Нам нельзя

Глава 13

Александра

Следующий день проходит за домашним просмотром фильмов в женской компании в гостиной. С утра мы с девчонками печем имбирные пряники, варим какао с маршмэллоу и включаем первый фильм о «Гарри Поттере». Сага не надоедает нам даже к вечеру, только горячие напитки сменяются шампанским и безудержным смехом в промежутках между сериями фильма. Олег тактично абстрагируется в этот день от женской компании, работая из нашей спальни на протяжении всего дня. Меня это вполне устраивает, я даже рада его рабочему завалу. Чем больше у него срочных дел, тем меньше у нас времени наедине, неловкости и выяснения отношений.

Активность со стороны Макса так же снижается, что даже начинает меня нехило так триггерить. Ненадолго его хватило, как и следовало ожидать.

Но все равно обидно: я адски скучаю. И если честно, часть меня хочет все бросить, доехать до их коттеджа с друзьями и найти его. Глазами, пальцами, губами… забраться на него сверху, оседлать на постели и улететь в наш беззаботный и снежный мир. В нашу, черт возьми, Нарнию, где мы можем вытворять что хотим без страха осуждения.

Но я держусь, не пишу ему первая. Моя страсть к Максу пройдет. Мне не стоит идти на поводу у голодного сердца. Чем больше я вижу, как меняется Олег, тем больше я включаю трезвый ум и холодный разум и осознаю, насколько огромной бы глупостью было сознаться Олегу в измене.

Самое удивительное во всей этой ситуации то, что из дома пропала Анжела. Нет, формально она никуда не исчезла и с ней все в порядке, но с того вечера, как Олег подарил мне розы, я ее не видела.

Избегает меня или тает в объятиях нового любовника? Молодого бармена, о котором красочно распиналась Лика, я ни разу рядом с ней не видела.

Возможно, она приукрасила, как обычно.

— Ну что, вчера дома провалялись. Сегодня нужно косточки размять. Идем на каток, у всех есть коньки? — потирая руки, предлагает Крис.

— Мгм, — неопределенно мычу я, вспоминая, что ненавижу каток.

— Без меня, у меня созвоны с китайцами, — деловым тоном ставит в известность Олег, восседающий за островком на кухне. Ноутбук перед ним, как и чашка крепкого кофе — без этой картины наше утро не начинается в Москве, Сочи не стал исключением. — Где тут кафе, где интернет хороший? — уточняет у меня и как ни в чем не бывало подходит, чтобы поцеловать в лоб. — Малыш, ты тогда на каток с подругами, а потом в спа вместе сходим, — я нервно сглатываю, потому что одно только слово «спа» рождает во мне определенные реакции.

Наши с Максом первые поцелуи, объятья, сближение… и все это в бурлящей теплой воде, где не работают законы гравитации. Мы оба поплыли тогда, оба поняли — если приблизимся друг к другу хоть на дюйм, разделить нас уже будет трудно.

— Ох, спа тут потрясающие! Безумно хочу в спа. А массаж там какой — полет в космос, — мечтательно рассуждает Вера. — Я бы и на каток сходила, но не могу. Родственница из Сочи звонила. Обиделась, что я с праздником ее лично не поздравила. Надо ехать.

— Давай я подвезу, — благородно предлагает Олег. — Мне все равно для звонков мощный интернет нужен. Здесь из-за перезагрузки сети невозможно вести переговоры. — Сань, скучать буду. А ты? — зацеловывает меня в шею муж, и я даже благосклонно принимаю его ласку.

— Буду, — еще тихо и не уверенно, но мягко, произношу я.

Вот так мы распределяемся по парам. Я не хотела идти на каток, но оставаться одной дома еще хуже. Начну вариться в своих мыслях и накручивать себя, и никому от этого легче не будет.

— А где Анжела, Крис? Меня избегает? — невзначай интересуюсь я, пока мы примеряем коньки в прокате.

— Скорее бежит навстречу своему лучшему сексу. Снимает стресс как может, Саш.

— И кто ее новый избранник? И куда делся горячий бармен? — возвожу глаза к небу, пытаясь не сравнивать Анжелу с знаменитой Самантой из «Секса в большом городе», но это весьма сложно, учитывая ее аппетиты.

— Бармен был для поднятия самооценки. Они просто пофлиртовали немного. Лика по другому мужику сохнет второй год.

— Второй год? — удивляюсь я. — У нее разве бывают такие длительные увлечения?

— Я сама в шоке, — разводит руками Крис.

— Мне она ни слова о нем не сказала.

— Повода не было.

— Или желания. Лика сильно на меня злится? — снова пытаю Кристинку.

— Вы лучшие подруги, Саш, почему я должна быть переговорщиком между вами? — ворчит она. — Сядьте как взрослые и поговорите!

— Не получается у нас. Она до оскорблений опускается, — бурчу в ответ, вспоминая Ликины нелицеприятные эпитеты в мой адрес.

— У них с Вадиком вроде сдвинулось с мертвой точки, так что посговорчивее станет. Влюбленные женщины резко добреют, — ободряюще подмигивает мне подруга.

— Вадик? Это тот, что нас с Максимом с вертолёта забирал?

— Он. Мы с ним на экскурсию в первый день ездили, пока ты в спа отмокала. У Вадима с братом бизнес тут. Местные знаменитости.

— Ничего себе, я опять все пропустила, — обескураженно смотрю на сияющее лицо Крис. Чего это она вся сияет?

— Классный мужик, да?

— Ничего, — пожимаю плечами, смутно припоминая нашего доставщика.

— А у меня с его младшим братом свидание сегодня, — делится Крис, мечтательно улыбаясь. Очуметь, девчонки дружно в загул решили пойти, а меня, значит, можно во всех грехах обвинить?

— Может, мне на тебя с трибуны посмотреть? — неуверенно встав на коньки, хнычу я.

— Саша, мне надо рилс снять! На миллион просмотров, — Крис делает шаг на гладкий каток и тут же проворачивается вокруг себя на триста шестьдесят градусов, словно балерина.

— Ах да, ты же в детстве фигурным занималась, — обреченно вспоминаю я, ощущая себя коровой на льду.

Но что не сделаешь ради подруги? Придется по краю за ней ездить и новогодний контент снимать, пока она подпрыгивает в воздухе, словно олимпийская чемпионка.

На катке немного народу — в основном семьи и парочки, что и является львиной долей гостей на красной поляне. Посередине огромной площади, покрытой льдом, возвышается новогодняя елка, украшенная хрустальными игрушками по мотивам «Щелкунчика», и даже музыка здесь играет из знаменитого балета. Кстати, это одна из моих мечт — сходить в Большой театр на эту постановку именно в новогоднее время.

Пока Крис раскатывает коньки, наматывая пятый круг подряд, я продолжаю мяться у бортика, опасаясь делать первые шаги. Вроде я знаю принцип катания на коньках, но страх мешает начать. Внезапно осознаю, что от Максима уже около суток не было ни одного сообщения, и просто набираю ему короткое sms.

Я: Олега увидел и сдался?

Максим: Не дождешься. Где ты? С ним?

Я: На катке, Крис заставила снять ей видео. Та еще работенка. Олега с нами нет…

Макс: Сейчас буду.

Максим словно только и ждал моего сигнала. Значит, в порядке все. Исчезал, чтобы проверить — насколько соскучилась — и это нормально. А может, просто понимал, что пока Олег рядом, нам все равно не встретиться по-людски.

Когда он выходит на каток, у меня невольно дух захватывает. Широкоплечий, высокий, статный, молодой красавец. В спортивном сером костюме и на коньках он кажется еще больше и выше, и выглядит сногсшибательно. Пряди волос прилипают ко лбу — должно быть, он примчался со склона, но эта легкая небрежность только добавляет ему сексуальности и напоминает мне о том, как перебирала пальцами его влажные волосы, слизывала капли пота с лица и шеи. Соскучилась так, что больно даже. Внутри все немеет, на шею бы ему бросилась. Но и шага ступить на этих саблезубых ходулях нет сил.

— Классно смотришься на льду, — отмечаю его уверенную манеру езды. — А говорил, что с коньками не дружишь.

— Ты тоже умолчала, что профи в сноуборде, — подлавливает меня на вранье. — Вообще-то, я в детстве в хоккей играл, но через пару лет тренировок выперли за драку. Поэтому хвалиться особо нечем. — Макс резко тормозит в тридцати сантиметрах от меня.

Визуально оценив мое положение, вздергивает бровь:

— А у тебя, кажется, проблемы, Снегурка? Ты что так в бортик вцепилась?

— Боюсь жутко, даже к двери вернуться не могу. Думала, стоит попробовать что-то новое и Крис помочь, но ничего не вышло.

— Ребят, вы меня снимать будете или болтать пришли? — возмущается Крис, проезжая мимо нас.

— Ну что, придется за тебя сделать всю работу, Царица, — Макс достает телефон и направляется за Кристиной.

— Царевна, — ворчу я, с грустью наблюдая за Максом и Крис на катке. Они смеются, снимают друг друга и, кажется, хорошо проводят время. Они бы точно спелись, даже Крис подходит ему куда больше, чем я.

Или… я просто до конца не могу позволить себе Максима, разрешить себе быть с ним? Порой я рассуждаю слишком много, накручиваю себя. А если так подумать, когда я в последний раз была по-настоящему счастлива?

Именно, когда отключила голову — в нашу новогоднюю ночь.

— Потанцуем? — закончив съемку Кристины, Макс возвращается ко мне и протягивает руку. Я уже успела заскучать и возненавидеть миг, когда впервые ступила на этот каток.

— Какое там. Мне бы до выхода доползти.

— Просто расслабься и доверься мне, — заговорщическим тоном просит Макс, играя бровями. — От тебя больше ничего не требуется, Саш.

— Звучит заманчиво, — я хватаюсь за его руку, едва устояв на коньках.

— Доверилась? — он резко подвозит меня к себе, а я дрожу вся, поражаясь тому, как он твердо стоит на коньках. Прижимает к себе, проникновенно заглядывая в глаза. В его взгляде столько всего, что я медленно погружаюсь на дно синих глубин и не хочу выплывать на поверхность.

— Мне сложно теперь кому-либо доверять.

— Почему?

— Страшно.

— Может быть это и страшно, но в конце концов, тебе все понравится, — Макс держит меня за ладони и встает напротив. — Опирайся на меня, держись, не бойся. И попробуй повторять эти движения на льду по очереди, — читает инструктаж, еще раз показывая как кататься, переставляя ноги.

— У меня страх от того, что я однажды упала на льду и руку сломала, — делюсь я, едва ли не плача.

— Не везет тебе с зимними видами спорта, Саш, — безобидно подтрунивает Макс. — Если что, меня вали и падай сверху, я не сломаюсь, — обещает мне Максим, и я беспрекословно верю ему. Когда находишься рядом с мужчиной, который, крепко держа тебя за руку, ведет вперед и обещает, что с тобой все будет хорошо, не довериться ему невозможно.

И он еще ни разу не подорвал мое доверие.

Через час я уже катаюсь без поддержки Максима, но под его внимательным присмотром и контролем. От удачных нескольких шагов на льду даже эйфория накрывает, хоть и длится недолго, потому что на меня налетает что-то маленькое и быстрое, буквально сбивая с ног. Я чудом удерживаюсь на своих ходулях, испытывая все оттенки ужаса за эти доли секунд.

А вот «бомбочка», что чуть едва ли не покалечила меня, взрывается сама. Непоседа лет восьми с разгона плюхается на лед, отчего у меня сердце обрывается.

— Саш, ты как? В порядке? — уточняет Максим, одновременно направляясь к ребенку.

Находясь в шоковом состоянии, я слышу ее плач, словно в тумане наблюдая за тем, как Макс подлетает к девочке. Помогает малышке встать, но уже с первых секунд после того, как она поднимается, становится очевидно, что девочка хромает. Боже, где родители ребенка?

— Тебя как зовут? Мама с папой где? — пытается отвлечь девочку от истошного плача Макс.

— Настя, — сквозь истерику, слезы и всхлипы выдыхает девчонка, махая головой и двумя упругими косичками. — Я не знаю… — рыдает малышка. — Я убежала…

— Макс, ее в травмпункт надо. Вдруг сломала что? Хромает, — оценив состояние малышки, беспокоюсь я, предлагая незамедлительно действовать.

— Саш, знаю я. Дай успокоить, — со знанием дела возражает Макс, сгребая Настю в объятия, присев на колени. Девочка тут же резко замолкает, подавив всхлип, ища утешения у Максима. — А что сбежала? Обижают?

— Да, — сдавленным тоном отзывается Настенька, дуя пухлые детские губки.

— Они как лучше хотят, я уверен. Давай найдем их? Тебе сколько лет?

— Восемь. Не хочу никого искать! Хочу кататься!

— А давай в игру поиграем?

— Какую?

— Пари заключим.

— Пари? — округлив глаза, восхищается девочка.

— Ну да. Мы сейчас сходим к доктору, он тебя посмотрит. И если все в порядке, мы с тобой продолжим кататься. Если он скажет, что тебе нужно подлечиться, то сделаем это, когда врач разрешит.

— С вами, красивый дядя? — хихикает девочка, улыбаясь вдруг во весь рот.

На сердце резко легчает. По крайней мере, она не плачет, еще и с Максом флиртовать успевает. Согласна, Настенька, дядя красивый и заботливый, настоящий спасатель.

— Со мной и со Снегурочкой, — Максим многозначительно переводит взор на меня.

— Хорошо, — она прижимается к Максу. — Только не уходите, дядя.

— Идти можешь?

— Не очень.

По травмпункту Макс несет Настеньку на руках, и я невольно умиляюсь тому, как это выглядит со стороны. Он как молодой папа. В нем нет ни капли равнодушия к судьбе чужого ребенка, и это подкупает меня, потому что во всех его действиях сквозит искренность и четкость действий. Порой забота, участие, внимание — то, что так необходимо женщинам от мужчин. И это дороже любых денег и отдыхов на Мальдивах и в Куршавель.

— К вам пациентка, — обращается к медсестре Макс, крепко удерживая на руках Настю. Она доверчиво прижалась к его плечу, и явно не планирует покидать его руки ближайшее время.

— Ребенка на снимок, затем на осмотр, пройдёмте, — отрезает медсестра и, выполнив все манипуляции в закрытой комнате, забирает девочку на прием к врачу.

— Ты хорошо справляешься, — подмечаю я, когда мы оба ожидаем результаты осмотра в пустом коридоре. — Не все так трепетно относятся к детям. Особенно к чужим.

— Своих я избалую, — усмехается Макс. — Дочку очень хочу. Принцессу.

— Правда? А сына не хочешь?

— И сына, и дочь. Это интересно — прожить этот опыт с разных сторон, быть в роли родителя. Не сразу, конечно, Снегурка, — приобнимая меня, подмигивает Максим. — Но в будущем. Договорились на двоих, Саш?

— Тебя не остановить, Максим, — я смущенно опускаю взгляд. Грустные мысли ледяным коконом обвивают сознание. Мой нерожденный малыш возникает в самых горьких воспоминаниях, и я с болью в сердце осознаю, что на очередную попытку мне будет решиться трудно. Эта рана навсегда со мной, и я до последних минут жизни буду помнить тот сложный период.

— Ты все еще на это рассчитываешь? — мягко спрашивает он, даже не догадываясь, какую бурю поднял в моей душе своими словами.

В травмпункте нам приходится задержаться, так как родителей девочки все-таки находят по номеру телефона у Насти в контактах. Свободными от внезапного родительства мы чувствуем себя только тогда, когда они приходят за девочкой. Настя чудом избежала месяца в гипсе: снимок показал небольшой ушиб, не требующий лечения. Настю спасли болоньевые штаны и мягкие гетры, прочно защитившие лодыжку.

Все закончилось как нельзя лучше — ведь один бог знает, в чем бы обвинили меня, случись что-то с малышкой. А я в очередной раз задумалась о том, какая это сумасшедшая ответственность — быть родителем. Ты думаешь, что всегда сможешь помочь своему ребенку, но в периоды кризисных лет он даже глазом не моргнет и сбежит от тебя, чтобы продемонстрировать свой бурный характер.

— На чай не пригласишь? — уточняет Макс, подвозя меня до дома.

— Мне неловко, когда ты и Олег в одном пространстве, — потупив взор, бросаю я. Хотя искушение остаться с ним вместе — сильное, плотное, ощутимое в воздухе.

— Пусть он напрягается, Саш. Мне на его фиолетово.

Когда Макс заходит в пустой дом, и я невольно ловлю флешбеки тех событий, что случились с нами в заброшенной хижине.

— Ладно, чувствуй себя как дома. В конце концов, ты даже спрашивать разрешения не должен, чтобы войти сюда, — я медленно поднимаюсь наверх, анализируя тишину в доме. Здесь до сих пор никого нет. Крис так и не вернулась с катка, Вера с Олегом — из города, а Лику — и вовсе похоже нужно со службой спасения, как меня, искать.

Закрывшись в спальне, я начинаю переодеваться, снимая с себя влажную от пота одежду. Входная дверь в комнату без спроса открывается и характерно скрипит. Успев занырнуть в большой белый свитер и высокие гетры, я оборачиваюсь на незваного гостя.

— Цветы от кого? Провинившийся каялся? — поморщив нос, обвиняющим тоном замечает Довлатов.

— Он мой муж, Макс, — пожимаю плечами, тактично умолчав о спектакле Олега с нашей первой песней.

— Надо все ему рассказать, Саш. И он быстро перестанет быть твоим мужем, — Максим стремительно преодолевает расстояние между нами, подходя к окну, сквозь которое я планирую раньше всех узнать о возвращении отсутствующих.

— Ты ведешь себя как ребенок, — устало вздыхаю я.

— Это ты как ребенок, Саш, — Максим вдруг обнимает меня со спины и ноги мгновенно подкашиваются. Прикрываю глаза, ощущая, насколько естественны его движения на моем теле, как и моя первородная и животная потребность в нем. Черт.

Сознание расплывается, тает, когда настойчивые и горячие мужские руки ныряют под свитер и находят грудь, не скованную бюстгальтером.

— Что делаешь? Хватит. В любой момент может прийти кто-нибудь, — бормочу я, ощущая, как Макс поглаживает меня по животу и через секунду уже прижимает к стене рядом с окном лицом к себе, задирая одежду до горла.

— Мы по-быстрому, детка, — издает горловой рык, прежде чем смять мои груди и обхватить соски губами. Лижет, кусает, ласкает их, заставляя меня забыть обо всем на свете. Пальцы уже вовсю доставляют наслаждение между ног, ныряют под резинку трусиков.

Мать его, невозможно просто. Дикий, необузданный, жадный. Ему сколько раз в день с такими аппетитами надо? Страшно представить, но мне нравится это безумие…

— Я не могу так. А вдруг Олег вернется? — я вздрагиваю, как только мой слух остро ловит звуки подъезжающей к дому машины.

Паника душит, при этом страх быть пойманной заводит еще сильнее, посылая огромный поток крови вниз живота. Жгучая спираль закручивается все сильнее, обжигая требовательное и жадное нутро. Клитор болезненно током бьет, я теряю способность мыслить, но пытаюсь вырваться из лап Макса и посмотреть в окно.

— Макс, это он, — ощущая приближение неминуемого треша, предупреждаю я. — Прекрати немедленно, — а сама стонать начинаю в голос, не в силах справиться с его напором и своим обжигающим желанием. — Ты сумасшедший.

— Тебе это нравится, правда? — его голос глухо вибрирует где-то над ухом.

Он резко поворачивает меня так, чтобы прижать грудью к стене. Сцепив мои запястья за спиной, Максим вжимается каменным колом в мои ягодицы, заставляя в полной мере ощутить, насколько сильная у него эрекция. Я едва ли не плачу, краем глаза замечая, что у дома затормозила машина Олега.

А через пару секунд из автомобиля выходит и муж с Верой, и им хватит всего пары минут, чтобы зайти дом.

А нам с Максом не хватит и двух часов. Но мы оба ступим на этот тонкий лед, потому что противостоять так быстро растущему желанию невозможно.

Он просто не оставляет мне выбора.

Максим

— Что ты творишь?! — срывающимся шепотом пытается вразумить Снегурка, но меня сейчас не остановит даже бронепоезд. — Нельзя же так…

— Можно и нужно, — хриплю я, прикусывая кожу на ее шее. Зализываю, жадно целую, намеренно оставляя следы. Она учащенно дышит, не отрывая взгляда от происходящего за окном.

Напрасно паникует. Кажется, нам сегодня прёт. Парочка внизу увлечена разговором и не спешит заходить в дом. Даже наличие посторонней припаркованной тачки их совершенно не смущает. Олег достает сигареты, дает одну Вере, галантно прикуривая. Джентльмен, блядь. Глянул бы на его лощёную рожу, узнай он, что прямо сейчас я снимаю трусики с его жены. А раз она мне это позволяет, значит он ее окончательно потерял. Прости, мужик, но ты просрал свой шанс. Не верну. Моя.

Сашка дрожит, что-то бессвязно бормочет, плавится в моих руках, разрываемая безудержными желаниями. Тормоза окончательно срывает. Опасность быть застигнутыми врасплох только подливает масла в разгоревшийся костер похоти.

— Ты хочешь, Саш. Трясешься вся, — трогаю ее между ног, распределяя пальцами влагу.

— Ма-акс… — отчаянный Сашкин стон подстегивает возбуждение до запредельных высот.

Приспускаю свои брюки вместе с бельем и, приподняв за задницу, жестко врезаюсь в нее с пошлым влажным шлепком. С моих губ срывается хриплый рык:

— Вот так, моя хорошая, — улетаю от удовольствия, ощущая тугое сдавливание по всей длине. Горячая волна струится вдоль позвоночника, концентрируясь в месте соединения наших тел. Без резинки кайф в разы острее. Она тоже это чувствует. Стонет, прогибается, заливая член своей смазкой. Снова впиваюсь губами в ее шею и начинаю резко вколачиваться.

— Боже… ты… я…, — поскуливает сквозь задушенные стоны, взвизгивает, когда вхожу слишком агрессивно и глубоко. Комната наполнена нашим надрывистым дыханием, порочными звуками секса и тяжелым запахом возбуждения.

— У тебя две минуты чтобы кончить, — предупреждаю я, оставляя отпечатки своих пальцев на упругой заднице, ускоряя мощные толчки до скорости света. Вцепившись в стену, Саша царапает ногтями деревянные панели, встаёт на носочки, двигаясь мне навстречу. Всхлипывает от каждого удара моих бедер и насаживается сама. Отчаянно старается успеть, поймать надвигающуюся волну экстаза. Мы оба как безумные несемся к разрядке. Реальность уплывает, оставляя только голые потребности и жажду удовлетворения.

— Я сейчас… сейчас, — Снегурка откидывает голову назад, ударяя меня затылком в плечо.

Я скольжу ладонями вверх, властно и болезненно сжимая налившуюся грудь. Серия глубоких толчков в бешенном ритме, жадный поцелуй в губы, и ее натянутое как тетива тело содрогается в моих руках. Пью ее стон удовольствия и тоже взрываюсь, едва успев выскользнуть из сокращающейся промежности.

— Пиздец, как хочу кончить внутрь, — хрипло озвучиваю свои желания. — Клянусь, первый раз со мной такое, Саш, — трусь все еще твердым членом об подрагивающую задницу, щедро поливая ее спермой. Кайф еще острее, чем в прошлый раз, но мне чертовски мало. Я только разогрел аппетит. Только распробовал крышесносное удовольствие и охереть как зол, что мы не можем продолжить.

— Уходи через задний вход. Быстрее, — все еще задыхаясь, Саша толкает меня локтями в грудь. Испуганно заглядывает в окно, где ее муж и подруга беседуют, выпуская в воздух клубы сигаретного дыма. — Макс, не тормози, — она суетливо одергивает свитер и морщится, почувствовав подтеки семени на ягодицах. — Твою мать, еще и без резинки, — обернувшись, смотрит на меня с упреком. — Совсем головой не думаешь? Да?

— А ты, Саш? — натянув брюки, я отступаю назад, ощущая, как меня накрывает полярными эмоциями. — Ты подумала о защите, запрыгивая на мой член? — Она поджимает припухшие губы, наблюдая, как я неторопливо застегиваю ширинку и ремень.

— Можешь ускориться? — психует Саша, оглядываясь через плечо.

— В душ иди, — хмуро бросаю я, указывая на дверь в ванную комнату. — Если не хочешь, чтобы муж застукал тебя в таком виде. Вряд ли сперма другого мужика на твоей заднице способствует скорейшему примирению.

— Закрой рот и проваливай, — шипит взбешённая фурия, метнувшись в указанном направлении. — И постарайся сделать так, чтобы тебя не заметили, — с этими словами она исчезает в ванной, показательно хлопнув дверью.

Я в ступоре и ахере. Если Мальцева таким образом хотела обесценить то, что между нами произошло, у нее получилось. Чувствую себя использованным идиотом. Дважды использованным идиотом. Не-а, не прокатит.

Со мной так нельзя, Сашуль. Я себя не на помойке нашел.

Накручиваю себя по полной, но что-то, сука, не сходится. Не похожа Снегурка на охуевшую стерву, тешащую самолюбие за счет других. Замороженная царица (или скорее отмороженная) — да, но не гламурная тупая кукла.

Не сердцеедка моя Снегурка. И от этого осознания до кишок продирает.

Она же сама мне написала, первая дала понять, что хочет встретиться, и всё, что случилось пять минут назад, не похоже на запланированную акцию. Сумасшедший порыв, обоюдное дикое влечение, запредельный кайф — это было взаимным, не наигранным, настоящим. На драйве, на эмоциях, живых, блядь, эмоциях.

Однако выпущенная Снегуркой пуля все же достигает своей цели. Осколок разбитого ледяного зеркала застревает между ребер, острыми краями царапая сердце. Я не мальчик по вызову и не игрушка на один раз.

Постараться, чтобы меня не заметили? Да легко.

«Будет исполнено в лучшем виде», — мрачно обещаю я и вплотную подхожу к окну.

Именно в этот момент Олег задирает голову и замечает меня. На его физиономии отражается растерянность с долей неверия и отрицания. Затем самодовольная улыбка медленно сползает с его лица, взгляд становится свирепым, жесты резкими и агрессивными. Недокуренная сигарета падает на снег.

Вера, почувствовав неладное, что-то взволновано спрашивает. Олег отмахивается, сдергивая свой пижонский шарф, и в бешенстве несется к главному входу. Вера изумленно смотрит ему вслед, возможно, окликает, а потом поднимает голову и видит меня в окне Сашиной спальни. Что к чему до смышленой Рыжули доходит быстрее, чем до ее недалекого собеседника. Изумленно открыв рот, она забавно округляет глаза, а затем красноречиво вертит пальцем у виска. Мать моих несостоявшихся невест тоже считает меня свихнувшимся идиотом. Я польщен и поражен удивительной солидарностью всех обитателей этого дома. Отвешиваю Верунчику клоунский поклон и игриво подмигиваю. Да, я такой. Привыкайте.

Ситуация как в анекдоте, но никому почему-то не смешно. Злость вперемешку с острой жаждой справедливости разливается по венам адреналиновой бомбой. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, расхлябанной походкой иду навстречу грохочущим по лестнице шагам.