Наследник по крови (СИ)

Глава 9

Ива

— Тебе помочь справиться с ремнем? — холодный тон отрезвляет как затрещина.

Я набираю в легкие кислорода и вскидываю голову вверх, смотрю на Максима и внутренне протестую.

Он не заставит меня! Не заставит!

А по собственной воле я даже не стану его целовать!

Вальяжно откинувшись на спинку сиденья и слегка раздвинув ноги, Пожарский сверлит меня надменным взглядом, молча намекая на то, чтобы я приступила к делу.

Под ширинкой замечаю внушительных размеров бугор, и внутренности по новой сотрясает.

Он не может… Не может меня хотеть!

У него есть женщина! Пусть хочет её!

Не знаю, что на меня находит в этот момент. Ревность, любовь, ненависть, обида, отчаяние — всё смешивается в гремучую взрывоопасную смесь. Его порочная ухмылка становится спусковым механизмом. Из меня выстреливает истерика, и я нахожу силы броситься на него с кулаками. Луплю его по животу, по груди, по плечам. Мажу по виску ладонью, второй по лицу достаю, кричу как сумасшедшая, аж связки немеют, обзываю, упрекаю, пока Макс снова не лишает меня возможности двигаться. Захватывает в кольцо своих сильных рук. Ногами обвивает мои ноги. Грудь к груди. Сердце к сердцу — и всё… Снова этот невыносимый внутренний взрыв. Мне больно! Больно! Больно! Душа в клочья, сердце вдребезги! Внутренности в узлы. Находясь с ним в тесном контакте, пылаю.

Зачем он так со мной? Для чего издевается? Я ему не нужна.

Почему не бросит меня здесь одну и не уедет?

— Пусть тебе Кристина сосет. Подонок! — хриплю ему в шею, брыкаясь и захлебываясь слезами. Дышу надрывно и часто, так часто, что легкие кипятком шпарит. Они как будто трещат по швам. Ребра в груди выкручивает от мышечного напряжения и боли. — Пусти меня, подонок! Пусти!

— Ива, всё! Хватит! Давай поговорим? Просто поговорим, — рычит мне в висок, прижимая к себе ещё крепче.

— О чём?! — кричу, извиваясь и чувствуя его эрекцию лобком. Низ живота простреливает током. — О чём мне с тобой разговаривать? Ты никогда меня не слышал! Я не буду тебе сосать! Иди к черту, Макс! Вали к своей Кристине! Убирайся!

— Не нужно мне сосать! — рявкает так, что я содрогаюсь. — Я не за этим к тебе приехал!

— Тогда зачем? — череда судорожных всхлипов вырывается изнутри. От перенапряжения и неизвестности дрожит всё тело. Поведение и слова Пожарского вызывают диссонанс. — Зачем ты приехал? Зачем ты меня нашел? Чтобы сделать мне больно? Ты сделал! Сделал! Теперь уезжай! — желание расцарапать ему лицо настолько сильное, что я умудряюсь высвободить руку и полоснуть ногтями по его нижней губе и подбородку.

— С-сука! — шипит он, по новой перехватывая мне руки. Заводит их за спину и накрепко сцепляет запястья одной ладонью. Второй фиксирует голову, схватив за волосы на затылке.

Ток. Ток. Ток.

По всему телу слетает ток.

Я бьюсь в истерике, как птица, запутавшаяся в сетке.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты сумасшедший… — шиплю на нерве, встречаясь с его диким горящим взглядом.

— Притворялась со мной? — выталкивает мне в лицо.

— Нет! — отвечаю без раздумий.

— Значит нравилось? Да? Кончала со мной, потому что было охуенно?

— Да! Да! Да! Глупо отрицать очевидное! Было охуенно! И что?! Что с того?

Выплеснув эмоции, не отвожу взгляда от лица Максима. Наши дыхания сплетаются. Его глаза мгновенно чернеют, наливаются похотью. Взгляд опускается ниже, на мои губы…

Господи, нет…

Не успеваю опомниться, как Пожарский рывком минует последние миллиметры расстояния и накрывает ртом мои губы. С такой яростью берёт их в плен, что внутренности взмывают вверх, словно ты пролетаешь опасный поворот на американских горках. Влагалище сводит сладостным спазмом. Бож-ж-же… Он ведь ещё не засунул в меня язык, а я уже умираю и рождаюсь заново.

Злость, обида, боль, наслаждение и жгучая тоска по нему смешиваются в один безумный коктейль и сотрясают душу.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не разжать челюсти и не впустить его так глубоко, как он того хочет.

— Ваня… — горячечный шепот толкается мне в рот. Порывистое дыхание Макса опаляет лицо. Напористый язык скользит между губ, давит на сцепленные зубы, и я чувствую, как в подрагивающем животе рождаются миллионы бабочек. Трепещут крыльями и задевают самые чувствительные точки.

Ток… Ток… Ток…

Под кожей ток становится болезненной щекоткой.

Мириады горячих иголочек вонзаются в мышцы и безжалостно плавят моё тело и мозг.

— Впусти меня… Дай язычок… — хрипит Максим, напирая и продавливая моё упрямство. Отпускает руки. Обнимая за талию, подтягивает выше, усаживает на себя верхом. Снова губы пленит. Зафиксировав ладонью затылок, страстно со стоном меня целует. Напирает… Уверенными движениями языка и губ усмиряет мою гордыню и, боже… проникает внутрь… Заставляет дышать только им.

Мамочки, я сдаюсь… Я позорно сдаюсь…

Надпивая с ним горького хмеля, становлюсь пьяной и безнадёжной.

Комкая затекшими пальцами мокрую рубашку, отвечаю на поцелуй, позволяю прихватывать губами мою плоть, жадно засасывать язык.

— Малыш…

Сталкиваемся ртами, сплетаемся языками и нутро по новой сотрясает.

Руки, которыми он сжимает меня, как в тисках, начинают дрожать, а губы… Губы Макса становятся нежными, мягкими, сочными.

Какой же он вкусный, Господи…

Макс, как запретный плод, терпкий и одновременно сладкий. Вкусив его, становишься зависимой на всю жизнь.

Целую… Господи, целую… Поглаживаю колючие скулы, за крепкую шею обнимаю, путаюсь пальцами в мокрых волосах, затылок царапаю…

Воспоминания той самой ночи оживают в памяти яркими вспышками.

Удар, удар, удар — мой пульс уверенно сходит с ума.

Испытывая острую потребность в любви, не могу сдержать слезы. Жгучие и соленые — они катятся по щекам.

Максим собирает влагу губами. Зацеловывает лицо. В шею толкается его возбужденное дыхание… жаркие губы обжигают грудь… прокладывают дорожку к ключице, зубы прихватывают плечо и меня сотрясает. Адским электрическим разрядом пробивает тело насквозь.

Я судорожно тяну воздух. Схватив ладонями лицо Максима, в глаза заглядываю. Мне страшно. Там столько чувств. Столько эмоций бурлит. Такая гамма оттенков намешана… В них отражается целый мир и одержимое желание мной обладать…