На зависть Идолам (ЛП)

Глава 7

Первый день моего третьего курса в Подготовительной Академии Бёрберри, как обычно, начинается с долгой поездки на машине. Что необычно в этот раз, так это то, что я сама веду машину. «Мазерати», которую купил мне Виндзор. Не поймите меня неправильно: я чувствую себя придурком, разъезжая в таком дорогом автомобиле, но принц действительно сделал щедрое пожертвование в мою любимую благотворительную организацию. Кроме того, невежливо отказываться от подарка, сделанного с заботой.

Всё это и… Я хотела оставить её. Делает ли это меня эгоисткой?

— Ты наименее эгоистичный человек, которого я когда-либо встречала, — заявляет Миранда с пассажирского сиденья, и принц бормочет своё согласие у неё за спиной, большая часть его внимания сосредоточена на телефоне. Голос Миранды звучит почти возмущённо, её белокурые волосы развеваются на ветру, когда мы едем по прибрежному шоссе на юг, к академии.

Они с Кридом — вместе с остальными — провели в Круз-Бэй последние два дня, но, в отличие от остальных, ни у Виндзора, ни у близнецов Кэбот нет машины. После того, как я потопила «Бентли Бентайга» Крида, ему не дали замену. Кэтлин Кэбот — суровая хозяйка. И Виндзор… Я не могу забыть, как выглядело его лицо в зеркале заднего вида по дороге в Роял Поинт; он либо не может, либо не хочет садиться за руль.

У Тристана новенький чёрный «Астон Мартин Рапид», а у Зейда кабриолет «Ягуар» с откидным верхом, идентичный тому, который я спустила в бассейн. У Зака, конечно, есть свой «Макларен», а Эндрю вернул свой «Ламбо». Я понятия не имею, на чём ездит Лиззи, но, думаю, что скоро узнаю, учитывая, что теперь она собирается с нами в Бёрберри.

Мой желудок переворачивается от беспокойства, но я игнорирую это чувство. Я не собираюсь отталкивать подругу из-за того, что ревную к парню, которого, я даже не уверена, что кто-то из нас хочет или мог бы иметь.

Крид наклоняется вперёд, приближая свой рот слишком близко к моему уху. Я чувствую запах его мыла и свежего белья, когда он растягивает слова, словно в полусне.

— Ты действительно слишком бескорыстна, раз уделяешь своё внимание таким идиотам, как Зак Брукс и Виндзор Йорк.

— Даже не начинай, — предупреждаю я его, чувствуя, что Крид Кэбот замышляет что-то серьёзное. «Он собирается пригласить тебя на свидание». Это то, что Миранда написала мне вчера вечером, а затем с несколькими смеющимися смайликами #КомандаКрида

Глоток.

Если он пригласит меня на свидание, что я скажу? Ещё слишком рано, извини, приятель? Или… да, пожалуйста?

У меня вырывается стон, который заставляет его усмехнуться. Его тёплое дыхание дразнит мою кожу, и я случайно слишком сильно нажимаю на газ, заставляя нас четверых застонать, когда наши тела вжимаются в роскошные белые кожаные сиденья. Я немного сбавляю скорость, помня о папиной нервозности. Он не хотел, чтобы я сегодня садилась за руль, но я пообещала, что буду в безопасности.

Я намерена сдержать это обещание.

После нескольких пит-стопов, чтобы перекусить и сходить в туалет, мы прибываем на стоянку для посетителей, паркуемся и выходим, чтобы переодеться в форму. Остальные не слишком отстают от нас — мы устроили что-то вроде каравана, а потом — это немного похоже на показ мод, когда каждый парень появляется в форме своего третьего курса.

Я притворяюсь, что слюни у меня во рту от холодного картофеля фри, который я жую, но это не совсем так. Я очень близка к тому, чтобы вытереть жир и соль о свежие складки своей новенькой чёрной клетчатой юбки, и краем глаза любуюсь Зейдом.

Через несколько часов — или, может быть, минут — он будет весь в складках и взъерошен, что, конечно, является частью его очарования. Но видеть его в отглаженной, не мятой униформе, дополненной пиджаком и галстуком, — настоящее удовольствие.

Третьекурсницы носят юбки в чёрную и красную клетку (мальчики носят чёрные брюки в тонкую красную полоску), накрахмаленные белые рубашки, галстуки в клетку в тон и красные пиджаки. Выбор чулков такой же, как и в прошлом году — белые с полосками сверху или чёрные клетчатые носки длиной до бёдер, колен или щиколоток. Туфли, как всегда, блестящие и чёрные, но это первый год, когда вариант с очень маленьким каблучком «Киттен» (прим. — каблуки высотой не более 3-5см) разрешён только для девочек (к сожалению, гендеризм всё ещё очень распространён в Бёрберри). Миранда говорит, что над любым, кто их не выбирает, безжалостно смеются, но это неудивительно: как Плебеи, так и представители Голубой Крови в академии любят придираться к другим, независимо от причины.

— Мы готовы? — спрашивает Тристан, поправляя свой и без того прямой галстук и глядя на меня синевато-серыми глазами.

— Я, э-э, по уши в картошке фри, — выдыхаю я, спрыгивая с багажника своей новой машины и энергично вытирая пальцы стопкой салфеток. Тристан издаёт горловой звук отвращения и несётся по белому камню парковки, доставая из переднего кармана носовой платок и сжимая мои руки в своих.

Моё сердце учащённо бьётся, когда я смотрю на него снизу-вверх, и он осторожно вытирает мои пальцы медленными, чувственными движениями.

Он… очищает мои руки или пристаёт ко мне? Я удивляюсь, когда он берётся за эту задачу с той же целеустремлённостью, с какой берётся за свою курсовую работу. У меня стеснено в груди, и мне трудно отдышаться.

— Вот, держи. — Он вкладывает его мне в ладонь и отступает назад, вздыхая, когда открывает свою кожаную сумку для книг и достаёт чистый чёрный шёлковый носовой платок, тщательно складывает его и кладёт обратно в карман.

Я смотрю на это, разинув рот.

— У тебя в школьной сумке есть запасные платки? — спрашиваю я, сдерживая смех. Он бросает на меня мрачный взгляд, а затем замолкает, когда Лиззи выходит из уборной, одетая в свою новую униформу.

Она — грёбаное видение.

Я перевожу взгляд с неё на Тристана, но у него, как всегда, каменное лицо и он ничем себя не выдаёт.

— Как я выгляжу? — застенчиво спрашивает Лиззи, проводя руками по красному пиджаку спереди. — Я так привыкла к школьной форме Ковентри, что чувствую себя не в своей тарелке.

— Ты выглядишь великолепно, — отвечает Зак, засунув пальцы в карманы своих слаксов. Он говорит это ей, в то время как его тёмные глаза сосредоточены на мне.

— Нам нужно войти туда всей группой, — говорит Тристан, обращаясь ко всем так, словно он действительно верит, что он король. Виндзор прислоняется плечом к кирпичной стене туалета, ухмыляясь. Выражение его лица говорит о том, что пока он позволит Тристану вести, но только потому, что это удобно. Как только он от этого устанет, между этими двумя начнётся война.

— Мы всё ещё в режиме игнорирования? — спрашивает Зейд, приподнимая свою проколотую бровь. — Потому что в прошлый раз всё прошло не совсем хорошо.

Тристан издаёт горловой звук и хмурится, в то время как Крид подходит и встаёт рядом со мной.

— Нет. Мы на войне. Когда мы ходим по коридорам, они отходят. Когда нам нужны лифты, они теряются. Мы едим за столом Голубой Крови. Мы контролируем школу.

— А если они этого не примут? — спрашивает Эндрю напряжённым голосом. — Тогда что? Не забывай: Грег и Джон, Харпер и Бекки, они опасны. Это больше, чем просто вопрос о том, кто где сидит или, кто может пользоваться Галереей. Мне страшно. Может быть, тебе и нет, но мне, и Марни, и Миранде… мы можем стать их мишенями.

— Вот почему мы всегда держимся вместе, по крайней мере, парами. — Тристан поправляет ярко-красный пиджак Бёрберри с маленьким гербом на кармане, а затем берёт инициативу в свои руки, направляясь к одной из стоящих на холостом ходу машин академии. Водитель открывает дверь, и Тристан отходит в сторону, позволяя мне проскользнуть внутрь раньше него. Почти уверена, что слышу, как Зейд ворчит по этому поводу, и улыбаюсь.

Кожа прилипает к задней поверхности моих бёдер, и тогда я понимаю, что вспотела. Я нервничаю. И не только из-за Харпер и её дружков, но… и из-за парней тоже. Они снова предадут меня? Потому что находиться здесь, в этой машине, со всеми ними, как-то… приятно.

— Помни, — шепчет Тристан, когда машина катится вниз по пологим холмам, окружающим школу. Я поднимаю на него взгляд, в то время как приглушённый разговор остальных заполняет салон лимузина. — Теперь ты Идол. — Он протягивает руку и поправляет ожерелье, которое я ношу, заставляя мои щёки вспыхнуть.

— Я не совсем подхожу на роль Идола, — говорю я, слегка улыбаясь. Тристан хмурится и отводит взгляд, глядя сквозь тонированные стекла на лес за холмами. Всё, что он делает, так драматично. Я даже не уверена, что он хочет быть таким; это просто его природная индивидуальность.

Тристан молчит всю оставшуюся дорогу, но остальные мои новые друзья довольно разговорчивы. Их разговоры помогают мне немного успокоить нервы.

— Ты справишься, — заверяет меня Зейд, подмигивая перед тем, как выйти из лимузина с небрежно перекинутой через плечо сумкой для книг. Миранда следует за ним, затем Крид, Эндрю, Зак, Лиззи и Виндзор. Мы с Тристаном последние, и я счастлива видеть, что двор с оленем пуст, когда мы поднимаемся по ступенькам к фонтанам и окружающим их башням.

— Давай позавтракаем, — небрежно говорит Тристан, и мы направляемся в здание часовни и дальше по коридору к столовой.

Странно возвращаться в эти залы после всего, что произошло в Роял Поинт, и в Хэмптонсе, и на вечеринке по случаю моего дня рождения. Почти сюрреалистично. Мои ладони вспотели, когда я, вцепившись в свою сумку с книгами, последовала за группой в столовую.

Я вздыхаю с облегчением, когда мы входим и обнаруживаем, что специальный столик, тот, что на возвышении, пуст.

Мы все вместе обступаем его и берёмся за меню, пока Миранда сетует на отсутствие кофе, бормоча себе под нос о том, что мисс Фелтон помешана на кофеине.

— В Ковентри на каждый приём пищи устраивают «шведский стол», — объясняет Лиззи, сидящая справа от Тристана. Я сижу слева от него, рядом с Кридом. Он откидывается на спинку стула, словно собираясь вздремнуть, но его взгляд напряжён, словно лазерный луч, устремлённый на меня, пока я делаю вид, что изучаю меню.

— Что? — наконец спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, и совершенно определённо не вспоминаю о джакузи. Я имею в виду, с чего бы мне это делать? Какой цели это могло бы послужить? Нет, мои щёки совсем не красные. — Почему ты продолжаешь пялиться на меня?

— Я пытаюсь придумать, как попросить тебя стать моей девушкой, — растягивает он со всей уверенностью и беспечностью праздного богача, и вся краска отхлынула от моего лица.

— Что?! — Миранда визжит с другого конца стола. Я внезапно чувствую слабость и головокружение, как будто вполне могу уткнуться лицом в причудливую белую тарелку с позолотой, которая стоит передо мной. Заметное напряжение нарастает у других парней — даже у Эндрю. Но именно тогда я понимаю, что он единственный, кто не смотрит на нас с Кридом. Вместо этого он уставился на дверь.

Моё внимание переключается в ту сторону, только чтобы обнаружить Харпер, Бекки и Илеану, а за ними море Голубокровных. Они направляются прямо к нам, и напряжение в нашей маленькой группе спадает.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Тристан, когда они подходят к столу. Харпер — единственная, кто поднялась на несколько ступенек и встала прямо рядом с нами. Не колеблясь, она протягивает руку и сталкивает стакан с водой Виндзора ему на колени. Он позволяет этому случиться и поворачивается к ней с таким взглядом, который обещает будущую боль.

— Это наш столик. Голубокровные едят на возвышении. Ты должен об этом знать: традицию Идолов придумал твой прадед. Правила есть правила, Вандербильт. Ты не освобождаешься от них, только потому что твоё имя написано на половине зданий.

— Идолы должны обладать особым чувством юмора, Харпер. В них должно быть что-то такое, что выделяет их из остальной толпы. Деньги, хорошее воспитание, внешность, связи или какая-то их комбинация.

Она фыркает и перебивает Тристана прежде, чем он успевает закончить.

— Ну, мы все знаем, что ты не подходишь по первому показателю. — Голубокровные хихикают у неё за спиной, и мои руки сжимаются в кулаки. Я не знаю почему. Последний человек в мире, за которого мне следовало бы заступаться — это Тристан Уильям Вандербильт, но, похоже, я ничего не могу с собой поделать.

Он продолжает, как будто Харпер ничего не говорила.

— Ты можешь поставить несколько галочек, но ты мелочная, жалкая, и ты переходишь тонкую грань, когда дело доходит до игры по правилам Клуба. — Тристан со щелчком вытряхивает салфетку и аккуратно кладёт её себе на колени, его иссиня-чёрные волосы мерцают в свете бра позади него. — Ты настолько жалкая, что, несмотря на то, что кровавые деньги твоей семьи наполнили бы казну Вандербильтов, я просто не выношу твоего присутствия, не говоря уже о твоих прикосновениях. Ты всего лишь внучка человека, который сколотил своё состояние на сломанном хребте меняющейся системы здравоохранения этой страны. А теперь убирайся к чёрту с глаз моих, пока я по-настоящему не разозлился.

— У тебя ни хрена нет, чтобы прикрыть себе спину, — рычит Харпер, у неё длинные волосы, выкрашенные в медовый цвет. Они такие густые, пышные и красивые, что я думаю, что у неё наращённые человеческие волосы. И длинные тоже. Её блестящие новые волосы спускаются до самой груди. У меня руки болят от желания всё это отрезать. Насколько это было бы здорово? Достать её не один раз, а дважды. — Ты думаешь, что ты здесь закон? Знаешь что? Деньги, которые твоя семья зарабатывала, будучи железнодорожными магнатами, закончились. Закончились. Исчезли. Уильям убьёт тебя за то, что ты разорвал нашу помолвку.

— Может быть. И тебя никогда не будут воспринимать всерьёз, потому что ни один американский аристократ, стоящий на вес золота, не захочет жениться на тебе. Я могу заполучить любую девушку в академии, если захочу.

— О не льсти себе, — фыркает Харпер, но лицо Тристана уже кривится в жестокой улыбке.

— В самом деле? Потому что я переспал со всеми твоими подружками, кроме тебя и этой сморщенной шлюшки, которую ты называешь лучшей подругой. Представь себе это. — Голубые глаза Харпер расширяются, и она замахивается рукой на стол, сбивая тарелки на пол.

— Убирайся из-за нашего стола. — Она переводит взгляд на меня. — И убери эту шлюху с моего стула, пока она не оставила на нём одну из своих крестьянских болезней.

— Харпер, иди на хуй, — рявкаю я, выплёскивая свой апельсиновый сок ей в лицо. Её дружки в одно мгновение поднимаются по ступенькам, и все парни встают со своих стульев, шаркая ногами по полу. Там происходит небольшое противостояние, когда Зак и Джон Ганнибал смотрят друг другу в лицо, а Виндзор сжимает нож так, словно может вонзить его Грегори Ван Хорну в шею.

Двери снова открываются, и входит мисс Фелтон.

Она замолкает, когда видит нас всех с оружием в руках, и хмурится.

— Здесь всё в порядке? — спрашивает она строгим и обвиняющим голосом. Проходит долгое мгновение, прежде чем Виндзор очень осторожно и целеустремлённо кладёт нож обратно на стол и поворачивается к ней лицом с широкой улыбкой на своём королевском лице. В его взгляде мелькает тьма, которой я, однако, не упускаю. Как я уже сказала, Виндзор Йорк опасен. Как бы сильно он мне ни нравился, мне тоже придётся за ним присматривать.

— Просто великолепно, чертовски фантастично. Эти люди только что объясняли нам, какой вкусный омлет.

— Ну конечно, так и было, — говорит мисс Фелтон с усталым вздохом. — Хорошо, всем, кто не ест за большим столом, нужно занять другое место. — В этот момент появляется наш официант и начинает расставлять заказанные нами блюда. Крид первым садится обратно, обмякая в своём кресле, как бескостная кукла. Сексуальная, мускулистая кукла с льдисто-голубыми глазами, которая только что попросила меня стать его девушкой, но… всё же.

Мы все занимаем свои места, когда Харпер наклоняется и шипит на меня.

— Ты чёртова покойница, Работяжка, — огрызается она, сверкая глазами.

— Харпер Дюпон, — предупреждает мисс Фелтон, и Харпер поворачивается, чтобы уйти, но только для того, чтобы споткнуться о вытянутую ногу Винда. Она тяжело падает, кувыркаясь прямо с помоста на пол, где её челюсть ударяется с громким треском и большим количеством крови. — О боже мой! — мисс Фелтон мгновенно оказывается рядом, помогая Харпер подняться вместе с Бекки.

Всё это выглядит как несчастный случай, так что никто не попадает в беду, но я встречаюсь взглядом с Виндзором через стол и понимаю. Это вовсе не было случайностью.

Прямо сейчас всё, что я могу сделать, это съесть свой французский тост, но позже нам нужно будет поговорить.

Нет, не только нам: всем.

Потому что, если они собираются играть в мою игру, им нужно знать мои правила.