Не ошибись с выбором

Глава девятая

Пусто.

На следующий день, рано утром, мы прилетели обратно. Преображенский поехал разбираться со своими делами, я же поднялась с Аней в съемную квартиру, гадая, что я увижу…

Открыв дверь, я поняла, что Виктора нет — его обувь не стояла на привычном месте. Судя по разбросанным вещам — они остались еще с момента, когда Волков пытался собрать для меня в больницу все необходимое. Видимо, он пил кофе, так как оставил чашку на столе, и за столько дней в ней появилась противная плесень. Так же на кухне везде были крошки и фантики от конфет — странно, он всегда мне казался чистюлей, но с другой стороны — человек торопился и в той ситуации уже неважно вымыта чашка после кофе или нет.

Раздев Аню, я дала ей последний лист ватмана и фломастеры. Девочка тут же занялась любимым делом, а я стала приводить квартиру в порядок.

Получается, что Виктор не возвращался сюда. Меня всего лишь сутки не было, может, он остался у своей мамы?

Вымыв все на кухне, я привела квартиру в порядок, расставила разбросанные вещи по своим местам, переоделась сама в красивый домашний костюм и в конечном итоге смогла реанимировать свой телефон. Судя по всему, он просто промок в соленой воде — даже сейчас немного мигает, еле заметно, но цвета меняются. К сожалению, придется покупать мобильный, а на него у меня нет денег…

Вскоре я получила долгожданную смску от мамы — она прилетела и ждет нас с Аней в гости. Дочка очень обрадуется встрече с бабушкой! Она уже несколько дней спрашивает, когда сможет, наконец, ее увидеть.

Я взяла лист бумаги, написала Виктору записку о том, что мы с Аней приехали, затем посмотрела на нее внимательно и тут же порвала. Зачем вообще оставлять сообщения, хотя…

Мой телефон сломан — я так и не смогла ему ответить… Позвонить сейчас? Или написать сообщение?

Включив набор номера, я услышала гудки, но никто не поднимал трубку. Ожидая услышать его голос, я старалась успокоить себя, но получалось с трудом. К тому же, после трех вызовов, Виктор так и не ответил на вызов. Занят? Обиделся? Я ведь написала ему сообщение с телефона Преображенского — объяснила, что мой аппарат сломался…

— Мама! — Аня вывела меня из задумчивости. — А мы когда к бабушке поедем?

— Одевайся давай, бабушка уже прилетела и будет дома через час, а нам еще надо тортик купить.

— Тортик! Ура! Хочу тортик! А с ягодами или шоколадный?

— Пока не знаю, мы с тобой вместе выберем.

Дочка тут же юркнула в комнату, зашебуршала вещами, пыхтела из-за предстоящего выбора между платьем и джинсами, потом топнула ножкой и явно пошла на какую-то хитрость — за закрытой дверью я не могла понять, что происходит.

Сделав макияж, приведя себя в порядок, я переоделась, помогла дочке завязать шнурки на ее милых ботиночках и надеть весенний плащик. Спустя некоторое время мы вышли на улицу, завернули в сторону остановки и продолжили свой привычный путь.

Погода была отличная. Последние майские дни радовали всех солнцем и теплым еле заметным ветерком. Многие люди уже давно сняли с себя осенние плащи и обувь, рискнув надеть более открытые вещи. Молодые девушки радовались скорому наступлению лета — об этом говорили множество улыбок, легкий макияж и яркие платья. Цоканье каблучков по асфальту не могло не радовать — холод уже порядком надоел, так же как и тяжелая теплая обувь, которую хотелось спрятать до лучших времен.

Я ощущала, как с каждой минутой солнце грело все сильнее. Мы шли сквозь парк, где играли дети. Небольшое озеро было потревожено утками.

У берега столпилось множество людей и все хотели покормить птиц, но те в свою очередь не собирались подплывать близко — просто кружили рядом, присматривались, пытаясь понять, насколько тут может быть опасно.

Вскоре мы уже поднимались на пятый этаж, держа в руках пакет с большим и очень вкусным тортом, позвонили в дверь и …

— Привет! — Легкий поцелуй в щеку и искренняя радость, — Анечка! Я так по тебе скучала, моя милая!

Дочка крепко обняла бабушку, повисла у нее на шее, смеялась во весь голос и тут же стала говорить про чай, намекая на торт в пакете. Она знала, что подобное лакомство ей нельзя — рано для ее возраста, но как часто это бывает, небольшие кусочки все равно ей доставались, а сколько раз она втихаря мазала свои пальчики в креме — не сосчитать!

Мы тут же прошли на кухню, накрыли на стол и очень долго наслаждались рассказом нашей бабушки о ее долгом и безумно интересном путешествии. Она с таким энтузиазмом говорила о своих приключениях, что мне тут же захотелось все бросить и уехать куда-нибудь далеко, на море…

— Тебе тоже в отпуск надо, — говорила мама, вновь поставив чайник греться, — ты уже лет пять нигде не была…

— Былллааа! — Аня не стала молчать, — мы были на море! На МО-РЕ! На морееее! Птички летали и песочек такое теплый! Теплый-теплый! Весело было!

— Какое это ее море?

Мама с удивлением уставилась на меня с Аней и я понял, что настал момент истины. Так как она о многом не знала — не рассказывала я из-за того, что не хотела портить ее долгожданный отпуск — пришлось начать с потопа в съемной квартире. Начиная с фразы «Я соrласила пожить у Виктора» — мама подняла правую бровь, всем своим видом показывая, что воспитала беспросветную дуру, которую любой маломальский придурок способен обмануть на раз два… Но с каждым моим следующим предложением она, менялась в лице, не перебивала, иногда бледнела и явно не понимала, как реагировать на те происшествия, что произошли в моей жизни…

— Так. Стоп, — на моменте рассказа о моем обмороке и последующем путешествии в Испанию она не выдержала, — начнем разбирать по порядку. Что со старой квартирой? Договор расторгнут? Твоей вины в произошедшем потопе нет — надеюсь, никаких долгов на тебя не повесили?

— Нет, тут все хорошо. Мы договорились, что пока идет ремонт, я поживу у друзей. Она обещала восстановить квартиру в течение трех-четырех месяцев и если я захочу, я могу вернуться. Я узнавала — будет суд через несколько недель, меня могут вызвать на заседание.

— Три-четыре месяца? — Удивилась мама, тут же хмыкнув, — а как же плесень? Где гарантия, что квартира будет пригодна для проживания после ремонта? Не думаю, что эта женщина захочет тратить большие деньги до решения суда на восстановление жилья. Нет, с ребенком туда нельзя однозначно…

— Я и не собиралась, если честно.

— Но и с этим твоим Виктором тоже жить нельзя! Ты каким местом вообще думала? Совсем рехнулась? — От возмущения она немного приподнялась и тут же села обратно. Было видно, что еще мгновение и ее разорвет от негодования, — ты же ничего о нем не знаешь! Он ведь совсем чужой человек! Как ты могла согласиться на такое предложение? А если бы он что-то с Аней сделал? Или с тобой?

— Если так рассуждать, то где гарантия, что сосед по квартире, где я снимала бы комнату, не мог оказаться маньяком? Виктора я уже примерно полгода знала, как выяснилось — он мой куратор. Мы стали часто видеться в офисе …

— Ага, — рыкнула мама, наливая себе чай. Аня внимательно слушала разговор и сидела очень тихо, понимая, что происходит что-то очень интересное. Вот только что именно — не могла понять, — и он весь такой рыцарь на белом коне прискакал на помощь, предлагая комнату в элитном доме за копейки совершенно просто так незнакомой девушке с ребенком, под предлогом обоюдной помощи… Маша, ему что-то надо! Так не бывает! На пустом месте люди не предлагают подобной помощи. Какая же ты глупая… И доверчивая… Так нельзя! С какой стати мужчине это делать? Вы почти ничего не знаете друг о друге, ну подумай сама. Вы просто общались по телефону о работе. Он хоть как-то показывал свой интерес к тебе? Нет. Он хоть что-то делал для того, чтобы сблизиться с тобой? Нет. Так с какого перепуга ему предлагать жить вместе? В чем истинная причина? И еще этот твой Преображенский… Зачем ты с ним поехала? И как это вообще вышло? Я улетела на три недели, а по ощущениям — на несколько лет… А ну давай все рассказывай!

Пришлось рассказывать. Вначале я хотела оставить в тайне родство Виктора с Александром, но поняла, что их личная история может о многом рассказать, смягчив отношение мамы к этим двоим… Но не тут то было…

— МАША! Бывших бабников не бывает! — Возмущению не было предела. — Вот ведь гад… Ну надо же…

— О чем ты? Что именно из услышанного тебе так не понравилось? Ну да, он бабник, но ведь на это была причина — в его жизни не встречались нормальные женины, его постоянно обманывали… И эта история с сыном…

— Вот именно, Маша! Вот именно! — Мы с мамой всегда по-разному смотрели на одни и те же вещи. Я выступала в роли романтика, мама в роли реалиста. И чаще всего она оказывалась права… — Красиво же он тебе преподнес свою историю. Бедный несчастный мужчина, влюбился до беспамятства, а она такая вся плохая его предала, да еще и ребенка родила… Во-первых, мне уже жаль этого мальчика и я тебе объясню почему, хотя ты и сама все прекрасно понимаешь. Во-вторых — подумай сама, чем твоя история лучше? Ты осталась одна с месячным младенцем на руках, без денег и крыши над головой. Твой бывший оказался ничтожеством, должен тебе кучу денег, бросил свою родную дочь, и что? Ты после этого пошла менять мужиков как перчатки?

— Нет… — судорожно ответила я, пытаясь выпить свой уже почти остывший чай.

— Вот именно. Вспомни свою депрессию. Свои истерики, которые длились месяцами. Вспомни, как ты почти ничего не ела, как похудела на несколько размеров — тебе пришлось покупать столько новых вещей — старое мешком висело. У тебя пропало молоко, и можно еще много чего вспомнить… После этого ты что, пошла направо и налево? Нет — у тебя чувство собственного достоинства никуда не делось, слава Богу… Среди богатых людей очень много достойных, уважающих себя женщин! Но ни одна из них не снизойдет до человека, который вместо того, чтобы заниматься воспитанием ребенка и созданием полноценной семьи примет решение наслаждаться … куртизанками… Это если без бранной речи. Теперь о бедном Игоре. Да плевать на то возникли у твоего Преображенского отцовские чувства или нет! Он что, один такой? Ты сама подумай — сколько сейчас женщин рожают и ничего — пустота внутри. Даже моя знакомая — она ничего не чувствует к своей дочери и это ее мучает изнутри, она плачет ночами, не понимая, что с ней происходит. Но, тем не менее, каждый день встает черт знает во сколько и делает ребенку сырники, целует свою дочь в лоб и окружает ее заботой, потому что ДОЛЖНА так делать. Твой Преображенский стал отцом. Хотел он этого или нет, но он стал. У него появились обязанности — долг перед своим сыном. Но вместо того, чтобы заниматься его воспитанием, он спихнул ребенка на своих родных, отправил заграницу под предлогом лучшего образования, когда в таком возрасте самое главное — это показать семейные ценности! И то, что он признался тебе в своих чувствах — это просто слова, Маша. Он богатый человек, для которого устроить поездку заграницу на частном самолете — не проблема. Это не те поступки, по которым можно оценивать его как личность…

Мама сделал паузу, выпив залпом бокал красного вина, потом продолжила:

— И эта его манипуляция просто отвратительна…

— Какая манипуляция? — Не поняла я, не выдержав и тоже выпив красного полусладкого. В такие моменты без алкоголя как-то сложно — стереотип, но ничего не могу с собой поделать.

— А ты не поняла? — Мама удивилась еще сильнее, хотя куда уж больше, — его просьба научить быть «папой». Слова о том, что он не способен испытывать чувства к Игорю, его просьба показать, как надо заниматься ребенком, что делать и что чувствовать — это же точки давления на тебя. Он умный хитрый мужик, который на раз-два может понять, что за человек стоит перед ним, он видит твои слабости… И знает, как этим воспользоваться… Теперь о Викторе — это вообще темная лошадка! О своем прошлом молчит, чего он там вытворял — не понятно. Зачем жить позвал — вообще не логично. Но в отличие от твоего начальника он не испугался Ани, спокойно с ней общается и вы вместе даже куда-то ездили… Хотя все это тоже ерунда. Как итог — тебе надо съехать. Я могу быть не права, Маша, ты знаешь, я всегда ищу второе дно, но для меня вся эта история непонятна. Фуф… Все сказала…

Наступило молчание. Меня словно холодной водой окатило… В таком ключе я никогда не рассматривала сложившуюся ситуацию… Но ведь все, что сказала мама — логично. И где гарантия, что меня опять не обманывают?

— Маша, — ее голос стал более спокойный и тихий, — не ошибись с выбором. И дело тут не в двух мужчинах, которые богаты и красивы, а в том, стоит ли во все это ввязываться? Я имею в виду их обоих. Ты один раз уже ошиблась, теперь страдает Аня, хоть и не понимает этого до конца, и я. Это твоя жизнь — тебе решать, но все, что говорят мужчины, особенно богатые — дели на сто! Увидеть бы их живьем… Чего застыла?

Я не знала, что ответить… Внутри все резко перевернулось, словно по щелчку пальцев и наступила странная, гнетущая тишина… как затишье перед бурей…

— Это уже не так важно, но… Когда в своих чувствах мне признался Александр — я ничего не почувствовала. Но когда я вижу Виктора — понимаю, что он мне сильно нравится… Но он с Викторией…

— Твое чутье тебе подсказывает, что с Преображенским лучше не связываться — это как вариант. А Виктория — ты уверена, что они действительно встречаются? Стал бы мужчина тебе предлагать такую помощь, зная, что это не одобрит его девушка? Стал бы он проводить с тобой время, когда есть Вика? Маша, со стороны всегда виднее. Ты просто не можешь разобраться. Тебе нравится Виктор и все что касается этого человека ты воспринимаешь через чур сильно. Может эта девушка просто его знакомая или давний друг… Ты же не знаешь наверняка… Тебе нужно все обдумать… хорошо обдумать! Побыть одной… Судя по тому, какая ты бледная, тебе лучше пройтись где-нибудь в тишине… Иди-ка ты на улицу, остуди голову…

— Мама, — к горлу подступал тот самый комок, после которого я обычно начинала плакать, — можешь посидеть с Аней несколько часов? Мне нужно в одно место…

— Да, — спокойно ответила мама, — я даже знаю, куда ты поедешь… Все правильно — обдумай как следует каждый свой шаг, а мы пока с Аней пойдем мои чемоданы разбирать — поможет мне все разложить, да, внуча?

— Ага, — Аня так и не поняла, что произошло. Она лишь видела, как ее мама стала сама на себя не похожа. Девочка замерла, не вмешивалась и не мешала… — Мама, а ты скоро?

— Да, конечно. Я прогуляюсь и сразу вернусь за тобой…

Аня улыбнулась, села рядом со своей бабушкой и стала слушать ее рассказ, а я тем временем спокойно оделась и вышла на улицу…

Дышать было трудно…

После тяжелого разговора все мои мыли устремились только в одно место — Чайный дом. Я не была там уже лет пять — семь…

Это место стало самым настоящим открытием. Его показала мне Василиса, моя подруга, когда мы еще учились в институте. Небольшой чайный магазинчик имел свой огромный секрет — своего рода тайная комната, доступная лишь для знающих людей. Внутри магазинчика, сбоку и в самой глубине, был еле заметный проход. Из этого темного, покрытого тайной места, всегда доносилось пение птиц и, по личным ощущениям — эти звуки не были записью…

В первый раз Василиса привела меня сама, дальше я уже настолько влюбилась в это место, что мысленно и физически очень часто возвращалась в чайный дом…

Там было несколько помещений. Перед входом все снимали обувь, проходили по деревянному покрытию мимо небольшой очень уютной и безумно светлой комнаты, где проходили занятия чайных мастеров. Именно там стояли огромные клетки, где пели живые птицы. Нужно было пройти чуть дальше, и в итоге все оказывались в большом, темном помещении… Где не было ни единого стола и стула…

Мягкое покрытие на полу, пять ширм, разделяющих комнату на зоны, закрытые окна и чарующие звуки природы … Все это удивляло с первых же секунд.

В чайном доме всегда зажигали благовония, иногда выпускали пернатых размять крылья. Мастера рассказывали древние легенды, объясняли суть чайной церемонии, и все это проходило наедине с посетителем в той зоне, которую он выберет.

Ширмы отделяли людей друг от друга, не позволили вмешиваться в пространство, даруя то, что было необходимо очень многим — тишину и уединение.

В каждой зоне на полу раскиданы подушки — именно на них все и сидели. Чайные мастера приносили специальные подносы и приборы, проводили церемонию, показывали детали и оставляли тебя наедине с собственным Я, огромным чайником воды и чаем… Сидеть можно было часами и никто не выгонял… Помню, как-то с Василисой мы пробыли там пять часов… Чудесное время… Теплые, родные воспоминания…

Именно туда я и направлялась. Душа требовала покоя и уединения. Было необходимо место, где можно отдохнуть, где никто не будет меня трогать, где я могу просто расслабиться, насладиться музыкой, чаем и полностью погрузиться в собственные мысли…

Открыв заветную дверь, я вновь ощутила до боли знакомый аромат.

Ничего не изменилось. Все та же вывеска, те же стеллажи с чаем на продажу… Тот же заветный коридор…

Оставив обувь, я прошла в зал, где играла потрясающая тихая, спокойная мелодия. Шум прибоя… звуки фортепиано… еле заметные, слегка уловимые… Пение птиц из соседнего помещения — одна из белых крох уселась на жердочке у самого потолка и распушила перья, постоянно подергивая клювом и чирикая в такт мелодии.

— Мне кажется, я Вас знаю… — мастер Евгений как-то приносил нам апельсины. Он слышал наше обсуждение по поводу сложных экзаменов и захотел хоть как-то поддержать. Давно же это было.

— Я была тут с подругой, лет семь назад. Мы часто приходили перед экзаменами.

— Вспомнил — Мария и Василиса… Сколько же прошло лет? Вы так повзрослели. И, видимо, очень нуждаетесь в покое, судя по взгляду. Прошу вас, проходите и наслаждайтесь тишиной, а я в скором времени принесу ваш чай.

Евгений был одет в специальную форму, чем-то похожую на сари. Если честно, я не знаю, как называется этот костюм, но он очень подходил к атмосфере этого места…

Я обернулась в сторону окна, где часто проводила свое время и…

Мы встретились взглядом… Его рука застыла, держа кончиками пальцев маленькую пиалку с ароматным чаем… Все тот же пронзительный взгляд, бледность на лице и видимая усталость…

Виктор… Нет, только не в этом месте… Это мое место… Мое!

Мужчина чуть не захлебнулся под действием моего взгляда, не до конца понимая, чем вызвана подобная негативная реакция.

— Маша, — произнес он почти шепотом. Несмотря на то, что в этой комнате мы были вдвоем, желание говорить громко пропадало, — что ты здесь делаешь?

— Это мое любимое место… — Я указала на зону, которую он занял.

— Мое тоже… Почему ты здесь? Я тебя раньше тут не видел…

— А ты?

— Я тут … Собираюсь с мыслями…

— Я здесь за этим же…

— Не уходи, — Виктор видел, как я начала разворачиваться в сторону выхода, — я не стану мешать. Не хочу портить нам атмосферу… Я могу перейти в другой квадрант, если хочешь.

— Нет, никуда не уходи, — уже более спокойно ответила я, направляясь в соседнюю зону. От Волкова меня отделяла лишь ширма, — это место мне тоже нравится…

Мужчина ничего не ответил.

Я положила сумку в сторону, села на мягкие подушки, сложила на коленях ладони «лодочкой» и глубоко вдохнула…

«Освободи сознание от мыслей»… Вдох-выдох… «Полностью очисть от эмоций»… Вдох-выдох… «Забудь, что Виктор рядом»… Вдох-выдох…

Сердце бешено колотилось… На раздумье у меня всего лишь несколько часов. Я не могу оставить Аню надолго с мамой — все же это не правильно, ведь она только прилетела. Маме тоже нужен отдых, от перелета…

— Спасибо, — поблагодарила я мастера за возможность выбрать чай, — но я уже знаю, чего хочу — Молочный улун! Я пришла именно за ним!

Евгений как-то погрустнел, инстинктивно бросая взгляд в сторону соседней ширмы, потом ответил то, что мне не понравилось:

— Простите, но этот господин забрал все, что у нас было. Мне очень жаль, могу я вам посоветовать нечто подобное тому, что вы хотели?

Кажется, я зря пришла…

— Маша, — Виктор высунул голову из-за ширмы. Евгений явно не был готов к тому, что мы знакомы, поэтому удивленно вытянулся, — может, ты тогда ко мне сядешь? Я не буду мешать, обещаю…

После долгого раздумья, я все же приняла предложение. Молочный улун — моя слабость и большая любовь. Именно в чайном доме этот сорт наиболее прекрасен. Отказываться от удовольствия, когда появилась возможность насладиться напитком, неправильно.

Присев на мягкие подушки, я смотрела на мужчину…

Виктор закрыл глаза, вдыхал аромат. Он явно был в этом месте раньше… Пиалку правильно держит… Последовательность церемонии соблюдает… Как это все необычно… И бесит!

Вскоре Евгений принес дополнительную пиалку, поставил ее передо мной на деревянный поднос, поклонился и вышел из зала, понимая, что лучше не вмешиваться в происходящее. Он видел, что нам не до легенд…

Мы оба потянулись к маленькому чайнику с заваркой…

— Я все сделаю, — прошептал Виктор, продолжая соблюдать последовательность. Даже его движения выглядели до ужаса правильными, плавными и в тоже время легкими.

Спустя мгновение он пересел на место мастера и я догадалась, в чем дело…

— Это твой чайный дом?

— С чего ты это взяла? — Виктор удивился, но на вопрос так и не ответил.

— Не знаю. Есть что-то особенное в твоих движениях…

— Просто я чайный мастер… Я выучился шесть лет назад, — еле слышно прошептал Волков, позволяя мне вдохнуть аромат чая, — я случайно нашел это место. Оно мне тогда очень помогло…

— Подожди… Но если ты мастер чая, то это означает, что и про вязаный чай ты был в курсе. Так зачем тогда изображал дикое удивление на лице, когда я стала рассказывать про этот сорт?

— Я удивился не тому, что ты говоришь, а тому, что именно ты об этом рассказываешь. Честно сказать, я почему-то был рад, что в моем доме появились маленькие баночки с разными сортами… Дома я не устраивал церемоний — желания никогда не возникало… Всегда сюда приходил, но тебя не видел…

— Я перестала ходить сюда после окончания вуза. У меня просто не было времени, а потом я потеряла силы… Сейчас вот… не выдержала и решила приехать. Почему ты здесь?

— А ты почему?

— Я первая спросила. Так не честно.

— Просто есть кое-кто, кто меня беспокоит. Этот кто-то совершает странные поступки и не думает о последствиях, вводит меня в заблуждение… Мне нужно было разобраться, что есть правда, а что очередная ложь.

— И как успехи?

— После твоего появления здесь, я запутался окончательно, мне все так же требуется время…

Мы оба замолчали. Не сговариваясь. Просто пили чай, наслаждались его вкусом, вдыхали аромат…

Постепенно эмоции от внезапной встречи ушли, позволяя уже более спокойно рассуждать о наболевшем.

Мама права — я как всегда слишком доверчива. Преображенский преподнес информацию о себе с наиболее выгодной стороны, но если рассказать все то же самое мамиными словами, то все не так радужно, как казалось на первый взгляд. Кто же такой Преображенский? Действительно ли я ему нравлюсь или это очередные грабли в моей жизни? Как понять, что для него серьезно, а что очередное «временное»? Где гарантия того, что спустя полгода он так и останется верен своему выбору? А если появятся дети? Что тогда? Надеяться на пробуждение отцовского инстинкта или ждать очередного предательства? Но с другой стороны, вдруг его слова — правда? Что если он действительно влюбился и хочет остепениться? Желает привести свою жизнь в порядок… Порядок… Стоп… Порядок!

Внезапная мысль возникла в голове и кружилась среди остальных догадок, постепенно заполняя собой все пространство…

Что, если ему просто так удобно? Ему уже далеко за тридцать — семьи нет, а статус обязывает. Брать в жены одну из прошлых пассий он не хочет, а я тихая, спокойная, с проблемами… Та, кто по гроб жизни будет благодарен…

— Ты словно составляешь план по захвату мира, — голос Виктора резко вывел меня из задумчивости. С ужасом отметив то, что я совершенно забыла о его присутствии, я посмотрела мужчине в глаза, требуя пояснить сказанное, — сама в себе, лицо меняется — ты то улыбаешься, то злишься. Сейчас вот застыла, словно фарфоровая кукла…

— Почему ты не ответил мне? — Я положила перед Виктором свой телефон, экран которого безбожно мерцал при каждом включении. Сенсор реагировал не сразу, но все же позволял совершать звонки, отвечать на сообщения.

Увидев собственными глазами телефон, Виктор искренне удивился. Его зрачки расширились, он недоуменно уставился на экран, взял аппарат в руки.

— Можно?

— Да.

Он попросил разрешение разобрать телефон, я согласилась — хуже не будет. Все равно придется покупать новый.

— Из-за соли все окислилось, — прошептал он, рассматривая детали, — он недолго проживет. Так что случилось?

— Не игнорируй мой вопрос…

— Я не нашел ответ, Маша. Именно поэтому я здесь. Сейчас мне нечего тебе ответить. Маша…

— Что?

— Давай еще немного посидим здесь?

Он заметил, что я смотрела в сторону выхода. На самом деле я просто задумалась, даже не думала уходить…

Молча поставив на стол пиалку, я дала понять, что хочу еще чая. Виктор больше не нарушал тишину, просто выполнял роль мастера, так же как и я уходил в себя и о чем-то думал.

Мы просидели вдвоем примерно час. Никто из нас не пытался нарушить тишину, не возникло ощущения напряжения… Только комфорт… Странно, но рядом с Виктором я не чувствую ничего негативного и плохого. С ним даже молчать хорошо… Интересно, о чем он думает? Что привело этого человека в чайный дом? И кто такая эта Виктория? Это из-за нее он здесь? Или я опять ошибаюсь?

На подносе стояла небольшая свеча — ее пламя теплилось, мельтешило и замирало, привлекая внимание. На огонь смотреть всегда приятно — пламя завораживает… Вот и сейчас… Я наблюдала за тем, как небольшой огонек постепенно гаснет, возрождается вновь и все так же мельтешит при любом дуновении ветра.

Свежий воздух врывался в помещение через открытые окна, распространял весенний запах, смешивая его с ароматами благовоний, проникал в каждую щель. Иногда казалось, будто его можно поймать ладонью…

В этот момент в зале заиграла флейта. Я знала эту мелодию — если не изменяет память, то это Перуанская флейта… Тихая, но в тоже время проникновенная мелодия… Она словно гипнотизировала, сильнее погружала в собственные мысли, позволяя полностью поддаться размышлениям…

Внезапно я ощутила прикосновение…

На плечо села птица… Маленький белый комочек счастья. Размером чуть меньше воробушка, пернатое создание имело маленький, аккуратненький желтый клювик. Малыш раскрывал его, словно требовал накормить, но в тоже время издавал до ужаса красивые звуки, будто подыгрывая флейте. Тонкие лапки цепко ухватились за футболку, а затем… Существо резко расправило свои небольшие крылья и спустя мгновение оказалось на руках у Виктора…

Мужчина лишь улыбнулся, погладив пташку по головке, взмахнул рукой и заставил пернатого взлететь к потолку, присоединяясь к остальным своим собратьям, ненадолго вылетевшим размять крылья.

Я смотрела на Виктора и понимала, что этот человек излучает невероятное спокойствие и силу. Все в нем говорило о его уверенности, но в тоже время было что-то… Что-то непонятное, странное. Это читалось в его глазах — Волков будто беспокоился, не мог найти правильного решения. Он так же как и я смотрел на огонь. Его свет отражался в черных бездонных глазах… Все та же бледная кожа… Черные, словно смоль, волосы… Я смотрела на мужчину и удивлялась собственным чувствам — словно бомба взрывалась где-то внутри. Резко, быстро и без предупреждения.

Он снова замыкался в себе… как тогда, после расставания с Ариной.

Виктор медленно поднял голову, и мы встретились взглядами… Замерли, смотрели друг на друга, не отворачивались, изучали. Лицо застывшее, словно маска…

Что, если он тоже обманывает? Ведь мама права — его действия странные. Но что если он просто хотел помочь? Наш мир настолько погряз в собственной жестокости, что уже не может поверить в проявление искренней бескорыстной заботы… Может я сама себе все придумала?

— Можно я кое-что тебе покажу? — Мягкий голос… Безумно приятный… Словно шепот… И этот его взгляд, наполненный любопытством. В голове тут же возникла картина с поцелуем, на губах появился вкус хвои, а внутри живота предательски шебуршали бабочки.

Внезапно на лице мужчины появилась невероятная обворожительная улыбка. Он плавно встал со своего места и ушел в сторону комнаты мастеров, где хранят различные сорта чая и дорогое стекло…

Походка уверенная, в тоже время мягкая — он как черный кот, плавно передвигался в пространстве комнаты, маневрировал среди небольших стеллажей, скрылся из виду и уже спустя мгновение вернулся на свое место вместе с огромным прозрачным чайником, льняным пакетом, размером с ладонь, чайником с кипятком и длинной каминной спичкой.

— Смотри внимательно, тебе должно это понравиться!

Он достал круглый стеклянный поднос, в который налил холодную воду. Затем, к моему удивлению, были зажжены пять маленьких белых плавающих свечей, которые Волков опустил на поверхность воды и сверху всего этого поставил прозрачный чайник с водой. Мы немного подождали, пока вода нагреется до необходимой температуры. Открыв льняной мешочек, он высыпал из него все содержимое в поставленный чайник, взял тонкую стеклянную палочку, словно из химической лаборатории и стал размешивать содержимое…

— Ничего себе! Впервые вижу!

На моих глазах происходило что-то невероятное. Маленькие песчинки, принятые мною за солому и то, что от нее осталось, внезапно стали распускаться, принимая форму неимоверно красивых ярких цветов очень глубокого синего цвета.

Виктор взял стеклянную палочку и стал размешивать напиток по часовой стрелке…

С каждым мгновением цветов становилось все больше, а под действием огня под стеклянным дном казалось, словно эти лепестки горели красным пламенем… Они распускались, теряли свои лепестки…

Затем небольшие горошины, что упали на самое дно стали пускать маленькие пузырьки воздуха. Они освобождали его из плотно сомкнутых листьев, которые после воздействия воды так же тали распускаться…

Словно бриллиантовая россыпь среди синего моря, сгорающая в пламени…

— Тебе нравится?

— Очень, а что это?

— Это вязаный чай — он является основой, а эти цветы — орхидея. Попробуй, но перед этим постарайся уловить аромат… и не переставай наблюдать за водой.

Я немного наклонилась, следя за тем, как вода постепенно принимала бирюзовый цвет. С каждым мгновением он усиливался, становился все ярче, насыщенней и спустя несколько минут прозрачный чайник был полностью наполнен синий водой безумно красивого, глубокого цвета.

— Это синий чай, в России его нет в свободном доступе. Я раньше часто привозил его из Таиланда… Не бойся, попробуй — он немного пряный на вкус, но честно признаюсь, мне больше нравится его заваривать, чем пить…

Действительно — на вкус словно слегка подсахаренная вода, с нотками цитруса… Но его цвет… И этот запах…

— Это так красиво! — Прошептала я, только сейчас обратив внимание на то, что Виктор сидит слишком близко ко мне. Сидит и смотрит. Все время смотрит — не отводит взгляда.

— Маша, а где сейчас Аня?

— Моя мама прилетела, она сейчас с ней.

— Ты ведь домой поедешь? Могу я подвести тебя или…

— Подвези…

Виктор вновь улыбнулся, словно чеширский кот. Он подал мне руку, помог встать, тут же схватив меня за талию — из-за того, что мы долго сидели на коленях, ноги затекли, и я почти их не чувствовала. Он будто бы знал, что так будет…

— Ты смотрела на цветы слишком долго, не меняла положения тела… Как ноги? — А в голосе ехидство, но без единого намека на озлобленность и сарказм. Он продолжал улыбаться, наблюдая за тем, как я постепенно начинаю чувствовать те самые противные мурашки, что бегают по затекшим ногам всякий раз, если долго сидеть в одной позе. Ноги будто бы не слушались…

— Больно-то как… — честно призналась я, опираясь на Виктора. — Сейчас пройдет. Я и забыла как это, ощущать, словно по тебе ползет целое полчище муравьев.

— Где твоя обувь? А, вижу. Садись сюда, на скамейку.

— Ты что делаешь? — Я тут же спрятала ноги под сидение, на которое Виктор меня посадил. — Я сама себя одеть могу!

Но меня не слушали. Тонкие мужские пальцы аккуратно обхватили лодыжку правой ноги, лишь слегка касаясь кожи. Он осторожно, но в тоже время быстро, надел на нее туфельку, застегивая тонкий ремешок.

— Почему ты поехала с ним? — Этот вопрос был задан настолько неожиданно, что я даже не успела понять, что стоит сказать, а о чем следует промолчать. Вот ведь. Мама права была — сейчас мне только что продемонстрировали один из приемов в психологии. Умных названий и терминов я не знаю, но принцип работы заключается в следующем — обескуражить, вывести из равновесия и резко задать интересующий тебя вопрос. Человек ответит, не раздумывая, вот как я сейчас:

— Потому что мне очень плохо.

— Из-за обморока?

— Нет, дело не в моей усталости. Это очень тяжело — быть одной. Не физически — морально. Иногда мне кажется, что наступила свобода от эмоций, что пережитое прошлое больше не внедряется в настоящее, но это не так.

— Ты… Неужели ты хотела сохранить брак? Ты же говорила мне, что все было очень плохо…

— Боже упаси! Господи! Нет и еще раз нет! Мой бывший — теперь не моя проблема и ты даже не представляешь, насколько я счастлива, что мы расстались! Я искренне сочувствую той девушке, но теперь этот человек — ее геморрой.

Я сделала паузу, стараясь не расплакаться. Ведь то, что я скажу, действительно является для мня очень важным моментом в жизни.

— Я боюсь ошибиться. Боюсь сделать не тот выбор, боюсь, что вновь останусь одна, что придется переживать все заново. Я боюсь, что человек, который, как мне кажется, мне нравится, может обмануть…

— Мой брат не умеет любить…

— Я сейчас не о нем…

— Но тогда о ком? Он ведь приз…

Виктора резко прервали. Телефонный звонок от мамы. Он замолчал на полуслове, жестом показал, что не хочет мешать разговору, а я не могла в его присутствии объяснить, что же произошло. Ответив коротко, что я скоро буду дома, я повесила трубку, требуя продолжения разговора с Виктором, но мужчина лишь аккуратно поставил мою ножку на пол, молча подал руку и к великому удивлению мастера Евгения, что наблюдал за происходящим из-за угла, повел меня в сторону выхода.

— Пристегнулась?

— Да, — ответила я, понимая, что больше информации я от этого человека не получу. j Боковое зрение зацепилось за странный цвет… Розовый… Я обернулась с удивлением отметив детское кресло на заднем сидении. Виктор так его и не убрал, — а почему ты его оставил?

— Потому что думал, что мы можем поехать еще куда-то. Куда тебя надо привезти? Твоя мама ведь где-то недалеко живет от нашего… съемного дома?

Я назвала адрес, машина мгновенно тронулась с места и мы молча выехали на набережную.

Ни музыки, ни разговоров — полнейшая тишина и напряжение. Я чувствовала, что Виктор хочет что-то спросить. Всякий раз, как его губы замирали на полуслове, я гадала, какой вопрос мучает Волкова. Мужчина нервничал, сильно сжимал руль, постоянно вздыхал, словно набирался сил перед сложным разговором.

— Маша, — видимо он все же решился, — почему мой брат? Почему именно он? Что такого ты в нем нашла, что решилась быть с ним?

— О чем ты? — Я вообще не поняла смысла в этих вопросах. — Мы же не пара с Преображенским. С чего вообще эти вопросы?

— Но ты улетела вместе с Аней и Игорем… Вы улетели… Все вместе, — почему-то Виктор стал ее грустнее. Лицо выражало беспокойство и непонимание, — все прекрасно знают, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине…

— Мы спали в разных комнатах, если ты об этом. К тому же наедине мы не были. Не забывай про детей, пожалуйста!

— Мы все слышали, как он признался тебе, — Виктор не унимался. Словно не верил, что я говорю правду. — Точнее мы все это поняли, когда ваши шаги замерли около двери и послышался шепот. По твоему лицу было понятно — обсуждали вы достаточно личные темы.

— Это бессмысленный разговор. Я в любом случае не смогу доказать свою версию. Твою, кстати, тоже. Так что у тебя выбор — поверить мне или принять другой вариант развития сюжета. Почему ты вообще всем этим интересуешься? Не все ли равно с кем я свою жизнь строить буду? Вместо такого интереса к чужой жизни лучше бы уделял время Виктории!

— А Вика здесь причем? Я и так с ней часто бываю, куда ж больше!

— Вот видишь, как здорово! Вы вместе, личная жизнь налаживается, — хотелось выть от негодования и обиды. Ну почему он мне так нравится? Это не честно… Ну не честно же!

— Какая еще личная жизнь? — Виктор словно не понимал, к чему я веду, — ты о чем?

— Я о тебе и Виктории. Вы прекрасная и очень красивая пара…

Внезапный скрежет, запах покрышек. Волков ударил по тормозам, благо, что ехали не так быстро. Меня резко дернуло вперед, но я успела выставить перед собой руки. Мужчина с ужасом повернулся в мою сторону, наблюдая за тем, как я второй раз в своей жизни матерюсь, словно заправский сапожник, костеря Волкова на чем свет стоит.

— Прости меня, я просто… Маша!

— Ты с ума сошел? Ты что творишь?

— Маша! — Он словно не слышал мой голос, никак не реагировал на возмущение, — Маша! Вика — моя сестра! Какая еще пара? Неужели ты не знала?

— Как это… как сестра?

— Очень просто! Тебя не смутило, что мы очень похожи? Да у нас даже имена одинаковые — отец помешан на «победе». Ты что, все это время думала, что я с ней? Так вот почему ты так сильно в лице поменялась тогда, возле дома…и … ты поэтому согласилась поехать с братом? Ты ведь увидела меня с ней… Из-за этого решилась? Маша! Ответь уже что-нибудь!

— Мы приехали! Мой дом сразу за поворотом!

— Не уходи от темы! Это очень важ…

— Мама! — Я воскликнула, слегка подпрыгнув на месте. Указав рукой в сторону знакомой фигуры, я смогла уйти от разговора. Понятия не имею, что отвечать, понятия не имею, как поступить и честно признаться, мне просто дико страшно…

Виктор замолчал, прекрасно понимая, что мне необходимо время. Либо он настолько сильно разочаровался во мне, что решил не продолжать беседу.

Мы молча подъехали к нужному мне подъезду, я хотела выйти, и уже почти поблагодарила Виктора за то, что он привез меня к маме, как внезапно мужчина вышел, обошел машину и открыл мою дверь, протягивая навстречу руку. Взгляд суровый, решительный. Что-то задумал…

— Добрый день, а мы тут как раз домой идем с площадки, — мама сразу поняла, кто перед ней. Она с удивлением бросила на меня взгляд, потом позвала Аню, указывая ей в сторону гостя. Дочка тут же слезла с любимых качелей и кинулась в нашу сторону. Вот только вместо того, чтобы обнять меня, она запрыгала вокруг Волкова, тараторя что-то про краски и про обещание еще раз сыграть с ней в прятки. Что вообще происходит?

— Мы с тобой обязательно поиграем в прятки, только у меня к тебе есть она просьба, — рассмеялся Волков, наблюдая за тем, как Аня повисла уже на мне. Девочка тут же замолчала, слушая его голос, — давай ты больше не будешь прятаться за шваброй?

Мы рассмеялись, представляя эту картину. Да уж, Аня могла и под стул залезть — попа торчит, но лица не видно. И при этом нужно ее искать…

— Маша такая же была в детстве, — заметила мама, — спрячется за огромный веник, глаза закроет и кричит «мама найди меня». И ведь приходилось искать…

— Я как-то в детстве в холодильнике спрятался, — Виктор сказал это обреченно, с грустью в глазах, — до сих пор помню свои мысли, что никто и никогда не сможет меня найти…

— И что в итоге? — Хмыкнула мама.

— Отец меня нашел. Я тогда так по заднице получил, что неделю ходить нормально не мог… С тех пор в холодильнике я не прячусь…

— Витя! — Аня вновь повисла на руке Виктора, — пойдем пить чай!

— Кстати да, не хотите зайти ненадолго? Чаю попить? Я как раз привезла разных вкусностей с собой, вот и попробуем! Меня, кстати, Полина Андреевна зовут…

— Виктор Сергеевич. Можно просто Виктор. Я рад знакомству. Маша, я тогда припаркую машину, подожди меня, пожалуйста.

Что вообще происходит? Как так получилось, что он идет в гости к моей маме? И почему Аня на нем все время виснет? И стоит совсем рядом, вон… за руку взял…

Мама моя все сразу подметила. Глубоко вздохнула, понимая, что разговор в итоге получится не из легких, но вмешиваться ни во что не стала.

Мы вышли на девятом этаже. Волков держался рядом и не выпускал моей руки. У меня же дрожали ноги, словно у маленькой девочке, которая в первый раз должна выступить перед всем классом и рассказать маленький стишок. В зеркале лифта я видела, как Виктор постоянно смотрел на меня, не сводил взгляда и совершенно не переживал по поводу знакомства с моей мамой.

Как только мы открыли входную дверь, сразу почувствовали приятный сладкий аромат.

— Простите, где я могу помыть руки? — Виктор обратился к моей маме и сразу пошел в указанную сторону. Кстати, там ведь кран немного сломан — подтекает… Мамин муж в командировке, а вызвать мастера вечно забываем. Думаю, Волкова это не сильно удивит… Почему я вообще об этом вспомнила? Кстати, он ведь наверняка захочет посмотреть мою комнату… А я там лет сто не убиралась… И вещи на полках стоят еще со школьных времен… Детские книги, картины… Самые первые, написанные маслом, еще когда я только начинала постигать это искусство… Вот ведь! Переживаю…

Задумавшись о своих чувствах, я вдруг осознала, что если бы на месте Виктора здесь оказался Преображенский, то мне было бы совершенно наплевать и на кран и на пыль в старой комнате и на детские игрушки, оставленные на кровати… Александра я воспринимаю как простого знакомого, а вот Виктор… Он словно особенный…

— Чего это он там долго так? — Удивилась мама, расставляя чашки, — волнуется, что ли? На него не похоже…Я не заметила в нем ни капли сомнения… Кстати, у него довольно-таки необычная внешность. И все же интересно, кем он работает… Какая его настоящая должность…

— Я этого не знаю, самой любопытно! Ой, а что у тебя с руками?

Рукава Виктора были изрядно помяты, словно он их закатывал. Мужчина спокойно вошел на кухню, отмахнувшись от моего вопроса. Сел рядом, почти вплотную и стал с интересом рассматривать кухонные стены. А там было на что посмотреть…

Каждая поездка по-своему особенная, поэтому мама старалась привести необычные сувениры, которые можно повесить на стену или поставить на видное место в качестве напоминания о прекрасном путешествии.

— Откуда это? — Керамическая плитка с изображением моря. Я помню даже ту лавку, в которой мама ее купила.

— Мы были в Греции тогда, кажется, с нее все и началось, — мама обвела руками зал, показывая размах небольших сувениров, — теперь каждая вещь на моей кухне имеет определенное значение.

— Тоже так хочу, — голос Виктора прозвучал удивленно, — давно уже нигде не был. А есть место, которое вам понравилось больше всего?

Мама на мгновение задумалась, но я и так уже знала ответ. Именно в той стране она была чаще всего. Я и сама вспоминаю ту поездку как нечто потрясающее.

— Израиль, — моя догадка оказалась верна, — мертвое море. Это место единственное в своем роде с невероятным пейзажем песчаных гор. Неимоверная красота, она чужая, непривычная и в тоже время ее хочется изучать, наблюдать за изменениями. Мертвое море — единственное в своем роде. Невозможно забыть это ощущение полета в воде. Сама фраза звучит абсурдно, но это так и есть…

— Но самое главное, — я продолжила, когда мама на мгновение замолчала, подбирая слова, — там очень спокойно. Благодаря тому, что в воздухе высокая концентрация брома, ты полностью расслабляешься. И физически и духовно. Это не спортивный отдых, там не нужно бегать по горам, пытаясь охватить как можно больше экскурсионных мест. На Мертвом море нужно просто отдыхать. Расслабляться, нежиться под ослепительно ярким солнцем, вкусно кушать, ездить на экскурсии, которых не очень много, но все они безумно интересные и неторопливые… Это словно другой мир, как восточная сказка. Сам Израиль мне почему-то напомнил сказку Аладдин … Видимо, из-за огромного количества песка вокруг…

— Кстати да, — мама сняла чайник с плиты и поставила на стол прозрачные чашки, которые явно понравились Виктору, — Маша права — туда хочется возвращаться вновь и вновь. Раньше никогда не понимала людей, которые восторгались Мертвым морем, но после того, как побывала там сама — я их понимаю. Не могу объяснить, но понимаю. А у вас есть любимое место?

— Не совсем, — сказал Виктор после минутного замешательства, — я много где был, но не ощущаю дикого желания туда вернуться. Единственное, что мне нравилось в моих путешествиях, это океан. Шум прибоя, мягкий песок… Мне уже не важно в какой стране это будет, главное — спокойствие, тишина и вода… Слушай, Маш, а Аня была заграницей? Твой полет с братом не в счет…

— Нет, мы с ней не ездили никуда.

— А ты когда в последний раз отдыхала?

— Я четыре года без отпуска, получается, — я с ужасом осознала эту цифру, понимая, что мне действительно нужен отдых, — скажу сейчас гадость, но даже если я поеду куда-то с дочей, для меня это не будет отпуском. Одной с ребенком ехать страшно, все мои знакомые пока без детей и они их на дух не переносят, поэтому точно с нами не поедут… Да и куда сейчас ехать? Мне стоматологию искать надо, устраиваться на новом месте, нарабатывать пациентов. В этом году отпуск мне не светит, и денег на него у меня тоже нет, так что не судьба. Если честно, то мне жарко сидеть в кофте. Я пойду переоденусь. Сейчас вернусь к вам.

Виктор спокойно кивнул, держа в руках стеклянную чашку. Аня тут же смекнула, что грозная мама уходит и можно что-нибудь поканючить. Я слышала, как она очень тихо попросила у Волкова банан со стола, и так же слышала мужской громкий шепот, что маме они об этом не скажут. Аня хитренько хихикнула, и после этого можно было услышать лишь довольное чавканье.

О чем мама говорила с Волковым, я уже не понимала, но атмосфера, которая возникла в доме, не была напряженной.

Я быстро вошла в свою старую комнату, нашла среди старых вещей простую домашнюю майку, купленную не так давно, быстро переоделась и осознала, что из-за эмоций все лицо словно горит.

Виктор сейчас на кухне… С мамой… Виктория — его сестра. Если подумать, то стал бы мужчина проводить со мной свое время, если бы я ему не нравилась?

От осознания того, что чувства могут быть взаимны, меня вновь бросило в жар. Я открыла окно, сделала глоток свежего воздуха, уже собралась выйти из комнаты, как внезапно за спиной раздался уверенный стук:

— Ты в порядке? Можно войти?

— Можно.

Он не сразу открыл дверь — ручку немного заедало, нужно просто смазать, но если честно, я уже привыкла к этому еле заметному скрежету. К тому же я всегда знаю, когда кто-то хочет войти ко мне в комнату — хороший опознавательный сигнал.

Виктор все же вошел, замерев на пороге, с интересом рассматривая помещение.

— Так много картин… даже на мебели что-то нарисовано… И здесь, на двери… Ты сама все это сделала? Такие неумелые, но в тоже время интересные рисунки. Наверно, ты ее только училась?

— Да, — я согласилась с Виктором, — но на самом деле я не училась нигде. Не ходила в художественную школу. Просто однажды стала рисовать и все… Открыла несколько мастер классов в интернете, посмотрела, как смешивать краски и подготавливать холст и… С тех пор рисую.

— Это же уголь, а тут сепия… Это акварель, а здесь явно гуашь… При этом ты стоматолог, который явно разбирается в текстах и умеет их писать… А эта картина когда нарисована? Тут явно рука уже поставлена…

— Она не дорисована. Я уже год не могу ее закончить — цвета изначально очень яркие, веселые, а у меня на душе сейчас все наоборот. К тому же начало создания этой картины совпало с разводом…

Виктор замер напротив морского пейзажа, потом медленно подошел к мебели, рассматривал маленькие фигурки на полках, любимые книги. Он явно обратил внимание на Джеин Остин «Гордость и предубеждение» — его лицо озарила улыбка. Рядом стояла замечательная история «Апельсиновая девушка», которую я читала еще в школе по совету близкой подруги, Марк Леви «Семь дней творения», которая в период появления в моей жизни казалась мне очень необычной книгой — сейчас ангельская тема много где фигурирует, поэтому для многих эта книга не покажется чем-то особенным. Петр Бормор и его замечательные сказки, которые следует читать взрослым… Он поднимает достаточно важные темы, преподносит в качестве игры и детской забавы…

— Ого! Я даже слов таких не знаю… Базальная имплантация… Тут столько всего по стоматологии. Вот теперь я начинаю верить, что ты действительно врач. Пойми меня правильно — с этой необычной стороны я тебя еще не видел…

— Ну, вот заболит у тебя зубик, приходи, и сразу поверишь.

— Звучит как угроза, если честно, — хмыкнул Виктор, — кстати, почему ты такая красная?

— Что?

— Ты словно стесняешься… — Мужчина подошел слишком близко… Ухмыляется, склонил голову на бок. — И ты ушла от темы нашего разговора. Я не отстану от тебя, даже не надейся.

— Я уже ответила тебе, по какой причине решила уехать, — я не понимаю, почему не могу признать очевидный факт, который даже Виктору давно понятен. Я сейчас напоминаю себе рака, который вечно ползет назад, — перестань меня спра…

— Я не спал тогда, — Виктор меня перебил, и я не совсем поняла, о чем именно он говорит, — но думал, что ты спишь. Я про поцелуй в комнате.

— Что? — Чувство ужаса резко сменилось негодованием, — так вот почему ты пошел за мной в ванную!

— Меня больше интересует, почему ты туда убежала, так как на поцелуй ты все же ответила. И не просто ответила — я чувствовал, как тебе нравилось, ощущал, как сбивается твое дыхание. Ты маленькая трусиха, Маша, вот ты кто! Вместо того, чтобы разузнать про Викторию подробности, послушать сплетни хотя бы, ты сама себе напридумала всякое, наворотила у себя в голове не пойми чего, сама же расстроилась, потом наверняка обиделась и в самом конце уже разозлилась! А ведь можно же было как-то аккуратно поинтересоваться у меня, что и как… Кто такая Вика… Но нет, ты словно с другой планеты… Чего смотришь на меня своими огромными глазами? Ты себе даже не представляешь, как давно нравишься мне! С тех самых пор, как я твой голос услышал! Я как маленький мальчик ждал твоего звонка или ты действительно думала, что у меня есть время на разбор этих статей? Это был единственный повод тебя услышать, при том, что я понятия не имел, как ты выглядишь! Тогда, на корпоративе, я сразу понял, что это именно ты. Поэтому и напросился в машину.

— Но ведь Арина же…

— Арина мне все нервы вымотала, я уже давно был в курсе ее безумной любви к моему брату. Тот момент совпал с ссорой, ей же и закончился, слава Богу. Маша! Ну, ответь же мне уже хоть что-нибудь! Я так больше не могу!

Вместо ответа, я резко встала на цыпочки и поцеловала Виктора в губы. Мы оба настолько этого не ожидали, что даже не сразу осознали, что произошло. Я не успела отойти от мужчины — дверь предательски скрипнула и на пороге застыла моя мама, которая явно все слышала:

— Хватит тут мне разврат устраивать! Я их жду, а они отношения выясняют! Тут Аня подслушивает под дверью, между прочим, уши свои греет! Вы уж извините, но если бы я стала ее уводить, вы бы все равно меня услышали и подумали, что я подслушиваю, а это совсем не так!

— Вот видишь, как надо информацию получать! — Возмутился Виктор так и не выпустив меня из объятий, — учись у дочки! И у мамы — ее тихие крадущиеся шаги я уже давно услышал…

— Пфф, услышал он! Если бы я старалась, то не услышал бы! Отпусти мою дочь — видишь, она в ужасе от счастья. Обидишь ее — на месте урою…

Последняя фраза была сказана с такой нежной улыбкой на устах, что Виктор тут же поперхнулся, все прекрасно понимая.

— Не обижу. Обещаю.

Они еще о чем-то говорили, но я не слышала… Все звуки словно исчезли… Остался только один — сердцебиение. Дикое, безумно сильное, настолько мощное, что ощущалось каждой клеткой моего тела. Руки дрожали от напряжения, все мысли смешались… Не хотелось отпускать его руку, не хотелось уходить из комнаты, не хотелось говорить на посторонние темы… Хотелось просто крепких объятий и уверенности… Уверенности в том, что этот человек меня не обманывает. Господи, прошу… Пусть он окажется именно тем человеком… Моим человеком! Если Виктор обманет — я этого просто не переживу…

— Маша, — внезапно, сквозь внутреннюю тишину, пробился его голос, выводя меня из состояния транса, — Маша, я не предлагаю тебе навсегда и до самой смерти быть рядом. Я не обманываю тебя и прекрасно понимаю, что тебе страшно — ты меня мало знаешь, даже не представляешь, что я за человек. Но я тебя прошу — дай нам шанс. Постепенно, не сразу, но мы можем стать семьей, о которой оба мечтаем.

Я молчала, просто не понимала, что надо отвечать. Я даже не осознавала до конца свои ощущения — все перемешалось, будто бы вывернулось наизнанку, вновь перекрутилось… И встало обратно.

Потом Виктор меня обнял. Просто обнял — очень крепко, прижимая к себе, слегка поглаживая по голове.

Мама увела Аню, прекрасно понимая, что сейчас нам нужно поговорить без свидетелей. Я хотела ответить хоть что-нибудь, но Витор не выдержал. Он вновь поцеловал… Нежно, еле заметно прикасаясь к губам. Больше похоже на дуновение ветра…

Его теплое дыхание ощущалось на щеке, и ноги из-за этого подкашивались…

Мужчина с силой прижал меня к себе, не позволяя упасть, запустил руку в волосы, слегка сжимая их, заставляя поднять голову.

Бездонные глаза… Черные, словно ночь… Они гипнотизировали, будто смотрели в самые потаенные уголки души.

Теплые, широкие ладони — они опустились на талию. Он целовал в шею — вначале еле прикасаясь, словно дразнил, затем его поцелуй стал более отчетливым, сильным. Дыхание обжигало кожу…

Дикий запах хвои будто проник в сознание, я уже не понимала, что нахожусь у себя в комнате — ощущала лишь сильный укус на шее, то, как Витор проводит языком по коже, как слегка прикусывает мочку уха, и вновь целует в губы.

Я чувствовала, как он улыбается, как получает удовольствие от того, что делает.

Каждое движение Виктора было пропитано нежностью, каждый поцелуй — лаской. Крепкие объятья создавали чувство полной защиты, словно я стояла за каменной стеной…

Как же мне все это нравится! Безумный запах… Аромат его тела, прикосновения, от которых внутри все идет кругом. Внизу живота уже давно летали «бабочки», руки дрожали, обхватывали его за шею, прижимали к себе как можно сильнее.

— Маша… — шепот у самого уха, — твоя мама нас ждет… И Аня тоже…

Я лишь кивнула, не в силах ответить и оторваться от мужчины. Виктор улыбался, выглядел безумно довольным, вновь поцеловал в шею и заставил раскрыть объятья.

— Теперь я нисколько не сомневаюсь, что ты в меня по уши влюблена, Мария Олеговна.

Говорить я была уже не в состоянии…