Найду и удержу

4

Она села в промерзший троллейбус, который надсадно взвывал и пробуксовывал на горке облысевшей еще в прошлом году резиной, вспоминала, как они с Надей готовили резюме. Что ж, все вышло удачно, она может себя поздравить.

…Однажды утром Надя Новикова пришла к ней в кабинет и сказала, что хочет уйти из музея.

— Мне будет жаль, — сказала Варя. Но, заметив, как плотно сжались ярко накрашенные губы коллеги, добавила со вздохом: — Что ж, тебе видней.

— Поможешь мне составить резюме? — попросила Надя.

— Конечно.

— Переступишь через себя? — спросила Надя, поигрывая кистями большого цыганского платка с черными розами на красном фоне. Она набрасывала его на плечи каждый день, едва переступала порог бухгалтерии. В нем теплее, говорила она всем, а на самом деле ей не нравилось, как сильно поправилась в последнее время. Но чтобы бороться с собой, понимала она, нужна другая зарплата. Надя захотела ее получить.

— Когда зайти? — спросила Надя.

— Давай сегодня вечером.

Надя кивнула и вышла, кутаясь в платок.

— Итак, ты хочешь покинуть наши древние стены. — Варя вздохнула, наблюдая, как коллега усаживается у стола. — С кем я буду пить чай? На кого ты меня покидаешь? Кто станет проводить по разным ведомостям все то, что мы заработали честным и упорным трудом? Но имей в виду, ты всегда можешь вернуться.

Надя фыркнула:

— Чтобы вернуться, сначала надо уйти.

— Ты хочешь работать там, где есть мужчины, — отчетливым голосом сказала Варя.

— Гм, — пробормотала Надя. — Если честно, то да. Я, конечно, понимаю, найти кого-то — это случай. Но здесь, в музее, я точно ничего не высижу.

— Много мест уже обегала? — спросила Варя.

— Нет. — Надя покачала головой. — На все мои резюме ни единого приглашения на собеседование. Я не понимаю, в чем дело.

— Зато я понимаю, — тихо сказала Варя. — Ты неправильно его составила.

— Ты же не читала. — Надя вздернула подбородок.

— И не буду. Но уверена, если станешь рассылать его и дальше, то мы проводим тебя на заслуженный отдых с твоего нынешнего места. Конечно, не останешься без подарка. Гм, что же ты получишь? Платок с кистями у тебя уже есть. Значит, электрический чайник. Для согрева души.

Надя скривила ярко-красные губы. Слишком яркие для бледной кожи.

— Шутишь, смеешься.

— Ага. Ладно, я составлю тебе настоящее резюме. Покупай удобные, но обязательно красивые туфли, — предупредила Варя. — Придется побегать по городу.

— Да уж как же, — отмахнулась Надя.

— Я серьезно. Позаботься о туфлях, костюме и сумке. Ты должна выглядеть претенденткой, которая соответствует тому, что написано на листке бумаге.

— Листке? — зацепилась за слово Надя.

— Да, на одном. Не больше.

— А у меня их было четыре, — призналась Надя.

— Вот именно что четыре, — с осуждением в голосе заметила Варя.

— Поняла. — Надя вздохнула и плотнее затянула концы платка.

— Итак, приступим. — Варя отодвинула все папки на край стола. — Садись, играем в четыре руки.

— Может, все-таки посмотришь мой вариант? У меня есть дискета. Ты поправишь… — Она кивнула на компьютер.

— То, что у тебя написано, поправить нельзя, — нарочито шумно вздохнула Варя. — Составлять резюме для работодателя — это значит творить. Создать шедевр, который станет тебе пропуском на собеседование. Знаешь, сколько времени тратит менеджер на то, чтобы просмотреть резюме возможного трудового кадра?

— Сколько? — спросила Надя.

— Восемь секунд. За это время мы должны его удовлетворить. Поняла?

— Слишком уж… торопливо, — хмыкнула Надя.

Варя набирала текст, а Надя смотрела в окно. Оно заиндевело, но она нашла глазами озерцо, через которое можно рассмотреть троллейбус. Он вез на своем боку рекламу зимних шапок. Кое-что меняется даже в их жизни. Этот троллейбус еще месяц назад на своем боку катал рыжую девицу в красном купальнике. У нее в пупке блестело золотое колечко. Ее хотелось одеть во что-то…

Вместе с этой мыслью вернулась прежняя печаль. И она сказала:

— Знаешь, наверное, все дело в том, что мне уже сорок один. А все хотят молодых и красивых.

— Ты красивая и молодая, — бросила Варя, не отрываясь от экрана.

За окном громыхнул бугелем следующий троллейбус. Этот был украшен валенками, да какими! С вышивкой. Надя не удержалась и фыркнула.

— Жалко, что не ты работодатель, — заметила она. — А вот если бы ты была им, наняла бы меня? — спросила Надя.

— Конечно. Но сейчас молчи, не мешай. Так, напишем о твоем образовании не здесь. Важнее опыт работы. Его вперед. Хоть ты, дорогуша, заочно окончила Московский финансовый, мы не станем выпячивать этот факт. Мы лучше выдвинем на первый план опыт работы, а хронологию начнем с конца. Смотри — как здорово, что ты числишься не в музее, а в городской администрации.

— Ох, а я-то… писала…

— А вот теперь укажем, что у тебя московский диплом. Та-ак… Уберем дату рождения, не станем говорить сколько ты хочешь денег. Владение персональным компьютером… Перечислим бухгалтерские программы… У тебя английский? И еще немецкий? Хорошо. Водительские права тоже укажем.

— Но я давно не езжу.

— Я же не спрашиваю, ездишь ты или нет. Я говорю — права. Есть они? Не выбросила?

— Нет, — сказала Надя и вздохнула. Варя знала, в чем дело: после развода муж забрал их «Волгу».

— Напишем, что у тебя есть мобильный телефон.

— Но у меня его нет.

— У тебя день рождения через две недели. Получишь в подарок. Так, теперь ты у нас упакована по первому разряду. Смотри, все вошло в одну страницу. Четыре, как было у тебя, — это почти сценарий для телесериала, — хмыкнула Варя.

— А… все-таки не мало? — с сомнением спросила Надя, глядя на экран компьютера.

— Ты же не собираешься писать, что у тебя есть хобби — разведение мини-свинок? Или что ночами ты сочиняешь стихи?

— Брось. — Надя махнула рукой.

— Главное, — говорила Варя, проверяя грамматику в тексте резюме, — ударным должно быть начало. На него сразу падает взгляд. Все, что касается твоих личных интересов и пристрастий, тебе не прибавит ничего в глазах нанимателя. Это же не автобиография? Рек-ла-ма это. Вот что. Ты себя про-да-ешь, — говорила Варя по слогам.

— Тебя послушать — я на самом деле себя продаю, — бросила Надя.

— А разве нет? И чем дороже, тем лучше. Вот, готово, — сказала Варя. — Читай.

Надя подвинула стул поближе и пробежала глазами короткий текст.

— И… это я?

— Ты. Опытная, энергичная, успешная в карьере. От самого текста должна исходить энергия. Как от стрелы, которая еще секунда — и полетит в цель.

— Если попаду — с меня шампанское.

— Нет, не горячись. Французское не потянешь и с новой зарплаты, а вот твое домашнее вино из брусники я готова принять. Кстати, сколько у тебя адресов для рассылки?

— В пять я уже посылала, есть еще три…

— Добавь парочку и по новой — во все места. По электронной почте.

— Зачем посылать в прежние? — удивилась Надя.

— Но там же не читали, пускай потрудятся.

Надя забрала дискету, распечатку и ушла к себе.

Сидя в троллейбусе и вспоминая об этом, Варя испытывала удовольствие. Не просто потому, что помогла Наде найти работу, а от того, что смогла понять то, чего, казалось, ей никогда не понять. Других людей.

Еще недавно она не смогла понять одного человека — и погорела. А сейчас могла управлять другими. Она поняла главное — все люди подчиняются одним и тем же законам жизни, эти законы надо усвоить. Тогда все, кто тебе нужен, твои. И если ты кого-то для себя найдешь и захочешь удержать — он твой.

Варя потянулась к заиндевевшему окну троллейбуса, сдернула с руки перчатку, дохнула на указательный палец и прижала к стеклу. Под теплым пальцем протаяла дырочка, Варя увидела, что ей надо проехать еще две остановки.

Она прикрыла глаза. Теперь она уже могла без боли вспоминать о Юрии и о себе, наивной девочке. Если бы тогда она понимала людей так, как сейчас, никогда бы с ней не произошло того, что произошло.

Не было бы обиды, которая мучила Варю столько времени после возвращения домой с острова Сааремаа.

Троллейбус раздвинул гармошку дверей, Варя вышла и привычно взглянула на свои окна на пятом этаже. Они темные. А какие еще они могут быть? Мать уехала с Сергеем Викторовичем, за которого она, похоже, все-таки выйдет замуж. Смешная, она думала, что дочь ничего не понимает. Уходя к нему в соседний подъезд, мать говорила, сделав серьезное лицо, что идет поработать в лаборатории — хорошо посидеть там в полной тишине и одиночестве над отчетом.

Родион Степанович укатил на биостанцию, что в десяти километрах от города. Он называл ее птичьей станцией, что чистая правда.

Варя вошла в квартиру и зажгла свет. Она любила полное сияние люстр, россыпь огней. Но это с недавних пор. Прежде даже телевизор смотрела, не включая свет. Как будто старалась укрыться от всех.

Теперь в этом нет никакой нужды, а главное — желания. Она излечилась от прошлого, оно стало одним эпизодом в ее жизни. Таким, который научил ее, что даже самую неприятную ситуацию в жизни можно обратить себе на пользу. Поумнеть, например.

Варя открыла холодильник и налила из бутылки минеральной воды без газа. Взяла стакан и села на диван. Она включила магнитофон, комната наполнилась весенними голосами птиц.

Теперь она не боялась весны и голосов птиц, хотя они напоминали ей о той весне, когда она влюбилась в Юрия…

Родион Степанович пользовался допотопным магнитофоном. Они с матерью много раз предлагали ему сменить технику на новую. Но он упорствовал, утверждая, что аппарат под названием «Весна» обладает качествами, которых нет даже у новых моделей. Он позволяет прокручивать голоса птиц в медленном темпе, а значит, раскладывать пение на ноты…

Варя никогда не училась музыке и не спорила. Мать отмахивалась, у нее полно своих дел, она редко бывала дома, потому что по работе часто уезжала в экспедиции. В основном на Север. Предмет ее собственной научной страсти — горностаи, обладатели царственного белого меха, живут и роскошествуют, как она говорила, имея в виду условия для их обитания, в ханты-мансийской тайге.

Дедушка был главным воспитателем Вари с тех пор, как бабушка отошла в мир иной. Это случилось в предпоследний Варин школьный год, они с дедом были друзьями и поддерживали друг друга как могли.

Дедушка и сейчас преподавал в сельскохозяйственном институте, но его расписание не было таким напряженным, как прежде. Больше всего он любил заниматься аспирантами. Он брал одного, вел его к успеху, потом — следующего. Одним из них и был Юрий.