На зависть Идолам (ЛП)

Глава 10

Следующие несколько недель заполнены заданиями, клубными встречами — зачем я вступила в такое количество клубов?! — репетиции оркестра, чирлидинг и почти ежедневная борьба между нами и бывшими Голубокровными.

Толпа на яхте была явно расколота, но парни чертовски напугали её.

На данный момент Плебеи, похоже, довольствуется наблюдением. Единственные издевательства, которые я получаю — это от девочек и их дружков. Все остальные слишком напуганы, чтобы связываться со мной. Тем не менее, трудно сказать, что произойдёт, если дело дойдёт до драки. Встанут ли Плебеи в целом на нашу сторону… или на их.

— Миранда! — зову я, подбегая к ней в холле. Уже первое октября, и я чувствую, что нам нужно заняться планированием костюмов на Хэллоуин. Будет трудно превзойти прошлогодние наряды макарон.

Не то чтобы мы не разговаривали, но в комнате явно есть слон. Этот поцелуй…

Она идёт с Кридом — мы всё ещё придерживаемся правила пар, а Эндрю плетётся за мной по пятам.

— Привет, — говорит она с улыбкой, и, клянусь, как только я встаю между близнецами, я чувствую напряжение.

— У тебя найдётся время поужинать в столовой? — спрашиваю я, и она кивает. Я бросаю на Крида взгляд, и он отвечает мне томным взглядом с тяжёлыми веками. — Ты не против проводить Эндрю обратно в Башни? Мы встретимся с тобой там позже, и ты сможешь проводить меня домой. — Я улыбаюсь, и он коротко кивает, прежде чем отстраниться.

Мы вдвоём направляемся в обеденный зал, а затем останавливаемся, переводя взгляд с пустого стола Идолов на наше старое место.

Мы с Мирандой обмениваемся взглядами.

— Нам, наверное, следует сделать заявление и занять тот столик, — говорит она, и я ухмыляюсь.

— Я бы предпочла сесть на наше место, но ты права. — Миранда улыбается мне в ответ, и мы поднимаемся по ступенькам на возвышение, садимся и бегло просматриваем меню, прежде чем сделать заказ.

Я пытаюсь сократить количество мяса, которое ем, поэтому выбираю один из вегетарианских рецептов: сырный испанский перец поблано, фаршированный рисом. Ням.

Миранда разворачивает салфетку у себя на коленях, снова складывает её, разворачивает.

Она ёрзает.

— Мы можем поговорить о поцелуе? — спрашиваю я, и она поднимает взгляд на меня, разинув рот.

— Нет! — шепчет она, и я смеюсь. — Почему ты хочешь говорить об этом?

— Так вот почему ты рассталась с Джесси? — спрашиваю я, и она слегка съёживается, заправляя белокурые волосы за ухо.

— Может быть.

Снова тишина. Подходит официант, чтобы поставить наши напитки: чай со льдом для меня и лимонад для Миранды.

Я разглаживаю ладонями клетчатые складки своей академической юбки.

— Знаешь, всё не обязательно должно быть странным. Зак и Крид предложили мне встречаться, и… между нами всё хорошо. — Это не совсем ложь. Ситуация непростая, но мы справляемся. Я не перестала с ними тусоваться. На самом деле, я общаюсь с парнями больше, чем когда-либо прежде, даже больше, чем в первый год, когда они пытались заигрывать со мной из-за пари.

— Мне не следовало так целовать тебя. Я не должна была тебе говорить. — Она смотрит в мою сторону своими льдисто-голубыми глазами, и я улыбаюсь.

— Всегда стоит говорить, — отвечаю ей, и я действительно имею это в виду. — Я… не собираюсь принимать какие-либо решения прямо сейчас. Я просто хочу разобраться с этим делом Харпер и Клубом Бесконечности и поддерживать свои оценки на высоком уровне.

— За то, что эти парни сделали с тобой, они должны позволить тебе встречаться с ними со всеми, пока ты не примешь решение, — со вздохом говорит Миранда, хватая свой лимонад и засовывая соломинку в рот. Теперь это биоразлагаемые соломинки, которые растворяются в горячей воде. В прошлом году Миранда сделала целый проект о воздействии соломинок на окружающую среду для нашего урока биологии, и частью его было обращение к школьному совету с просьбой внести изменения, что, к счастью, они и сделали. — Если ты не собираешься выбирать меня, — она делает паузу и мягко улыбается, — тогда, по крайней мере, знай, что я на сто процентов принадлежу команде Крида.

— Я… — мои щёки заливаются румянцем. — Мы не говорим о браке или о чём-то подобном, просто о школьной влюблённости.

— Да, и что? Иногда любовь длится вечно. — Миранда поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Мои родители познакомились в старших классах школы. Моя мама обычно жаловалась на моего отца за то, что он курил травку за школой во время занятий, и он ненавидел её до глубины души. С тех пор они были вместе. Я почти уверена, что Крид думает, что ты его родственная душа или что-то в этом роде.

Я фыркаю, но Миранда поворачивается и смотрит на меня, приподняв бровь.

— Он упоминает о случае в джакузи по крайней мере раз в неделю…

Я перебиваю её, протягивая руку и закрывая ей рот.

— Даже не начинай, — шепчу я, убирая руку. Миранда мгновение внимательно наблюдает за мной, поглядывая на дверь, чтобы посмотреть, не входит ли кто-нибудь ещё. В дальнем углу есть группа первокурсниц, но они все сбились в кучу и слишком новенькие, чтобы причинить какие-либо неприятности.

Она оглядывается на меня.

— Эм, я не уверена, стоит ли мне тебе это говорить…

— Миранда, любое предложение, начинающееся словами «Я не уверена, стоит ли я тебе это говорить», довольно чётко указывает на то, что тебе действительно не следует мне этого рассказывать.

— Нет, позволь мне сказать вот что, — продолжает она, вздыхая и протягивая руку, чтобы убрать со лба светлую чёлку. — Крид нахрен убьёт меня…

— Миранда! — выпаливаю я, но она резко поднимает взгляд, и я вижу, что она скажет это, нравится мне или нет.

— Крид… ну, он вроде как… — её голос затихает, и она тихо чертыхается себе под нос, разворачивая и складывая салфетку. Когда она собирается развернуть её в пятидесятый раз, я протягиваю руку и накрываю её ладонь своей.

— Прекрати.

— Крид вроде как… девственник. — Говоря это, Миранда смотрит прямо на меня, и у меня перехватывает дыхание.

— Чт… что?! — я щебечу так громко, что первокурсницы замолкают и поворачиваются, чтобы поглазеть на нас с равной долей страха и зависти в глазах. Это настолько отличается от того, как на меня смотрели последние два года, что я не уверена, что с этим делать. Подсознательно я протягиваю руку и дотрагиваюсь до серёжек с опалами, которые Крид подарил мне на день рождения. Я сказала себе, что не собираюсь этого делать, но я поискала похожие серьги в Интернете… и они стоят дорого. Может быть, не так много, как машина, но все эти ребята настолько богаты, что я не обязательно приравниваю потраченные больше денег к лучшим подаркам. Я фыркаю. — Он не девственник.

— Девственник. — повторяет она, поднимая обе брови. — Я знаю, что он представляет себя иначе, но это так.

— Ты же не знаешь, что…

— Да, знаю! — говорит она, от волнения расплёскивая свой лимонад. — Мы близнецы. — Она закатывает глаза, как будто это должно быть очевидно. — Он девственник. Я точно это знаю.

Я прикусываю нижнюю губу зубами. Я по-прежнему не совсем уверена, что верю ей, но если это правда, то Крид — чертовски хороший актёр.

— Зачем ты мне это рассказываешь? И ты права: может быть, это не то, что ты должна была рассказывать мне?

Миранда улыбается и пожимает плечами.

— Верно, но я подумала, что ты должна знать. Я имею в виду, я не думаю, что кто-то из остальных четырёх… Я просто подумала, что это может что-то значить для тебя.

Я молчу с минуту, и наш официант выходит с нашими заказами. У меня серьёзно кружится голова от этой информации, и я понятия не имею, что с ней делать. Имеет ли это значение? Я снова вспоминаю о джакузи.

— В любом случае, как я уже сказала, если ты не выберешь меня, выбери Крида. — Она замолкает и ждёт, пока я что-нибудь скажу.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, — говорю я ей, и она вздыхает, опуская голову.

— Но не так?

Я молчу, и мы обе берёмся за вилки, чтобы поесть.

После этого мы больше не упоминаем о поцелуе, но Миранда всё ещё смотрит на меня определённым взглядом. Не уверена, что она уже сдалась, но я рада, что у нас состоялся этот разговор.

Она моя опора в академии, и она права: она единственный человек здесь, который не является частью Клуба. В глубине души я чувствую, что могу доверять ей.

Во всех остальных… Я не так уверена.

Мы с Кридом снова начинаем наши занятия, и атмосфера сейчас гораздо более непринуждённая, чем в прошлом году. Честно говоря, я чувствую, что впервые в жизни он действительно пытается. Он слушает, когда я говорю, и то, как он следит за мной глазами…

— Миранда влюблена в тебя, — внезапно произносит он, прерывая наше непринуждённое занятие в среду в библиотеке. Сегодня он принёс мне в подарок целую стопку яой — японских комиксов, посвящённых отношениям между парнями. Я напомнила ему, что в прошлом году он назвал их бестактными и закатил глаза, но я всё равно взяла свёрток, обёрнутый лентой, потому что там было несколько комиксов, которые я действительно хочу прочитать.

— Эм, — уклоняюсь я, чувствуя, как краска заливает мои щеки. — Ты видел всё, что произошло.

— Она приводит меня в бешенство, ты знаешь это? — растягивает он слова, складывая руки на столе и прижимаясь к ним щекой. У него сейчас такие полуприкрытые веки. В его голосе слышится нотка гнева, но я могу сказать, что это адресовано не мне. — Близнец. Приударяет за девушкой, которую я уже решил, что хочу.

— Ха, ты уже решил? — я бросаю на него взгляд. Когда наши глаза встречаются, у меня сжимается желудок. Но, вроде бы, в хорошем смысле. Он высокомерный придурок, но по какой-то причине он мне всё ещё нравится, этот ленивый, маленький богатый мальчик.

— Я просто не могу поверить, что ты ей тоже интересна. Каковы шансы? — Крид садится и с минуту пристально смотрит на меня. Я ничего не могу сказать, когда он так на меня смотрит. У меня слишком сдавило горло. — Похоже, тобой интересуется много людей, Марни Элизабет Рид.

— Тристан однажды назвал меня Мэри Сью, может быть, это оно? — Крид улыбается шутке, что кажется мне удивительным. Обычно одно упоминание имени на букву «Т» заставляет его нахмуриться. — Честно говоря, я всё ещё наполовину убеждена, что вы, ребята, заключили ещё одно пари.

— Никакого пари нет, — отвечает Крид, хмурясь. Но типа, пошёл он к чёрту, потому что у меня есть полное право быть подозрительной. — В любом случае, ничего такого, что могло бы причинить тебе боль или вредительствовать тебе.

— Ну, это прозвучало загадочно, — отвечаю я, откидываясь на спинку сиденья и бросая на него взгляд. Наши колени соприкасаются, и меня охватывает дрожь. Крид замечает это и медленно улыбается. — Что именно ты хочешь этим сказать?

— Были и другие ставки или предложения о ставках с твоим участием, например, с Заком, — просто говорит он, пожимая плечами. — Та, которую он пытался заключить, когда ты сорвала вечеринку в амфитеатре.

Ах, да, ночь с костяшками пальцев. Как будто это совсем не было жутко. Харпер Дюпон действительно особый вид монстра.

— Ты можешь рассказать мне об этом? — спрашиваю я, и улыбка Крида становится ещё более озорной. — И есть ли причина, по которой вы, парни, так сильно его ненавидите?

— Марни, есть целый ряд вещей, о которых мы могли бы поговорить, но есть только одна тема, которая меня интересует.

— Крид, — предупреждаю я, когда он наклоняется вперёд, и вскакиваю со стула.

Хорошо. Я смирилась с этим. У меня к нему кое-что есть. К Тристану. К Зейду. К Заку. Виндзор… ну просто друг, верно? Или… может быть, я просто боюсь признаться, что влюблена в него, когда не слишком уверена, что нравлюсь ему в ответ?

Крид следует за мной, пока я пробираюсь по проходам, направляясь обратно к разделу истории и задвигая папку со старыми школьными газетами обратно на полку. Мы ходим на разные уроки истории, но у нас обоих одно и то же задание: составить эссе об Академии Бёрберри и её связи с политикой в конце восемнадцатого века. Фу.

— Марни, — повторяет он, и я оборачиваюсь. Для меня всё ещё так ново слышать, как парни называют меня по имени. Зейд по-прежнему иногда говорит Работяжка, и они с Тристаном оба говорят Черити, но теперь в этом есть небольшой оттенок нежности, который мне действительно нравится. Я всецело за то, чтобы исправлять и переосмысливать эти слова.

— Что?

Крид наклоняется ближе, кладя руки на металлическую полку по обе стороны от моих бёдер. Он не прикасается ко мне, но между нами едва ли волосок. У меня в голове всплывают слова Миранды: за то, что эти парни сделали с тобой, они должны позволить тебе встречаться со всеми ними, пока ты не примешь решение.

— Я был терпелив, но внутри я чахну.

— Королева драмы, — выпаливаю я, а затем, через секунду исправляюсь, — принц драмы.

Крид всегда казался мне скорее принцем, чем королём. И это не потому, что он хуже Тристана, просто… он другой. Если бы он тратил меньше времени на то, чтобы быть похожим на Тристана или победить его, и больше времени уделял своим собственным начинаниям, он был бы силой, с которой приходилось бы считаться.

Крид ухмыляется, и я изо всех сил стараюсь не вздохнуть, когда его запах переполняет меня. От него всегда пахнет такой чертовской чистой, как от стирального порошка на свежем хрустящем хлопке, вывешенном для просушки на яркое солнце и свежий ветерок. Ух ты, Марни, сильно поэтизируешь?

— Это правда. — Он наклоняется ближе и запечатлевает поцелуй рядом с моим левым глазом. Моё тело вздрагивает, и я слышу, как он издаёт этот удовлетворённый мужской звук. — Я был как на иголках. И ты понятия не имеешь, как сильно я хочу врезать Заку.

— Он хороший парень, — шепчу я, но так трудно думать, когда Крид так близко ко мне, его униформа слегка растрёпана, три верхние пуговицы расстёгнуты, и под ними лишь мельком видна плоская, гладкая грудь.

Он издаёт тихий звук подтверждения, но это всё.

— Я так сильно хочу поцеловать тебя прямо сейчас, — растягивает слова Крид, и мой пульс учащается. Я слышу, как кровь стучит у меня в голове.

— Что тебя останавливает? — шепчу я в ответ, и его полуприкрытые глаза расширяются. Так же медленно и лениво, как он делает всё остальное, он убирает руку с полки и кладёт её мне на бедро. Он поднимает другую руку и щекочет меня под подбородком своими длинными пальцами. Моя голова откидывается назад, а глаза закрываются, когда он наклоняется ко мне.

Наши губы соприкасаются, но едва-едва. Это слишком похоже на поддразнивание, и я чувствую, что начинаю дрожать от всей этой подавленной потребности, от всех этих сумасшедших гормонов. Я провела два года в погоне за Идолами и была преследуема ими. На данном этапе наших отношений мы работаем над прощением и пытаемся построить новые дружеские отношения.

Раньше перед нами возникали препятствия каждый раз, когда мы целовались, независимо от того, осознавала я их или нет.

Но прямо сейчас здесь нет ничего, кроме воздуха.

Приподнимаясь на цыпочки, я завершаю контакт, мои губы плотно прижимаются к его губам.

Жар пронзает меня насквозь, и Крид бросается вперёд, прижимаясь всем своим телом к моему. Его колено проходит между моих ног, а правая рука обхватывает меня за талию. Теперь моя спина плотно прижата к книгам, передняя часть моего тела трётся о Крида. Я чувствую, как мои соски напрягаются, превращаясь в твёрдые точки, а моя сердцевина наполняется теплом.

Крид раздвигает мои губы языком, пробуя меня на вкус, и издаёт этот грубый звук, который настолько не соответствует его беззаботному характеру, что я почти испуганно кладу руки ему на плечи. Он вжимается в меня глубже, проверяя мои границы, но я полностью расслаблена. Я хочу посмотреть, что произойдёт, когда мы будем целоваться без удержу.

Моя правая рука скользит вниз, и я засовываю её ему под рубашку, чувствуя тепло его кожи на своей ладони. Он стонет, и я на минуту забываю, что мы в библиотеке. Моя рука опускается, и я с силой расстёгиваю ещё несколько пуговиц.

— Чёрт, — ругается он через минуту, отстраняется от меня. Мы всё ещё прижаты друг к другу, и своей правой рукой я чувствую, как его сердце бешено колотится в груди. — Чёрт возьми. Почему ты мне так сильно нравишься?

— У меня обаятельная личность? — я шучу, и Крид фыркает, но мы оба тяжело дышим и дрожим. Внутри меня какое-то напряжение, как будто между моими губами и моей сердцевиной туго натянута струна. Я хочу… большего. Нечто большего, чем это. Гораздо больше. — Настоящий вопрос должен звучать так: почему ты мне нравишься? Ты настоящий придурок, Крид Кэбот.

— Невыносимый мудак, — соглашается он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. На этот раз глаза с тяжёлыми веками не просто напоказ. На этот раз я могу сказать, что он тоже хочет большего. Крид в некотором роде… девственник. Это то, что сказала Миранда. Верю ли я в это? Это имеет значение?

Или, может быть, так оно и есть?

Может быть, я предпочла бы потерять свою девственность с другим девственником?

Или я слишком много думаю об этом?

— Нам нужно вернуться к проекту, — шепчу я, но не убираю руку с его рубашки.

— Я не собираюсь лгать: прямо сейчас у меня бешеный стояк. Я абсолютно не собираюсь возвращаться к тому, чтобы писать о грубых старых белых чуваках.

— Ты… — я начинаю, но потом у меня просто не хватает слов. Я застряла между хихиканьем и новым всплеском похоти. Я опускаю глаза, но Крид опережает меня, хватая одну из моих рук и кладя её прямо на твёрдую выпуклость в своей промежности. Я издаю тихий звук, и он стонет. Когда он отпускает меня, я не двигаю рукой.

Теперь мы оба смотрим друг на друга, тяжело дыша, дрожа от желания.

— Марни! — я слышу, как Миранда весело зовёт меня по имени из кабинета, и я знаю, что она нашла наши вещи. Она знает, что мы здесь.

На нас двоих словно вылили ведро ледяной воды. Крид отшатывается и поворачивается, запуская пальцы в волосы и чертыхаясь. Что касается меня, то я возвращаюсь к столу и нахожу Миранду, листающую один из старых ежегодников, которые я вытащила.

Она поднимает взгляд, а затем морщит лоб.

Когда она видит, что её брат стоит у меня за спиной, прижимая книгу к промежности, её брови поднимаются практически до линии роста волос.

— Какого чёрта вы двое здесь делаете?

— Обсуждаем, как ты всегда копировала меня, даже когда была ребёнком. — Крид поднимает свою сумку с книгами и устремляет уничтожающий взгляд на свою сестру. Большинство людей отшатнулись бы от такого взгляда, но Миранда едва моргает. Должно быть, она к этому привыкла.

— Потому что я хотела коротко подстричься, когда нам было по пять лет? Это я «всегда», — она делает пальцами маленькие кавычки, — копирую тебя?

— Я просто говорю, что она первая девушка, которая мне по-настоящему понравилась, и ты тоже решила за ней ухаживать? Ты — воплощение надоедливой младшей сестры.

Миранда швыряет в него карандашом, и он уворачивается, всё ещё прикрывая свою промежность.

— Я на десять минут младше тебя, придурок!

Крид откидывает светлые волосы со лба в мальчишеской версии перекидывания волос. Он поразительно хорош в этом.

— Мне нужно идти. Постарайся не целоваться с моей будущей девушкой, пока меня не будет. — Он проходит мимо нас, и Миранда бросает в него ещё одну ручку. Этот удар вонзается ему прямо в затылок, и он ненадолго замирает, чтобы бросить на неё ещё один потрясающий взгляд, прежде чем развернуться и убраться к чёртовой матери из библиотеки.

Моё тело горит, чёрт возьми.

Быть семнадцатилетней — отстой.

— Что вы двое делали в тёмных проходах, а? — Миранда мурлычет, но я просто раздражённо сажусь в кресло.

— Просто целовались, — отвечаю я, но мне интересно… если бы мы не были в библиотеке, и нас бы не прервали, насколько дальше мы бы продвинулись?