Наперегонки с ветром. Идеальный шторм

Глава 2

Побуждение стало почти приятным.

Я лежала на мягкой перине под теплым одеялом, но темнота и тишина вокруг не пугали.

И точно не были похожи на смерть.

Веки ощущались тяжелыми, как бывает, если нужно подниматься, проспав всего пару часов, но боли, как ни странно, не было.

Только усталость пополам со странной легкостью.

Зато тело ощущалось моим.

Не спеша открывать глаза, я постаралась почувствовать его полностью, от кончиков пальцев на ногах до зубов.

Последние, как ни странно, оказались на месте.

Привкуса ледяной мертвой крови во рту тоже не было, как не было и ощущения уязвимости и тяжести, которым сопровождаются переломы.

Тело было в порядке.

Делая один глубокий вдох за другим, знакомство с Эмери в целом можно было принять за очередной страшный сон, но легкий оттенок гадливости, добавившийся фоном по мере пробуждения, подсказывал, что все было правдой.

Еще более красноречивым стало первое внятное понимание: это не моя кровать.

И пристальный взгляд Кайла, который совершенно точно мне не мерещился.

Посмотреть на него в ответ сквозь полуопущенные ресницы было проще всего, хотя и было трусостью.

Он в самом деле лежал рядом, приподнявшись на локте, и ждал моего возвращения.

– Добрый вечер.

Интонация вышла нечитаемой для меня, но голос был спокойным. Только глухим от усталости.

Я всё-таки открыла глаза, но свет от камина царил по ним слишком сильно, и пришлось закрыть их рукой.

– После такого и правда только стреляться…

По мере пробуждения воспоминания становились чётче.

Всё, что эта сука успела ему наговорить.

Всё, что я не желала конкретизировать даже наедине с собой.

– Нельзя верить тому, что они говорят, – Кайл придвинулся ближе, закрывая меня от света собой.

Открыть глаза все-таки пришлось. Во-первых, потому что он и правда согласен был остановиться на этом и не усугублять ситуацию.

Во-вторых, потому что мне до дрожи хотелось его увидеть.

Рубашка на нем была свежей, а волосы чистыми, зато под глазами залегли глубокие черные тени и лицо осунулось от усталости.

Не задумываясь над тем, что делаю, я потянулась и провела кончиками пальцев по щеке.

– Спасибо.

Тварь, которой я подставилась, была сложным случаем.

Достаточно сложным, чтобы просто пристрелить, – в полном соответствии с Уставом, который он не читал.

– Пожалуйста, – Кайл непонятно чему улыбнулся.

Дурацкий получался разговор.

Я трогала его левой рукой, и в таком положении было видно, что на ней не осталось порезов.

А камин за его спиной был единственным источником света в ночной темноте.

– Сколько я?..

– День, – он не дал мне закончить, позволив сэкономить силы. – Сейчас вечер.

Та незнакомая, несвойственная мне нежность, от которой я почти задыхалась немногим ранее, глядя на него, вернулась, а на последствия пережитой одержимости можно было списать практически что угодно.

И так легко оказалось оправдаться всем этим, чтобы потянуться к нему, привлечь ближе.

– Ты не спал.

– У меня были дела.

Вылечить меня, избавиться от испорченной еды, привести в порядок гостиную.

А еще нож, залитый ее, – не моей, – кровью.

Я погладила его по затылку, наслаждаясь тем, как смешивается наше дыхание.

Одинаково теплое.

Так хорошо оказалось снова чувствовать, осязать и самой распоряжаться тем, что делает мое тело.

Как ни странно, Кайл отозвался почти сразу.

Мы оба не были любителями таких нежностей, уместных разве что и правда в первый раз на сеновале, когда так важно просто касаться. И все же сейчас он гладил меня по волосам так, словно и правда… испугался?

– Я отвратительно выгляжу.

– Я переживу.

Я засмеялась почти беззвучно и приподнялась, чтобы коснуться губами его губ, – смазано, но возвращая оставленный не мне поцелуй.

– Расскажешь, как тебя угораздило связаться с этой сукой?

– Кажется, она нравится тебе еще меньше, чем Жизель.

– Теперь я думаю, что мы с ней могли бы даже подружиться.

Кайл улыбнулся скупо, и правда очень устало, провел ладонью по моему лбу не то убирая с него рассыпавшиеся волосы, не то стирая воспоминания о причиненной боли.

– Хочешь есть?

Мне жаль было закрывать глаза и терять этот момент, но веки опускались сами.

– Меньше, чем спать.

– Тогда спи.

Перина немного промялась, когда он начал отодвигаться, и я потянулась, не думая, перехватила его запястье.

– Не уходи.

Прозвучало странно, и странно же ощущалось на языке.

Я слишком поздно поняла, что именно сказала, но Кайл, к счастью, не обратил внимания. Просто вернулся обратно и погладил по виску:

– Камин.

Огонь и правда лучше было потушить, и я кивнула уже проваливаясь в полудрему, а минуту или час спустя почувствовала, как его рука опустилась мне на живот.

Он не мог позволить себе лечь раньше, чем убедится, что со мной все в порядке.

Исцелить тело не составляло труда. В конце концов, сущность и правда меня не покалечила, оставила после себя лишь несколько внутренних разрывов.

А вот сохранность рассудка всегда оставалась под вопросом.

Связность речи, ясность мышления. Способность в принципе узнать окружающих.

Многие из тех, кто пережил подобное с тварями попроще, не помнили и половины происходившего с ними.

Как правило, людям это было только во благо, но Эмери и правда была особым случаем. Ей ничего не стоило бы не только переломать ребра, заставить острые края вонзиться в легкие, не оставляя ни малейшего шанса. Оставить доживать в состоянии растения было бы вполне в ее духе, и, с большой долей вероятности, просто из вредности она так и поступила бы, если бы Кайл ее не отвлек. Поцелуем.

Мысли путались и получались бессвязными, но все равно пробивались сквозь сон.

Тело не просто хотело, а требовало отдыха, смазывая ощущения и запахи.

Осталось только самое основное: тепло, безопасность и Кайл за моей спиной.

Я пошевелилась, подтягивая его руку ближе и переплетая свои пальцы с его.

Он тут же прижался к моей спине теснее, коснулся лбом моего затылка, чтобы выдохнуть на ухо:

– Потому что ты этого хотела.

– Что? – поворачиваться было лень, и вопрос прозвучал бессвязно.

То ли из-за дремоты, то ли потому что еще не пришла в себя окончательно, я не могла понять, к чему следует относить эту фразу.

– Ты спросила. Я отвечаю. А теперь спи.

Я хотела все-таки приподняться. Не выворачиваясь из объятий, перекатиться на другой бок и сказать, что ни о чем его не спрашивала, но его дыхание почти сразу же замедлилось. Рука на моем боку отяжелела, и я решила, что напомню об этом потом, когда мы оба хоть немного выспимся.

Вот только первое же возможное “потом” наступило уже за полдень.

Я проснулась уже привычно от прикосновения – кто-то невесомо, но бесконечно трогательно гладил меня за ухом.

– Привет, – я улыбнулась, не открывая глаз.

Дом не ответил, но воздух рядом с моей щекой пошёл рябью.

Кайла рядом не оказалось, но в спальне, – его спальне, – было тепло и спокойно.

Как будто угроза отступила и опасности больше не было.

На мне оказалась чистая сорочка, а вот моего халата видно не было.

Не удивительно, учитывая, сколько крови на нём должно было оказаться.

Я села на кровати и с удовольствием потянулась, потому что на этот раз чувствовала себя отдохнувшей.

Слабость до конца не ушла, но мышцы больше не дрожали, а в голове прояснилось.

Мой короб с одеждой, стоящий у шкафа, можно было бы принять за видение, но для видения он был слишком реалистичным. Из-под крышки торчал край рукава коричневого платья, в котором я приехала во Фьельден, а потом ходила на чай к Сесиль Мерц.

Всё выглядело так, словно мои вещи сгребли в охапку и просто бросили в него, чтобы удобнее было перенести их в соседнюю комнату.

Зато духи и косметика стояли на пустовавшем раньше туалетном столике у окна очень аккуратно.

Вопрос был решён и не подлежал обсуждению, и по этому поводу следовало бы возмутиться, но мне не хотелось. Настроение было другим.

Приведя себя в порядок и одевшись, я спустилась вниз, мечтая в первую очередь добраться до кухни. Есть хотелось так, что даже думалось плохо – после пережитого тело требовало восстановления, и еда была самым простым и доступным способом для этого после сна.

Мысли о последнем были расплывчатыми, а воспоминания – странными.

«Потому что ты этого хотела», – это не могло относиться ни к Эмери, ни к тому, что он спас мне жизнь, изгнав её.

Разумеется, я хотела остаться в своём теле и прожить свою жизнь, а не уступить её взбесившейся потусторонней твари.

Перед тем я точно ни о чем его не спрашивала.

Если только…

Я замерла, едва не оступившись на последнем порожке.

«Зачем он на мне женился?», – вопрос без ответа, адресованный себе и своему прошлому и случайно озвученный Матиасу в ту клятую ночь.

Эмери повторила его, стараясь ударить по больному. Такие твари, как она, на раз умели находить уязвимые места человека.

Абсурдно было бы предполагать, что Кайл его запомнил. Хотя бы потому, что она много чего несла, и час был дурной, и было много дел поважнее.

И тем не менее отнести его слова к чему-то другому было трудно.

Идея о том, чтобы, спросить прямо начинала казаться мне заведомо плохой – ночью, на вторые, если не третьи сутки фактически без сна и после такой работы можно сказать многое. Подобное не обсуждают как минимум из тактичности, а ещё потому, что многое из того, что казалось очевидным ночью, на утро предстанет в совершенно ином свете.

У меня оставалась ещё половина дня, чтобы решить, как лучше с этим поступить. Вечером, когда Кайл вернётся из банка, всё так или иначе уже до одного быть…

Кайл вышел из кухни и окинул меня оценивающим взглядом.

– Лучше?

Он явно никуда не уходил и, более того, даже не собирался.

Я остановилась посреди холла, не зная, как лучше об этом спросить.

– Да, спасибо. Я…

– Ешь, пока не остыло, – то ли не желая выслушивать по определению неловкую благодарность, то ли в самом деле торопясь, он подтолкнул меня к кухне.

Свежий хлеб на столе совершенно точно был родом из булочной, а вот запечённое с овощами мясо в сковороде простора фантазии не оставляло.

– Ты готовил?

Я развернулась, потому что мне хотелось увидеть его лицо в этот момент и было отчаянно жаль, что проспала самое интересное.

– Эмери уничтожила все наши запасы, – Кайл прошёл к шкафу с посудой, демонстративно не заметив моего взгляда, достал оттуда одну тарелку.

В каждом его жесте читалось лёгкое недовольство человека, которому пришлось заниматься тем, чего он не хочет и не любит, и я честно постаралась подавить улыбку.

– А ты?

– А я уже, – развернувшись ко мне, он снова посмотрел внимательно, как если бы искал подход и не находил его. – Жду тебя в кабинете.

Спорить с этим было бесполезно, да и, будучи с собой честной, я и правда предпочла бы поесть одна.

От голода всё внутренности сворачивались в тугой жгут, и ни о какой красивой трапезе не могло идти и речи – еду я готова была хватать едва ли не руками.

Тем более, что было и правда вкусно.

Сойдясь когда-то на том, что оба не горим желанием вести хозяйство, мы останавливались на постоялых дворах или присматривали себе трактир вроде того, которым владела вдова Мод. Однако еда, приготовленная Кайлом, всегда была для меня особым удовольствием. В процессе ее приготовления он выглядел таким открытым и близким, что смотреть на это можно было бесконечно.

Сейчас же это удовольствие удваивались тем, что сама обстановка в доме поменялась. Он как будто успокоился и притих, а воздух в нём стал чище.

Эмери сказала, что Кайл давно с ним не связан, но дом выполняет его приказы.

Во всём остальном эта чокнутая сука не лгала, и на этом фоне приглашение в кабинет можно было расценивать как его готовность отвечать на мои вопросы.

А их, Нечистый бы побрал всё на свете, накопилось немало.

Мыть посуду я поленилась, отделалась двумя щелчками пальцев. Теперь, когда я чувствовала себя действительно хорошо, хотя и непривычно расслабленной, мне по-настоящему не терпелось услышать правду.

Даже если я получу её в качестве компенсации за причинённый ущерб.

Кайл действительно был в кабинете, но, как ни странно, занял место не за столом, а на диване.

По всей видимости, предполагалось, что я сяду рядом. Следовательно, разговор нам предстоял непростой.

Развернув кресло для гостей, я опустилась в него, но класть руки на подлокотники малодушно не стала.

Кайл молчал. Он не тянул время, но всё ещё думал, с чего начать, или ждал, что я спрошу о том, что казалось мне самым важным. Рассеянный серый свет из окна не доходил до его лица, касался только лежащей на колене руки с обручальным кольцом, и на какую-то минуту я испытала отчаянное желание отложить всё это на потом. Он остался дома, и этот день был только наш. Тратить его на обсуждение сомнительных тем было жаль.

– Ты не должен, если не хочешь.

Я не хотела, чтобы это прозвучало как завуалированное требование или вызов. Тем более – как упрек.

На деле получилось даже мягче, чем я могла бы от себя ожидать.

Он хмыкнул и качнул головой, а потом кивнул мне на кресло за столом.

Предложение пересесть поступившее как только я устроилась, было неожиданным, и я не стала уточнять, просто устала и заняла другое место.

На столе передо мной лежала книга. Старинная, толстая, украшенная дорогим и изящным кожаным переплётом с металлическими уголками. В самом низу он был порядком потерт, а в центре было выгравировано название: «Эмери».

Я подняла глаза, ожидая объяснений, и выяснилось, что пока я её разглядывала, Кайл успел подойти ближе.

– Твоя подруга. Если тебя это немного утешит, можешь вырвать из неё пару страниц. Сейчас она запечатана. Надёжно.

Последнее точно утешало, но даже если бы он не предупредил, искушение было слишком велико.

Я открыла книгу на первой попавшейся странице, пробежала несколько строк глазами.

– Роман?

Это должен был быть как минимум чёрный гримуар.

Книги с секретом попадались мне и раньше, и сущности, охранявшие их, были действительно злыми, умеющими только нападать на тех, кто пробовал заглянуть под обложку.

Но ни одна из них не была такой старой, как Эмери. И такой разумной, как она.

Если только что ценное было заложено между строк.

На первой странице нашлось и имя автора – Серджио Амани.

– Она говорила, что у них была любовь, – дождавшись, чтобы я подняла вопросительный взгляд, Кайл присел на край стола.

Последнее слово он произнёс с известной долей язвительности.

– Он очень хотел иметь талант и искал того, кто мог бы подарить его. В результате нашёл Эми. По её подсчётам, они были вместе не меньше полувека, но это единственное, что он написал. Было пять экземпляров, четыре он сжёг перед смертью, потому что не хотел ни с кем ею делиться. Пятая книга принадлежит ей.

Я снова посмотрела на обложку и зачем-то провела пальцами по букве «и».

Книга отозвалась теплом и лёгкой пульсацией, которую я ни с чем бы не спутала.

Тварь была заперта внутри, но имела, что сказать мне.

– Кстати, это весьма неплохо. Я читал когда-то, – Кайл поднялся и подвинул кресло для гостей ближе, чтобы нас разделял только угол стола.

Я ещё раз перелистнула страницы, задержалась пальцами на характерных следах.

– Она горела?

– Да. Но злобной сукой она стала не поэтому.

Закрыв книгу, я посмотрела на него прямо, потому что это точно было что-то новенькое.

О сущностях такого рода, он всегда говорил безэмоционально, – «они», «оно», «тварь».

Об Эмери же отзывался как о живом человеке.

Значит, и говорить хотел, глядя в лицо.

– Второй курс Академии, – на мой незаданный вопрос Кайл ответил всё с той же сдержанной иронией. – Мне понравилась обложка, я начал читать. Примерно на третьей странице мы разговорились. Она устала лежать на верхней полке в шкафу и хотела посмотреть, как изменился мир, мне было интересно. И я забрал её с собой.

Книга продолжала фонить, и я снова на неё посмотрела.

Ей явно было, что добавить, для неё все было как будто вчера.

– Отсюда она знает Йонаса.

– Да, – Кайл пожал плечами и тоже остановил взгляд на Эмери. – Поначалу у них складывалось очень даже неплохо, мы весело проводили время втроём. А потом с ним случилось то же самое, что с тобой. С той лишь разницей, что это было ночью в лесу. У нас был только нож, и первое, что она сделала – воткнула этот нож ему в горло. Последствия ты можешь наблюдать.

Даже уточнять не потребовалось. Глубокий и низкий голос служил своего рода визитной карточкой Мастера Совета. Многие считали, что он намеренно разговаривает так, добавляя себе значительности, но те, кто имел с ним дело регулярно и видел в разных ситуациях, знали, что Йонас не притворяется.

– Потом она набросилась на меня, – Кайл чуть ленивым жестом поправил воротник справа.

Там, на месте, где шея переходила в плечо, был давний и тонкий шрам, подробностями происхождения которого я в своё время перестала интересоваться, поняв, что он не хочет сдаваться в них.

– Как ты понимаешь, появиться в Академии в таком виде мы не могли. К тому же, важнее было закрыть рану.

Я качнула головой, давая понять, что нет нужды говорить об очевидном.

На Йонасе характерных шрамов не было, но глупо было бы ждать, что в тот момент они думали о таком. О том, что, помимо ран, могут остаться последствия.

– Вы попытались её сжечь.

– Не мы. Я, – Кайл улыбнулся мне коротко и кривовато. – Костёр уже был разведён. Что было проще, чем бросить ее туда? Мне так казалось.

Следы огня на книге были минимальны, – я убедилась в этом, еще раз повернув ее так, чтобы их видеть.

– Но ты не удостоверился.

– Мне было шестнадцать, – Кайл пожал плечами и поднялся, отошел к окну за моей спиной.

Сарказм из его голоса никуда не делся, но ко мне и этому глупому дополнению он не имел никакого отношения.

Только к нему самому и допущеной оплошности, обошедшейся теперь в так много жизней.

Я запрокинула голову, чтобы видеть его хотя бы сбоку.

– Ты ведь не считаешь себя виноватым в этом?

– С учетом того, что мне было шестнадцать, и за десять минут до того, я вытащил ее из тела этого кретина, а потом поработал доктором? – он хмыкнул и посмотрел на меня в ответ. – Скорее, нет. У всех случаются провалы.

Последняя фраза точно была не о них и не о Эмери, и я первой отвела взгляд.

Книга снова начала становиться тёплой. Ей всё больше хотелось вмешаться в разговор. Быть может, изложить свою версию событий.

Она была более чем разумна. Полноценное мыслящее существо.

Я бы тоже нашла такую удивительной.

Кайл смотрел на нас обеих из-за кресла – мне не нужно было поворачиваться, чтобы узнать этот постепенно тяжелеющий взгляд.

– Ты же не хочешь сказать, что тебе ее жалко?

Ставить вопрос так я бы не стала. Тем более, что в его исполнении это и правда звучало как полный бред.

И всё же этот бред следовало объяснить.

– Мы с ней делили одно тело. Она копалась в моей голове, а я чувствовала ее. И она очень хотела к тебе. Когда ты наклонился, всё остальное перестало быть для нее важным. Даже то, что она меня не убила, было для тебя.

– Потому что она на мне помешана, – он развернулся и склонился ближе, оперевшись локтем о спинку кресла, постучал по обложке костяшками пальцев. – Серж жил только с ней и для нее, и она сочла, что я тоже подойду для этого. По ее мнению, у меня хороший характер, и мы могли бы отлично ладить.

– Да, это я заметила, – я повернула голову, и наши взгляды встретились так близко. – Почему тогда она на тебя набросилась?

– Потому что я должен принадлежать только ей, – он ответил, не задумываясь и всё так же глядя мне в глаза. – Йонас был мне близок, поэтому должен был умереть. Теперь она увидела тебя. И что мы спали вместе. И взбесилась от ревности. Ты привязана ко мне кровью, так что твоё тело стало идеальным трофеем.

Он прямо отвечал на ещё один проглоченный мною вопрос, и мне сделалось почти не по себе.

Тварь и правда выболтала слишком много.

Так много, что я снова опустила взгляд, предпочтя смотреть на неё, а не в лицо Кайлу.

Существо вроде Эмери не смогло бы долго жить в мёртвом человеческом теле, и она не могла об этом не знать.

Но хотя бы полгода. Иметь возможность прикасаться, ловить губами дыхание, разделять каждый новый опыт, каждый момент…

Как бы мерзко от этого ни было, и тут тоже я могла ее понять.

Точно так же, как она могла понять мою злость на себя – слишком взрослая для подобных переживаний.

– Кстати, если тебе интересно, – проявив изумительную тактичность, он отошёл и снова сел в кресло. – Два ваших случая уникальны. Вы оба пережили близкое знакомство с ней. Она много кого убила, пытаясь найти себе тело раньше. До того, как попала к нам.

В ответ на это «к нам» мне захотелось только невесело улыбнуться.

Когда мое тело принадлежало Эмери, моя кровь стала ее кровью. С ее помощью найти носитель, – книгу, – было проще простого. Поэтому Кайл счел за благо спрятать нож в рукаве до нужного момента. Окровавленное лезвие указало направление, привело его прямиком к тайнику, и тайник этот был где-то в доме.

Именно поэтому ей так просто было до меня добраться.

Все это время она была здесь, внутри, рядом с нами. Насылала на меня кошмары, заставляла заливаться кровью и подталкивала к лестнице, на которой я должна была свернуть себе шею. О ней дом предупреждал меня черным дымом.

Дом, который беспрекословно слушался его приказов.

Дом, в котором он знал каждый уголок.

Мы всегда открыто говорили даже на самые запретные и порицаемые обществом темы, но сейчас мне было отчаянно неловко спрашивать. Как будто ответ еще мог что-то поменять.

Размытое заметание Маргарет Мерц о том, что мне есть кого спросить об этом доме.

Неожиданное напоминание от Самуэля Готтингса об их былой встрече.

Та легкость, с которой Кайл ориентировался во Фьельдене и его окрестностях.

Его категорическое нет, когда он ознакомился с содержимым отданного Йонасом конверта: «Ты охренел?».

Реплика Эмери о том, что все стремятся домой, чтобы зализать раны.

Я тряхнула головой, заставляя себя собраться и снова посмотреть ему в лицо.

– Значит, это и правда твой дом.