На краешке любви

Двадцать восьмого декабря Женя предложила Эльке съездить на хутор за гусем – это был ее последний выходной день в уходящем году. Новый год они собирались встретить на квартире, в кругу Элькиных друзей, поэтому идея с птицей подруге очень понравилась.

– Максим так любит мясо! – вдохновенно вещала подруга. – Заодно поучимся готовить гуся. Ты когда-нибудь жарила гуся?

– Не приходилось, – усмехнулась Женя. – Но ела не один раз. Однажды даже с яблоками пробовала. Вкуснятина!

– А я гусятину только в гостях ела, – оживленно жестикулируя, рассказывала Элька. – И еще мама один раз готовила. Папа со своими газосварщиками у какого-то фермера под Ростовом навес для сена делал, так тот с ними продуктами рассчитался. И гуся дал, неощипанного.

– Убитого? – удивилась Женька.

– Ну конечно, не живого же! Помню, как мы с мамой ощипывали его. Вернее, мама ощипывала, а я смотрела. Она все время ругалась, за что ей такое наказание – ростовский гусь...

Женя засмеялась. Элька умела обычные истории рассказывать так, что поднималось настроение. В последнее время Женька часто грустила, она постоянно думала о Диме, о том, как он далеко, что он там делает, скучает ли, думает ли о ней. Поэтому перед Новым годом она часто заходила к Эльке, чтобы отвлечься от дурных мыслей и развеяться.

Подруга осенью умудрилась поступить в пединститут на математический факультет, да еще и на дневное отделение, поэтому не работала.

– Как твоя учеба? – спросила Женя. – Уже нравится?

– Не-а, – пожала плечами Элька. – Все еще не могу привыкнуть. Скучно на лекциях.

– А как же студенческая жизнь, романтика и все такое?

– Да ну ее, эту романтику, – вздохнула Элька. – Вот если б там со мной вместе Максим учился, тогда другое дело.

Женя тоже вздохнула. Как она понимала подругу!

– И как тебя угораздило на математический пойти? – удивилась она. – До сих пор в толк не возьму. Я думала, ты на учителя музыки пойдешь.

– Ты видела хоть одну эстрадную певицу – бывшего учителя музыки? – прищурилась Элька. – То-то же! А математику я в школе любила, ты же знаешь. Не интегралы эти, а что попроще. И конкурс маленький, а главное – я на бюджетное попала. Отучусь – в Москву подамся. У родителей денег попрошу. Они ведь не смогут сказать, что на мою учебу потратились.

– Хитрая ты, Элька! И везучая, и хитрая, – вздохнула еще раз Женька.

Автобуса долго не было, и девушки стояли и смотрели, как продавали елки с машины. Люди такие разные. Веселые выбирали быстро, а жадные копались в елках, разглядывали, сравнивали, ворчали, но потом все равно доставали кошельки и рассчитывались, унося домой какой-нибудь куцый экземплярчик.

– А мы когда елку будем покупать? – спросила Женя.

– С этим проблем не будет, – ответила Элька, и лицо ее озарила улыбка. – Максим сказал, что принесет завтра утром.

– Везет тебе, Элька, – сказала Женя с нескрываемой завистью. – У тебя все в жизни идет как по маслу. Вот сколько знаю тебя, ни разу не было так, чтобы что-нибудь у тебя не получилось. Поведай секретик, как тебе это удается?

– А что удается? – Элька хитро глянула на подругу. По ее глазам было видно, что ей приятны такие слова. – Просто живу, вот и все.

– Ну ты же не красавица, а парни к тебе вон как липнут. И несчастья тебя тоже стороной обходят.

– Сплюнь! – засмеялась Элька.

Женя плюнула три раза через левое плечо.

– И в школе тебе двоек не ставили, – продолжала она недоумевать. – А помнишь, мы подарили тебе билет спортлото и ты выиграла десять тысяч?

– О! Это был такой триумф! – вспомнила подружка. – Но и тут никакого секрета. Я долго ходила по комнате, маялась, придумывая числа, а потом просто списала номера машин, которые стояли под окном...

– Вот видишь! Только тебе и могла прийти в голову такая мысль. Просто ты родилась под счастливой звездой.

– Глупая ты, Женька, – ответила Эля. – Скоро восемнадцать исполнится, а все о каких-то звездах грезишь. Живи и ни о чем не думай. Счастье – оно само к тебе придет.

Женя хотела возразить, что за счастье нужно бороться, но тут подошел автобус, и, когда подруги влезли в него, девушка сразу обо всем забыла.

В автобусе на задней площадке стоял высокий парень в очках. На вид ему было лет шестнадцать, а может, и больше. Он держал тощую, ощипанную елочку, которая больше походила на палку, как клюку, макушкой в пол. Лицо у него было какое-то смешное. Он смотрел на свою елочку, поворачивая ее и так и эдак, и все время поглядывал на окружающих, мило краснея. То ли парень незаконно срубил деревце в парке, то ли ему бросили елку с машины как подачку – ничем другим нельзя было объяснить этот его стыд.

Но когда парень посмотрел на Женьку, его взгляд изменился. Девушке показалось, что он сейчас помашет рукой и назовет ее по имени, хотя вроде бы она видела его в первый раз.

– Заметила? – одними губами спросила Элька, чуть кивнув в сторону странного парня. – На тебя смотрит!

Женя возмущенно ткнула ее локтем в бок и вместо ответа сказала:

– У тебя все равно нет денег, студентка. Я заплачу.

Народу в автобусе было немного, но кассирша оказалась ленивой, она все время повторяла: «Граждане пассажиры, передавайте деньги на билеты!» Женя сунула деньги впереди сидящим, и рубли пошли по рукам в сторону кассирши. Когда таким же путем пришли билеты, Женя отдала их Эльке: та любила высчитывать по номерам счастливые билетики, – а сама украдкой взглянула на парня. Юноша все глядел на Женьку, даже про елку свою забыл. Поймав ее взгляд, улыбнулся. А девушка с возмущением отвернулась, думая: «И что уставился? Будто знакомый! Да не видела я его никогда в жизни, как и он меня. Что смотреть-то?»

– Ух ты, снег пошел, – сказал кто-то из пассажиров.

За окном кружили белые мухи. С каждой минутой их становилось больше, и это радовало. Никто не любит Новый год без снега.

– С какого конца? – спросила Элька, сунув Жене билетную ленточку, цифрами к себе. Женя наугад взяла тот, что был пониже. Элька оторвала билет и хихикнула: – А мой-то счастливый! Смотри, три первых в сумме дают столько же, сколько три последних.

– Как всегда, – нарочито печально вздохнула Женя.

Элька наклонилась и шепнула:

– Он влюбился в тебя! С первого взгляда!

– Да отстань, – недовольно ответила Женька и покосилась на парня. Он смотрел в окно, но стоило девушке повернуть к нему голову, как его глаза тут же стрельнули в нее, а на губах появилась улыбка. Ненормальный какой-то...

На «Молокозаводе» парень сошел, и Женя вздохнула с облегчением. Элька рассказывала про концерт, на который недавно водил ее Максим, но Женя слушала вполуха, думая о том, что терпеть не может очкариков. Да еще таких длинных и тощих, как селедка. Дима хоть и высокий, но широкий в плечах, у него крепкая мужская грудь, а спина такая широченная, что на ней можно лежать, свернувшись калачиком. И там, под лопаткой, такая милая коричневая запятая...

Девушкам надо было выходить на конечной остановке. Они выпрыгнули из автобуса и с удивлением огляделись по сторонам. Пока ехали, снега выпало столько, что он покрыл всю землю тонким слоем, будто покрывалом.

– Снег! – засмеялась Элька. – Я уж думала, что Новый год опять будет без снега.

Подруги направились через коллективные сады в сторону хутора. Элька шла «бульдозером»: мелкими шажками, расставляя носки врозь, и на снегу получался след, как от колеса грузовика. Женя пристроилась справа, ее следы были поменьше, и колесо получалось поуже.

– Зачем ты отворачивалась от того мальчика в автобусе? – недовольно спросила Элька. – Ты же ему понравилась.

– Но мне-то он не понравился! – возмутилась Женя. – Я что, должна бросаться в объятия каждого встречного только потому, что на меня как-то особенно посмотрели?

– Дура ты, и не лечишься, – усмехнулась Элька. – Я же не предлагаю тебе целоваться с ним.

– А что ты предлагаешь?

– Просто так. Не бери в голову. – Элька улыбнулась, задрала голову и, раскинув руки, закричала: – Эй, небо-о! Как ты прекрасно-о!

Женя тоже посмотрела вверх. Небо было чистым, серовато-голубым, без единого облачка, будто из него и не падало никакого снега. Воздух звенел кристальной чистотой, он был совсем не таким, как в городе.

– Хорошо, что мы уехали из города, – сказала Элька, словно прочитав мысли подруги. – Так тут здорово! Теперь будет чем похвастаться в новогоднюю ночь.

Баба Оля – Женькина бабушка – встретила девушек у калитки. Было такое ощущение, что она знала о приезде гостей. Внучка поцеловала ее, а старушка перекрестила обеих.

– Заходьте в хату, чаю попьемо.

На столе и правда стоял дышащий паром самовар и железный тазик с кренделями. На печи кто-то хихикнул.

– Ой, кто там? – вздрогнула Женя.

– Сусидкыни, – пояснила баба Оля. – У них домовий бисыться, от и жывуть пока у мэнэ. А мэни шо, мэни веселише з ными. Гарни диты. – Обращаясь к трясущейся занавеске на печи, она повысила голос: – Эй, Дуся, Федя, злазьте...

– Какой еще домовой? – открыла рот Элька.

– Звичайний. – Баба Оля взяла у них пальто, повесила на гвоздь и указала на умывальник в углу: – Мыйте рукы.

С печи спрыгнули смешливая девочка лет семи и ее младший братишка. Они подсели к столу, но баба Оля прогнала их тряпкой:

– Ну-ка, швиденько руки мыты! Я вам...

Женя достала подарки, которые передали бабе Оле родители, и та улыбнулась:

– Сами, значить, не сподобылысь прыихать, тебе, як посла, с подарками прыслалы.

– Мама обещает на Рождество приехать, – ответила Женя. – А мы вот... за гусем. Дашь нам гуся, баб Оль? Самого жирного!

– Ну, можно и не самого жирного, – скромно вставила Элька.

Баба Оля вздохнула.

– Знала, шо вы не просто так заявылысь, – сказала она немного обиженно. – Ну ничего. Сидайте, чаю попьемо, а потом и за гусаком сходимо. Хто його пекты буде?

– Сами печь будем.

– Це добре. Пора тоби, Евгения, самостоятельности набыраться. Перепорыло уже. А то замиж хочеться, а как борщ сварить – понятия не маешь.

Крендели у бабы Оли всегда были пышные и ароматные и таяли на языке, как сахар. Дуся с Федей уплетали их за обе щеки. Теперь понятно было, зачем старушка напекла целый тазик...

– А про домового – это правда? – осторожно спросила Элька.

– Правда! – сказал Федя и сразу получил подзатыльник от сестры.

– Он у нас в буфете живет, – вежливо объяснила Дуся. – А ночью ходит и везде свои зубы оставляет. Даже на железных ложках.

Элька перевела удивленный взгляд на бабу Олю.

– Цэ правда, – сказала та. – Не понравылось йому, шо стены обоями поклеили, от и викидаэ коники. Та образумиться, год мине, и образумиться.

Элька рассмеялась:

– Сказки все это.

Женя пихнула подругу ногой под столом: «Вот бабушка сейчас обидится, и будет худо. Не видать тогда гуся. Или, еще лучше, бабкин домовой рассердится, что тогда делать?»

– Тоби в школе сказалы, шо домовых нема? – усмехнулась баба Оля. – Карпуша, ты тут?

Стол вдруг слегка дрогнул, и один из кренделей прямо на глазах у сидящих за столом подпрыгнул и скатился на пол. Элька испуганно взглянула на Женю, а той тоже не по себе стало.

– Ну ось, а ты говорышь – домовых нема, – спокойно произнесла бабушка.

Элька нервно моргнула, а потом, наклонившись, посмотрела под стол. К кренделю уже подбежала кошка и слизывала с него сахар.

...– Гусы знаешь, скилькы живуть? – говорила баба Оля, высматривая жертву. – Не чета чоловику. Могуть и хазяина своего пережить. Та доля им друга дистаеться...

– Ты лучше отвернись, – посоветовала Женя Эльке, но подружка замотала головой.

Баба Оля наконец выбрала подходящего гусака и подогнала к колоде.

– Кыш, кыш! Женя, потрымаешь, абы не вырвався.

Недолго думая, Женя улеглась на гуся сверху. Птица отчаянно била крыльями и гоготала, ее глаза налились кровью. Бабушка поймала голову птицы и, прижав к колоде, с силой рубанула топориком. Безголовый гусь задергался. От этого зрелища Эльку скрючило. Она отбежала к плетню, и там ее вырвало.

– Предупреждала ведь! – недовольно проворчала Женя, подходя к ней. – Стой тут, я воды вынесу.

Элька смотрела на подругу широко раскрытыми глазами.

– Это ужасно!

– А кто говорил, что гусятины хочет?

– Да мне этот гусь теперь в горло не полезет...

– Ничего, зато Максиму полезет, – успокоила подругу Женя. – Но его еще ощипать надо. Ты лучше пойди с малышней погуляй. Свежим воздухом подыши. Педагогические способности свои прояви, а мы с бабушкой сами управимся.

Женя вынесла воды, и гостья умылась. А баба Оля тем временем сунула обезглавленную птицу в выварку.

– Марш на вулицю, – приказала она детям. – Покажить тете Эле сусидського волкодава, хай в себе придет.

Дети быстро оделись и убежали, а бабушка занесла гуся в дом. Ох, как Женя ненавидела потрошить птицу! Но ничего не поделаешь – надо, значит, надо. После горячей воды перо отделяется легче. Жаль, конечно, пух из такой шпареной птицы уже никуда нельзя использовать, но сырым щипать – до утра не управишься. Руки бабы Оли все делали быстро и ловко, ей даже почти не потребовалась помощь внучки, и девушки как раз успели на последний автобус.

Элькина мама очень удивилась, увидев гуся. Она не стала спрашивать, откуда такая роскошь, а только покачала головой:

– Видать, Эля, понравилась тебе гусятинка в детстве...

Родители ушли спать, а Женя с Элькой сунули птицу в холодильник на верхнюю полку и уселись за стол обсуждать завтрашний день. Сна не было ни в одном глазу.

Элькины родители предоставляли девушкам квартиру в полное распоряжение на целые сутки. Вечером первого января они собирались вернуться. В планы девушек входила встреча Нового года в квартире, пьянка до утра, а потом – поход на елку. Но к вечеру первого они должны были успеть прибраться и перемыть всю посуду.

Этот день принес Жене облегчение. Поездка на хутор, предпраздничные хлопоты и неустанная веселая болтовня подруги сделали свое дело – мысли о Диме почти не тревожили ее душу. Женя чувствовала себя легко и свободно, точно отдохнула после нескольких бессонных ночей. И Элька заметила эту перемену. Она сказала удовлетворенно:

– У тебя появились ямочки на щечках. К чему бы это?

Женя только пожала плечами.

Кроме гуся – главного блюда новогоднего стола – было решено приготовить обычный праздничный набор из салата «Оливье», селедки под шубой, соленых огурчиков к водке и тортика на десерт. Распределив обязанности между собой на утро следующего дня, девушки наконец успокоились и легли спать.

Максим с Антоном пришли утром, притащив огромную, пахнущую душистой смолой елку.

– С наступающим, девчонки! – гаркнул Макс.

Элька завизжала как ненормальная и бросилась ему на шею, испачкав своего ненаглядного мукой. Антон с улыбкой стоял в стороне, поглядывая на Женю. Но девушка была такой хмурой, что парень не решился даже поздороваться, поставил на пол увесистую сумку и стал доставать из нее спиртное. Каждая бутылка была аккуратно завернута в газету. Антон вынимал их из обертки и выставлял на трюмо – три бутылки шампанского и две – хорошего красного вина.

– Водку мы не купили, вы ж сами не велели, – произнес он извиняющимся тоном.

– Водка есть, – успокоила Женя гостей. – У меня мама на ликеро-водочном работает. Ясно?

– Ясно! – в тон ей сказал Максим. – За твою маму мы непременно выпьем.

– И не по одному разу! – улыбнулся Антон, вынимая вслед за бутылками две большие коробки конфет.

Элька выглянула из-под руки Максима:

– Ой! «Птичье молоко»! Мои любимые!

– Ну да, их Макс купил, – усмехнулся Антон. – Наверное, хочет, чтобы ты потолстела...

– Я не толстею от конфет, – отозвалась Элька и показала парню язык.

Женя с удовольствием оглядела выложенные из сумки припасы.

– Да-а, не подкачали мальчики, – сказала она, уже настраиваясь на праздничный лад. – Только бы не упиться до поросячьего визга...

– Гулять так гулять, – ответил Антон и обратился к Эльке: – Там еще апельсины в сумке. Помоете потом.

С газетами он тоже поступил аккуратно – развернул, разгладил и сложил в стопочку. Бутылки были разноцветные, красивые, они отражались в зеркале, и от этого казалось, что их в два раза больше. Максим широким движением сгреб все бутылки в охапку и отнес в комнату.

Потом мальчики взялись за елку, а девочки вернулись на кухню и услышали, как Антон запел какую-то арию.

– Теперь-то ты, надеюсь, не станешь валять дурочку? – спросила Элька.

Женя поняла, о чем она. Ответила с вызовом:

– Если он хоть пальцем меня тронет – уйду!

– Ну, как знаешь... – примирительно махнула рукой Элька. – Антон не из таких. Не бойся. Но мне просто жаль мужика. Неужели не видишь, что он сохнет по тебе?

– Он? По мне? – делано засмеялась Женька. – Не мели чушь.

– А ты приглядись, – посоветовала Элька.

– Ладно, пригляжусь, – успокоила Женя подругу. – Но только ради тебя.

День пролетел очень быстро. Мальчики, поставив елку и как попало навесив на нее гирлянду, убежали по каким-то своим делам. «За подарками», – объяснила всезнающая Элька.

Глянув на часы, которые показывали начало четвертого, девушки бросили украшать салаты и начали суматошно наряжать елку, умудрившись разбить всего две игрушки, и обе «приговорила» Женя.

Кто первой идет в душ, а кто в это время гладит парадно-выходные платья, решили с помощью спичек. Наверное, в наказание за разбитые игрушки глажка досталась не Эльке...

До прихода мальчиков подруги все же успели полностью привести себя в порядок, правда, из-за этого салаты пришлось украшать, пребывая в «полной боевой готовности». Даже фартуки не стали надевать. Элька хотела насладиться тем эффектом, который, по ее мнению, должно было произвести на Максима ее новое платье.

Потом включили телевизор и сели ждать.

– Я не приму от Антона подарка, – сказала Женя нервно.

– Твое дело. – Элька не хотела ссориться. – Но я не думаю, что он станет дарить тебе что-то сногсшибательное. Ты же не его девушка. Так просто... знакомая.

Это Женю несколько успокоило, и она даже капельку расстроилась:

– Но ты же сказала, что он влюблен в меня...

– Нет, я этого не говорила.

– Говорила!

Элька окинула подругу таким презрительным взглядом, что та замолчала.

Мальчики запаздывали. Они появились в полдесятого. От них пахло апельсинами. Элька опять повисла у Макса на шее, забыв про платье, а Женя набралась храбрости и улыбнулась Антону. Он как-то сразу расслабился и подсел к ней на диван.

– Что показывают? – деловито спросил он. – Какую-то скучнятину... Во дают, Новый год на носу, а они такое крутят по ящику!

«Ох, одарил же Бог человека голосом! Обзавидоваться можно, – думала Женя, с интересом разглядывая профиль Антона. – Да и лицом он ничего. Бородку вот отпустить, и самое то – прямо сразу в оперу можно. Ростом только не вышел».

– Какая разница, – ответила. – Сейчас никто почти не смотрит. Все на кухне торчат.

– А вы быстро управились, – похвалил девушек Антон.

– Проголодались уже? – ласково спросила Элька.

– Да! – рявкнул Максим и стал кусать ее в шею.

– Максик!.. – захихикала Элька, ее щеки запылали. – Отстань. Давайте слегка перекусим. До праздника еще целых два часа.

– Не возражаю, – сказал Антон.

Он коснулся Женькиной руки, девушка непроизвольно отдернула ее и вскочила на ноги. Поймала Элькин многозначительный взгляд и рассердилась окончательно.

– Сейчас торт порежу! – сказала грозно.

– Женька, не сходи с ума! – воскликнула Элька. – Давай бутерброды сделаем. Там колбаса еще осталась.

Девушки ушли на кухню. Женя думала, что хозяйка начнет читать ей лекцию о том, как приличная девушка должна вести себя в мужском обществе, но она только сказала:

– Сделай ему такой бутерброд: хлеба потолще, а колбасы потоньше.

– Зачем? – удивилась Женя. Иногда подруга напоминала ей инопланетянку: слова и поступки невозможно было однозначно истолковать.

– А ты сделай, там посмотрим, что будет, – и она хитро подмигнула.

Женя пожала плечами. Отрезала толстенный ломоть хлеба и положила на него тонюсенький кругляшок колбасы. Максиму Элька сделала все наоборот. Увидев, как Женя скривилась, она сказала:

– Максик любит мясо.

Из комнаты донесся голос Анжелики Варум.

– О! Кассету поставили, – Элька нетерпеливо вильнула задом. – Щас танцевать будем. Пошли, Женька. Хватит колбасу гипнотизировать. Нет, ты иди, а я чай разолью. Я быстро.

Женька послушно взяла бутерброды и вышла из кухни. Максим попался ей первым.

– Какие неравноценные сэндвичи... – недовольно промычал он, глядя на поднос. – Как самый воспитанный из окружающих, я возьму вот этот.

Он взял бутерброд, который Женя приготовила для Антона. Откусил и стал смачно жевать. Девушка прыснула.

– Что такое? – улыбнулся Максим.

Женя не удержалась и рассмеялась в голос. Глаза Антона весело заблестели. Он подошел и взял один из бутербродов. Женя тоже взяла, и на подносе остался Элькин монстр с толстым куском колбасы.

– А этот Элечке пусть будет, – тепло сказал Максим, повернувшись к вошедшей Эльке. – Что-то у вас, девчонки, руки, что ли, дрожали, когда вы колбасу резали? Или ножи тупые?

– Скорее, не ножи, а голова тупая, – хихикнула Женя.

– Чья, интересно? – спросил Антон.

Девушка опять прыснула. Элька, ничего не понимая, подошла к ним, поставила поднос с чашками и, взглянув на оставленный для нее бутерброд, тоже засмеялась.

– Тебе я два приготовила, – сказала она Максиму. – Ты тут самый большой, тебе нужно усиленно питаться. Бери, кушай на здоровье!

– А ты?

– Я уже съела. На кухне.

Наконец-то Женя увидела, какие бывают глаза у Эльки, когда она попадает впросак! Редчайшее явление! Ей стало жалко подругу, и она отдала ей остатки своего бутерброда. Элька не отказалась.

Чай все пили за журнальным столиком. Макс посадил Эльку к себе на колени, и они целовались, уже совершенно не стесняясь окружающих. Антон, увидев это, быстро отвернулся и больше на влюбленных не смотрел. Он быстро выпил чай и уставился в экран телевизора. Мысленно злорадно усмехнувшись, Женя собрала пустые чашки и отнесла на кухню. Присела там к столу, и вдруг ее стали душить слезы. «Не хватало еще разреветься и опять испортить Эльке праздник!» – разозлилась она. Взяв себя в руки и решив, что ничего не случится, если Антон немного поухаживает за ней, она успокоилась и вернулась в комнату.

Элька поставила свою любимую кассету с вальсами, и они с Максимом кружили вокруг стола. Антон смотрел на них, развалившись на диване и прикрыв веки. Жене показалось, что он просто слушает музыку.

Когда пара проплывала мимо, Макс подмигнул, но Женя проворчала:

– Подождать не можете? Вот год кончится, и там будут вам и танцы, и пьянка, и песни.

– Не ворчи, – улыбнулась Элька.

Демонстративно отвернувшись от них, Женя подсела к Антону. Он сразу выпрямился и чуть удивленно посмотрел на нее.

– Грустишь? – спросил он как-то просто и по-доброму.

– Угу, – ответила девушка, и вдруг внезапное чувство благодарности нахлынуло на нее. Женя положила голову на плечо парню и вздохнула. Ей вдруг сразу стало ясно, что приставать он не будет ни сегодня, ни завтра, никогда вообще. Но она слышала, как гулко бьется его сердце.

Элька смотрела на всех восторженными глазами. «Вот дурочка, – думала Женя, поглядывая на нее. – Решила, что дражайшая подруга наконец послушала ее и забыла своего Диму. Какая же она все-таки помешанная на этих мыслях!»

– Давай апельсин съедим, – предложил Антон.

– Давай! – засмеялась Женя, ей почему-то захотелось увидеть, как парень будет его чистить.

Антон выбрал самый крупный плод и просто порезал его на тонкие ломтики, прямо с кожурой, как лимон. Оригинально!

– Ты всегда так апельсины ешь? – удивилась Женя.

– Ну да. А как их еще есть, это ж не мандарины – хрен очистишь.

Он разорвал самый большой ломтик на две «арбузные» дольки и протянул Женьке. Та положила на платье салфетку и стала нехотя жевать ароматную мякоть.

– У тебя есть девушка? – вдруг отважилась она спросить.

– Есть, – ответил Антон, секунду поколебавшись.

– Что-то не очень похоже...

– Удивляешься, что ее нет здесь, со мной? – Антон протянул ей еще один ломтик. – Я вот тоже удивляюсь...

– Загадка какая-то. Разве так бывает?

– Бывает. Просто я не люблю ее.

Женя поперхнулась. Вот здорово, девушка есть, но он ее не любит!

– Ну а она тебя любит?

– Этого я не могу сказать. Чужая душа – потемки. Но, по-моему, она не шибко расстроилась, что я буду встречать Новый год не с ней.

– А, поняла. Ты еще не встретил свою настоящую любовь. Так?

– Возможно. А ты?

– Что – я?

– Ты нашла свою любовь?

– Тоже хочешь читать мне нотации? – рассердилась Женя.

– С чего ты решила? – покраснел Антон.

– Тебе Элька рассказала про Диму?

– Про какого Диму? Никто мне ничего не рассказывал.

– Ой, прости, – девушке стало стыдно. – У меня уже мания преследования. Всем надо залезть ко мне в душу, вот я и подумала, что ты тоже...

– Дима – это тот умопомрачительный красавец, с которым ты была тогда? Теперь вспомнил, – кивнул Антон. – Прямо Дон Жуан какой-то.

– Почему Дон Жуан? – не на шутку обиделась Женя.

Вместо ответа Антон тихонько пропел:

– Зачем вы, девушки, красивых любите... Непостоянная у них любовь...

Щеки у Жени запылали, она бросила недоеденный ломтик на блюдце и задумалась. Антон украдкой поглядывал на нее.

– Где он сейчас? – спросил осторожно. – Почему он не с тобой?

– Он поступил в военное училище в Краснодаре, – насупившись, отвечала Женя.

– Ого! – присвистнул Антон. – Серьезный, видать, парень.

И он снова затянул:

Женя неожиданно для самой себя продолжила песню:

– Да-а, – протянул Антон, – замашки же у твоего парня! Тогда понятно.

– Что понятно?

– Он карьерист. Возможно, он тебя и любит, но сейчас ты ему мешаешь делать карьеру. Но если у тебя хватит терпения ждать, то когда-нибудь вы будете счастливы.

Так резко и бесцеремонно с Женей еще никто не разговаривал. У нее даже застучало в висках. Рассуждения Антона показались ей здравыми, но от них становилось как-то не по себе.

– А сколько нужно ждать? – спросила она.

– Не знаю, – тонко улыбнулся Антон. – Ты меня спрашиваешь, будто я какой-то прорицатель. Может быть, год, а может – два...

– Два года! – улыбнулась Женя. – Так это нормально. Мы так с Димой и решили.

Антон тоже улыбнулся и подвинул к девушке тарелку с нарезанным апельсином:

– Ешь давай, а то засохнет.

Речь президента ребята слушали невнимательно, только следили за его движениями, за интонацией в голосе.

– Что-то он выглядит неважно, – сочувственно сказала Элька.

– Нечего было на второй срок идти, – хмыкнул Антон. – Руководитель страны должен иметь крепкое здоровье.

– Говорят, Брежнев был почти труп, а продолжал править, – вспомнила Женька.

– Так то Брежнев! – махнул рукой Макс. – Это когда было! Сейчас другие времена.

– Никакие не другие, – попыталась возразить Женя. – Где ж другие? Только хуже стало.

– А ты откуда знаешь? – спросила Элька.

– Мне мама говорила, что раньше легче было жить. По крайней мере, диплом можно было бесплатно получить в институте.

– Девчонки, давайте не будем про политику, – взмолился Антон. – Мне газет хватает.

– А я на газетах только селедку разделываю, – проговорил Максим, раскручивая проволоку на шампанском.

Все рассмеялись.

– Да, не будем, – согласилась Женя. – Уже без одной минуты новый год!

Когда бутылка выстрелила, Максим подскочил и заорал:

– Ура! С Новым годом, товарищи!

Президент повторил его слова, и все засмеялись.

Макс все-таки залил скатерть шампанским. Глядя на рвущуюся из горлышка бутылки пену, Элька пронзительно визжала. Максим схватился за голые Элькины плечи мокрыми руками, попытался прижать девушку к себе, и она взвизгнула еще громче.

– Ай, платье не задевай! Гадкий!

Шампанское сразу ударило в голову. Женя почувствовала себя совершенно счастливой. Следующую бутылку открывал Антон. У него это вышло превосходно, и Элька назидательно погрозила Максу пальчиком.

– Да он скучный тип! – ответил на это Максим. – Что за Новый год без стрельбы?

От второго фужера девушек закачало, что и неудивительно: они целый день почти ничего не ели, а пробовали совсем мало, когда готовили. Женя даже промазала, накладывая Антону салат.

– Все, – сказал он, – Женьке больше не наливать.

– Я тебе дам не наливать! – закричала Женя возмущенно.

Антон стал губами подбирать салат со скатерти, и все захохотали, наблюдая за ним.

– Антону не наливать! Он уже готовенький поросенок! – гоготал Макс.

– Я тебе дам не наливать! – повторил Антон Женькину интонацию.

Третью бутылку шампанского решили оставить на потом. Открыли вино и водку. Женя потребовала налить водки, но Антон покачал головой.

– Ты меня извини, дорогая, но не советую, – сказал он. – Не люблю смотреть, как мутит женщин с перепоя. Женечка, поверь, это итальянское вино намного лучше водки.

Женя не обиделась, потому что вино действительно оказалось неплохим на вкус. Попыталась прочесть его название, но непонятные латинские буквы плясали перед глазами. S...N...G...I...R...

Вдруг у Жени в ушах раздался радостный вопль мужчин. Элька внесла гуся. Она чуть подогрела птицу в духовке, и кушанье источало дивный аромат. Эльку тоже повело, и она едва не грохнулась с этим гусем прямо под елочку. Бдительный Максим вовремя подхватил ее.

– Вот это да! – воскликнул Антон. – Гусь! Настоящий! Где вы его достали, девочки?

– Мы за ним специально на автобусе ездили, – ответила Элька. – А Женька ему голову рубила. Я сама видела.

Антон глянул на девушку, пораженный услышанным.

– Такая маленькая и безобидная с виду девушка – и с тесаком в руке? – спросил он. – Не поверю!

– Не с тесаком, а с топором, – уточнила Элька.

Женя не стала еще уточнять, что топор держала не она: пусть Антон считает ее палачом. Так смешнее.

– Да хватит вам болтать, – высказал мнение Макс. – Какая разница, кто и как убивал бедную птицу. Элечка, мне ножку, если можно...

– А мне другую, – поспешно попросил Антон.

Девушки переглянулись и засмеялись. Им было приятно видеть, что их кулинарный труд не пропал даром.

– Эх вы, тупицы, – сказала Женя. – Ничего вы не смыслите в гусях. Самое вкусное у них – печенка.

– Фу, – ответил Максим, – сама ешь ее. А я люблю мясо.

– Нет, я печенку тоже, пожалуй, попробую, – вставил Антон. – Но только после ножки.

Максим вдруг хлопнул себя по лбу:

– Девчонки, перед вами сидят два ротозея. Извините, мы на минутку.

И он подмигнул Антону так, что только слепой бы не заметил. Мальчики вышли в коридор, и оттуда сразу послышалось шуршание целлофана. А через пару минут раздалось дружное пение:

Максим, держа руки за спиной, подошел к Эльке и попросил ее закрыть глаза. Та послушно зажмурилась, и Максим сунул ей что-то маленькое под нос. Элька восторженно взвизгнула. Антон тоже протянул Жене что-то, но она замешкалась, потому что глядела в этот момент на Эльку, а потом повернулась к нему. Он молча протянул девушке тоненький-тоненький браслет, по виду – серебряный. Женя внимательно посмотрела Антону в глаза и молча приняла подарок, решив, что отказ огорчит его, а в новогоднюю ночь никого нельзя расстраивать.

Элька сначала повисла на шее у Максима, потом, изучив подарок со всех сторон, произнесла с придыханием:

– Ой, настоящий Дали! Прелесть какой флакончик! Ты прям угадал, а то мои закончились.

Насколько Женька знала, Элька вообще пользовалась только дезодорантами, утверждая, что раз на дорогие духи родители денег не дают, то дешевыми она не станет пользоваться из принципа.

Посмотрев на довольные лица девушек, Максим сказал:

– Теперь можно за гуся браться основательно и с чистой совестью!

По телевизору говорили что-то веселое, все смеялись, поздравляли друг друга, чокались бокалами, в воздухе порхало конфетти, стрелой проносились ленточки серпантина, поблескивала мишурой елка, а ребята, с лоснящимися от жира щеками, уплетали гуся, запивая его вином и водкой.

Часам к трем, после чая с тортом, они немного протрезвели и, прихватив оставшуюся бутылку шампанского, отправились гулять.

На улице кое-где лежал снег. Было тепло. Справа и слева то и дело доносились хлопки петард и смех. На площади играла музыка. Максим зажег бенгальские огни, и все направились в ту сторону.

Антон открыл бутылку, и она пошла по рукам. Но мальчики отпили только по одному глотку.

– Нет, с водкой это несовместимо, – оправдывался Макс. – Допивайте, девчонки. Все самое лучшее – уважаемым дамам!

Элька тоже много не осилила. Жене пришлось влить в себя почти полбутылки, потому что выбрасывать было жалко.

– Ну, все, – сказала она. – Я сейчас лопну или упаду в снег, и вы понесете меня на руках.

В доказательство своих слов она покачнулась и ухватилась за локоть Антона. Он взял девушку под руку, а с другой стороны подлез Макс. Элька тоже прицепилась к нему, и так, держась друг за друга, они появились на городском празднике у новогодней елки.

На площади сварганили из досок небольшую сцену, и на ней выступала какая-то рок-группа местного пошиба. Но играли они хорошо. У них были электрогитары и синтезатор, звук которых гармонично вплетался в сверкание бенгальских огней и гирлянд.

Вокруг было полно народу. Люди мельтешили перед глазами. Там и тут вспыхивали разноцветные лампочки. Низкое небо нависло над самой головой. Жене казалось, что, если подставить стремянку, можно легко залезть туда, как на чердак. Эти мысли здорово смешили ее. Она непрерывно и заливисто хохотала. Потом ей рассказывали, что она не только хохотала, но и приставала к незнакомым мужчинам, требуя от них признания, что они любят своих девушек. От Женьки шарахались, как от чумной.

В довершение всего она выскочила на сцену и, отпихнув исполнителя от микрофона, под радостный гвалт слушателей заказала песню «Не плачь, девчонка». Возмущенные музыканты пытались оттащить ее от микрофона, но девушка упиралась, зажав его мертвой хваткой. Еще она рассказала всем зрителям внизу, что у нее есть парень, которого она очень ждет и непременно дождется. И ей хлопали! Она была на седьмом небе от счастья.

А потом музыканты и правда запели «Не плачь, девчонка». Женя уже стояла в толпе, растрепанная, и ее с двух сторон поддерживали Максим с Антоном. На следующий день Элька рассказала ей, что Антон заплатил кругленькую сумму, чтобы прозвучала эта песня и чтобы Женя слезла наконец со сцены. Но позора, по утверждению подруги, никакого не было. Просто все вокруг веселились.

До обеда первого января Женя проспала у Эльки. Потом все опять веселились, доедали гуся, торт и салаты, но из спиртного Женя выпила всего полстакана пива. Ребята похихикали, говоря, что опохмелка – первый шаг к алкоголизму, но Жене было все равно: после пива ей сразу стало легче.

Еще в прошлом году, в октябре, Надежда Петровна договорилась со своей знакомой, и та взяла Женю реализатором на рынок. Девушка должна была продавать носки, колготки, носовые платки, шнурки для обуви. Зарплата – каждую среду, плюс процент с выручки.

Первая неделя работы Жене очень понравилась – сидишь себе под навесом, журнальчики почитываешь. Но когда она взяла в руки свою первую зарплату, радости у нее сильно поубавилось. Всего-то сто рублей – три пары дешевых колготок.

Девушка приуныла. И пожаловалась Ольге – соседке, торговавшей женским бельем. Мол, это что, всегда такие копейки получать? Уж лучше вообще не работать – дешевле обойдется. После чего ей пришлось выслушать небольшую лекцию на тему закупочных цен и нестабильности рынка во времена дефолта. Женя поняла только одно – следующую неделю она может вообще закончить в минусе, так что должна радоваться, что хоть столько заработала.

– Журнальчики не носи на работу, – хмыкнула Ольга. – Вот все, что могу тебе посоветовать.

– А при чем здесь журнальчики? Никто же не подходит к моим шнуркам, что зря сидеть, в пол смотреть.

Женщина пожала плечами:

– Не знаю, как объяснить, но никто не читает. Просто замечено – к читателям деньги не идут. Верно тебе говорю.

Девушка послушалась совета, стала все время проводить на ногах и в следующую среду получила в два раза больше. «Мистика какая-то!» – подумала она. Тем не менее настроение у нее немного поднялось. Она успешно торговала всю осень, но с ноября, когда начались дожди и слякоть, опять приуныла. Торговля снова пошла на убыль. Женя не понимала почему, пока Ольга не просветила ее:

– Наш сильно экономный народ зимой ходит в штопаных носках и старых колготках. Увы, это жизнь.

Жене так надоело мерзнуть, что она даже поговорила со своей хозяйкой, можно ли зимой не работать, а только с марта по ноябрь. Та рассмеялась и сказала, что так только медведи трудятся и если на полгода точку закрыть – все, ее больше не откроешь.

С трудом перезимовав, Женя поняла, что эта работа ей не подходит категорически, несмотря на то, что покупателей, а значит, и денег в кошельке стало заметно больше. К ней раз в неделю приходила постоянная покупательница и вела себя так, что девушка готова была выцарапать ей глаза.

– Покажите мне колготки телесного цвета без рисунка.

Женя доставала нужный размер и протягивала покупательнице. Та натягивала колготки на руку, внимательно рассматривала:

– А какой у вас есть рисунок?

– Крупный горошек, полоса сбоку, ромбики и еще редкие капельки.

Покупательница требовала показать все, придирчиво рассматривала, комментируя вслух низкое качество товара, бедность ассортимента и неопытность продавца, потом говорила, что берет в горошек, и даже лезла в кошелек. И вдруг спрашивала:

– А черные с рисунком есть?

Женя, собрав всю волю в кулак, молча доставала черные и ждала еще минут пятнадцать, пока покупательница внимательно рассмотрит и эту партию. Женщина долго думала, в результате чего платила за обычные телесные колготки, про которые спрашивала вначале, и уходила, бубня себе под нос, что выбор стал ужасный, ничего приличного.

Напротив Жениной палатки мужской и женской одеждой торговал Гена. Он был молчалив, и за все время девушка лишь раза два перекинулась с ним взглядом. И вдруг вместо него появился Кеша, его брат, такой же рыжий, но отнюдь не молчаливый – рот его закрывался разве что во сне. Этот балагур с рыжим чубом стал все чаще обращать внимание на Женьку и останавливаться у ее палатки – то пирожок с кофе поднесет, то «Дирол» предложит, а то просто встанет, сунув руки в карманы, и болтает, развлекая девушку разговором. Ольга про братьев сказала, что они не реализаторы, а сами себе хозяева, сколотили денежку на разнице закупочных цен. Одно время цены скакали чуть ли не на пятьдесят процентов. А Кеше с братом повезло, они приобрели очень большую партию товара и рискнули – две недели не торговали, держали паузу. А когда цены подскочили, они оказались вне конкуренции и сняли приличный куш. Теперь у них было целых две торговые точки. Иногда, может ради разнообразия, братья менялись местами.

Со временем Кеша так осмелел, что начал каждый день угощать Женьку и Ольгу маленькими шоколадками. Он уверял, что это от его кристально чистого сердца, и женщины не отказывались.

Когда в очередной раз пришла придирчивая постоянная покупательница, которую Женька уже люто ненавидела, и начала мучить девушку своими капризами, Кеша как раз стоял рядом и за две минуты уговорил женщину, что лучше, чем «эти вот колготки с одной полоской на боку, для вас ничего нет, потому что на таких стройных ножках только такие вещи и носить – все мужчины в округе попадают в обморок от вашей неземной красоты».

Женщина ушла, и Женя, не выдержав, рассмеялась в голос.

– Как я ее, а? – подмигнул Кеша.

А ближе к вечеру, после того как товар уложили, Кеша вызвался проводить Женю домой. Девушка была ему так благодарна, что с удовольствием приняла предложение. Полдороги парень рассказывал ей о своих гастрономических пристрастиях, а потом неожиданно предложил:

– Давай в ресторан сходим.

– Не хочу, – отказалась Женя.

– А че? – прищурился парень. – Ты когда последний раз в ресторане-то была?

Женька не понимала разницы между кафе и рестораном, поэтому, посчитав, что посиделки с Элькой в кафе можно считать походом в ресторан, сказала, что где-то с месяц назад.

– Ух, давно! – засмеялся Кеша, приобняв Женьку за плечи. – Давай сегодня сходим. Деньги стало некуда девать. Не поверишь – выручка косяком идет.

– Ну, не знаю. Я сегодня не могу. – Женька понимала, что в ресторан с парнем идти неприлично, хотя «выйти в свет» ей очень хотелось: надоела базарная суета и некрасивая, зато очень теплая одежда. А ведь в шкафу у нее висит пара хороших платьев!

– Хорошо, не сегодня, – неожиданно легко согласился Кеша. – Давай завтра.

– Завтра? Знаешь, я догадываюсь, чем обычно заканчиваются походы в ресторан, так что никуда я не пойду, – откровенно призналась Женька.

– Ладно, не проблема, – улыбнулся Кеша, – подожду, когда захочешь.

На следующий день Кеша как ни в чем не бывало снова стоял у Женькиной палатки и рассказывал анекдоты. Ольга с хмурым видом посматривала на него. Она всегда, даже получая от него шоколадки, немного хамила парню, а Женька удивлялась, с чего бы это. Улучив момент, пока Кеша ходил за кофе, она спросила об этом Ольгу.

– Барахло это, – ответила она. – Ты с ним не связывайся. Он как-то пытался за мною ухаживать...

– И?..

– Ничем это не кончилось. Один раз в ресторан сходили, и все.

Женька заинтересовалась еще больше. Чем же Кеша мог не угодить ей? Ольга долго отнекивалась, а потом призналась, что парень всем хорош, кроме одного: у них с братом завихрение в мозгах, им надо обязательно «лямур де труа».

– Чего-чего им надо? – не поняла Женька.

– Они любят втроем трахаться, чего ж тут непонятного, – усмехнулась Ольга.

– Зачем? – удивилась Женя.

– А я почем знаю? Были бы близнецы, тогда еще как-то можно объяснить.

– Ой, Оль, спасибо, что предупредила, – поблагодарила Женька начальницу. – Правда, я ничего такого и не собиралась, думала, может, просто в кафе сходить. А теперь... ну его в задницу, этого Кешу.

– Точно! – засмеялась Ольга. – Туда ему в самый раз будет.

Женя побаивалась, что Кеша будет к ней долго приставать, настаивать на свидании, но рыжий, получив еще раз от ворот поворот, только едко улыбнулся. Сказал, что не понимает Женька своего счастья.

А потом парни вообще пропали. В палатке напротив место заняла толстенная бабища с кроссовками. Всезнающая Ольга сказала Жене, что братья наконец осуществили свою мечту – открыли магазин.

Женька заранее знала, что не будет устраивать многолюдные посиделки в честь своего совершеннолетия: без Димы ей любой праздник был не в радость. Главное – это его поздравление, открытка от любимого. Она терпеливо ждала письма, но оно так и не пришло. Женя пыталась не думать, что Дима просто забыл поздравить, она грешила на почту, но на душе у девушки все равно было неспокойно.

Элька с Максимом забежали в день рождения Женьки буквально на секунду, чтобы только вручить подарок: завтра они играли свадьбу, и им было не до чужих праздников. «Вот так. Другие устраивают свою жизнь, веселятся, радуются своему счастью, а у меня что-то ничего не клеится», – думала Женя невесело. Ей было так гадко в тот день, что из всех подруг она пригласила одну Галю, да и ту выгнала под вечер, соврав, что разболелась голова.

– Нехорошо так вышло с Галей, – вздохнула мать. – Если вы поступите в институт, будете в одной комнате в общежитии жить.

– Мам, хватит, – ответила дочь, держась за голову и морща лоб, будто ее голова и впрямь раскалывалась на куски. – Галя хорошая подруга. Она не обиделась.

– Тебе уже надо бы готовиться потихоньку к экзаменам, – напомнила Надежда Петровна.

– Ой, мам, с таким-то конкурсом – полтора человека на место, – отмахнулась от ее слов Женька. – Всегда поступлю. Без проблем.

– Нет, дочка, ты что-то путаешь, – покачала головой мать. – На экономическом в прошлом году был высокий конкурс.

– Да? – подняла брови Женька. – Ну, не поступлю так не поступлю. Буду по жизни барыгой. Тебе ведь нравится, сколько я зарабатываю?

– Не говори так, – обиделась мать. – Я тебе только добра желаю, ты же знаешь. Рынок – это не для тебя. Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди. Тебе, Женечка, обязательно надо высшее образование получить.

– Да получу, получу, не волнуйся, – буркнула дочь.

– Ты думаешь о Диме?

Женя сердито посмотрела на мать. Ну о ком она еще могла думать целыми днями, зачем спрашивать?

– Все-таки, Женечка, я бы не советовала тебе торопиться выходить замуж. Жизнь с ребенком в общежитии убьет любовь, поверь мне. Это совсем не похоже на те грезы, которые ты представляешь себе.

Жене не хотелось говорить на эту тему. Сказав, что хочет полежать, она скрылась в своей комнате.

На следующий день она специально встала поздно, чтобы не ходить на Элькины торжества в загсе. Не хотелось лишний раз завидовать и плакать.

Свадьбу молодожены решили отметить у Максима в его частном доме. Гостей приглашали к двум часам. Женя выпросила у мамы денег и отправилась в универмаг. Там она давно присмотрела чудесный заварочный чайник, расписанный соловьями. Элька просто обожала такие штучки. Чайник был дорогой, поэтому Женя надеялась, что на него никто не позарился.

Вернувшись домой, показала маме чайник. Мама одобрила подарок, и это сразу подняло девушке настроение. Она представила, как Элька будет по утрам заваривать в нем чай и вспоминать свою лучшую подругу.

За обедом все Березуцкие были в сборе. Отец рассказал Жене, как они с матерью устроили свадьбу в простой столовой. Из угощений была обыкновенная жареная картошка на тарелках общепита, соленые огурцы и самогон. Подарков тогда не дарили, но и без них было весело.

– Да, – сказала Надежда Петровна, тоже мечтательно прикрыв глаза. – Папа потом повез меня на своем грузовике за город. Мы купались в реке и любовались закатом. Раньше все было гораздо проще, чем теперь. Лучше было.

Дочь пристально посмотрела на отца:

– Пап, а ты любил маму?

Николай Васильевич усмехнулся. Привлек жену к себе и поцеловал в висок.

– Я и сейчас ее люблю.

– Тебе было двадцать шесть, когда вы поженились? – спросила Женька. – А маме – двадцать четыре?

– Кажется, да. – Отец смешно наморщил лоб.

– И сколько ты ухаживал за мамой? Три года?

– Что-то около того.

Женя вздохнула и ничего больше не сказала.

Выйдя из дома, она первым делом заглянула в ящик и увидела письмо от Димы. Тут же распечатала его и прочитала. Письмо и правда блуждало где-то, потому что штемпель был от двадцать шестого марта. Димкино письмо было не таким, какие он обычно пишет. Он поздравлял девушку с днем рождения и желал счастья. Люблю – одним этим словом была исписана вся последняя страница.

На свадьбу Женя пришла в веселом расположении духа. Она даже не боялась встречи с Антоном, потому что после новогоднего праздника они больше не виделись. Правда, он пару раз звонил ей, но Женя быстро отбивалась от него короткими фразами.

Там ее ждал маленький сюрприз – Антон пришел с девушкой, симпатичной, но худой. Когда он поздоровался, девушка окинула Женьку придирчивым и недовольным взглядом. «И чего она на меня зырит так, будто я ей уже три года десять рублей должна», – подумала Женька. Но даже это не испортило ее веселого настроения. За столом Женька ела за двоих и танцевала без устали вместе с остальными гостями. Три раза на медленный танец ее пригласил Антон.

Скоро должны были разносить каравай и вручать подарки, а Жене вдруг приспичило в туалет. Следом за ней поплелась и Антонова девушка – может, хотела покурить тайком или еще что.

– Ты, мелочь пузатая, если еще раз будешь с ним танцевать, я тебе морду намылю прямо при всех, ясно? – услышала Женя совершенно неожиданно для себя.

Она тоже окинула девицу неласковым взглядом:

– Ты на себя-то посмотри. Вместо грудей два прыщика, а еще обзывается. Если бы мне нужен был твой Антон, я бы с ним сразу после Нового года начала встречаться. Но и теперь не поздно. Сейчас пойду, найду его, и он проводит меня домой.

Девица внезапно дернула Женю за волосы, но та, падая, уцепилась за ее кофточку, подмяла под себя, и они покатились по полу. Подружка Антона вонзила в соперницу свои острые когти, а Женя пыталась поцарапать ей лицо. Наконец ей это удалось, правда, царапина получилась неглубокой, но это придало девушке уверенности, и она начала изо всех сил пинать наглую хищницу коленями, стараясь отпихнуть ее от себя. Та отвечала ей тем же и с не меньшей яростью. Если бы к ним не подоспели две незнакомые женщины, тоже гостьи, эта мерзавка, скорее всего, порвала бы на Женьке всю одежду. Женщины растащили дерущихся в разные стороны. Девица вырвалась и убежала, а Женя расплакалась: ее бежевый брючный костюм стал просто черным. А вот на платье девушки Антона пятна были почти не заметны.

В таком виде Женя не могла идти к общему столу, поэтому, стараясь не привлекать к себе внимания, прошла на кухню. Найдя в куче свертков свой подарок, она хотела забрать его с собой, чтобы вручить Эльке завтра, но потом передумала. Ее вдруг осенило – можно положить заварник в холодильник. Элька завтра туда полезет, найдет коробку и увидит, что это подарок от ее любимой подруги. Тогда она не обидится, что Женя ушла раньше и без предупреждения.

В холодильнике свободное место было только в морозилке, вот туда и сунула девушка чайник, предположив, что мороз не повредит чудесным расписным соловьям.