Не молчи...

Глава 17

Я зажмуриваю глаза от удовольствия, когда Бен начинает двигать пальцами во мне, внутрь, затем наружу. Скользнув рукой между нашими телами, я сжимаю его каменный член.

— Кровать, — стонет он.

Подталкивая меня, Бен проводит нас через большую гостиную, пока я не упираюсь ногами в постель и не останавливаюсь. Сквозь большие окна огни большого города бросают тени на лицо и тело Бена. Я осматриваю его оценивающим взглядом и дерзко спрашиваю:

— Собираешься просто смотреть на меня всю ночь или мы займемся чем-нибудь более приятным?

Я отстегиваю свои подвязки, медленно стягиваю чулки, как в кино, и бросаю их в Бена. Он прищуривается, и сексуальная усмешка снова появляется на его лице. Я сажусь на край кровати, и Бен медленно придвигается, раздвигая мои ноги в стороны. Встает между моих бедер и прижимает ладонь к моей груди.

— Откинься на спину, — приказывает он.

Подняв мою левую ногу, он кладет ее себе на плечо, нежно целуя внутреннюю сторону моего бедра. Его горячее дыхание на моей коже посылает электрический заряд прямо мне между ног. Я вся горю и очень хочу его, а Бен мучает меня самым изысканным способом.

Он скользит губами по моей коже, направляясь все ближе к вибрирующему от возбуждения центру, и оставляет на мне еще один поцелуй, но на этот раз, используя язык, медленно скользит им по моему бедру.

— Пожалуйста... Пожалуйста...

Я чувствую, что Бен улыбается. Он любит, когда я умоляю. Схватив его за волосы, я приподнимаю бедра с кровати. Подложив обе ладони мне под попку, он притягивает мое тело к своему лицу и буквально набрасывается на мою возбужденную киску, сдвинув трусики в сторону.

— Черт, — шепчу я, когда Бен медленно проводит языком по моей киске.

— Тебе именно это нужно, детка? Об этом ты просишь?

Бен кружит снова и снова своим умелым языком по моим складкам. Я в отчаянии. Опустив руку, пытаюсь притянуть его ближе и заставить прикоснуться к моему пульсирующему клитору. Он рычит, и я чувствую эту вибрацию где-то глубоко внутри.

— Еще нет... Пока не время.

Бен скользит двумя пальцами внутрь меня, и я почти кончаю.

— Бен... Я... О... Боже... Я...

Прижав язык к моему клитору, он отправляет меня в полет. Бен вытаскивает пальцы из меня, но ощущение пустоты длится всего несколько секунд, а затем он медленно толкается в меня. Обе мои ноги закинуты ему на плечи, пока он двигается во мне. Мое наслаждение, похоже, продлится вечно.

Я чувствую, что начинаю сжиматься вокруг него, и Бен ускоряет свой ритм.

— Черт, детка... Я так близок... Это так чертовски хорошо, Ари.

Он прижимается ко мне, и каждый его толчок доставляет все больше удовольствия. Я подаюсь ему навстречу бедрами, чтобы усилить эффект, и мы сходим с ума от блаженства. Бен кончает, и от ощущения его пульсации внутри меня, я снова парю в облаках. Мы вторим друг другу «Чееерт» и страстно стонем. Он поворачивает мое лицо к себе и целует меня.

— Так... охренительно... хорошо, — шепчет Бен мне в шею.

Он медленно выходит из меня, и я хныкаю от потери.

— Ш-ш... Сейчас вернусь.

Я не могу двигаться. Я опустошена. Мои глаза закрываются, но я слышу, как Бен возвращается в комнату. Затем чувствую теплую ткань на коже, когда он нежно вытирает меня между ног.

— Тебе холодно?

Прохлада в комнате вызывает озноб из-за влажной кожи, но это нечто большее. Я потрясена. Мой сердечный ритм ускоряется, и во мне начинает подниматься паника. Я люблю его. Если раньше я сомневалась в своих чувствах, сегодняшний день развеял все сомнения. Мне кажется, Бен чувствует то же самое. Мы занимались не любовью. Ничто из того, что мы только что сделали, не было мягким и романтичным. Это были безумие, похоть и нужда. Мы заявили права друг на друга сегодня вечером нашими губами и телами. Он принадлежит мне, и мне не нужны слова, чтобы знать, что я принадлежу ему.

Я просыпаюсь, чувствуя теплое дыхание Ари на своей груди. Она обнимает меня рукой за талию, наши ноги переплетены. Еще рано. Солнце только начинает вставать, освещая комнату оттенками красного и оранжевого. Моя девочка такая красивая, и я не могу представить, что может быть лучше такого пробуждения. Эта мысль немного пугает меня. Несколько месяцев назад это бы даже не пришло мне в голову. В прошлом я бы сбежал прежде, чем она успела бы надеть свои трусики обратно.

Ари пробралась в мое черное сердце, и я не собираюсь отпускать ее. Она создана для меня. Она — моя. Если прошлый вечер это не доказал, то три слова, которые вертятся на моем языке, докажут.

— Я люблю тебя, — шепчу я в ее волосы. Видите, это было не так уж сложно. Я попробую еще раз. — Я люблю тебя.

Она начинает шевелиться, и мое сердце пускается вскачь.

— Хм...

Я закрываю глаза, как трус, и пытаюсь успокоиться. В голову лезут разные сомнения. Что, если я слишком спешу? Что, если Ари не испытывает ко мне подобного? Я чувствую, как она поднимает голову с моей груди.

— Ты уже проснулся? — сонно спрашивает она.

Я зеваю и тру глаза, делая вид, что только что проснулся.

— Что? — уточняю я.

— Мне показалось, ты разговаривал во сне.

— Серьезно? И что же я говорил? — интересуюсь я, затаив дыхание.

— Я не знаю. Я просто почувствовала вибрацию твоей груди.

Я медленно выдыхаю.

— Хм... Не знаю...

Чертов трус.

Сегодня я сдал свой последний экзамен. Я так задолбался. Ночью в общаге будет ежегодная вечеринка в честь окончания учебного года. Я не хотел оставлять бабушку, но она практически выгнала меня из дома. Сейчас бабуля уже выглядит больной: у нее появились фиолетовые круги под глазами, но она продолжает бороться со своими сиделками. Она не хочет принимать лекарства, так как эти препараты снимают боль, но пребывание весь день словно во сне расстраивает ее.

Было очень сложно найти время, чтобы побыть с Ари. Из-за моей учебы и ее напряженного графика работы у нас почти не было возможности увидеться. Она думала, что после праздника в честь юбилея у нее станет меньше работы, но, оказалось, что дата судебного разбирательства по делу Тимоти Лимона изменилась. Последние две недели Ари работала допоздна каждый день. Мы несколько раз выбирались пообедать, но не проводили вместе ночи. Сегодня вечеринка в братстве, и, хотя Ари сомневается, приезжать или нет, она пообещала заглянуть ненадолго по пути домой.

Я хватаю пиво и догоняю ребят. Еще рано, и народ медленно начинает подтягиваться. Я не пил какое-то время, и четвертое пиво начинает действовать на меня. Парни на стойке выстраивают в ряд шоты.

— Пойдем, Родригез, твоя очередь.

— Только один, — отвечаю я. Проверив часы, я вижу, что уже почти девять. — Где же она? — бормочу я.

Таким темпом, я напьюсь в хлам к тому времени, как Ари доберется сюда. Схватив рюмку, жду счет. Затем опрокидываю ее, и жжение от текилы медленно охватывает мое горло. Вздрогнув, я качаю головой и закусываю лаймом.

— Еще по одному! — кричит кто-то.

— Черт, да, — восклицаю я, а ребята начинают размахивать кулаками и свистеть. Вторая рюмка текилы заходит мягче. В животе становится тепло, а ноги наливаются свинцом. Попав в верхнюю часть счетчика, сигнализирую, что я выхожу. Слышу разочарованный гул позади себя, когда ухожу.

Помещение начинает заполняться людьми. Я выхожу на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и вытащить еще одно пиво из холодильника. Увидев Пола, я направляюсь к нему.

— Как дела, брат? — Мы ударяем кулаками, когда я приближаюсь. — Где ты пропадал? — спрашивает он.

— Бабушка заболела. Я переехал, чтобы присматривать за ней.

Я действительно не хочу ничего объяснять и рад, что Пол понимает намек и быстро меняет тему. Мы начинаем обсуждать наши дальнейшие планы после окончания колледжа, когда я слышу, как хлопает задняя дверь.

— Как дела? — кричит Джейк.

Мария следует за ним, и это для меня повод, чтобы уйти.

— Был рад поболтать.

Я хлопаю Пола по спине и возвращаюсь в дом. Чувствую взгляд Марии на себе, но даже не смотрю в ее сторону. Я отправляю Ари смс, спрашивая, где она находится, и поднимаюсь по лестнице в свою комнату, чтобы дождаться ее ответа.

Уже десять, и вечеринка официально выходит из-под контроля. Спиртное течет рекой, и всем хорошо. Я снова проверяю телефон. Ничего. Сажусь в кресло и забываюсь. Забавно, что всего несколько месяцев назад я был бы пьян в стельку и лежал бы в постели с какой-нибудь безымянной шлюхой. А теперь я вышагиваю из угла в угол, как какая-то девчонка, каждую минуту глядя в свой телефон.

Я задумался, но вдруг кто-то теплыми руками начинает массажировать мои плечи, и на долю секунды мне кажется, что это Ари. Знакомый запах духов, смешанный с алкоголем, заполняет воздух, и я напрягаюсь.

— Ты все еще злишься на меня?

Я оборачиваюсь и вижу Марию. У нее пухлые губы, и раньше я считал их сексуальными. Ее серые глаза затуманены алкоголем, и она начинает медленно гладить ладонями мою грудь.

— Составить тебе компанию?

Какого черта?! Сейчас мне только этой херни не хватало.

— Мне не нужна компания, а ты пьяна, так почему бы тебе не вернуться к Джейку?

Она качает головой.

— Ты же знаешь, он не может удовлетворить меня так, как ты.

Мария подходит и садится ко мне на колени. Она действует слишком быстро, а мои рефлексы притуплены действием текилы. Облизнув губы, она продолжает водить ладонями вверх и вниз по моей груди. Я хватаю ее за запястья, чтобы остановить, и глаза Марии вспыхивают от возбуждения.

— Хм, ты же знаешь, мне нравится, когда ты ведешь себя грубо.

Я стараюсь держать себя в руках.

— Я сказал, что мне не нужна компания, Мария! А теперь, блядь, слезь с меня и возвращайся на вечеринку!

Я отпускаю ее запястья, намереваясь встать, и она, пользуясь этой возможностью, хватает меня рукой за шею и впивается в губы поцелуем. Я обхватываю ее щеки ладонями, чтобы оттолкнуть.

— Какого хрена?! — рычу я, наконец, вставая с кресла.

Мария вытирает уголки губ и ехидно улыбается мне.

— Упс. Кажется, твоя девушка очень злится.

Я в недоумении смотрю на нее.

— Что?

Для осознания ситуации мне требуется несколько секунд. Я слышал вздох и звук удаляющихся шагов, но был слишком ошеломлен, чтобы понять что к чему.

— Блядь! — кричу я и разворачиваюсь, чтобы догнать Ари. Мое сердце бешено колотится. Нет, так не должно быть. Я спускаюсь по лестнице вниз — толпа, кажется, увеличилась раза в три. Локтями расталкивая людей, я пробираюсь сквозь них, отчаянно пытаясь добраться до входной двери. Вижу затылок Ари, когда она собирается выйти из дома, и кричу ей:

— Ари! Ари! Подожди!

Я пробираюсь сквозь пьяную толпу. Дом набит битком, и добраться до ближайшего выхода, кажется, практически невозможно. У меня трясутся ноги, но я продолжаю двигаться. К горлу подкатывают рыдания. Я слышу Бена, он зовет меня, пытаясь перекричать музыку.

Оглянувшись через плечо, я вижу на его лице явную панику, и начинаю проталкиваться еще быстрее. Я не смогу с ним сейчас поговорить. Мне хочется ударить его. Так и знала, что это случится. Как я могла быть такой идиоткой? Я думала, что Бен изменился.

У меня так сильно дрожат руки, что мне сложно найти и вытащить ключи от машины. Бен застрял в толпе, но он отчаянно пытается догнать меня.

— Подожди... Подожди… — Я слышу, как он снова кричит мне.

Выскочив из дома, я бегу к своей машине. Если он догонит меня, я точно врежу ему. Лицо этой суки Марии так и стоит перед моими глазами. Наконец, она получила то, чего хотела, и ее победная улыбка все мне объяснила. Она выиграла. Я сомневаюсь в том, что для Бена наши отношения были серьезными. Мария сказала правду? Он играл с нами обеими? Говорил мне одно, а ей другое?

Я сажусь в свою машину, и несколько слезинок сбегают вниз по моей щеке. Вставляю ключ в зажигание и подпрыгиваю от стука в окно.

— Пожалуйста... Пожалуйста, Ари. — Лицо Бена бледное. Он выглядит отчаявшимся и безумным. — Я все могу объяснить... Пожалуйста, детка... просто…

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони и качаю головой.

— Я не могу. Лучше возвращайся на вечеринку, Бен. — Я смотрю на него сквозь пелену слез.

Бен не сдается, он продолжает стучать в окно и дергать за ручку двери.

Я завожу машину и медленно начинаю движение. Он отходит назад, когда понимает, что я не собираюсь открывать дверь. Уезжая прочь, я смотрю в зеркало заднего вида на его поникшую фигуру, и громкие рыдания вырываются из моего горла.

Я смотрю, как красные фонари автомобиля Ари исчезают в темноте. Она забрала мое сердце с собой. Единственная девушка, которую я когда-либо любил, просто уехала. Ари считает, что я обманул ее. И я не могу винить ее в том, что она не поверила мне. Если бы я увидел то, чему она только что стала свидетелем, я бы тоже подумал самое плохое. Но Ари даже не позволила мне все объяснить.

Я стою посреди улицы, и мой страх быстро превращается в гнев. Вот ведь стерва. Эта чертова сука Мария воспользовалась мной. Меня трясет от ярости, которая с бешеной скоростью растекается по венам. Мне нужно ее найти.

Когда возвращаюсь к дому, Пол преграждает мне путь. Он прижимает ладонь к моей груди, останавливая меня.

— Ты злишься, мужик. Это понятно. Но не наделай глупостей.

— Отвали, — рычу я на Пола и обхожу его.

Вхожу в дом в поисках Марии, и Пол следует за мной. Я слышу, как она смеется. Мария стоит ко мне спиной, беззаботно болтая со своими знакомыми, как будто только что не разрушила всю мою жизнь. Когда я приближаюсь к ней, она удивленно округляет глаза. Затем поворачивается ко мне с ехидной улыбкой на лице.

— Нам нужно поговорить... СЕЙЧАС. — Меня трясет, а Мария даже не вздрагивает.

— Конечно, малыш.

Она протягивает руку, чтобы прикоснуться к моей груди, но я отхожу от нее и направляюсь в другой конец дома. Мария идет за мной. Я пытаюсь успокоить свою дикую ярость. Найти тихое место для разговора очень сложно, поэтому я выхожу наружу. Несколько человек, болтающихся во дворе, заметив выражение моего лица, спешат уйти внутрь. Я оборачиваюсь и смотрю на Марию, скрестив руки на груди. Я очень зол.

— Какого черта, Мария?

У нее хватает наглости выглядеть оскорбленной.

— Что ты имеешь в виду? Да ладно, это был всего лишь поцелуй, Бен. Мы делали с тобой и нечто похуже. Маленькая мисс-совершенство переживет.

Я делаю шаг вперед.

— А если нет? На что ты надеешься? Я же сказал, что между нами все кончено. Ты ничего не добьешься своими сообщениями и подобными выходками. Какого хрена тебе нужно? Это конец. Между нами все кончено. Сколько раз я должен повторять это тебе? Все. Блядь. Кончено.

Мария подходит ближе ко мне и тычет пальцем мне в грудь.

— Потому что ты так сказал? Ты принял решение и даже не спросил, как я к этому отношусь. Знаешь, я тоже в этом участвовала. В течение двух долбаных лет я стояла и смотрела, как ты трахаешь других девушек. Ты тратил мое время, а я притворялась, что у нас все в порядке. Я думала, что тебе, наконец, надоест, и ты остановишься на мне. Бросишь всех, мы будем вместе, и я стану твоей единственной. Затем появляется эта девка, вы знакомитесь, и ты оставляешь меня без раздумий. Ты бросил меня. Чего ты ожидал? Что я просто отойду в сторону? Что я не буду бороться за тебя?

Она кричит, и вокруг нас уже собирается толпа, чтобы посмотреть это шоу.

— Ты не можешь бороться за то, что никогда тебе не принадлежало. Когда ты, наконец, это поймешь? Извини, если ты ожидала большего, но я никогда не обещал тебе ничего серьезного. Я не нарушил обещаний, потому что никогда тебе их не давал.

Мария начинает рыдать, а я слишком зол, чтобы меня это волновало. Я обхожу ее и возвращаюсь обратно в дом.

— Бен? — Мне не хочется останавливаться, но я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. — Прости.

Я делаю шаг к Марии и смотрю ей в глаза.

— Ты думаешь, я тебе поверю? После всего, что ты натворила? Ты добилась того, чего хотела. Ари ушла. Первая и единственная девушка, которую я когда-либо любил, просто уехала, думая, что я изменил ей. Ты счастлива? Ты не знаешь, что такое сожаление. Но я гарантирую, что узнаешь, если я не верну Ари.

Мария закрывает лицо руками и всхлипывает. Я поворачиваюсь, вхожу в дом и громко захлопываю за собой дверь. Некоторые ребята смотрят на меня, а подружки, с которыми разговаривала Мария, спешат на улицу, чтобы утешить ее. Я прохожу мимо всех, выхожу через парадную дверь и направляюсь к своей машине. Произошедшие события быстро отрезвили меня. Набрав номер телефона Ари, я слышу один гудок, и затем мой звонок переводится на голосовую почту. Я пробую снова, и ее сладкий голос сразу просит оставить сообщение.

В голове хаос, мысли путаются. Это не может так закончиться, я не отпущу ее. Я должен был признаться ей в своих чувствах. Завожу машину и уезжаю, направляясь к дому Ари. Ее машина припаркована на обычном месте, и я с облегчением выдыхаю, зная, что она в безопасности. Пока иду к входной двери, мысленно произношу молитву и прошу, чтобы Ари согласилась выслушать меня. Стучу несколько раз, но она не открывает. Я могу воспользоваться своим ключом, но не хочу вламываться без разрешения. Стучу еще несколько раз, и не слышу за дверью ни звука. Мне нужно увидеть ее. Нужно все ей объяснить.

Мои руки трясутся, когда я отпираю входную дверь. В гостиной горит лампа, кошелек, ключи и телефон Ари лежат на столике. Я иду по коридору к спальне, и слышу рыдания Ари. И это я, черт возьми, виноват в этом. Я тихонько стучу.

— Ари?

Плач прекращается, и через некоторое время Ари отвечает:

— Уходи, Бен.

— Ари, пожалуйста, позволь мне объяснить.

— Я не хочу ничего слушать. Я устала. Все кончено. Оставь свой ключ и уходи.

— Детка, пожалуйста, открой дверь.

Она рывком распахивает дверь, ударяя ее о стену. Глаза Ари красные и опухшие. Она вытирает слезы тыльной стороной ладони.

— Никогда больше меня так не называй. Ты потерял на это право в тот момент, когда целовался с этой сукой Марией.

— Я этого не делал... Все не так... — Я не могу сформулировать связное предложение.

— Все было не так? Это не ты обжимался со своей шлюхой-бывшей, с которой раньше трахался, пока она сидела у тебя на коленях, засунув язык тебе в горло? Этого не было или как? Прибереги эту чушь для кого-нибудь другого, Бен. Я устала. Убирайся.

Ари захлопывает дверь перед моим лицом, а я стою, как вкопанный. Все, что я хотел сказать, застряло у меня в горле. Прижавшись лбом к двери, я снова слышу душераздирающие всхлипы и рыдания. Я люблю ее, но Ари никогда не узнает об этом, потому что я был слишком труслив, чтобы признаться ей. Это не может быть концом. Я этого не допущу.

— Ари... Пожалуйста. Мы обещали. Мы с тобой пообещали друг другу, что всегда выслушаем обе стороны. Ты должна поверить мне. Между мной и Марией ничего не было.

Я слышу, как она подходит к двери, и молюсь, чтобы Ари открыла ее.

— Я видела, Бен. Ты держал руками ее лицо. Ты точно так же держишь меня, когда целуешь. Ты знаешь, что на самом деле самое хреновое? Я не могу выбросить это из головы. Эта картина навечно останется там, — отвечает Ари из-за двери.

— Пожалуйста... Пожалуйста, открой дверь. Мне нужно увидеть тебя... Пожалуйста.

— Я не могу... Не могу даже смотреть на тебя сейчас. Пожалуйста, просто уходи.

— Ари... Это еще не конец. Я этого не допущу. Ты меня слышишь? Я придумаю, как, заставить тебя поверить мне.

Она не отвечает. Я знаю, что она слишком упряма и сердита, чтобы поговорить со мной сегодня вечером, поэтому делаю, как она просит — оставляю ключ на журнальном столике и ухожу, закрывая за собой дверь.

Сидя в машине, я обдумываю ситуацию. То, что должно было стать праздником, превратилось в полный кошмар. Телефон начинает звонить, и на долю секунды я думаю, что это может быть Ари. Вместо этого на экране я вижу имя Беверли, и мое сердце сжимается от страха. Она позвонила бы мне только в случае чрезвычайной ситуации. Этот вечер не может стать еще хуже. Мои руки дрожат, когда я отвечаю на звонок сиделки, молясь, чтобы это было совсем не то, о чем я подумал.

— Алло?

Сквозь унылые звуки музыки, которую я слушаю всю прошедшую неделю, я едва слышу стук в дверь.

Неделя... Прошла целая неделя с того дня, как мое сердце вырвали из груди. Все это время я игнорировала все телефонные звонки, сообщения и всех посетителей. Я едва существую. Просто как робот выполняю необходимые действия: встаю, принимаю душ, надеваю бог знает что и еду на работу. Мои начальники слишком заняты и не замечают ничего. Пока я занимаюсь своей работой, меня ничего не беспокоит. Хильда — единственная, кто поинтересовался, что со мной происходит. Знаю, что выгляжу так, будто меня сбил грузовик, но она просто смотрит с сочувствием каждый раз, когда я говорю, что у меня все в порядке.

Все остальные стараются держаться подальше от меня. Я знаю, если не говорить о случившемся, это ничего не изменит и не решит, но для меня молчание — способ пережить ситуацию. Если хотите, называйте это слабостью. Минуты и часы протекают в замедленном ритме.

Стук в дверь становится громче, и я не могу понять, почему люди не хотят оставить меня в покое.

— Я слышу музыку и знаю, что ты там. Открой эту проклятую дверь, Ари. — Вонн пытается перекричать музыку.

Я медленно натягиваю одеяло на голову и надеюсь, что она поймет намек и просто уйдет. Услышав звонкий лязг ключей, я начинаю жалеть о том, что дала ей комплект для чрезвычайных ситуаций. Моя квартира похожа на склеп, и яркий свет, проникающий через дверной проем, временно ослепляет меня. Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть очертания двух людей. Когда мои глаза фокусируются, я понимаю, что это Вонн и Амели.

Увидев их озабоченные лица, я снова начинаю рыдать.

— Вот черт, — шепчет Вонн.

Она подходит к дивану и обнимает меня. У меня даже нет сил, чтобы пошевелить руками. Я кладу голову ей на колени, и подруга проводит рукой по моим немытым волосам.

— Все нормально... Все будет хорошо, — повторяет она.

Я чувствую, что кто-то протирает мое лицо и, открыв глаза, вижу, что Амели стоит на коленях передо мной.

— Эй, — говорит она, продолжая вытирать мои слезы. Я сажусь и пытаюсь успокоиться. — Ты должна прекратить это. Мы волнуемся. Ты не отвечаешь на звонки. Мы хотели дать тебе время побыть одной, но теперь тебе пора поговорить с нами. Что происходит? Что случилось? — настойчиво спрашивает сестра.

Я встаю с дивана и начинаю беспокойно вышагивать по гостиной. Они обе смотрят на меня, затаив дыхание и ожидая ответа.

— В братстве Бена была вечеринка в честь окончания учебного года, и он хотел, чтобы я пришла. Мне пришлось работать допоздна, поэтому я пообещала встретиться с ним там. Я опаздывала и не заметила, что мой телефон разрядился. Я уже села в машину и не смогла позвонить ему и предупредить, что выезжаю. Когда я добралась до общаги и не нашла Бена внизу, один из ребят сказал мне, что он видел, как Бен зашел в свою комнату. Когда я поднялась наверх и вошла к нему, Бен сидел на стуле спиной ко мне, а Мария сидела у него на коленях. Его руки были на ее лице и они целовались.

Амели вздыхает, а Вонн закрывает глаза и качает головой.

— Черт, — бормочет Вонн.

— Он бежал за мной до машины, но я не хотела с ним разговаривать. Я даже смотреть на него не могла. Он все равно приехал и открыл дверь своим ключом. Бен клялся, что все было не так, как могло показаться, но я сказала ему уйти. И что, черт возьми, мне теперь делать?

— Тебе нужно поговорить с ним, Ари, — отвечает Вонн.

— Почему я должна это сделать? — выплевываю я, пытаясь контролировать свой гнев. Я уверена, после того, как я проигнорировала все его звонки и смс, Бен обратился за помощью к Вонн. Это написано на ее лице. Она общалась с ним, но боится рассказать мне.

— Ты должна выслушать его объяснения. Думаю, Бен говорит правду.

Я останавливаюсь и смотрю на нее.

— Ты не была на моем месте, Вонн. Ты не видела лицо этой суки, когда я вошла. — Я продолжаю шагать, сжимая и разжимая кулаки. Моя ярость достигает точки кипения. — Ты говорила с ним? Какими жалкими оправданиями он тебя накормил?

Она подходит ко мне и берет меня за руку, пытаясь успокоить.

— Бен так же сломлен, как и ты, Ари. Он сказал, что ты не отвечаешь на его звонки и сообщения. Он просто хотел знать, все ли с тобой в порядке.

Ком у меня в горле становится все больше.

— Хорошо.

— Послушай, я не говорю, что не отреагировала бы так же, как и ты, может быть, даже хуже. Это просто... Мария — мстительная сука. Ты взяла то, что, по ее мнению, принадлежало ей. Она была точно уверена, что Бен вернется к ней. Ты задела ее, поэтому она пыталась разрушить ваши отношения, и, наконец, добилась своего.

Я внимательно слушаю подругу и хочу поверить ее словам всеми фибрами души.

— Я так зла на него и так по нему скучаю. Я чувствую себя идиоткой.

Слезы текут рекой, и Вонн вытирает их большими пальцами.

— Я знаю. Бен изменился, Ари. С тобой он совсем другой. Ты не знала его раньше, и, если бы я не видела, каким он стал, все еще считала бы его бабником. Но мне кажется, в этот раз «поимели» его.

— Она права, поверь, Рели. — Я поворачиваюсь и встречаю взгляд моей сестры. — Я никогда не видела тебя настолько счастливой. Не позволяй кому-то разрушить все. Просто выслушай его.

Я вытираю лицо и киваю.

— Есть кое-что еще, — осторожно говорит Вонн.

— Что? — спрашиваю я, все еще пытаясь успокоиться.

— Пол сказал, что бабушка Бена серьезно больна.

— Да, я тебе рассказывала. Бен нанял круглосуточную сиделку.

— Нет, я имею в виду... — Она кусает губу. — В тот же вечер, когда он приходил к тебе домой с объяснениями, ему позвонили — состояние его бабушки ухудшилось. Ее отвезли в больницу, и всю неделю она то приходила в себя, то была без сознания. — Мое сердце болезненно сжимается. — Врачи дают ей всего несколько дней.

Развернувшись, я бегу по коридору в душ, а девочки следуют за мной.

— Я должна увидеть Бена.

Всю неделю я нахожусь в больнице. В тот вечер, когда Беверли позвонила мне, у бабушки случился приступ. Видимо, у нее они были постоянно, но она умоляла медсестер не рассказывать мне. Бабуля попеременно то находится в сознании, то нет. Я отказался уходить. На днях позвонил Пол, и я объяснил ему, что случилось. Он принес мне небольшую сумку с одеждой, которую я оставил в доме братства.

Я сижу рядом с бабушкой, взяв ее за руку. Размеренные сигналы аппаратуры убаюкивают меня, но я слишком напуган, чтобы уснуть. Что, если бабуля перестанет дышать? Что, если она проснется на несколько минут, а я упущу свою последнюю возможность поговорить с ней?

Бабуля — единственный человек, который когда-либо заботился обо мне. После того, как умер папа, мама была слишком занята своей новой жизнью, и бабушка взяла меня под свое крыло. Она никогда не относилась ко мне, как к бремени. Я держу ее теплую руку, ее грудь медленно поднимается и опускается. Большое количество аппаратуры, мониторов и трубок окружает кровать. Экран, на который я смотрю, контролирует ритм ее сердца. В течение последних нескольких часов он был неустойчив, и мое сердце начинает тревожно сжиматься.

Я еще не готов. Я эгоист. Бабушка не может оставить меня. Она — мой самый родной человек. Бабуля открывает глаза и медленно моргает. Усталая улыбка появляется на ее лице, и она слабо сжимает мою руку. Я осторожно прикладываю ее руку к своей щеке, отчаянно пытаясь бороться со слезами, которые вот-вот прольются.

Бабуля проводит большим пальцем по моей щеке, вытирая предательскую слезу, которую я не в силах сдержать.

— Мой дорогой внук, — тихо говорит она, ее дыхание затруднено. — Я всегда любила тебя, милый. Ты вырос очень красивым и умным молодым человеком. — Бабушка заходится кашлем, а затем продолжает: — Ты не смог бы сделать меня еще счастливее. Твой отец гордился бы тем, каким ты стал.

Я киваю, не в силах говорить. Она прощается со мной.

— Я так рада, что ты нашел красивую девушку, которая любит тебя. — Я смотрю на нее с удивлением. — Не удивляйся, я вижу это и в твоих глазах, ты ее тоже любишь. — Я вытираю слезы и опускаю голову. — Ты сказал ей?

Я отрицательно качаю головой.

— Я все испортил. Думаю, она меня больше не любит.

Бабуля гладит меня по голове и глубоко вздыхает.

— Конечно, любит, тебя невозможно не любить. Исправь свои ошибки.

Я хватаю ее за руку и целую ладонь.

— Постараюсь. Я планирую потратить всю оставшуюся жизнь, пытаясь все исправить, если Ари только даст мне шанс. — Бабушка улыбается мне, ее дыхание учащается. — Ты была лучшей бабушкой и мамой, которую только можно пожелать. Нам с отцом очень повезло. Я люблю тебя больше, чем можно выразить словами, моя дорогая бабуля.

Ее хватка слабеет, глаза закрываются, и по морщинистой щеке пробегает слеза. Она делает последний глубокий вдох. Перевожу взгляд на монитор, затем снова на бабушку и обратно, мысленно повторяя молитву и надеясь, что она лишь заснула. Линии начинают медленнее скользить по экрану. Мне хочется заставить их двигаться быстрее, и я шепчу бабуле:

— Я не готов... Не готов... Ты не можешь оставить меня, — умоляю я. Склонив голову, я молюсь всем, кто может меня услышать, когда непрерывный звуковой сигнал нарушает тишину.

Выскочив из лифта, я направляюсь к посту медсестер и натыкаюсь на последнего человека, которого хотела бы снова встретить в своей жизни.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Последние несколько месяцев она старалась превратить нашу жизнь в ад. Я сжимаю кулаки, борясь с собой, чтобы не двинуть ей. Мария. Не могу поверить. Она поднимает обе руки в знак капитуляции и умоляюще смотрит на меня.

— Послушай, Ари. Я знаю, что не заслуживаю твоего внимания. Я натворила глупостей, но прошлого не вернешь.

Я приближаюсь к ней.

— У меня действительно нет времени на эту херню.

— Пожалуйста, удели мне всего минуту.

Даже не знаю, почему я останавливаюсь и продолжаю слушать.

— Почему ты здесь?

Если она скажет мне, что Бен попросил ее приехать, клянусь, сегодня я окажусь в тюрьме. Скрестив руки на груди, я прищуриваю глаза.

— Я пришла с Джейком и остальными парнями. Они отошли, чтобы перекусить. — Кивнув, я начинаю двигаться по коридору. — Прости меня, — бормочет Мария, и эти два слова заставляют меня остановиться. — Я не жду, что ты простишь меня за все, но я... Мне очень жаль. Прости.

Неужели она всерьез? После всего, что сделала, она должна мне хотя бы объяснения. Развернувшись, я делаю несколько шагов к ней, едва сдерживая свой гнев.

— Почему?

Мария смотрит на свои руки.

— Я люблю его. — По ее щеке катится слеза. — Я была глупа и влюбилась в него. Думала, что ты просто очередная девчонка. Мы не были вместе, но я надеялась, что через несколько недель он наиграется с тобой и вернется ко мне. Но ты оказалась другой. Я это знала, поняла это сразу, когда увидела, как он смотрит на тебя на той вечеринке, и это убивало меня.

Я ошеломленно смотрю на нее. Ее слова не изменят того, что она нам сделала, но теперь это, по крайней мере, приобрело смысл. Мария выглядит раскаявшейся, но прямо сейчас я не могу найти в себе силы, чтобы простить ее.

— Бен никогда не будет смотреть на меня так, как он смотрит на тебя. Я, наконец, поняла это, и мне очень жаль.

Это слишком. Это, черт возьми, слишком. Мне кажется, моя голова вот-вот взорвется.

— Послушай, Мария, я тебе верю, но просто...

Я потратила достаточно времени на нее. Покачав головой, я отворачиваюсь, чтобы найти Бена. Мне. Нужен. Бен. Я. Люблю. Бена. Я должна была поверить ему. Должна была ему доверять. А я позволила этому глупому голосу в моей голове усомниться в моем парне. Это была очень длинная неделя, и я просто хочу обнять Бена и сказать ему, что все будет хорошо.

Повернув за угол, я замираю в дверном проеме, словно парализованная. Слабый писк аппаратуры начинает звенеть в моих ушах, и ко мне приходит осознание. Я не могу двигаться, не могу дышать. О, Боже. Нет... Нет... Нет. Я опоздала. Перевожу взгляд от монитора и вижу, как Бен роняет голову, и его плечи начинают подрагивать. Он еле слышно рыдает. Медсестра отталкивает меня в сторону. Звук ее голоса возвращает его в реальность, и Бен встает, чтобы уйти с дороги. Наши взгляды встречаются, и от его вида мое сердце готово разорваться. Он небрит и, похоже, не спал неделю. Бен приближается ко мне и, не сказав ни слова, крепко обнимает меня. Я начинаю рыдать в его плечо.

— Прости. Мне очень жаль, — говорю я.

Я даже не знаю за что извиняюсь: за то, что случилось с его бабушкой; или за то, что не поверила ему; или за то, что не была всю прошедшую неделю рядом. Бен отстраняется и вытирает мои щеки. Я смотрю на него, и слезы струятся уже по его лицу.

— Ш-ш-ш... Ты здесь. Не могу поверить, что ты здесь. — Он наклоняется и целует меня в губы, щеки, глаза. Сжимает меня крепче в объятиях, будто я могу убежать. — Прости меня, детка. Мне так жаль. Пожалуйста, не оставляй меня больше.

Не знаю, как так получилось и мне все равно. Ари снова в моих объятиях, и я больше никогда не отпущу ее. Меня накрывает паника, и я начинаю дрожать.

— Бен, тебя трясет. Давай выйдем в зал.

Я следую за Ари, пока медсестра отключает в палате аппаратуру. Бабушка умерла. Я видел, как она сделала последний вдох, и не было никаких шансов удержать ее рядом. Бог забрал ее к себе. Теперь бабуля вместе с моим отцом и дедом, и на мгновение эта мысль успокаивает меня.

Мы выходим в коридор, и Ари обнимает меня, растирая спину ладонями. У меня начинают стучать зубы, и я не могу успокоиться. Она откидывает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Тебе что-нибудь нужно?

Я не могу говорить, поэтому просто крепче обнимаю ее. Она нужна мне. Я не смогу без нее. Прижимаюсь лицом к ее шее и вдыхаю присущий только Ари запах, чтобы убедиться, что это не сон.

— Мне жаль... Мне очень жаль, — бормочет Ари мне в плечо.

Я остаюсь у Ари, потому что не могу находиться в большом пустом доме без бабушки — это лишь напоминает мне об одиночестве. Ари беспокоится за меня. Я замечаю, как она грустными глазами смотрит на меня, когда думает, что я не вижу. Сейчас я ни на что не гожусь. Кажется, я ничего не могу, кроме как лежать, свернувшись калачиком, под одеялом, которое бабушка связала для меня, когда мне было пять лет. Последние сорок восемь часов я лежу или сижу в углу дивана, уставившись в одну точку. По крайней мере, думаю, что прошло двое суток. Встаю я только тогда, когда чувствую, что мочевой пузырь вот-вот лопнет. У меня нет аппетита, и вся еда кажется безвкусной.

Как мне все это пережить? Как жить дальше, когда ушел единственный человек, который когда-либо заботился обо мне? Я продолжаю думать о том, что бабушка уже никогда не увидит. Мой выпускной всего через две недели. Я считал само собой разумеющимся, что она всегда будет рядом со мной. Я опустошен: то злюсь на весь мир, то грущу обо всем. Не могу себе простить, что не провел с бабулей больше времени вместе. Мне грустно из-за того, сколько всего она пропустит.

Телефон не перестает сигналить о пропущенных вызовах и сообщениях. Я слишком измотан, чтобы отвечать. Там одни и те же вопросы и комментарии, снова и снова. «Как дела?» или «Сожалею о твоей потере». Как у меня дела? Как дела? Мне чертовски хреново, вот как дела. Мое сердце разбито на мелкие осколки, и во всем мире не хватит клея, чтобы склеить его обратно.

Ари собирается на работу. Вчера она брала выходной, чтобы побыть со мной. Я понимаю, что последние события заставили ее бросить работу ради меня. Она рассказала, что у них происходит и как это важно для ее фирмы, и вчера ее телефон буквально разрывался от звонков и сообщений. Ари проводит рукой по моей щеке. Я уверен, она говорила мне о планах на день, но я не слушал.

Я поднимаю на нее взгляд, когда она спрашивает:

— Ты меня слышишь?

Прошло два дня. Эти два дня Бен просидел на диване, завернутый в вязаное одеяло, которое знавало лучшие дни. Он не бреется и не моется. Я чувствую себя совершенно беспомощной. Один его вид разбивает мне сердце. Я никогда не теряла кого-то настолько родного, и даже не представляю, что сказать или сделать. Я спрашиваю, голоден ли он, нужно ли ему что-нибудь, но не получаю ответа. Он просто кивает или качает головой — на все мои вопросы отвечает односложно. Я знаю, что он устал от людей, пытающихся узнать, все ли с ним в порядке, поэтому я решила просто оставить его в покое.

Вчера я взяла выходной и не могу представить, сколько работы ждет меня в офисе, но я не могла оставить Бена одного. Я объяснила мистеру Бентону, что произошло, и хотя он посочувствовал нам, сегодня он не может позволить мне снова сидеть дома. Я разрываюсь: не хочу оставлять Бена, но в то же время и не могу потерять работу.

Ставлю перед Беном миску с хлопьями «Лаки Чармз», надеясь, что он поест, и провожу ладонью по его небритой щеке, пытаясь обратить на себя внимание. Говорю ему, что позвоню позже, чтобы проверить его, прошу попробовать что-нибудь поесть. Бен смотрит на меня своими грустными глазами цвета виски, и я уточняю, слышит ли он меня. Он кивает, но я знаю, что он лжет. Проверив часы, я вижу, что должна была уйти еще десять минут назад. Поцеловав Бена в щеку, заставляю себя идти на работу.

Весь мой стол завален документами, как я и ожидала. На нем кучей лежат файлы с заметками и списками. Голосовая почта переполнена. Я решаю работать без обеда. Вся моя еда за день — это батончик мюсли и «Ред Бул». Уже почти три часа, а у меня не было возможности проверить Бена. Он не отвечает на звонки, поэтому я пишу сообщение. Мне придется остаться на работе, по крайней мере, до семи вечера, чтобы компенсировать вчерашний отгул. Я смотрю на стопку бумаг, которые еще не просмотрела, и тяжело вздыхаю.

Я: Работаю до 7 вечера. Принесу ужин. Ты в порядке?

Через час от Бена приходит ответ.

Бен: Отлично.

Я хочу позвонить и накричать на него:

— Ты не в порядке, черт возьми! Ты грустная вонючка, и ты все время молчишь!

Но понимаю, я слишком строга к нему из-за отсутствия сна и избытка кофеина. Сделав еще один глоток «Ред Бул», я возвращаюсь к работе.

Я заказываю ужин на вынос из любимого мексиканского ресторана Бена, надеясь, что смогу заставить его поесть. Захожу в квартиру, а он сидит на том же месте, что и утром. Та же одежда, то же самое одеяло и тот же пустой взгляд. Что-то во мне щелкает, и я решаю, что с меня хватит. Не говоря ни слова, беру его за руку и легонько тяну за собой. Бен встает и позволяет мне увести его подальше от дивана. Мы проходим по коридору в ванную. Он стоит передо мной, и я начинаю снимать с него одежду.

Бен вопросительно смотрит на меня, но ничего не говорит, лишь поднимает руки и ноги, пока я помогаю ему раздеться. Включив душ, я снимаю одежду с себя, пока нагревается вода. Взглядом Бен медленно скользит по моему обнаженному телу. Я шагаю в ванну и тяну его за собой. Он встает рядом со мной, и я направляю струю воды на него. Он закрывает глаза, пока теплая вода омывает нас.

Теплая вода струится по нашим телам и впервые за несколько дней боль в моей груди, кажется, ослабевает. Мы оба молчим, и Ари смотрит в мои глаза в поисках одобрения. Я зажмуриваюсь — вид ее мокрого соблазнительного тела возбуждает меня. Теплыми ладонями она скользит по моим волосам, и запах лаванды окутывает нас. Пальцами массирует мои виски, круговыми движениями снимая напряжение. Низкий стон срывается с моих губ. Чувствую себя чертовски потрясающе и борюсь с желанием прижать Ари к стене и похоронить себя внутри нее.

Я позволяю ей продолжить массаж и кладу руки себе на бедра, отчаянно пытаясь обуздать желание прикоснуться к ней. Ари нежно смывает шампунь с моих волос, наклоняя мою голову ближе к себе, и оставляет сладкий поцелуй на моей обнаженной шее.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает она. Я молча киваю. Поворачиваюсь, надеясь, что это отвлечет меня, и спиной ощущаю, как Ари прижимается ко мне своей голой грудью. Это моя погибель.

Я слышу щелчок крышки флакона, и Ари ладонями скользит по моим плечам, рисуя большие круги. Прислонив голову к стене, я чувствую, как мои мышцы постепенно начинают расслабляться. Я кладу руки на плитку, чтобы сохранить равновесие. Ари намыленными руками пробегает по моей спине, вокруг талии, по груди и рукам. Она продолжает водить по моему телу руками, ее прикосновения нежные, ласковые и любящие. Я будто пьянею от вожделения, но точно знаю, что это гораздо большее. Это ее способ позаботиться обо мне. Я стою с закрытыми глазами, пока не слышу, как выключается вода. Ари выходит, заворачиваясь в полотенце. Она держит для меня раскрытое полотенце и ждет, когда я выйду из ванны. Я стою перед ней, и она крепко обнимает меня за талию. Прижимаю ее ближе к себе и наклоняю голову.

— Спасибо, — шепчу я.

Ари смотрит на меня, и золотистые блики мерцают в ее карих глазах.

— Я сделала это для себя. Ты провонял мой диван.

Она усмехается, а я впервые за несколько дней улыбаюсь. Мы одеваемся в спальне, и у меня появляется идея.

— Поедешь со мной кое-куда сейчас? — спрашиваю я. Ари вопросительно смотрит на меня. — Можешь надеть, что захочешь, подойдет любая одежда.

Она надевает джинсы и улыбается.

— Хорошо, поехали.

Мы едем в машине уже несколько минут, когда Ари нарушает тишину:

— Могу я спросить, куда мы едем?

Я смотрю на нее и усмехаюсь.

— Спросить ты можешь, но это не значит, что я тебе отвечу.

— Умник, — бормочет она, скрестив руки на груди. Я включаю радио, когда выезжаю на автостраду.

Мы быстро добираемся, поскольку машин на дорогах почти нет. Я съезжаю с автострады и поднимаюсь вверх по склону. Ветра Санта-Ана очистили ночное небо, и это идеально. Я паркуюсь и смотрю на Ари.

— Обсерватория? — уточняет она. Я киваю и выхожу из машины.

Она идет следом, нахмурив брови. Я беру ее за руку и веду в сторону входа.

— Отец приводил меня сюда, когда я был маленьким. Я был одержим всем, что связано с космосом. Хотел быть астронавтом. — Ари улыбается, и я продолжаю: — Мы ходили сюда по воскресеньям: папа не работал, и мы смотрели шоу в планетарии.

— Кажется, я была здесь однажды, когда училась в третьем классе, — говорит она.

Я поднимаюсь по лестнице к смотровой площадке.

— Да, я припоминаю. — Ари подходит к одному из телескопов и заглядывает в него. — Я злилась, потому что было слишком много детей, и до меня не дошла очередь. — Наклонившись, она смотрит подольше. — О, Боже мой, Бен. Иди сюда, ты только посмотри.

Ари отходит в сторону, и я наклоняюсь над телескопом. Это действительно прекрасно. Даже не знаю, на чем остановить свой взгляд. Я изучил все созвездия еще будучи ребенком.

— Подойди ближе. — Ари подходит ко мне. — Еще раз посмотри в телескоп. Сегодня вечером можно увидеть Кассиопею. (Примеч.: Кассиопея — (лат. Cassiopeja) созвездие Северного полушария; 5 самых ярких звезд Кассиопеи образуют фигуру, похожую на букву W).

Она морщит нос.

— Кассио… что?

Я усмехаюсь.

— Просто просмотри в телескоп.

Ари заглядывает в видоискатель, и я поворачиваю его на север.

— Ладно, ты знаешь, как выглядит маленький ковш?

— Да.

— Видишь звезду на самом конце ручки ковша?

— Да, — снова говорит Ари.

— Посмотри слева от нее. Ты должна увидеть группу звезд, которые образуют фигуру, похожую на букву W. — Она немного подкручивает телескоп, и я могу сказать, что ей очень сложно сконцентрироваться.

— Вот черт. Я нашла. Я нашла, Бен, — восклицает Ари, немного приглушенно, так как прижимает лицо к видоискателю. Она оборачивается и взволнованно обнимает меня за шею. — Вау, качок и ботаник в одном лице. Это очень соблазнительно, ты знаешь? — Она мягко целует меня в губы.

— Да? — уточняю я.

Она кивает.

— Как ты узнал обо всем этом?

— Отец много работал, но это было единственное, на что он всегда находил время. Я с нетерпением этого ждал. И я начал изучать созвездия, чтобы произвести на него впечатление. Каждый раз я узнавал что-то новое, чтобы показать ему, когда мы снова сюда придем. Бабушка понимала, насколько это место важно для меня, поэтому она приводила меня в планетарий и после его смерти. Я всегда чувствовал себя здесь ближе к нему, как будто папа смотрит прямо на меня, понимаешь?

Ари поглаживает мою щеку большим пальцем. Я даже не понял, что плачу.

— Я не знаю. Наверное, я просто надеюсь, что теперь они вместе, оба смотрят на меня.

Ком в моем горле настолько большой, что мне трудно глотать. Я очень стараюсь быть сильной для Бена, но его боль убивает меня. Обнимая за талию, я прижимаюсь лицом к его груди. Акустическая версия Сэма Смита «Latch» звучит из динамиков, и я начинаю медленно двигаться в такт музыке. Бен вздыхает, взъерошив мои волосы.

— Я люблю тебя, — шепчет он. Я напрягаюсь и отодвигаюсь от него, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты меня слышишь? — спрашивает он.

— Да, но скажи еще раз, — отвечаю я, и Бен ухмыляется.

— Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, Ари, и мне жаль… Чтобы признаться тебе в любви, мне почти пришлось тебя потерять. Ты должна поверить, что я навсегда влюбился в тебя в тот момент, когда увидел на вечеринке. Ты разбудила во мне такие чувства, о существовании которых я и не подозревал. И теперь, когда ты у меня есть, я никогда не отпущу тебя.

У меня кружится голова и сжимается сердце. Ком в горле исчезает, и я начинаю рыдать. Этот умный, сильный, великолепный мужчина любит меня, а я чуть не потеряла его. Всхлипывая, я закрываю лицо руками и прижимаюсь крепче к его груди. Бен гладит меня по волосам.

— Малышка... Ты в порядке? — Я смотрю в его влажное от слез лицо, пока он пальцами вытирает мои слезы. — Скажи что-нибудь, — просит он.

Я качаю головой, пытаясь все осмыслить.

— Я тоже тебя люблю, — удается пропищать мне, и Бен облегченно вздыхает. — Я думала, что потеряла тебя, когда увидела вас с Марией.

— Ари, я...

Я прикрываю ладонью его губы, заставляя замолчать.

— Я люблю тебя уже какое-то время, но я пыталась бороться со своими чувствами, потому что считала, что ты в конечном итоге все равно причинишь мне боль, а это было несправедливо по отношению к тебе. Ты всегда был честен со мной, и я не должна была сомневаться. Прости меня.

— Посмотри на меня. — Я приподнимаю голову и смотрю Бену в глаза. — Тебе больше не нужно извиняться за тот вечер. Если бы я увидел то, что наблюдала ты, даже не знаю, что бы сделал. Даже мысль о том, что кто-то другой прикасается к тебе, сводит меня с ума.

Он обхватывает мое лицо ладонями и впивается в мои губы страстным поцелуем. Языком Бен изучает каждый сантиметр моего рта, и мое тело начинает вибрировать от желания. Он отстраняется, и мы пытаемся восстановить дыхание.

— Я бы хотел делать это всю ночь. Черт, этот душ, детка. Серьезно? — Я пожимаю плечами. — Я чуть не потерял сознание от вожделения. — Я улыбаюсь ему. — Давай вернемся домой, чтобы я мог продолжить.

Было очень трудно вернуться домой сегодня. Без бабушки дом словно стал намного больше. Ее комната убрана, и все медицинские принадлежности исчезли. Это нереально. Мне кажется, что в любую минуту она может зайти в комнату. Ари сегодня на работе. Ей было не по себе от того, что она не смогла пойти со мной, но мы договорились встретиться на службе. Ночь мы провели в объятиях друг друга, и утром мне было сложно отпустить ее от себя. Я схожу с ума по ней и не представляю, как бы справился со всем этим без нее.

Я сижу за кухонным столом и полдня трачу на то, чтобы ответить на пропущенные телефонные звонки и сообщения, которые оставили на голосовой почте. Первая из двух поминальных служб пройдет сегодня. Я держусь, напоминая себе, что это праздник в честь жизни бабули, а не окончательное прощание с ней. Приедут члены семьи со всей страны, и я буду очень рад представить их Ари. Бабушку все любили, и я удивлен, что мне не пришлось арендовать футбольный стадион, чтобы разместить всех, кто захотел прийти.

Через пару часов я запираю дом и возвращаюсь к Ари, чтобы подготовиться. Вылет дяди был отложен, и он прислал сообщение, что его не будет до завтрашнего утра. Я вздыхаю и бросаю телефон на кровать. Я знаю, я не в его силах что-то изменить, но не могу не злиться, что его не будет на службе. Его мать болела, а он даже не приехал проведать ее, прежде чем она умерла.

Служба была именно такой, как я и ожидал. Долгая. У моей бабушки много друзей и родственников, и каждый хотел поделиться рассказом о ней. Люди бесконечно меня обнимали и высказывали соболезнования. Я измучен, но должен выстоять завтрашнее прощание с бабулей. Когда забираюсь в кровать, Ари нежно обнимает меня.

— Это была прекрасная панихида.

— Да.

— Все действительно любили ее.

— Да, так и есть.

— Я люблю тебя, — шепчет она. Мое сердце сжимается, и я клянусь, что пока я жив, никогда не устану слушать, как она произносит эти слова.

— Я тоже тебя люблю.

Вчерашняя служба была тяжелой, но сегодня все еще сложнее. Мы стоим у могилы. Бен сжимает мою руку, как будто я его спасательный круг. Семья и друзья выстроились в очередь, чтобы отдать дань уважения и положить лилию на гроб. Это были любимые цветы Розмари, церковь и могила утопают в лилиях. Певица из женского хора Марьячи (Примеч:. Марьячи — уличные музыканты в Мексике) поет «Вечная любовь» Росио Дуркаля. Песню о вечной любви и прощании. Мне очень сложно сдерживать слезы, слушая ее прекрасный голос.

Бен держится. Он плакал, но, учитывая потерю, он справляется хорошо. Элизабет подходит и целует его в каждую щеку, а затем быстро прощается. У нее самолет в Милан, и ей нельзя опаздывать. Эта женщина все еще раздражает меня.

Все уходят, а мы с Беном ждем, пока гроб не опустят в землю. Он глубоко вздыхает, и я крепко обнимаю его. Я жду, пока он соберется с силами, прежде чем отвести его обратно к машине.

— Спасибо, — говорит он, целуя мою руку. Я вытираю его глаза и мягко целую в губы.

— Я люблю тебя.

Я знаю, что это ненормально, но мне нравится говорить это. И я пользуюсь любой возможностью, чтобы сказать слова любви Бену, просто потому, что могу. Просто потому, что никогда не думала, что мне захочется. Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня и прошептать мне в губы:

— Я тоже тебя люблю.

Мы возвращаемся в дом бабушки, где прием уже в самом разгаре. Круглые столы накрыты белыми скатертями, и весь двор заполнен любимыми цветами Розмари. Ее друзья из церкви взяли всю организацию на себя. Они отлично поработали, Бену не пришлось ни о чем беспокоиться.

Семья Бена такая же большая, как и моя. Меня приняли с распростертыми объятиями, и нас обоих обняли и поцеловали столько раз, что на всю жизнь хватит.

Мы берем небольшую паузу, чтобы познакомить Карен и Пола. Бен упоминал о том, насколько его бабушка полюбила Карен и хотела, чтобы он помог ей найти хорошего парня. Когда Пол проявил к Карен интерес, мы засмеялись и решили, что это проделки бабушки Бена.

Я отхожу на минутку, чтобы выпить, и моя сестра Альба подходит ко мне.

— Эй, что это за мужчина, который разговаривает с мамой и папой? — спрашивает она. Прищурившись, я смотрю через двор. Солнце слишком яркое, и я не могу разглядеть лицо мужчины.

— Я не знаю. А что?

— Он смотрит на тебя.

— Что? — уточняю я, поперхнувшись вином. — Что ты имеешь в виду, он и сейчас смотрит на меня?

— Ну, сначала я подумала, что он смотрел, потому что мама и папа указывали на тебя. Но потом вспомнила, что он поглядывал на тебя и во время службы.

Я нервно смеюсь.

— О, пожалуйста. Вероятно, ему просто любопытно, так как у Бена никогда не было девушки.

— Ладно, детка, просто хотела предупредить тебя. Я чувствую жуткие флюиды от него.

Альба тычет меня в бок, я подскакиваю и шутливо ударяю ее в ответ.

— Убирайся отсюда, извращенка, и прекрати таскать со стола напитки. Ты, наверное, уже пьяна.

— Пока еще нет, — она подмигивает мне и уходит.

Моя сестра — заноза в заднице, но довольно наблюдательная. Встряхнувшись, я иду, чтобы немного поболтать с Илаем и Вонн. Бен все еще обходит гостей, принимая соболезнования.

Вино, которое я выпила, согревает желудок, и я вспоминаю, что не успела ничего поесть. Я извиняюсь перед друзьями и подхожу к огромному столу, чтобы взять себе тарелку. Возвращаюсь к ребятам, когда ко мне направляется мужчина, о котором говорила сестра. Меня мгновенно охватывает беспокойство.

Его каштановые волосы коротко подстрижены, дневная щетина покрывает волевой подбородок. Как и большинство мужчин на приеме, он одет в костюм, однако то, как у него закатаны рукава, подсказывает мне, что для него это не повседневная одежда. Мужчина подходит ближе ко мне, и его шоколадно-карие глаза кажутся мне жутко знакомыми.

Он протягивает руку, и я, вежливо улыбаясь, подаю ему свою руку. Он сжимает ее дольше, чем положено, и пристально смотрит мне в глаза. Альба была права. Очень неприятное чувство.

— Мы раньше не встречались? — спрашивает он.

Я собираюсь ответить, когда вдруг понимаю, что мне знаком этот голос.

Мужчина потирает пальцем мою ладонь, и кровь стынет в моих жилах, а желчь поднимается к горлу. Этого не может быть. Это невозможно.

Бен подходит к нам и улыбается мне.

— Бен, она красавица.

И вот оно. Я смотрю на Бена, затем перевожу взгляд на мужчину рядом и чувствую, как становлюсь бледнее полотна. Слово, которое снова и снова я слышу в моих кошмарах. Красавица... Я начинаю дрожать и не могу скрыть панику, которая накрывает меня. Мне хочется сбежать, но мои ноги словно приросли к земле.

— Извини, детка, я не познакомил вас раньше. Это мой дядя Амос. Он брат моего отца.

Это последние слова, которые я помню, прежде чем мой мир погружается в темноту...

Я никогда не забуду ее лицо. Теперь она взрослая женщина, и эта мысль возбуждает меня. О, что я мечтал сделать с ней. Она стала еще краше, чем я мог себе представить. Эти прекрасные карие глаза все еще удерживают меня в своих сетях. Я вспоминал о ней в течение долгих лет. Я был так близко к ней. Она отказалась от уроков и отрезала свои волосы, но это не удержало меня. Еще несколько месяцев после этого я наблюдал за ней. Мое увлечение граничило с одержимостью.

Но мне нужно было, чтобы она выросла. Она не была готова к тому, что я планировал для нас, и я заставил себя дать ей время. До сих пор она жила в моих мечтах.

«Теперь она уже достаточно взрослая», — мысленно говорю я себе, и не могу поверить в это.

Я стою и держу ее за руку. Ощущение нежной кожи разжигает воспоминания, а ее запах пробуждает неистовое желание. Она смотрит мне в глаза, но никак не может вспомнить меня, а затем я говорю «волшебное слово». Красавица...