Надежда, Вера и… любовь

Глава 9

Секунда, вторая, третья… Напряжение нарастало, отдаваясь пульсацией в висках. Меня слегка потряхивало. Но стиснув зубы, я упрямо сжимала побелевшими пальцами нож, цепляясь за него, словно за спасательный круг.

Если это Сухарев…

Но нет, это был не он.

Появившийся в дверях мужчина оказался таким же высоким, как Сашка. Да и по ширине плеч вряд ли уступал соседу. Но если Бестужев напоминал мне большого плюшевого медведя, обманчиво неспешного и добродушного, то этот – тигра, стремительного и безжалостного. Даже цветом волос его природа наделила таким, что будто кричал «Опасность, опасность, берегись». Зато стало понятно, от кого маленькая Верочка унаследовала огненно-рыжую шевелюру.

– Папочка, – взвизгнув, малышка рванула к отцу. – Ой, и дядя Витя здесь. Привет!

Следом за рыжеволосым великаном в дверях нарисовался ещё один. Не такой яркий и мощный, как отец Веры, скорее более поджарый и гибкий, но опасностью веяло от него не меньше.

– Папа, а я маму нашла. Сама! – устроившись удобнее в отцовских объятиях, выдала кроха. – Правда, я умничка?

– Правда, – басовитый голос разнёсся по кухне, и меня обожгло ядовито-зелёным взглядом, который прошёлся по мне с головы до ног, задержавшись на руке, всё ещё сжимавшей нож.

Презрительная усмешка искривила мужские губы. Вот же, кошак драный, возомнил себя здесь непонятно кем. Именно эта его гримаса и заставила страх отступить.

Да что ж за день-то сегодня такой!? Не иначе ретроградный Меркурий в зените или новолуние, или на что там ещё можно списать сыплющиеся как из рога изобилия неприятности?

И снова мужик меня пытается унизить, задавив своим авторитетом. Сначала Сухарев, теперь этот.

Что ж, в моём случае лучшая защита – это нападение.

Демонстративно отправив нож в ящик, я скрестила руки на груди и улыбнулась во все тридцать два зуба.

– Надо же, какая встреча в середине ночи. Неожиданность – это, видимо, у вас семейное, – пропела я, и не спеша потянулась к электрическому чайнику, включая.

– У тебя две минуты, чтобы объяснить, что моя дочь делает здесь, – прорычал «тигр».

– Думаю, я уложусь и в минуту, – усмехнулась, подходя к нему почти вплотную – Хотя мог бы и сам догадаться, что может делать дочка у своей мамы. Может, гостить?

– Что ты несёшь? – если бы взглядом можно было замораживать, я давно бы превратилась в ледяную статую.

– Солнышко, а где у тебя та вырезка из статьи с моей фотографией? – обратилась я к малышке.

Завозившись в руках, девочка достала из кармана аккуратно сложенный листок, уже затёртый от времени и протянула мне.

– Милая, а это тот самый дядя Витя про которого ты рассказывала? Тот самый, который любит молоко и мультики? – игнорируя пышущего негодованием папочку, я ворковала с Верой.

– Ага, – закивала она. – Иногда вместо няни Маши со мной остаётся он. Но про мультики это секрет, – зашептала она, наивно пологая, что тот её не слышит.

– О, поверь, я никому не скажу, – подмигнула ей. – Но дядя Витя точно обрадуется, если ты возьмёшь его за руку и покажешь, где здесь у нас телевизор, – и обратилась уже к мужчине: – Вы же не откажете нашей Верочке в такой малости, а, Виктор? Посмотрите с ней мультики? А мы с её папой пока тихо-мирно побеседуем.

– Ромыч? – покосившись на друга… или босса, вопросительно произнёс он.

– Идите, – не отрывая от меня взгляда, мужчина передал ему дочь из рук в руки. – И прикрой за собой дверь.

– Папа? – заволновалась кроха, видимо почувствовав что-то неладное.

– Всё в порядке, солнышко, – попыталась её успокоить, хотя от сгустившегося в комнате напряжения уже начинала болеть голова. – Мы с твоим папой просто поговорим.

– Ты только не ругай его, он хороший, – вывернувшись в руках Виктора и наклонившись к моему уху, шепнула малышка. – Ладно?

– Договорились, – ответила, глядя на то, как на кухню закрывается дверь.

Так-с, теперь главное не запаниковать.

– Скажите, Роман… Вы же Роман? Я правильно поняла? – мужчина не то что не ответил, а даже не шелохнулся. Ну что ж, такое мы тоже проходили, когда у Влада пропадало настроение или он на что-то обижался, была похожая картина. – Вы хорошо помните эту фотографию и те слова, которые говорили своей дочери, показывая её?

Я развернула обрывок страницы и протянула ему.

Никакой реакции. Даже не взглянул.

– Вера говорила, что вы сильный и умный. С первым, пожалуй, соглашусь, раз уж проникли в закрытую квартиру. Против такого факта не попрёшь. А вот по поводу второго…

– Нарываешься, девчонка? – прошипел он, яростно сверкая зелёными глазами.

– Пытаюсь ответить на ваш вопрос в установленные вами же сроки. Не больше, не меньше. Спрошу ещё раз. Вы хорошо помните эту фотографию и те слова, которые говорили своей дочери, показывая её?

Нехотя мужчина перевёл взгляд на снимок. И чем дольше он на него смотрел, тем больше эмоций проявлялось на его лице.

– Не может быть, – наконец, выдохнул он.

– Вижу, вы вспомнили, – повернувшись к засвистевшему чайнику, я щёлкнула кнопкой. – Чай, кофе?

– Есть что покрепче? – прохрипел он, устало взъерошив волосы и опускаясь на стул.

– С некоторых пор я негативно отношусь к алкоголю, поэтому дома не держу.

– Тогда кофе.

Надо же, оказывается, он даже умеет говорить, а не только рычать. Прогресс на лицо. Надо закрепить результат.

– Я совершала пробежку по парку, – поставив перед мужчиной кружку, начала свой рассказ, – когда услышала детский плач…

Делясь подробностями произошедших со мной события уже в третий раз, говорила чётко и по делу, не оставляя места для эмоций. Упомянула в том числе и злополучную троицу парней, которые подтолкнули своим появлением уйти из парка. О магазине и встрече с Владом решила промолчать. В полиции рассказать было необходимо, но сейчас выворачивать душу перед незнакомым мужчиной мне не хотелось. Эти моменты его не касались.

Помешивая ложечкой чай, я как раз замолчала, пытаясь найти подходящие слова, чтобы задать главный вопрос: «Как жить со всем этим дальше?», когда в стекло ударилось что-то тяжёлое, и по кухне разнёсся звук бьющегося стекла.

Я не успела даже понять что к чему, как оказалась лежащей на полу и придавленной мощной мужской фигурой. Вот это реакция! Причём, направленная на мою защиту. Надо же. Роман прикрыл меня собой от возможной опасности. Кстати об опасности…

– Это всего лишь камень, – окинув взглядом кухню и, судя по всему, отыскав причину по которой разбилось окно, с облегчением произнёс мужчина.

Камень. Всего лишь камень. На миг прикрыв глаза, я медленно выдохнула, стараясь унять грохочущее сердце. Выходило с трудом.

Мда-а, так и до нервного тика недалеко.

– Может, тогда вы с меня слезете? – напомнила я ему, о своём недвусмысленном положении.

– Извини, сработала привычка.

Плавно поднявшись, он протянул мне раскрытую ладонь и я, покосившись сначала на неё, потом на самого мужчину, вложила свою руку, вставая.

– Румянцева, какого чёрта у тебя открыта дверь? – рявкнул ворвавшийся в кухню Санька и замер. – Вяземский?

– Бестужев? Ты как здесь оказался?

– Живу напротив. А вот ты что здесь де… О, подожди, только не говори мне, что ты отец Веры, – хохотнул друг. – Блин, а ведь мог и догадаться: такой цвет волос я видел только у одного человека…

– А ты откуда знаешь мою дочь?

– Долгая история. Но сдаётся мне, ты уже в курсе основных событий, иначе тебя бы здесь не было.

– В курсе, но видимо не полностью, раз уж твоя фамилия в деле не фигурировала, – усмехнулся Роман, подозрительно покосившись на меня.

– Кстати, что с окном? – взгляд друга скользнул по осколкам и сразу же стал острее. Всю весёлость как рукой сняло.

– Как раз пытались разобраться, – вытащив из кармана платок и наклонившись, Роман осторожно взял камень, видимо стараясь не стереть возможные следы, и развернул лист бумаги, который крепился к нему канцелярской резинкой.