Нам не по пути (СИ)

Глава 52

Лина тщательно подготовилась к встрече: надела свое самое красивое платье, туфельки, распустила волосы, завила их в крупные локоны, накрасила ресницы и губы.

В ресторан пришла за десять минут до указанного Стасом времени.

Ее встретила приветливая девушка–администратор. Лина сообщила ей, что у нее назначена встреча со Станиславом Ивановым. Ее тут же проводили к столику, вручили меню.

Стас задерживался.

Лина попросила воды, а меню отложила в сторону. Все равно от волнения кусок в горло не полезет.

Стакан с водой ей принесли немедленно, она сделала маленький глоток. Пока достаточно.

Огородникова в ожидании решила осмотреться. Про этот ресторан она слышала, что он крутой, с вкусной кухней и бешеными ценами. Ни разу тут не была, поэтому рассматривала интерьер широко распахнутыми глазами.

Свет приглушен, тихая ненавязчивая музыка, на столах – белоснежные скатерти, салфетки, в миленькой вазочке живая роза, а рядом с ней горит толстая белая свеча.

Каждый стол окружен мягкими диванчиками с высокими спинками, поэтому соседей не видно и не слышно. Очень удобно. Создавался эффект, что никого вокруг нет.

– Добрый день, Лена, – неожиданно Лина услышала смутно знакомый женский голос.

Подняла глаза и опешила. Перед ней стояла Ксения, жена Гриневича.

И вроде бы с Пашей Лина уже рассталась, но встретить здесь жену бывшего все равно было как–то неприятно.

– Я присяду.

Пока Лина растерянно хлопала ресницами и сидела с открытым ртом, Ксюша присела напротив девушки и мило улыбнулась. После родов она вернулась в свою прежнюю форму, снова стала стройной и еще красивее. Глаза так и лучились счастьем.

– Вы хорошо загорели, Лена, вам идет. Вам понравилось море? Как в целом отдохнули? – любезно поинтересовалась жена бывшего любовника.

– А–а… эм–м… у меня тут встреча, – промямлила наконец Лина.

Не отвечая на вопрос, привстала, вытянув шею. Она выглядывала Стаса, но его еще не было.

Это нервировало вдвойне.

– Как здорово, – нисколько не смутилась Ксюша. – У меня тоже. А вот как раз и он, – она помахала кому–то рукой, подзывая.

Лина обернулась, глаза едва не вылезли из орбит.

К их столику подходил…

Павел Ильич Гриневич. Собственной персоной.

Правда, помятый, потухший и пришибленный, но с цветами.

.

Из леса Паша выбирался долго, на трассу вышел ближе к вечеру, кое–как поймал попутку. Водитель с подозрением поглядывал на омерзительно воняющего пассажира и уже был не рад, что взял попутчика. Благо, тот заплатил без пререканий названную сумму.

Дома у Павла больше не было, возвращаться некуда, никто его не ждал, а ночевать где–то надо.

Ни Лина, ни Оксана трубки не брали, скорее всего обе занесли его номер в ЧС. Пришлось звонить коллегам, старым знакомым, напрашиваться на ночлег, наконец, удача ему улыбнулась. Бывший сокурсник сдавал комнату в общежитии, она как раз сейчас пустовала, ее–то Гриневич и выпросил у друга. Не бесплатно, конечно, но в долг.

Общага была старой и убитой, с общим туалетом и душевой в секции. Из–под крана вместо горячей воды текла еле теплая, а розетки в комнате вывались из стены и пугали оголенными проводами.

Но все лучше, чем на улице. И недорого.

Гриневич долго отмывался, терся, скоблился, и при этом пытался привести мозги в порядок. Все же он человек образованный, умный, еще способный написать докторскую, защитить ее. А там, глядишь, и зарплату повысят, а то и вовсе пригласят в какой–нибудь НИИ в другом городе. В идеале – в столице. В крайнем случае он готов поехать на раскопки. Хоть куда, лишь бы подальше от унижения, которое ему пришлось пережить.

После душа вернулся в свою комнату, опешил от представшей картины. Два непонятных тела сидели за его столом, пили. Как у себя дома!

За знакомство, сказали, с новым жильцом.

Это он по незнанию оставил комнату незапертой, чем тут же воспользовались соседи–колдыри.

Кое–как Паша спровадил непрошенных гостей, заперся изнутри, для надежности приставил стул и до утра носа из комнатки не показывал. Спал плохо, ворочался, раз за разом переживал случившееся, а будущее было туманным.

Утром, едва начался рабочий день, ему позвонил сам ректор, оглушил пренеприятнейшей новостью.

Уволен, говорит, ты, Павел Ильич, по нехорошей статье. За аморальную связь со студентками. Вот, говорит, фотографии передо мной, не отвертишься, будем прощаться. И не только с тобой, но и с этими студентками тоже. Ибо порочить честь высшего учебного заведения не позволено уставом.

Удар под дых от тестя.

Гриневич едва не впал в отчаяние, но тут телефон зазвонил снова.

Ой, как Паша обрадовался! Чуть ли не до потолка подпрыгнул, когда прочел имя абонента.

Это ему Ксения звонила. Его Ксюша, Ксюшенька, жена любимая (он еще не мог смириться, что бывшая), мать его детей!

На встречу пригласила. В этот ресторан. Наверняка извиняться за папу и звать домой, к детям.

Паша вспомнил молодость, пришел на свидание с цветами: сорвал с клумбы разноцветные ветерки, получился милый букетик.

.

– Здравствуй, Павел, – очаровательно улыбнулась ему Ксения, – присаживайся, – указала на место рядом с Линой.

Что она тут делает?! Паша заскрипел зубами, но постарался сохранить невозмутимое лицо.

И Огородникова, и Гриневич сделали вид, что незнакомы. Сухо кивнули друг другу, на этом все.

Паша положил цветы на стол перед женой, сам во все глаза глядел на супругу. Наглядеться не мог. Какая же она у него красивая, милая, нежная. И фигурка точеная, и голос медовый. Как, вот как он мог променять ее на кого–то? Глупец!

Седина в бороду, бес в ребро, как говорится.

– Послушайте, – Лине надоели незваные гости, – у меня тут важная встреча, вы не могли бы пересесть за другой столик?

– Нет, Леночка, не могли бы, – получила вежливый ответ.

– Меня зовут Полина!

– Это я вас сюда пригласила, – Ксюша упорно не реагировала на выпады Огородниковой, оставалась такой же милой. – Обоих.

Как же так?

Информация не укладывалась в прекрасной голове блондинки. Ей же звонил Стас, назначил встречу. Здесь, в это время. Он что, знаком с Ксенией?

– Но… – прохрипел не менее ошеломленный историк, прочистил горло, – но зачем ты нас пригласила?

– Сообщить вам, Полина, что Павел теперь абсолютно свободен, вам больше незачем прятаться по углам и встречаться на съемной квартире.

– Спасибо, не надо. У меня с вашим мужем…

– Бывшим мужем.

– У меня с вашим БЫВШИМ мужем ничего нет.

– Все верно, – поддержал Павел, – между нами ничего нет. Признаюсь, было, но то было несерьезно, я бы никогда не ушел из семьи, любимая. У нас же дети, – он вложил все чувства, на какие был способен, в последние слова, посмотрел на красавицу жену влюбленными глазами.

– А тебе, Паша, хочу сказать, что звонили из банка, у тебя просрочка по ипотеке.

Еще один удар!

– У меня сейчас нет денег…

– Это уже не мои проблемы. Где–то же ты находил их, когда содержал любовницу? Не домой нес, детям, а чужой тете. Путевки на двоих купил в Адлер, гостиницу оплатил, развлечения. Да–да, не удивляйтесь, я все про вас знала. Причем давно. Хотела посмотреть, как далеко ты зайдешь в своем вранье.

– Ксюша… – Гриневич хотел что–то сказать в свое оправдание, но в последний момент передумал. – Прости… – покаянно опустил голову. А волос–то на ней стало значительно меньше.

В этот момент рядом с Ксенией на свободное место плюхнулся мужчина.

– Стас! – обрадовано воскликнула Лина.

Сейчас он разберется с Гриневичами, выпроводит их отсюда, избавит ее от их неприятного общества.

– Привет, сестренка, – он даже не взглянул на Огородникову, а чмокнул в щеку Ксюшу! – Я много пропустил?

– Самую малость, – улыбнулась ему Ксения.

– Стас?.. Что все это значит? – пролепетала Лина.

– Сестренка?! – лицо Павла вытянулось.

– Познакомьтесь, мой троюродный брат по маминой линии – Стас. Он был на нашей свадьбе, ты разве не помнишь? – спросила она Павла.

– Откуда ему помнить, сестренка, – хохотнул Стас и как ни в чем не бывало подмигнул Лине. – На вашей свадьбе я был пятнадцатилетним прыщавым дрищом.

– Зато теперь он красавчик, правда, Полина?

Чистая правда. За те дни, что Лина не видела Стаса, он, кажется, стал еще красивее. Но теперь она явственно видела за его внешней красотой обманщика.

Раз все всё выяснили и скрывать больше нечего, она задала вопрос в лоб:

– Стас, где мои деньги?

– Какие деньги? – он даже не попытался сделать вид, что не понимает, о чем речь.

– Те, что я взяла для тебя в кредит.

– А–а, ты про те. Вообще–то ты взяла их не для меня, а для себя.

– Как это?

– Ну, смотри, – терпеливо начал загибать он пальцы. – Проживание в номере люкс в пятизвездочном отеле. Завтраки, обеды и ужины в ресторане. Экскурсии. Парки. Яхта. И так далее, тому подобное. Ты хоть примерно посчитай, сколько это стоит. Кстати, вот, – он привстал, сунул пальцы в задний карман брюк, достал пачку чеков, разложил перед Линой веером, – все зафиксировано, можешь сама посчитать. Ах, да, я туда еще включил мой перелет туда–сюда. Ты же не против?

– Это твоя премия, Пашенька, – Ксюша не удержалась, брызнула ядом, – которую твои дети не увидели.

Паша от бессилия рвал на себе оставшиеся волосы. Как же ему стыдно! В первую очередь перед детьми, пусть даже их тут и нет. Кстати, хорошо, что их тут нет.

Лина шевелила губами как рыбка, выброшенная на сушу. Пялилась на чеки, цифры в них. Теперь она знала точно – никто ей её деньги не вернет. Сама дура виновата.

– Это еще не все. Кое в чем мы должны вам признаться. Стас – актер, работает в Красноярском драматическом театре имени Пушкина, а недавно ему поступило предложение сняться в кино, – Ксения гордо представила брата. Он отвесил шутливый поклон, прижав руку к груди. – И он согласился.

– Да, – Ксюша выразительно посмотрела на Лину, – это Я его наняла. Ты влезла в МОЮ семью, я внесла коррективы в ТВОЮ жизнь. А могла бы прикопать в лесочке, никто бы не нашел, правда, Паша?

Паша позеленел, вспотел. Все, что связано с лесом, окунало его в то дерьмовое состояние, что он пережил вчера. Такое не забудешь.

– А так ты даже неплохо провела время с моим братом, – продолжила Ксюша с улыбочкой, но холодным тоном. Королева положения. – Интимные услуги нынче тоже недешевы. Согласись, не зря потратилась.

Ну… как сказать…

Лина настолько обалдела от правды, что только и могла хлопать ресницами.

Стас играл! Врал! Очень убедительно. Талантливый актер. Она поверила. И поплатилась за это.

Гад!

И Ксюша гадюка!

– А для тебя, Паша, у меня есть хорошая новость, – ласково проговорила Ксения. – Алименты тебе придется платить только на троих.

– Почему?

– Потому что Женя – не твой сын. Не смотри на меня так. Пока ты устраивал свою личную жизнь, я устраивала свою. Между прочим, успешно. Через месяц у меня свадьба. Извини, не приглашаю. В общем–то, я все сказала, что хотела. И знаете что, ребята? Я желаю вам обоим счастья. Несмотря ни на что. Прощайте.

Ксюша встала. Настроение у нее было прекрасное. Она наконец поставила все точки в прошлом браке. На улице ее ждал любимый Андрей с их общим сыном.

– Я тоже, пожалуй, пойду, – вслед за сестрой засобирался Стас.

– Стас… – Лина еле держалась, чтобы не заплакать, – ты же меня замуж звал… У нас все было и тебе все нравилось…

– Детка, – красавчик широко улыбнулся, – а ты уверена, что у тебя СО МНОЙ все было?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не в моем вкусе. И я с тобой не спал. Ты оплатила услуги кое–кого другого.

– Ты врешь!

Он молча, но с той же очаровательной улыбкой вытащил из другого кармана несколько фотографий, положил на стол.

– Смотри сама. И прощай.

Она осталась с Гриневичем один на один. На другом краю стола лежал «подарок» Стаса. Прикоснуться, посмотреть, убедиться в правдивости его слов ни сил, ни желания не было. Все и так стало понятно.

Только тут до Лины дошло, что смущало ее там, в номере отеля, по ночам.

Парфюм у ее любовника был всегда один и тот же, но запах пота отличался.

Боже, какой позор! С кем она в таком случае спала?

Фотографии, возможно, дали бы ей ответ, но… рассматривать их она не хотела. И так тошно.

– Мда–а… – протянул Павел. – Кто бы знал, что так все обернется… Что будем делать?

Что делать?

Полина сидела с потерянным видом и что делать не знала.

В одном была уверена: с Гриневичем у нее общих дел точно не будет. Да и вообще с мужчинами. Пусть вообще на ней род прервется, не придется больше никому мучиться и страдать.

Она взяла стакан, залпом выпила всю воду. Полегчало самую малость.

Протянула руку к фотографиям, слепо глядя перед собой медленно разорвала первую на ленточки. Причем представила, что это рвется родовое проклятие, а с ним – связь с Павлом, Стасом и кем–то там еще, кто ею нагло пользовался без ее согласия. В какой–то момент даже начала испытывать удовольствие от действия.

А затем…

Поднесла кусочек к горящей свече, пламя играючи обхватило бумагу.

Огородникова кинула горящий лоскуток в пустой стакан, подожгла другой. Завороженно смотрела на огонь, который сжирал ее позор. Подкармливала его бумагой. Кидала еще и еще, не обращая внимания на Гриневича, который сидел рядом, обхватив голову руками.

Вдруг один горящий лоскуток закрутился в огне спиралью, ухватился за край стакана, подтянулся, извернулся и упал на скатерть. Ткань обуглилась, вспыхнула, зачадила дымом. Все случилось в считанные секунды, никто ничего даже не понял.

На глазах площадь пожара увеличивалась с невероятной скоростью, дым взметнулся вверх, к потолку, еще через мгновение завыла сирена, а сверху на Лину и Павла хлынула ледяная вода.

Гриневич вскочил с места, рванул на выход, локтями расталкивая других посетителей ресторана.