Нам нельзя

Глава 6

Максим

— А это тебе, мой сладкий, — ласково чмокнув меня в щеку, мама показывает на новенький сноуборд с прилепленным красным бантом, одиноко лежащий под наряженной высоченной елкой. Остальные подарки она уже благополучно раздала, а меня, как самого любимого, осчастливила под конец.

— Старый можешь выкинуть или оставить для следующих туристов, — обняв меня за предплечье, маман радостно сияет, повиснув на моей руке.

В своем золотом платье с блестками она светится почти так же, как новогодняя ель, и раскрас на лице соответствующий — яркий и кричащий. Иначе мама не умеет. Всегда на нерве и в центре внимания. Тихий семейный очаг — это не про нее. Наверное, поэтому они с отцом зависли в бесконечном конфликте. Заебавшись на работе, он ждет дома тишины, а получает фейерверк эмоций. Результат неутешительный, не устраивает обоих, и каждый выживает как может — по отдельности. В любой семье есть проблемы, но то, как мои родители решают свои — лютый трэш. Я не свихнулся только потому, что обоим было не до меня, и это, наверное, к лучшему. Пришлось быстро повзрослеть.

— Супер, мне очень нравится, мам, — благодарю я, приблизившись к елке. Рассматриваю доску со всех сторон, одобряюще киваю. — Хороший инструмент. Спасибо. Но старый не выброшу. Он счастливый.

— Ох уж это прикипание к вещам. С возрастом пройдет, — рассмеявшись, заверяет мама.

Две ее подруги загадочно улыбаются. Третья отводит взгляд и вообще старается по возможности на меня не смотреть. Кристина и Вера периодически поглядывают то в мою сторону, то на Сашку, но старшей подруге пока не сдают, за что им отдельная благодарность.

Мальцева наверняка жутко злится, что я продинамил ее просьбу и приперся встречать Новый год с собственной матерью. Но, надо отметить, ведет себя естественно, подчёркнуто вежливо. Я тоже пытаюсь лишний раз не палиться и не жрать глазами стройную фигурку в серебристом обтягивающем платье со скромным вырезом на груди. Периодически срываюсь. То точеные ножки взглядом оближу, то на заднице зависну. Хреново, до трясучки невыносимо, но слово держу. Требовала — получи. Не полезу, пока сама знак не подаст.

Красивая зараза. Чужая, а чувствуется словно моя. И губки до сих пор припухшие, блестят от помады, манят, напрашиваются, соблазняют. Такие фантазии маньячные пробуждают, что хоть в туалет беги дрочить. Всё как в старые добрые времена. Блядь, а если секс не поможет? Заклинит, но уже по-взрослому? Мне же полный пиздец.

— Помнишь, у тебя в детстве была любимая игрушка. Везде ее с собой таскал, пока я втихаря не выкинула, — мама пускается в ностальгию, возвращая мои мысли туда, где они и должны быть, но почему-то упорно утекают в область ширинки.

— Ты про меч Дарта Вейдера? — без тени смущения улыбаюсь я. — У меня их потом целая коллекция была, а «Звездные войны» до сих пор пересматриваю раз в два-три года.

— Хорошо, что не «Оттенки серого», — хохотнув, она проходит за стол и садится между Сашей и Верой.

— Мальчики такое гэ… не смотрят, — закатывает глаза Кристина.

— Я не против качественной порнушки, но конкретно эту не смотрел.

В глазах единственной незамужней маминой подруги загорается интерес.

— Надо же какой шалун, — Кристина подносит к губам бокал с шампанским и задумчиво пробует на вкус. — Как же быстро растут чужие дети. Лика, у тебя сногсшибательно красивый сын.

— Полегче, Крис. Могу и укусить, — взяв с блюда канапе на шпажке, шутливо отзывается мама. — Мы все такие тигрицы, когда на наших любимых детенышей всякие взрослые тети посягают.

— У нас с Мальцевой нет детей. Нам этого не понять, — пожимает плечами ее подруга.

Перехватываю Сашин взгляд, замечая в ее глазах затаённую боль, которую она быстро прячет. Нахмурившись, приближаюсь к столу и занимаю единственный свободный стул. Как раз напротив Мальцевой. Хоть в чем-то сегодня повезло.

— А я по своим девчонкам жутко скучаю, — тоскливо произносит рыжеволосая Вера.

У нее, кажется, близнецы и муж с особым пристрастием к алкоголю, но выглядит она отлично, совсем немного проигрывая ухоженным подружкам.

Веру с дочками мама часто к себе на Рублёвку приглашает. Девочки рубятся в игровую приставку, а мамочки смотрят сериалы, пьют и плачут, мусоля «подвиги» непутевых мужей. Отец в такие дни благополучно сваливает к очередной давалке, чтобы матери было что мусолить.

— Верунь, иногда надо и о себе любимой подумать, — назидательным тоном произносит стильная красотка Крис.

Как она затесалась в компанию — ума не приложу. Независимая, самодостаточная активистка и лягушка-путешественница с выраженной чайлдфри позицией. При любом удобном случае рубит правду-матку, даже когда никто не просит. И не обижается, получив ответку, потому что считает себя умнее других.

А Саша моя… Она — тайна, покрытая мраком. Самая закрытая из трех.

О ней мама вспоминает часто, но без полезных деталей. Живет в ближнем Подмосковье, замужем больше десяти лет, и это, пожалуй, все, что мне известно.

— Не вижу никакой проблемы. Дети с бабушкой. Муж в запое. А ты с нами. Все отлично, — оптимистично подытоживает Кристина.

— Скажешь тоже, — Вера залпом осушает бокал. — Но в чем-то ты права.

— Я всегда права, — смеется провокаторша. — Мужики исключительно для здоровья. Свободна как ветер. Живу полной жизнью и не ною.

— А кто тут ноет? — протестует мама. — Я вообще женщина-праздник. Скажи, сын?

— Это у отца надо спросить, — отзываюсь я, нанизывая на вилку кусок ветчины и бросая в пустую тарелку. — Он бы не согласился.

— Фу! У меня чуть шаманское не скисло, — фыркает «женщина-праздник». — Ты всегда на его стороне. Гребаная мужская солидарность. А то, что этот лысеющий блядун о твою мать ноги вытирает — это в порядке вещей?

— Оставь мальчика в покое, — вступается за меня «свободная как ветер». — Вы ему своими разборками всю психику сломаете, а он потом на вашем примере всю жизнь мучиться будет.

— Все нормально, Кристин. Я не в обиде. Привык уже, — успокаиваю доморощенного психолога. — Давайте лучше о вас поговорим.

— Умненький какой. Загляденье просто. Ты почему девочку с собой не взял? Послушала бы нас, опыту набралась. Мы плохого не посоветуем и рекламную акцию — всегда пожалуйста. Захвалим до розовых соплей с радужными пузырями.

— С девочками я еще в песочнице завязал. — двусмысленно отвечаю я, взглянув Саше в глаза. Она невозмутимо улыбается, покачивая в пальцах наполненный бокал. — И без рекламных акций неплохо справляюсь.

— Угомонись, Крис. Рано ему, — возмущается мама. — Пусть сначала универ закончит, а потом лет через пять я, глядишь, и созрею для знакомства с будущей невесткой.

— Неужели никого еще не приводил? — искренне удивляется Кристина, тоже скосив глаза на Мальцеву.

Саша по большей части помалкивает, отстраненно наблюдая за полемикой подруг. Забавные они. Вот только ни одной из них на самом деле совершенно не весело. У каждой своя скрытая печаль. И в словах свободолюбивой Кристины тоже чувствуется горечь.

— Максим давно отдельно живет. Если и приводит кого, то я не в курсе, — поморщившись, сообщает мама. — Не, я точно пока не готова к невестке и внукам. Какая из меня бабушка? Сама еще могу родить. Вот разведусь…

— Мы эту песню не первый год слушаем, — отмахивается пьяненькая Крис. — Сама подумай, Лик. Кто тебя спрашивать будет?

— Максим у меня с мозгами. С двадцати лет себя обеспечивает. Последние два года даже за учебу сам платит. У него планы и цели, а тебе лишь бы зубоскалить.

— Еще и самостоятельный. Достанется же кому-то такое счастье, — мечтательно качает головой Кристина. Вера пихает подругу локтем.

— Завидуй молча, — уже по-настоящему злится мама. — Я свое сокровище абы кому не отдам.

— Твое сокровище давно перешагнуло рубеж совершеннолетия, мам, — сухо бросаю я, отчетливо понимая, как ее пламенные речи действуют на Сашу.

— А как же родительское благословение?

— Рассуждаешь устарелыми понятиями.

— А ты, значит, прогрессивный и современный?

— Стараюсь идти в ногу со временем, — киваю я.

— Может, как наша Кристинка, за открытый брак и свободные отношения?

— Тебе бы это было на руку. Да, мам? — по-доброму усмехаюсь. — Но нет, я придерживаюсь традиционных взглядов на семью.

— Максим, тебе салат положить? — засуетившись, предлагает Вера. — Уж очень хочется поухаживать за единственным мужчиной.

— Если очень хочется, то можно, — широко улыбаюсь я. — Оливье, Вер.

— Мне твои традиционные взгляды нравятся, Максим. Приятно смотреть на правильно мотивированную молодёжь. Я бы за тебя одну из своих девчонок смело замуж отдала, — накладывая салат в мою тарелку, рассуждает Вера. — Столько хватит?

— Да, спасибо. И за предложение тоже. Обещаю рассмотреть, когда твои девчонки подрастут.

— Веркины дочки мне и самой нравятся, — неожиданно поддакивает мама. Ну всё, сватовство полным ходом начинается. — Такие невестки любой свекрови на радость. Гены, правда, Толиковские смущают.

— Да брось ты. Он же не всегда таким был. У нас в городке работы нормальной нет, вот Толя от безделья и пьет.

— А ты оправдываешь. Дерется тоже от безысходности? — подключается к обсуждению Кристина.

Вечеринка начинает походить на плохо срежиссированный фарс. Боюсь представить, что последует дальше. Честно, я к такому не готовился. Главное, дожить до того момента, когда они перетрут кости всем своим мужикам и завалятся спать. Тогда наступит мое время. Точнее, наше с Сашей. Правда, она еще не в курсе, и поощрительных знаков я от нее пока не дождался.

— Девочки, сегодня праздник, — восклицает Вера. Ну хоть у кого-то ума хватило. — Мы же договорились, что свои проблемы оставляем в уходящем году.

— Олег звонит. Я выйду ненадолго, — подает голос Снегурка, резко вставая из-за стола.

— Только недолго, Сашунь. Через сорок минут полночь, — взглянув на часы, напоминает мама.

— Я быстро, — обещает Мальцева и сбегает на закрытую террасу, плотно прикрывая за собой стеклянную дверь.

Могла бы и при всех поговорить. Вот ее я бы с радостью послушал, а то от откровений остальных у меня уже передоз.

Разливаю в опустевшие бокалы шампанское, себе обновляю виски, то и дело возвращаясь взглядом к нервно расхаживающему на террасе женскому силуэту. Отчаянная. Даже на плечи ничего не накинула, а там холод собачий. Я лично проверил, когда выходил покурить.

— Спасибо, кстати, за абонемент в спа и конфеты. Ты настоящий джентльмен. Никого не оставил без внимания, — продолжает рассыпаться в комплиментах Крис, хитро при этом улыбаясь. — Сашка, правда, без нас успела кайфануть, но мы на нее зла не держим. Правда, крошки?

— Сашке простительно, — соглашается «крошка» мама.

Навострив уши, жду подробностей. Отчасти за этим и пришел. Сама Саша мне ничего не скажет. Любой вопрос о личном сразу в штыки. Что же у нее там за семейная драма? Вариантов может быть бесконечное множество. Муж гуляет, пьет, дерется? Точно не домашний тиран, иначе Сашку сюда одну бы не отпустил.

— Взять и пропасть, никому ничего не сказав? — возражает Кристина.

— Иногда хочется побыть в одиночестве. Но я предпочитаю переживать самые сложные моменты в толпе и желательно не на трезвую голову, — мама горько улыбается, поднимая бокал. — А давайте за большую и светлую! Пусть хоть у кого-то она случится.

— Отличный тост, — поддерживает Вера. Женщины чокаются, выпивают. Я задумчиво размышляю. — Как думаешь, простит? — следующий Верин вопрос резко выдергивает меня из невесёлых мыслей.

— Конечно. Пострадает, поплачет и простит. Сашка — добрая душа. Жалостливая, отходчивая, — пожав плечами, мама смотрит на закрытую дверь.

— Ну и дура, — фыркает Кристина. — Бежать надо, пока общих детей нет. Такие не меняются. Лика, тебе ли не знать!

— Сложно всё, Крис, — устало выдыхает мама. — Уходить в пустоту при налаженном быте всегда непросто. Да и лет потраченных никто не вернет. Привычка опять же. Общие воспоминания о первых счастливых годах. Думаешь, я не ухожу, потому что козла своего безумно люблю? Нет. Мне себя жалко.

— Это банальный страх и неуверенность. А счастье смелых любит, Анжел.

— Вот будет своя семья — поймешь.

Блядь, ну и чушь! Не выдержав, я поднимаюсь со стула и, прихватив плед, иду на террасу.

— Ты куда? — бросает вслед мама.

— Сейчас вернусь, — отвечаю не оглядываясь.

Открыв дверь, уверенно захожу в промерзшее помещение. В два шага оказываюсь возле стоящей ко мне спиной Снегурки и накидываю шерстяной плед на ее трясущиеся плечи. Она дергается, резко оборачиваясь. В глазах слезы, телефона в руках нет. Если этот злоебучий мудак Олег и звонил, то разговор давно закончился и, судя по ее убитому лицу, не на самой приятной ноте.

— Вроде взрослая, а совсем без головы. Простудиться хочешь? — мягко говорю я, плотнее укутывая в теплый плед. — Забей, малыш. Никто не стоит твоих слез.

— Выйди сейчас же, — цедит сквозь стучащие зубы, бросая мне за спину нервный взгляд. Совсем заледенела моя Снегурка. Отогревать надо, но нельзя. Мы тут как на ладони, а у мамы с логическим мышлением полный порядок.

— Минуту потерпи, я сказать кое-что хочу, — убираю руки в карманы и отступаю на шаг.

— Мне неинтересно, Максим. Я просила тебя не приходить.

— Я матери обещал, — достав из кармана смятую пачку, прикуриваю последнюю сигарету.

— Мне только не заливай! Лику сколько угодно можешь дурить, а я тебя насквозь вижу, — сжимая на груди края пледа, она прислоняется к наружной стеклянной стене, максимально увеличивая расстояние между нами.

— Колючая ты, Саша, — качнув головой, затягиваюсь я.

— Вот и подумай, зачем тебе такой горький и колючий кактус, когда толпа девочек-ромашек вокруг.

— Ты не горькая, — ухмыляюсь я, нагло уставившись на ее губы. Она нервно проводит по ним языком и отворачивается. — Замороченная, да. Но это исправимо.

— Езжай к друзьям, Макс. Новый год надо встречать с теми, с кем планируешь его провести. Тут ты приключений на одну ночь не найдешь.

— Я останусь, — склонив голову, выпускаю в воздух облако сизого дыма. — Ночью дверь не запирай. Приду к тебе.

— Ты совсем больной? — вспыхивает Саша, изумленно взглянув мне в лицо. — Не смей! Понял меня?

— Не шуми. Внимание привлекаешь, — раздвигаю губы в непринужденной улыбке. — Я не за тем, что ты подумала. Подарок тебе купил. Тут не подаришь, а на второе свидание ты вряд ли согласишься.

— Вот кто тебя просил? Не нужны мне никакие подарки.

— А я хочу, — улыбаюсь шире и, развернувшись, открываю дверь. — Пошли, Саш. Самое время загадывать желания.

Александра

Момент, когда часы бьют ровно двенадцать раз, всегда ощущается как волшебный мост между прошлым и будущим.

«В новом году все наконец-то будет иначе», — каждый раз думаем мы, но не у многих получается воплотить это «иначе» в жизнь.

И впервые за долгое время я не загадываю желание, не мечтаю о будущем, не витаю в своих собственных иллюзиях и далеких планах. Впервые за долгое время я нахожусь в моменте и даже испытываю некую благодарность судьбе за то, что все сложилось так, как сложилось.

Обычно Олег целует меня под бой курантов — будь то вечеринка в кругу его деловых партнеров, наших друзей, в кругу семьи или даже в отпуске на Мальдивах. Последние двенадцать лет мы с Олегом неминуемо проходили этот рубеж вместе, несмотря ни на что… несмотря на то, что я многое терпела в наших отношениях, прощала ему холодность и невнимательность. Как бы мы ни разругались тридцатого декабря, в новогоднюю ночь мы мирились, разыгрывали идеальную семью. Но правда в том, что я устала быть частью «идеальной семьи» только по праздникам.

Точка невозврата пройдена.

И в этот Новый год я лишь благодарю судьбу за то, что сейчас как никогда близка к решению все изменить. Я ненавидела две тысячи двадцать третий за такое нелегкое испытание, что свалилось на мои плечи. Но сейчас пазл в моей душе складывается, и я отчетливо понимаю, почему этот год не дал нам с Олегом ребенка. Возможно, Бог не хотел, чтобы малыш появился в семье, где родители утратили эмоциональную связь друг с другом.

Осталась лишь привычка и прекрасные воспоминания о том, как сильно мы любили друг друга когда-то. И я перестала довольствоваться только воспоминаниями, этого мне недостаточно.

Максим мягко приобнимает меня за талию в дружеском жесте, пока Анжела не видит. Я бросаю на него осуждающий взгляд, но скользящее движение его руки по моей фигуре становится только увереннее и горячее. В его жесте так много собственничества и мужской силы, что у меня ноги подкашиваются от возбуждения.

Звуки взрывающихся фейерверков и безудержное веселье за окнами смешиваются с песнями, заливистым смехом девчонок и совершенно банальными, но такими теплыми тостами. Мы вместе поднимаем бокалы с шампанским, и кажется, Анжела не замечает искр, что витают между нами с Максимом куда мощнее чем те, что стреляют из грохочущих петард.

Дружеские поцелуи, теплые объятия, душевные поздравления делают эту ночь и правда особенной. Все звонят своим друзьям и родным, а у меня сердце щемит от мысли, что моим родителям мне уже никогда не дозвониться.

У меня даже возникает горячее и мгновенное желание немедленно уединиться с Максимом. Но в тот самый момент, когда я хочу предложить ему прогуляться, замечаю, как он быстро отвечает на чье-то сообщение, нервно постукивая по клавишам.

— Простите, леди. Вынужден вас ненадолго покинуть.

— Что? Ты куда? — тихо интересуюсь я, пытаясь прочитать ответ по его лицу.

— Не ревнуй, я скоро вернусь, — подмигивает мне Максим и, наспех попрощавшись с мамой, оставляет нас в женской компании. К счастью, он говорит достаточно тихо, и Анжела слишком пьяна, чтобы расслышать хоть слово.

На душе кошки скребут, я невольно начинаю накручивать себя мыслями о том, что у Максима нашлись дела поинтереснее, чем вытирать мне слезы.

Что ж, а их больше не будет.

Психике легче, когда есть завершенность, и кажется, до Нового года я поставила окончательную точку в своих отношениях с Олегом.

— Ну что, девочки, выпьем за любовь? — кричит Лика, выпуская целый душ бурлящего напитка из бутылки шампанского, попутно наполняя им бокалы. Я сбиваюсь со счету, сколько игристого мной уже выпито.

— Я не буду пить за эту херню, — протестует Кристина, но, в конце концов, сдается и, делая парочку селфи со мной, отправляет их своему любовнику-иностранцу.

Шампанское приятно щекочет горло и довольно быстро ударяет в голову, накрывая меня легким чувством эйфории и полным расслаблением. Обычно я не пью алкоголь по одной простой причине: меры своей не знаю, а если начинаю пить, то потом фактически не могу остановиться. Сегодня у меня есть повод не останавливаться. Не так часто мне приходится принимать решение о разводе и прощаться не только с двенадцатью месяцами года, но и с целой декадой своей жизни.

Бокал идет за бокалом, на подкорке сознания всплывает недавний телефонный разговор с Олегом. Он позвонил мне незадолго до боя курантов, и я ожидала его звонка, поскольку незадолго до этого ходила в продуктовый магазин и оплатила товар на кассе с его карточки. На этот раз — специально.

— Царевна моя, кажется, надо заблокировать мою карту, которая у тебя. Ее случайно не взломали мошенники? Кто-то недавно расплатился ей в продуктовом магазине в Красной поляне, — в голосе Олега звучит явное замешательство.

Неожиданно, что он вообще обратил на это внимание, я думала, за жаркими рандеву со своей ассистенткой даже не заметит такой мелочи.

Но мой муж, несмотря на свою состоятельность, как крот, любит точный счет, у него все копеечка к копеечке.

— Это я, Олег. Купила продукты. И да, я в Красной поляне, — с вызовом говорю я, набрав в легкие побольше воздуха.

— Ты же сказала, что будешь отмечать в караоке.

— А что, караоке в Красной поляне нет? — издеваюсь над ним, слегка заплетающимся от алкоголя голосом.

— Какого черта ты там делаешь в Новогоднюю ночь? — захлебываясь желчью, недоумевает муж. У него даже голос дрожит от напряжения, и нетрудно представить, насколько он в шоке от моих слов.

Хотела бы я видеть его лицо в этот момент. Хотя нет, не хотела бы. У меня не хватило бы духу с достоинством пережить откровенный разговор. Не сорваться в слезы. Он давил бы на слабость, оправдывался и упрекал…

— Я все знаю, Олег, — твердым голосом выдаю наболевшее. Такое чувство, что я прыгаю в бездну без парашюта.

— Что ты знаешь?

— Правду о твоей командировке, — уточняю самым спокойным тоном, на который только способна. — Я приняла решение, что в Новом году подам на развод, — у меня щеки пылают. Не верю, что осмелилась на это. Рублю с плеча, но понимаю, что злость, обида и боль во мне настолько сильны, что невозможно и дальше оттягивать неизбежное.

А внимание со стороны Максима только придало мне сил, чтобы решиться на этот шаг. Не потому, что я действительно собираюсь с головой окунуться в курортный роман. А потому что впервые за долгое время осознала, что достойна большего. Максим напомнил мне о том, какой я когда-то была, и что от меня осталось…

— Саш, ты с ума сошла? Кто тебя надоумил? Кто тебе такую чушь донес? Какую еще правду? — Олег путается в показаниях, нервничает, повышает голос. В стрессовые моменты он не может выражаться спокойно.

— Никто и ничего мне не доносил. Передай своей Миле, чтобы не слишком активничала в социальных сетях. Ты у нее там звезда.

— Саша, где ты?! — не выдерживая моего надменного тона, грозно рявкает муж. — Ты все не так поняла, — я даже в шоке, что он так задергался и зашевелился. — Ты все себе напридумывала, она моя ассистентка и естественно выкладывает материалы со мной.

Знал бы он, какие там материалы. А его Мила — просто дура, не умеющая или не желающая шифроваться.

Чувствую себя владычицей ситуации. Сообщить мужу о разводе за полчаса до Нового года — это сильно. Отомстила так отомстила. Гордиться тут нечем, но, по крайней мере, не стала держать в себе этот лживый яд. Резать по живому больно, но иногда другого выхода просто нет.

— Окей, я не так поняла. Пусть так, Олег. Но развод это не отменяет, — резко выдаю я. — Пока.

— Может, это у тебя другой появился? — орет в трубку Олег, но я уже отключаюсь. Как всегда, поджимает хвост и пытается перевести стрелки. Манипулятор чертов.

— Сашуль, ты чего грустная такая? Все об Олеге думаешь? — наливая мне еще один бокал шампанского, допытывается Анжела. — Максим тебя аж успокаивать на улицу выходил. Из-за него плакала?

— Я о себе думаю. Развесить хочу, Лик. Вроде все решила, но как представлю, что одна останусь в тридцать четыре года, так в дрожь бросает. Мне уже все-таки не двадцать. Часики тикают, — делюсь переживаниями я. — Снова кого-то искать, ходить на свидания, выстраивать отношения… На это могут уйти годы, а по меркам врачей я уже лет десять как «старородящая».

— Я с тобой, подруга, не переживай, — фыркает Крис. — Только правда детей не хочу и до сих пор боюсь забеременеть в шестнадцать, — шутит над тем, что до сих пор ощущает себя ребенком.

— Тебе тридцать три, — напоминаю я.

— Так, не начинай! У нас у всех еще все впереди. Анжела старше нас всех, что ей теперь — повеситься? — упомянутая подруга в этот момент красуется перед зеркалом и поправляет грудь в своем декольте, явно намереваясь продолжить свой роман с горячим барменом. — Ты себя видела? — не прекращает поддерживать меня Кристина.

— Возраст — это просто цифра, — согласно кивает Анжела. — И больше ничего. Ты, конечно, не руби с плеча, все обдумай, Саш. Может, Олег еще в ногах у тебя ползать будет, тогда второй шанс дать не жалко. Но я так скажу: я тебя с разводом поддерживаю. И прекрасно тебя понимаю. Нам в этом деле всегда мешает лишь одно: страх остаться без «мужского плеча». Да только нужно ли это пресловутое «мужское плечо», если его шатает, как ножку у сломанного стула?

— Пока не избавишься от старого, не придет новое, — поддакивает в хор всем Вера.

С каждым их словом мне становится легче, потому что порой это все, что нужно для идеального решения. Мне страшно, что я останусь одна. Не найду никого лучше и не реализуюсь как женщина и мать. Так и не найду дело по душе, которое будет приносить стабильный заработок, не найду себя. Хотя, может быть, в браке я потеряла себя куда больше, потому что Олег всегда мне говорил «сиди дома, тебе не нужно работать». А когда мне наконец удалось отвоевать свое право на самореализацию, обвинил в том, что стресс на новой должности и бесконечные пробки стали причиной замершей беременности.

Как у него, вообще, язык повернулся такое сказать?

После очередного бокала шампанского меня окончательно отпускает.

Девчонки идут в пляс под треки, доносящиеся из колонки, а я, насмотревшись на все это, предлагаю пойти в караоке. Не опускаться же до уровня Олега. Сказала — сделала. Здесь буквально десять минут на такси, ну и столик для Анжелы всегда найдется.

Оказываясь в караоке-зале, я мгновенно погружаюсь в еще большую атмосферу праздника. Гости заведения вовсю горланят новогодние песни, свет ламп и блеск огней напоминают о том, что впереди десять веселых и радостных дней, когда вся страна будет гулять, запускать в небеса фейерверки, ходить друг к другу в гости и безудержно поедать оливье.

Для нашей компании выделяют уютный столик в самом центре зала с мягкими креслами. Но судя по тому, что мои ноги сами несутся в пляс под песню

Анны Асти «Царица», они нам сегодня не понадобятся. Ловлю кураж, ощущая в крови пульсирующий адреналин и острое желание расплескать вокруг эту бешенную пробудившуюся внутри энергию.

Забывая обо всем, я танцую с такой страстью, как байлаора пляшет фламенко. Время измеряется в любимых треках до тех пор, пока караоке-зал не начинает вращаться. Боковым зрением я замечаю симпатичного молодого мужчину, заглядывавшегося на меня с того момента, как я вошла в караоке.

Все это время он медленно подбирался ко мне, слово тигр, готовящийся к прыжку.

Улыбаюсь блондину, отмечая, что он весьма хорош, хоть и не в моем вкусе. Явно моего возраста или моложе. По крайней мере, не такой взрослый, как мой муж. Видел бы Олег, что ко мне тут «молодая кровь» в очередь выстраивается, сто раз подумал бы, прежде чем свою ассистентку трахать.

— С Новым годом, красавица. Классно двигаешься, — незнакомец быстро преодолевает мои личные границы, обхватывает меня за талию, а я, уже довольно веселая и пьяная, и совершенно не против.

— Это я еще не начала двигаться, — флиртую с ним, несмотря на то, что мысли уносят меня к рукам другого мужчины. Хочу, чтобы именно он держал меня за талию сейчас и никто больше.

— Я не прочь посмотреть, как ты двигаешься на мне, — пошловато шепчет на ухо, прижимая ближе к себе.

— Хоти. Смотри. Но не трогай, — игриво ударив блондина, я вырываюсь из его хватки.

Но он снова липнет ко мне, обвивая плотным кольцом своих жадных клешней.

— У меня дом классный неподалёку здесь снят, пойдем? — довольно быстро предлагает настойчивый блондин. — Приватный караоке устроим, тебе понравится.

— Смешной ты. Я не хожу в гости на первом свидании. А классным домом меня давно не удивишь, — легкомысленно хохочу, осаждая самоуверенного типа.

— А я настаиваю. Пойдем за мой столик, заказывай что хочешь, — очевидно, он решил, что я недостаточно пьяная, чтобы согласиться на одну ночь с незнакомцем. Или относится к тому типу мужчин, для которых отказ — это всегда призыв к активным действиям. И судя по тому, что он вовсю начинает пьяно лапать меня и позволять себе лишнее, относится он именно к ним.

Я в очередной раз пытаюсь вырваться, но непробиваемый сердцеед не отпускает меня. И его агрессивность начинает меня уже не на шутку пугать.

— Руки убери, — внезапно хватка мужчины на моей талии ослабевает. Резко обернувшись, я вижу возвышающегося над нами Максима. Со свирепым видом он держит за шиворот рубашки моего пьяного ухажера.

— Не знал, что дама занята, — виновато поднимая руки, сдается тот.

— Максим, перестань, — я нервно озираюсь по сторонам, выискивая Анжелу, но, к счастью, нигде ее не нахожу. — Не нужно тут концерт устраивать.

— Никаких концертов, — спокойно выдает Максим, при этом скулы на его лице заостряются так, что порезаться можно. — Девушка занята, разговор окончен, — меня невольно восхищает то, с какой взрослой позиции он ставит на место этого несчастного.

Это выглядит достойно и красиво. Мужчина, решающий мои проблемы с невозмутимым видом и спокойным, как скала, вайбом, это определенно — секс в чистом виде.

— Занята? Кто тебе это сказал? — поддеваю Максима я, но он молча берет меня за руку и выдыхает:

— Пойдем.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне куда идти? — тяну его назад, прямо к сцене, не собираясь уединяться с ним и покидать караоке.

— Сколько ты выпила, малыш? Или ты не считала?

— Меня здесь абьюзят, девочки, — ищу поддержку у подруг, но их давно след простыл.

— Мы уходим, — беспрекословный тон Максима предупреждает меня о том, что еще чуть-чуть и его терпение лопнет. Если я не послушаюсь, он просто закинет меня на плечо.

Я все еще побаиваюсь, что Анжела где-то рядом, и никак не могу найти своим пьяным взором. В конце концов, сдаюсь и позволяю Максу увести меня к выходу из шумного заведения.

— Ты меня преследуешь? — интересуюсь я, потянувшись к электронной сигарете, но поймав на себе осуждающий взгляд Максима, поспешно убираю.

Черт, вот сейчас я себя рядом с ним непослушной студенткой чувствую.

— В кои-то веки решила сходить в караоке без мужа. А тут ты на его роль пожаловал, — недовольно ворчу.

— Нет, не преследую. Считай, охраняю. Я прекрасно знаю, как алкоголь влияет на таких, как ты, Саш. Благодарить меня утром будешь.

— Благодарить утром? — игриво приподнимаю бровь, откровенно флиртуя.

И почему в голову лезут пошлые мысли? Голодным взором окидываю Макса, завернутого в зимний свитер и распахнутую куртку. Голого тела не наблюдается, а я хочу его не меньше, чем в раскаленном похотью спа, где могла разглядеть каждую венку и мышцу под его кожей. — Не дождешься.

В ответ Макс расплывается в соблазнительной улыбке и быстро переводит тему:

— Помнишь, я говорил, что у меня для тебя есть особенный подарок?

— А я ответила, что мне ничего не нужно. Абонемента и коробки конфет вполне достаточно, — немного лукавлю, потому что перед подарками я никогда не могла устоять. Если, конечно, это не «откупы», которыми кормил меня Олег.

Максим достает из внутреннего кармана небольшой белый фотоаппарат с мгновенной печатью кадров, обвязанный красным бантом. У меня даже дыхание схватывает — я давно задумывалась о таком, но все время что-то мешало приобрести его. Собственных накоплений у меня в обрез, а Олег считает такие вещицы пустой тратой денег, когда есть смартфон.

Но это гораздо дороже и оригинальнее айфона. В век социальных сетей мы уже давно забыли, что такое настоящие пленочные фотографии, без ретуши и рафинированных ракурсов.

— Хочу, чтобы в новом году ты не оглядывалась на прошлое, не летала в будущем, а жила настоящим, — его бархатистый тон обволакивает меня с головы до пят, пока я с трепетом принимаю подарок из его рук.

— Какой красивый. Не терпится опробовать его в деле, — пальцами изучая корпус фотоаппарата, восхищаюсь я. — Мне так стыдно, Макс, ведь у меня нет для тебя подарка…

— Есть, — многозначительно тянет Максим, вскидывая подбородок.

— Ну тебя. Ты все о своем, — шутливо ударяю его, но все равно крепко висну на шее личного Деда Мороза в знак благодарности и даже успеваю поцеловать в щеку, сделав первый кадр на чудо-фотоаппарате. Не считая небольших засветов от фонарей, фото получается классным. На фоне белого снега мы кажемся такими яркими, контрастными и, черт возьми,… такими красивыми.

Ну почему мы так классно смотримся вместе? От этой мысли мне еще больнее. Если подпущу Максима ближе на пьяную голову — уже не смогу отпустить. А он? Ему это не нужно. Отношения, будущее, обязательства. Я хорошо помню свои двадцать два года, я не планировала ничего серьезного с Олегом. Хотела, как Крис, покорять волны на серфе и быть свободной как ветер.

Но семейная трагедия сломила меня, дав Олегу возможность не просто влюбить в себя, но и плотно привязать своим финансовым положением, заботой и поддержкой.

Мне поэтому так трудно будет с ним развестись. На нем держится дорогостоящее лечение моей мамы с прогрессирующей деменцией. Мама давно не узнает меня, больше пяти лет, и мне безумно тяжело даже думать о том, что ей приходится проводить свои последние годы в специальном учреждении, где ей оказывают необходимый уход. Олег оплачивает все счета на данный момент, но я как-нибудь справлюсь. Возможно, поживу какое-то время с ней, ведь она все равно остается моей любимой мамочкой несмотря на то, что никаких надежд на восстановление памяти и полное исцеление нет.

— Это твой? — киваю в сторону навороченного и громоздкого снегохода на парковке.

— Да. Хочешь прокатиться или боишься? — подначивает меня Максим, за что снова получает игривый удар по плечу.

— Я смеюсь в лицо опасности, — хохочу я, запрыгивая на покорителя снежных ухабов. — Надеюсь, ты не пьяный? В отличие от меня, — еще чуть-чуть и начну икать, поэтому проветриться мне не помешает.

— Трезв настолько, что могу по бездорожью гонять, — уверенно заявляет Максим.

— Смотри мне, не завези нас на это бездорожье. Давай просто по кругу прокатимся, — прошу я, обхватывая его крепче, и устраиваюсь сзади Максима так, чтобы плотно обхватить его бедрами.

— Готова? — Максим газует, не дожидаясь моего ответа, и я вскрикиваю от удара ветра в лицо и эффекта неожиданности. Мертвой хваткой вцепляюсь в его куртку, опасаясь потерять свой спасительный якорь.

Кажется, план «погонять вокруг» с треском проваливается. Под покровом полуночной тишины и лунного света мы обкатываем окрестности и медленно перебираемся к заснеженным тропам. Я слишком пьяна, чтобы управлять своим трезвым водителем, поэтому не остается ничего, кроме как довериться Максиму. И, в конце концов, наслаждаться процессом и любоваться потрясающим зимним пейзажем. Тени деревьев в ближайшем лесу мягко пропускают свет луны, создавая игру света и тени на снежном покрове.

Максим уверенно и легко управляет этой бандурой, я бы сказала — изящно танцуя с ночным ветром. Он явно чувствует себя хозяином положения и двигается так, словно знает каждый закуток местности.

Смело пробираясь через мерцание снежных хрусталей, мы отдаляемся все дальше и дальше от цивилизации и людей, а я напеваю песни из караоке и развлекаю своего водителя как могу.

— Максим, есть проблема, — вдруг хнычу я. Этого и следовало ожидать. Нельзя столько пить. — Меня тошнит и, кажется, я хочу в туалет. Точнее, очень хочу! — забыв о стыде, умоляю его остановиться.

— Мы скоро доедем, Саш.

— До чего? До туалета? Мне надо здесь и сейчас. Я давно хочу.

— А что молчала?

— На красоту засмотрелась. Смотри, как снег в лунном свете блестит, — даже как-то не хочется это роскошное белое «пальто» портить своими потребностями.

— Хорошо, давай здесь. Только быстро.

— Я при тебе не буду. Мне нужно отойти хотя бы на десять метров, — закрывая лицо ладонями, смущаюсь я.

— Я отвернусь.

— Я так не смогу. Вернусь скоро, — слезая со снегохода, я бегу вперед, слегка проваливаясь в сугробы. Мне нужно найти толстое дерево, за которым я смогу спрятаться, и мой квест быстро заканчивается успехом.

Чувствую себя максимально глупо, но ничего не поделаешь — природные инстинкты никто не отменял. Направляясь обратно к Максу, я вдруг понимаю, что не вижу на нашем месте ни его, ни нашего снегохода. Вокруг — лес и непроглядная тьма, абсолютная тишина начинает сдавливать уши и голову.

— Максим, ты где? Не шути так со мной, — зову своего хранителя, уверенная в том, что он просто издевается надо мной. Не могла же я так далеко уйти и потом не туда вернуться? С другой стороны, я пьяна, голова еле соображает, а деревья перед глазами расплываются и вот-вот начнут танцевать балет.

Черт.

— Макс! Ма-а-а-акс! — вовсю кричу я, не на шутку испугавшись.

Сердце нещадно барабанит грудную клетку, а руки и ноги немеют, переживая лавину свалившегося на меня первородного ужаса. Интересно, здесь есть волки? Где мы вообще? Как далеко отъехали от цивилизации? Уверена, Макс не мог меня бросить.

— Потеряла? — он набегает на меня откуда-то со стороны.

Честное слово, разорвать его хочется в этот момент. Это было не смешно, я правда испугалась. Мы оба падаем в мягкий сугроб, и, оказавшись сверху Максима, я наконец вижу его раскрасневшееся наглое лицо:

— Ты совсем поехавший? Я чуть не умерла от страха.

— Рано ты умирать собралась, я с тебя фактически глаз не спускал, — угорает он, заставляя меня покраснеть еще больше.

— Ненавижу тебя! Закопаю в этом сугробе, никто не найдет, — вцепившись в его куртку, я буквально впечатываю парня в снег, на что он только закидывает руки за голову и делает вид, что ему плевать на мои скромные проявления гнева.

— Я заберу тебя с собой, — у него на все есть ответ. — А мне нравится этот вид, — подмигивает мне Макс, внимательно разглядывая меня в верхней позиции.

В глубоких синих глазах буквально мелькают развратные и горячие картинки. Мне бы чертовски хотелось осуществить их в жизнь прямо сейчас, но на холоде это сделать невозможно, а когда мы доберемся до Красной поляны — настрой пройдет. И мое желание «нагрешить» тоже. Хотя здесь, вдали от подруг, Анжелы и звонков мужа, это очень хочется сделать. Оседлать Максима, но без одежды и на покрывале не из снега, а на обычном, в кровати. Наверное, все написано у меня на лице, потому что Макс приподнимается на локтях, чтобы поцеловать меня.

— Я замерзла, нам надо ехать, — все еще сопротивляюсь я, выдыхая в его губы. Он так вкусно пахнет, даже лучше морозного и хвойного леса, аромат которого пробирает меня до мурашек.

— Я согрею, Снегурка.

— Не знаю, Максим. Иногда мне кажется, что я ничего не чувствую и мне больше подойдет звание «снежной королевы», — спасибо, что не снежной бабы.

— Мне тоже иногда так кажется. Что я ничего не чувствую, — признается Максим, пугая меня своим откровением. — Ты ничего не почувствуешь, пока не разрешишь себе это. Кто здесь психолог: я или ты, Саш?

— Как думаешь, у Кая и Снежной королевы может что-то получиться?

— Если Кай совершеннолетний, почему бы и нет? — он снова шутит, но на этот раз глушит мой смех своим ртом и языком, безжалостно затыкая развратным поцелуем.

Издав глухой стон, я растворяюсь в ощущении его теплых губ, горячего дыхания, обжигающего меня на контрасте с касанием мокрых снежинок, что мгновенно тают на разгоряченной коже.