, крикнуть не могла? – он особо не церемонился с одноклассницей.

Женя, не желая признаваться в собственной глупости, огрызнулась:

– А я и не тонула вовсе. Я над вами пошутила.

– Что? – шагнул поближе Витек с недобрым выражением на лице.

– Успокойтесь, мальчики, видите, человеку плохо, – произнесла Галя, которая всегда отличалась умением гасить надвигающуюся ссору.

– Пить надо меньше, – пробурчал Сережа.

– Тебя забыла спросить! – отозвалась Женя. – Я, если хочешь знать, на ликеро-водочном работать буду, пить буду столько, сколько посчитаю нужным!

От всего пережитого Женю начинал трясти озноб, но она упорно не хотела этого показывать, напрягая мышцы.

Галя снова попыталась успокоить всех:

– Да ну вас. Пожалейте именинника, не заводитесь. Лучше пусть мальчики займутся шашлыками. Да, мы же еще и картошки купили. Так что давайте, Дим, Вить, Сереж...

Димке уже не хотелось ни шашлыков, ни праздника. Он был зол на Женьку. Какая же она дура!

– Давайте выпьем, – предложил он, – что-то паршиво на душе.

– Точно, – поддержал идею Гришка, – для снятия стресса. Только этой, – он махнул в сторону лежащей Евгении, – больше не наливать.

Эля кивнула:

– И мне налейте немного. А потом давайте за шашлыки возьмемся. Не пропадать же добру.

Они выпили по чуть-чуть. Потом Димка налил себе еще, и через некоторое время ему стало лучше. Он даже прилег рядом с Женей и незаметно от всех поцеловал ее в плечо. Она улыбнулась ему и шепнула:

– Дим, прости меня. Поздравляю тебя с семнадцатилетием!

После этих слов к нему окончательно вернулось хорошее настроение.

Женя решила, что должна выглядеть если не самой красивой, то уж лучше Лариски. Плохо только, что не удалось узнать заранее, как та оденется. Скрытная Ларка ни разу даже не намекнула, какое на ней будет платье. И Женя тоже ничего не стала рассказывать девочкам: пусть лопнут от зависти, когда она появится в своем новом шикарном наряде!

Рано утром Женя отправилась с мамой в парикмахерскую. Мастер провозилась целый час с кудрявыми волосами девушки – укладывала их в «ракушку» и украшала прическу искусственными цветочками, сделанными специально вместе с шифоновым платьем цвета цыплячьего пуха с двумя десятками пуговок на спине. «Жаль, сегодня Димка не сможет их медленно расстегивать, целуя мне шею и спину после каждой пуговки...» – такая у Женьки мелькнула мысль, когда она сидела в кресле и терпеливо ждала, когда же закончатся искусственные цветы.

Она украдкой посмотрела на свое отражение в зеркале: счастливая улыбка не сходила с лица, губы неслышно напевали что-то. Смешная девчонка все никак не верила в свое счастье!

На нее вдруг нахлынули воспоминания.

Ее старая школа закрылась на капитальный ремонт, и с восьмого класса Жене пришлось идти в другую. Прежний класс был дружный, но новеньких встречали весьма прохладно, поэтому девушка очень волновалась, как отнесутся к ней ученики неродного 8 «В».

Утром первого сентября долго стояла перед зеркалом и бубнила себе под нос: «Если во мне полтора метра, то это еще ничего не значит. Да, я низенькая и худенькая, но бывают и хуже». Правда, сеанс аутотренинга помог мало.

Ближе к окончанию торжественной части, пока первоклашек заводили в школу, остальные школьники оживленно разговаривали, обсуждая, кто как провел лето, кто на сколько сантиметров вырос, и другие животрепещущие темы. На Женю поглядывали, но никто не подходил. Сама же вклиниться в разговор она не решалась. Внезапно рядом с ней возник высокий мальчик:

– А это что за одинокий ребенок? Тебя как зовут?

– Евгения.

– А меня – Дима. Сейчас мы все устроим. Лариса, слышь, познакомь Женю с остальными.

Ларисой оказалась высокая стройная девочка с лицом фотомодели. Одета она была вроде бы скромно: юбка до середины колен и светло-серая блузка, но и как-то особенно. Что-то в одежде отличало ее от остальных. Женя не сразу поняла, что дело было в экстравагантных колготках с рисунком и туфлях на каблуках.

Новенькая стояла в полной растерянности и только и делала, что глупо улыбалась всем.

– Милости просим в нашу богадельню, – сказала Лариса насмешливо. – Ты Димку раньше знала?

– Нет.

Она хмыкнула:

– Это на него не похоже. До сегодняшнего дня он девочками мало интересовался.

А в девятом классе они с Димой увильнули от субботника, потому что молодой человек разбогател. У него было целых пять тысяч рублей. А у Жени – желание отведать мороженого. И у обоих напрочь отсутствовала гражданская совесть – школьную территорию они решили не убирать. Отправившись в кафе, они заказали по четыреста граммов мороженого с черноплодной рябиной и взбитыми сливками, после чего Женя полгода на всякое мороженое даже смотреть не могла.

– Ну вот и все, – ласково сказала мастер. – Ты будешь самой красивой, как Золушка на балу у принца.

Женя очнулась от воспоминаний.

В парикмахерской она не успела как следует рассмотреть прическу. Вернувшись домой, девушка бросилась к зеркалу и вновь принялась критически себя разглядывать. Профессионально уложенные волосы придавали отражению особый шарм. На Женю смотрела симпатичная девчонка в очаровательном нижнем белье, купленном специально под новое полупрозрачное платье. Мама, к ее удивлению, не возражала против такой расточительности. Женя прищурилась: «Да-а, миниатюрная я какая-то, за эти три года так и не выросла. Хорошо хоть пропорциональная. Димка говорит, что ему нравятся маленькие».

Девушка провела пальцами по белью – оно было гладким и шелковистым, как само тело. Она представила, как завтра предстанет перед Димой во всей этой кружевной красоте, и на лице у нее появилась глупая улыбка. Она вспомнила отрывок из какой-то передачи, где показывали танцовщиц одного кубинского кабаре, как тамошние красотки извивались всем телом. Женя попробовала покрутить попкой перед зеркалом и расстроилась: «Ну и уродка! Надо будет потренироваться, а то опозорюсь перед Димой. Тоже мне стриптизерша-неудачница...»

Зеркало в комнате было большое, как в хореографическом зале, подружки постоянно бегали к Жене со своими нарядами – обсмотреть себя со всех сторон. Но сегодня ни одна не зашла. Никто не хочет показывать свое платье раньше времени. Ну и хорошо. Будет большой-большой сюрприз.

Едва она подумала об этом, как увидела в дверях, в зеркальном отражении, черную голову Джеммы. Женя еще не привыкла к странным выходкам соседки. Та, например, могла без всякого спроса зайти в чужую квартиру, пройти на кухню и попить воды. Конечно, отчасти Женя сама была виновата, потому что хронически забывала закрывать дверь на ключ. Сколько раз ей влетало от родителей! Но и Джемма хороша. Как это можно без разрешения войти в чужой дом и гулять по нему, как по улице? Наверное, у них там, в Азербайджане, это считается нормальным. Впрочем, ничего плохого за Джеммой не замечалось, была она тихой, поэтому на площадке ко всем ее фокусам относились с терпением.

– Тебе чего? – спросила Женя.

– Посмотреть хочу, – ответила Джемма. – Это твое платье?

– Мое.

– Я раньше не видела.

– А я его только вчера забрала из ателье.

– Дай примерить, а? Ну, пожалуйста, дай? Ну, пожалуйста! – заканючила Джемма.

Женя усмехнулась и покачала головой.

– Еще чего! Это же не простое платье. Оно просвечивает, видишь? – Женя прижала ткань ладонью, и сквозь него проступили шурупы стула, на спинке которого висело платье.

– Ух ты! – сказала Джемма с восхищением.

– На тебе какой лифчик? Белый? Ты будешь в нем светиться, как рыбка в пруду, ясно?

– А я могу и лифчик твой примерить... – заявила Джемма.

Хозяйка чуть не задохнулась от гнева. Но Джемма сказала это так просто, без нажима, что Женя не стала возмущаться вслух. Большими черными глазищами глупышка преданно смотрела на выпускницу, и Женя даже улыбнулась ей. «Ох и красивая, чертовка! – подумала она. – Придет время, и мальчики будут бегать за ней табунами. Если ее отец им головы не пооткручивает».

– Джемма, у тебя уже есть кто-нибудь? – спросила Женя, прищурившись.

Та опустила глаза. Хоть и глупышка, но вопрос поняла сразу! Щеки ее зарумянились, и это еще больше ее украсило. Ростом девушки были почти равны, и Жене вдруг тоже захотелось увидеть, как будет выглядеть платье со стороны. Она усмехнулась:

– Вот скажешь, кто твой парень, тогда разрешу примерить.

Джемма с вызовом посмотрела на нее – глаза горячие, как угольки.

– Не скажу, – ответила она тихо и вышла из комнаты. Женя услышала, как хлопнула дверь ее квартиры.

«Ушла. Ну и ладно. Подумаешь, какая цаца!» – надула губы Женя.

Она хотела еще повертеться перед зеркалом, но, увидев, который час, спешно сбросила туфли и подсела к подоконнику. До выхода из дому оставалось меньше часа, а она еще не накрашена!

Тональный крем девушка наложила быстро. Но, нарисовав стрелку на правом глазу, с ужасом увидела – кривая. Пришлось все стирать и рисовать заново. Получилось точно так же. Тогда Женя наложила только розово-коричневые тени на левый глаз и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Оказалось, напрасно она мучилась со стрелками – без них гораздо лучше.

Надев платье, Женя позвала маму, чтобы та помогла застегнуть пуговицы.

– Ты будешь там самая красивая! – сказала Надежда Петровна, как обычно, по мнению дочери, приукрашивая реальность.

Девушка строго посмотрела на мать.

– Я хочу быть красивой только для одного человека, мама.

– Для кого, дочка?

Это тоже было в духе Надежды Петровны – задавать вопросы, ответы на которые она давно знает. Просто, видимо, она лишний раз хотела услышать от дочери теплые слова о Диме, сладко вздохнуть и порадоваться.

– Для Димы, мама. Для моего Димы.

– Вы еще встречаетесь?

– Мамочка, не задавай ненужных вопросов. – Женя чуть было не сказала «глупых вопросов». Надежда Петровна страшно не любила даже намеков на то, что Женя услышала от нее какую-то глупость. В общем-то, она была права: мать не может быть глупее своей дочери.

– Нет, доча, просто я подумала, а вдруг вы уже разругались и давно не встречаетесь? Сейчас это так модно у вас, у молодежи. Мне было бы очень жаль, – пожала плечами мать. – Дима мне нравится.

– Мамочка, мы с Димой никогда не разругаемся. Обещаю тебе.

В глазах матери заблестели слезы.

– Ты не покушаешь?

– Мама! Там же торты будут. Не проголодаюсь.

– Но ведь до утра уйдешь. Поела бы немного.

– Не хочу.

– Шампанского смотри – не больше двух-трех глотков, дочка.

– Мама, да откуда ж его взять больше-то? Это же выпускной! Я слышала, брали из расчета одна бутылка на четверых.

Надежда Петровна вздохнула:

– Совсем ты у меня уже взрослая...

Женя запрыгнула в туфли, схватила сумочку, чмокнула мать в щеку и побежала в школу.

Все выпускники уже собрались в актовом зале на торжественное построение. Женя открыто поцеловала Диму в щеку, и он покраснел. Лариска заметила это, хотя стояла далеко, у сцены. Она была очень веселой в тот день – почти до безумия смешливой. А когда Женя поцеловала Диму, ее хохот было слышно даже в самой отдаленной точке зала. Женя удивилась – никогда раньше она не видела одноклассницу такой.

В зале царила праздничная атмосфера. С потолка свисали гроздья воздушных шариков. Учителя улыбались своим теперь уже бывшим ученикам. Кое у кого из них были влажные глаза. В руках – цветы, цветы, море цветов! Девчонок и мальчишек, с которыми Женя проучилась три года, нельзя было узнать, все были такие нарядные, как цветы на клумбе!

Пока все стояли – девочки впереди, а мальчики сзади – и слушали напутственные речи сначала директора школы, потом завуча, а потом учителей, Женя не могла успокоиться. Ей нужен был Дима. Ей не хватало его. Она должна чувствовать его руку, запах его нового пиджака, новой ослепительно белой рубашки. А он стоял где-то далеко-далеко, девушка не могла даже оглянуться.

Наконец построение закончилось. Последнее в их жизни построение. Всех пригласили занять места перед сценой. Женя отыскала Диму, и они сели вместе. Как-то так получилось, что Лариса оказалась сидящей перед ними. Она обернулась, окинула Женькин наряд быстрым, внимательным взглядом, фыркнула и отвернулась. На Ларке было переливчато-серебристое платье, обтягивающее великолепную фигуру. И вся она в этом платье смотрелась по-взрослому, как настоящая женщина, а не девочка. Казачка, черт бы ее взял! Женя заметила, как Дима посмотрел на нее, и ей стало немного грустно.

Женя держала Диму за руку. На сцене выступал важный представитель гороно. Потом все радостно ему хлопали, хотя никто даже не вникал в то, что он говорил. Затем на его место вышел директор и стал вручать аттестаты. Под громкие аплодисменты зала он вызывал выпускника, вручал ему синюю книжечку и жал руку. Мальчики все выходили на сцену такие подтянутые, в галстуках – просто загляденье. «Дима, – решила для себя Женя, – среди них самый красивый». Он так переволновался, что не стал подниматься по боковым ступенькам, а прямо так запрыгнул на сцену. В зале засмеялись. Завуч что-то сказала Диме. Он покраснел, вернулся и проделал весь маршрут как положено.

Как Женя очутилась на сцене, она не помнила. Вспоминала сухое рукопожатие директора и Димкины глаза, мелькнувшие перед ней, когда она разворачивалась, чтобы спуститься со сцены. Он смотрел на нее ободряюще. Но потом девушка заметила Лариску. Взгляд соперницы, как острый кинжал, пронзил ее ненавистью... Только вернувшись на свое место и сжав Димину руку, Женя успокоилась.

Затем настала неофициальная часть вечера.

Стулья убрали, расставив их вдоль стен, освободили площадку для танцев, поставили шведский стол с тортами, цветами, лимонадом и бутылками шампанского. Все было так необычно! Учитель математики откупоривал бутылки и разливал своим ученикам шипучее вино...

– Только по полбокала! – приговаривал он при этом. – А то напьетесь... Маленькие еще.

Поднялся шум и веселье. Шампанское ударило в голову, и Жене стало наплевать на Лариску. «Пусть бесится! – весело решила она. – Мне-то что? Дима меня любит – и это главное». Девушка стремилась быть поближе к возлюбленному, но Дима старательно не обращал на нее внимания, стесняясь выставлять их отношения напоказ. И вскоре девушка была вознаграждена. Когда объявили стихийный конкурс поедания черешни на скорость и все устремили взгляды на соревнующихся, Дима приобнял Женю за талию. Это было так неожиданно и так приятно, что она вновь ощутила ту дрожь в теле, какую первый раз испытала в ванной после пожарной лестницы. Захотелось сразу уйти отсюда, убежать из этого шумного зала, спрятаться в камышах, в теплой ласковой воде...

Женя подергала Диму за рукав. Он вопросительно посмотрел на нее, но она ничего не сказала, вздохнула только.

За окнами было уже темно, когда объявили танцы.

– Дамы и господа! – заорал в микрофон диск-жокей. – Дамы и господа! Прощальный бал! У-у-у-у!!

– У-у-у-у!! – подхватили все остальные в зале. Раздались дикие вопли и свист.

– Ребята, ребята, не так громко! – просил Палыч, учитель физкультуры, которого назначили следить за порядком.

Но Палыча никто не слышал. В зале уже поднималось то возбуждение, которое проходит только ближе к утру – к концу танцев. Бархатная музыка заполнила помещение, настраивая танцоров на нужную ноту. Потом она оборвалась, из динамиков послышался какой-то надрывный скрип, и вдруг в уши ударили «Иванушки»: «Тополиный пух, жара, июль...»

Визг девчонок заглушил все вокруг, и середина зала мгновенно заполнилась танцующими. Ларка была самая шумная. Она танцевала с высоко поднятыми руками, словно вися на перекладине, и все время смотрела туда, где стояли Дима с Женей.

Раньше Женька любила такие ритмы, но сегодня ей хотелось, чтобы все танцы были медленные. Они с Димой стояли в стороне, в прыгающих бликах цветомузыки, как две белые вороны.

– Пойдем потанцуем, – не выдержал Дима.

Они пристроились с краю. Но не успели войти в ритм, как музыка оборвалась. В динамиках противно зашипело. Народ неистово засвистел.

– Ди-джея на мыло!

– Водки нажрался, гад!

Диск-жокей, не обращая внимания на крики, колдовал у магнитофона. Наконец он поставил другую кассету и объявил сладострастным голосом:

– Белый вальс! Дамы приглашают кавалеров!

С потолка полилась песня про упоительные вечера. На этот раз забеспокоились мальчики. Они замерли в сладком ожидании.

Женькина медлительность иногда оказывала ей медвежью услугу. Это произошло совершенно неожиданно. Девушка хотела пригласить Диму, но не сразу. Центр танцплощадки еще пугал своей пустотой, Женя бы со стыда сгорела, если бы первой парой там оказались они с Димой.

Женя даже не заметила, как Ларка появилась перед Димой. От этой наглости Женя оцепенела, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Язык пожух и свернулся листиком – она не могла ничего говорить, стояла как дура и смотрела, как Ларка уводит от нее парня. Остальные тоже тихо смотрели на это, но в их взглядах чувствовалось жадное любопытство. Кто-то даже, как Жене показалось, прошептал: «Молодец, Лариска!» Ларка с Димой – они были первой парой на площадке! На всю жизнь в ее память врезались те лживые, предательские слова:

Дима держал Ларку за талию и страстно прижимал к себе, а она, мерзавка, терлась об него всем своим телом! И смотрела ему в глаза! И их губы были в каком-то миллиметре друг от друга! Конечно, ему даже наклоняться не приходилось – она была почти одного с ним роста.

«Это все мое воображение? Дима просто из вежливости согласился танцевать с ней? Ему самому неприятно? Он танцует с ней, а сам думает обо мне? Он раскаивается? Он больше так не будет? Но почему он не спросил у меня? Он даже не взглянул на меня, когда она подошла!» Женя не могла решить, то ли ей уйти, то ли подойти и врезать сопернице по физиономии.

Когда музыка закончилась, девушка словно чужими глазами увидела, как Дима галантно поклонился и поцеловал Лариске ручку, благодаря ее за танец.

Это стало последней каплей. Женькино оцепенение прошло, у нее словно раскрылись глаза на горькую правду. Было плохо видно, куда она бежит, слезы застилали все вокруг. Кажется, из горла вылетал какой-то сдавленный вой. Больше всего ей не хотелось, чтобы Димка догнал ее. Ей нужно было найти такое место, до которого ему ни за что не добраться. До которого никому не добраться. Самое тихое и уютное место на земле... Омут. Колодец. Нору. Жерло вулкана. Ад. Спрятаться, забиться. Навсегда!

Женя «спряталась» под уличным фонарем – в самом заметном и светлом месте ночной улицы. Свежий воздух вдохнул в нее жизнь. Здесь было тихо, только далекие звуки музыки чуть доносились от школы, но это, скорее всего, звенело эхо в ушах у девушки.

Достав из сумочки зеркальце, она быстро привела себя в порядок. Хорошо, что несильно накрасилась – тушь не успела потечь. Женя убрала потеки платком, потом послюнявила кончик платка и оттерла темные пятна, хотя при свете фонаря их почти не было видно. Из груди вырвался надрывный, со всхлипом, вздох. Попудрив опухшую от слез кожу, она убрала зеркало и посмотрела по сторонам.

В зеленой изгороди у дороги стрекотал сверчок. Женя подумала, что это тот же сверчок, что сидел в траве у пожарной лестницы, и сердце ее сжалось от боли. Он пришел к ней. Он один ее любит. Маленький добрый сверчок... Она решила поискать сверчка. Если принести его домой и поместить в банку, будет он там сверчать? Нет, дома его съест Джеммин крысюк. Пусть живет здесь, в своем родном домике. Женя только посмотрит на него.

Она зашла в траву и прислушалась. Сверчок, казалось, сверчал сразу с двух сторон. Может, он не один? С женой? Они преданы друг другу и поэтому поют так громко песни. Сердце у нее опять сжалось, а к глазам подступили слезы.

Вдруг она услышала топот. Кто-то бежал по дороге в ее сторону.

– Ева!

Девушка притворилась, что не слышит. Но тот, кто бежал, видел ее, не мог не видеть: хоть она и сидела в траве, но была вся на виду, в центре светового круга. Глупо притворяться! Женя повернулась и увидела Диму. Он притормозил в нескольких шагах, тяжело дыша.

– Ева, прости меня.

Женя молчала. Но сердце опять затрепетало, как у куропатки.

– Я вел себя, как последняя скотина.

Ну ладно. Пусть говорит. Она почти уже успокоилась. Сейчас соберется с силами и даст ему отпор.

– Но и ты хороша. Лариска пригласила меня, ну и что теперь? Потанцевали с ней, и все. Зачем ты убежала?

– А зачем ты прижимал ее к себе?

– Да не прижимал я! Выдумываешь!

– А зачем поцеловал ей руку?

– Я не целовал! Это все твоя фантазия. Ну, хватит, Ева. Хорошая моя. Не сердись. Иди ко мне. Я обниму тебя.

Женя не могла сопротивляться. Она слишком сильно его любила.

– Дима, – сказала она тихо, – прошу тебя, никогда больше не делай так.

– Как?

– Не поступай со мной так.

– Ева, девочка моя, какая же ты ревнивая. Ну, иди ко мне.

Женя шагнула к нему. Вдруг ее каблук попал в какой-то капкан на дороге. Наверное, это была водосточная решетка. Девушка вскрикнула и чуть не упала. Дима подхватил ее, крепко прижал к себе и стал целовать мокрые глаза, щеки, губы.

– Глупышка моя. Соленая!

Когда Дима ее целовал, она забывала все на свете, у нее вырастали крылья, и она улетала куда-то в далекую высь. Но теперь к крыльям добавились еще и острые хищные когти. Женя вцепилась ими в свою любовь. Утопиться? Ну уж нет! Только вместе!

– Ну, пойдем теперь обратно. Я буду танцевать только с тобой. До самого утра.

– Нет. Я туда не вернусь. Извини. Иди один. Я не вернусь. Ты с ума сошел! Этот мостик я сожгла дотла.

Он насторожился.

– Евочка, глупости какие. Успокойся, и пойдем. Что за ерунда! Это же выпускной бал! Раз в жизни такое случается!

– Вот и иди. А мне нисколечко не жалко, – ответила Женя и вдруг, неожиданно для себя самой, предложила: – Дим, а пойдем вдвоем на мост встречать рассвет?

– Да какой рассвет! До рассвета еще знаешь сколько?

– Ну и что. А мы будем его ждать...

Каблук прочно засел в решетке. Женя попыталась повернуть ногу, не вынимая туфлю из щели, но каблук был прибит крепко. Хороший сапожник его прибивал. Как назло! Обычно они отваливаются при малейшем давлении...

– Ну все, Ева. Успокоилась? Пойдем.

Откуда взялись у нее силы? Женя так повернула ногу, что чуть не вскрикнула от боли в ступне. Каблук издал жалобный хруст.

– Да, успокоилась, – ответила она чуть-чуть злорадно. – Пойдем. Потанцуем. Ой!

– Что такое?

– Каблук. Сломался.

Дима присел, чтобы оценить масштаб аварии. Щекой он нечаянно задел коленку девушки, и Женю окатило горячей волной.

– Да... – протянул он. – Кажется, приехали...

– Я не смогу танцевать босиком. Извини, – прошептала она.

Дима поднялся и ласково заглянул ей в глаза. Видимо, волна ее тепла дошла до него. Как девушка любила такой его взгляд! Полный доверия и ласки.

– Ты знаешь, это судьба! – сказал он.

– Знаю. Судьба. – Женя захихикала, пытаясь унять дрожь в ногах. – Люди сами делают себе судьбу.

– Значит, идем на мост? – просто спросил Дима.

– Ага. Только не идем, а хромаем...

– Ну, это не беда!

Он вдруг подхватил девушку на руки. Это произошло так внезапно, что та вскрикнула.

– Дима! – Женя обняла его за шею. – А ты донесешь меня? Это ведь так далеко!

– Ева, да ты у меня такая маленькая, что я могу два раза обогнуть земной шар с тобой на руках!

Часть пути они проехали на позднем трамвае. В салоне было пусто. Когда они садились, кондуктор попросил сказать, когда нужно будет сойти, и трамвай ехал быстро, без остановок. Они стояли на задней площадке и всю дорогу целовались. Кондуктор изредка хмуро посматривала на них. Выходя на «Проселочной», влюбленные помахали на прощание, и кондуктор сдержанно им улыбнулась.

На всеми забытом мосту тоже никого не было. Это был старый металлический каркас с шатким настилом из досок, под которым шумела вода. Река, прямая и широкая в этом месте, текла почти точно на восток. Дима и Женя встали у обшарпанных перил и принялись ждать появления солнца.

Ночь была теплой. Где-то поблизости сладко пел соловей. Облокотившись на чугунные перила моста, они стояли и задумчиво смотрели на черную воду, журчавшую внизу.

– Ева, когда нам исполнится по восемнадцать, мы поженимся, – вдруг шепнул Дима девушке в ухо.

От этих его слов у нее затрепетало все внутри... В горле пересохло, и она, запинаясь, прошептала в ответ:

– Д-да...

– Не слышу радости в твоем голосе.

Жене показалось, что Димка обиделся. Она посмотрела ему в глаза:

– Димочка, не говори так. Знаешь, как сильно мне этого хочется? Я мечтаю об этом с того момента, когда мы впервые поцеловались.

Она закрыла глаза, вспоминая тот холодный ноябрь. Дима пригласил ее на второе в их жизни свидание, они сидели в кинотеатре, в полной темноте, и он тогда страстно поцеловал девушку.

– Ева, тебе плохо? – Димин голос вернул девушку к реальности.

– Нет, мне замечательно... Только жаль, что придется... придется ждать почти целый год. А это так долго... Так долго... Целых триста шестьдесят пять дней... И ты будешь далеко от меня... А вдруг ты найдешь себе кого-нибудь? Я слышала, что на молодых симпатичных курсантов вешаются девицы вроде Лариски...

– Ева, глупышка моя, ты хоть понимаешь, что говоришь? Я делаю тебе предложение, а ты тут же вспоминаешь Лариску.

– Димочка, прости, прости, – Женя прижалась к парню покрепче, – просто мне страшно думать о том, что скоро я буду жить без тебя. Мне кажется, я просто умру.

– Не говори так. Я тебя люблю, и через год ты станешь Евгенией Костоглодовой.

Женя вздрогнула. Она понимала, что ведет себя не просто глупо, а совершенно по-идиотски. Это самый счастливый вечер в ее жизни, а она своими разговорами делает все, чтобы его испортить. Она ничего не может сделать со своими мыслями. Два с половиной года она мечтала о том, чтобы Дима стал ее мужем. Она любит Диму, любит в нем все, все... кроме его фамилии...

– Димочка, знаешь, о чем я сейчас думаю, – виноватым голосом пробормотала Женя.

– Глупышка моя, тебя часто посещают странные мысли. Ну, признавайся, что на этот раз?

Девушка зажмурила глаза и выдохнула:

– Мне не нравится твоя фамилия. Я не хочу становиться Костоглодовой. Между прочим, Инга Константиновна не взяла фамилию твоего отца. В этом единственном я ее поддерживаю.

Дима крепко сжал ее плечо и после небольшой паузы произнес:

– Ну, фамилия и правда корявая, но мой далекий прапрадед получил ее еще при крепостном праве, когда бежал на Кубань, она символизировала волю. Предок мой очень гордился этой фамилией и завещал ее своим потомкам.

– Он что, сам тебе это сказал? – фыркнула Женя. – Ты мне еще от Ярослава Мудрого свою родословную расскажи!

– Нет, у отца шашка есть, то завещание на ней на старославянском нацарапано. Я тебе потом покажу. Это наша семейная реликвия.

– Подумаешь, реликвия. Это же было очень давно. Прошло столько лет! Неужели из-за какой-то ржавой шашки наша семья должна получить такую ужасную фамилию?

– Ева, мне неприятно это слышать. Давай не будем больше об этом?

Женя испугалась, что окончательно все испортила.

– Димочка.

– Да?

– Ты ведь не передумал насчет свадьбы?

– Дуреха ты моя, неужели ты думаешь, что за двадцать минут я могу разлюбить тебя?

Девушка облегченно вздохнула. В конце концов, про фамилию можно поговорить как-нибудь в другой раз. А когда Дима ее поцеловал, девушке вообще не захотелось думать о будущем. Только о настоящем!

Потом они гуляли по набережной. Женя прихрамывала, опираясь на крепкую руку парня, а он весело подшучивал над ее походкой. Здесь, на окраине города, было тихо. В ту ночь многие не спали, но выпускники шумели далеко оттуда, в центре, на главной набережной, где были фонтаны и памятники и где можно было сделать классные групповые снимки на память.

– Эх, жаль, не сфотографировались со всеми, – вздохнул Дима.

– Ну и что. Это так важно?

– Ну... на память бы остались фотки.

– Для меня важен только ты, Дима. Никто-никто, только один ты.

– Да, – ответил он и крепче прижал к себе девушку.

Когда небо начало светлеть, они вернулись на мост. Горизонт багровел прямо на глазах. Стало уже прохладно, и Дима накинул любимой на плечи свой пиджак. Потом они съели по маленькой шоколадке, которые Женя нашла в кармане пиджака. Заботливый Димочка приберег их специально для такого случая, но сам же и забыл благополучно.

И вот, наконец, первый солнечный луч ударил им в глаза.

Это действительно было великолепное зрелище. Горизонт на востоке, как на заказ, был ровным и отсекал солнечный диск точной прямой линией. Огромным красным яблоком солнце медленно поднималось из своей постели, и молодые люди зачарованно, открыв рты, наблюдали это пробуждение. Лицо уже ощущало тепло первых лучей. Жене казалось, что и город, и река, и весь мир словно созданы для них двоих, что все это принадлежит им и так будет всегда. Всегда, и только для них двоих.