(не)моё чудовище (СИ)

23. Лев

Ладная и маленькая девчонка в поношенной и удобной одежде, с жадным любопытством оглядывающая округу, дрожащая от моей близости, - трудно удержаться от соблазна.

Я, черт возьми, нервничал. Бессмысленно, глупо и совершенно по-детски. Пока стоял на покосившемся крыльце. Пока ехал в этой чертовой дребезжащей колымаге с нулевой подвеской. Дурея от аромата не то духов, не то шампуня, не то просто тела Самойловой. Утекал в каком-то дурмане, злился на себя, на дорогу, на вредную городскую девочку, которая явно страдал от дикой головной боли.

Но стоило ей оказаться около манежа - дикий восторг осветил ее лицо лучше всякой косметики и драгоценностей. А глупые вопросы ошарашили не хуже льющейся сверху воды.

Притворяется? Или до сих пор не догадалась?

Или не может сопоставить образ “столичного олигарха” с деревенским мужиком, которым она меня воспринимает?

Не пойму - радует это меня или разочаровывает…

Изменит ли Ника свое отношение, узнав, кто я? И сменится ли ее неприязнь на лживую угодливую маску?

Хотя какая там неприязнь…

Я же вижу, не слепой. В ее страхе проскальзывает и типичное женское - инстинктивное уважение к мужественности и силе. Иногда мне кажется, она даже принюхивается. Ей нравится мой запах? Мой парфюм? Она не морщится, не отшатывается, значит да, нравится.

Ее иногда потряхивает. Можно сослаться на похмелье. Или усталость от непростой дороги. Но это все равно возбуждает.

Не меньше, чем взлетающая в седло фигура, после вытягивающая и гордо вскидывающая подбородок. Ника даже специальной подставкой не воспользовалась - несмотря на рост, задрала ножку, сунула в стремя и поднялась, с легкостью поднимая вес своего тела. А потом еще и привычным движением взялась за поводья, подергала, примеряясь, поцокала и расплылась в удовлетворенной улыбке, будто век мечтала посидеть верхом.

Но я все-таки спросил:

- Кататься умеешь? Не упадешь?

Ох, и сколько возмущения в ясном взоре! Прям прожечь готова! Дернулась, будто ладонью ее хлестнул.

- Умеешь, - огрызнулась она негромко, но очень выразительно - краснея щеками и блестя глазами.

И сходу несильно поддала пятками и одновременно - вожжами, пуская лошадку в шаг. Степаныч, кстати, подобрал коняху ей что надо - умную, смирную и ласковую. Со светлой, в неравномерных подпалинах шкурой и огромными, почему-то вечно грустными глазами. Очень подходящая под Самойлову. Она прекрасно знала и голосовые команды, но души не чаяла в Степаныче - ходила как собачонка за ним, причем без поводка.

Видно, что Самойловой все же непривычно сидеть верхом, но она старательно это скрывает. Стройная спина молодой женщины немного напряжена, да и плечи кажутся скованными, как и ладони, слишком крепко держащие поводья.

Но ей понадобилось всего немного времени, чтобы приноровиться и привыкнуть. Постепенно ее мышцы расслабились, а таз уже не долбится о седло, подстроившись под ход лошади.

Мы делаем неторопливый и вальяжный круг по манежу - Вероника впереди, я немного позади, откровенно любуясь подпрыгивающей попкой, когда девушка пускает свою лошадку в легкий галоп. Но потом равняюсь с ней и не могу не ухмыльнуться, оглянувшись на откровенно довольное и улыбающееся лицо.

- Нравится? - спрашиваю я у нее в, как мне кажется, подходящий момент.

- Конечно, - довольно урчит, даже жмурясь, от удовольствия, Ника. - Я уж и не помню, когда в последний раз верхом каталась… Думала, уже и не получится никогда - в городе-то на развлечения совсем времени нет, да и дорогое это удовольствие. И скучно одной как-то. Компания нужна.

Словоохотливость девушки мне пришлась по душе. Несмотря на слегка помятый вид, она будто осветилась изнутри. И стала похожей не то на маленькое солнышко, не то на довольную жизнью кошку. Этого эффекта еще добавляла безразмерная одежда смешного цвета - будто вздыбленная шерстка. И взлохмаченные ветром, слегка вьющиеся волосы с выбившимися из пучка прядями.

- Красивые лошади, - неожиданно похвалила Ника животных, потрепав свою кобылку по шее, - И много их тут?

- Две дюжины голов.

- Ого! Так много! Это же сколько людей должны за ними присматривать?! И сколько денег стоит их содержание?

- Прилично, - усмехнулся я, - С ходу так и не скажешь.

- Так вы, Лев Маркович, что-то типа главного смотрящего? Конюшего?

Тут я чуть не заржал.

- Да-да, - едва сдержавшись, ответил я, - Что-то типа.

- А если хозяин меня увидит? Проблем не будет?

- Ты уже спрашивала. Правда, все нормально. Не переживай.

Однако, повернув голову, девушка так внимательно уставилась на меня, будто попыталась подловить на вранье или прочитать что-то по лицу. В ответ я только ухмыльнулся. Уж больно забавно она при этом выглядела.

И все-таки ей едва можно было дать больше двадцати лет - даже без макияжа, даже без шмоток по размеру. А может, в этом и была причина ее кажущейся молодости. Наверняка, в офисной одежде да на каблуках, с прической и штукатуркой на лице она вполне соответствует своему истинному возрасту. Как ни странно, я с легкостью могу представить ее серьзной и по-деловому дефилирующей по одному из офисов Ворона.

Но мне она нравилась и такой. Точнее говоря - особенно такой. Немного, но в меру неопрятной, домашней и уютной.

- И как давно вы здесь работаете? - совершенно неожиданно поинтересовалась девушка, - Тяжело, наверное? А что по зарплате?

- А с какой целью-то интересуешься? - усмехнулся я. Не уж то все-таки прощупывает почву?

- Не хотите - не говорите, - равнодушно пожала плечами Ника, - Решила просто поболтать.

- А головка-то не болит?

Самойлова забавно скривилась, и я чуть не задохнулся от едва сдерживаемого хохота. У кого угодно эта гримаска выглядела бы уродливо, но девушка стала похожей на премилейшего гномика. Или крошечного щенка, в нос которого попала пыльца.

- Ну, прости-прости, - примиряюще проговорил я, - Без обид. Работаю давно. Больше десяти лет. Работы много. Иногда бывают проблемы.

- С лошадьми?

- С людьми. Но оно того стоит.

- Босс много платит?

- Зарплата что надо. Не жалуюсь.

- А у вас какое-то специальное образование есть, да?

- Можно и так сказать. Но по большей части все необходимые знания и навыки приходят с опытом.

- Это да, - кивнула, соглашаясь, Ника. - И все же без специального образования никуда… Тяжело.

Я скептически хмыкнул. Вот вся бы молодежь так считала. Большинство ребят, и Димка в том числе, твердо убеждены, что в современном мире главное быть пробивным и находчивым, хотя без этого тоже никуда. А картонку, которой они пренебрежительно называют диплом о высшем образовании, и вовсе воспринимают как ненужную и крайне необоснованно дорогую вещь.

- Вы, наверное, какой-то ветеринарный колледж заканчивали, да? - снова спросила девушка, вызывая у меня очередной приступ смеха. - Ведь для ухода за животными уж точно специальные навыки нужны. Да и чтобы с таким огромным хозяйством управляться - это ж уметь надо.

В голосе Ники слышалось одобрение, самым неожиданным образом польстившее мое самолюбие. Ну и пускай, что необоснованно. Это если ее восхищает такая довольно специфическая и не то, чтобы очень статусная работа, как она отреагирует на мою настоящую занятость?

- Сама-то по специальности работаешь? - прикинувшись шлангом, спросил уже я.

- Да, - довольно ответила Ника.

- И чем занимаешься?

- Рекламным дизайном.

- Нравится?

- Очень. Не нравилось - не работала бы.

И разлилась-полилась Самойлова словоохотливым потоком. Я лишь вовремя подкидывал, как мячики, наводящие вопросы и замечания, подталкивая девушку к откровениям. Даже удивительно, что она с такой легкостью разговорилась - будто я рубильник какой переключил. Видимо, что-то угнетало ее на протяжении какого-то времени, хотя… Оно и понятно. Одна. Разгребает вопрос с наследством. Без мужика. Неспроста это. Жизненный опыт подсказывал мне, что на личном фронте у Самойловой не все в ажуре. Иначе не рванула в одиночестве в глушь, чтобы собственными руками готовить дом к продаже. Видно же, что привыкла к самостоятельности. Не от хорошей жизни симпатичные девчонки таким маются. Ох, не от хорошей.

Но мне импонирует эта ее самостоятельность. И непосредственность тоже. В маленьком хрупком теле словно две личности уместилось - зрелая женщина, четкая знающая, чего хочет и умеющая добиваться своего, и беззаботная девочка, ждущая внимания и одобрения.

Иначе как можно было объяснить ее неожиданную говорливость?