Не в силах забыть

Глава 13

На следующее утро, к одиннадцати часам, путешественники наконец достигли условленной метки — голубого шарфа на дереве, обозначавшего окончание первого перехода. Они прибыли позже намеченного времени. Даже при обычных обстоятельствах ехать этим путем приходилось медленно: узкая дорога постоянно петляла, скакала то вверх, то вниз и неожиданно обрывалась. А после недавней грозы продвигаться по тропе стало еще труднее. На пути то и дело встречались земляные оползни, осколки камней и обломки деревьев, нанесенные дождем.

Хамид приготовил для них свежих лошадей. Из ближайшей деревни он вернулся с едой и добрыми новостями. Дирский хан строго запретил своим подданным пособничать проискам Безумного Факира. В Дире путешественникам нечего опасаться, а покинув Дир, они окажутся под защитой британского гарнизона.

Только теперь напряжение начало понемногу отпускать Брайони. Утром дорога стала для нее настоящим испытанием: вынужденная медленно плестись, преодолевая обвалы и наносы, она едва сдерживала раздражение.

К середине дня всадники достигли ничем непримечательной деревушки Садо, но дальше их путь уходил в сторону от долины Панджкора, резко сворачивая на юго-восток.

От Садо до Чакдарры путешественникам предстояло преодолеть тридцать пять миль, а оттуда еще восемь до Малаканда. По расчетам Брайони, до заката оставалось около четырех часов. Она понимала: с наступлением ночи продвигаться придется еще медленнее, но надеялась доехать до Чакдарры к концу дня. Это было бы большой удачей. В Чакдарре они окажутся в безопасности, а оттуда до Ноушеры можно добраться меньше чем за день.

— С вами все в порядке? — спросил Лео.

Они остановились у ручья, впадавшего в Панджкору, чтобы отдохнуть и напоить лошадей.

Брайони наклонилась к воде и смочила платок. «Лошади потеют, мужчины покрываются испариной, а леди только пылают румянцем». Возможно, в дождливой холодной Англии это и так, а в Индии леди потеют, как лошади. Особенно леди, которым приходится трястись верхом под немилосердно палящим солнцем на высоте чуть менее трех тысяч футов над уровнем моря.

Вскинув голову, она взглянула на Лео. Обычно он брился по вечерам, но накануне изменил своей привычке. Как бы ей хотелось внимательно рассмотреть щетину на его лице — темную поросль, покрывавшую твердый подбородок и худые щеки. Брайони опустила глаза.

— Все хорошо, спасибо. Как вы?

— Я привык к жаре. Солнце припекает все сильнее, да?

Лео держался вежливо и любезно. При виде его предупредительности и учтивости с трудом верилось, что днем раньше он ожесточенно спорил с ней, не желая отправляться на юг.

Брайони отжала платок и приложила к лицу.

— Вполне сносно.

Она поднялась, и Лео протянул ей флягу с водой.

— Вы могли бы расстегнуть на сюртуке пару пуговиц, если станет жарче. Сегодня вы мужчина. Наслаждайтесь свободой.

Лео решил, что Брайони безопаснее будет переодеться в мужской наряд: двое мужчин на дороге привлекут меньше внимания, чем мужчина и женщина. Хорошо было бы облачиться в одежду местных жителей, по ни он сам, ни Брайони не смогли овладеть искусством завязывать тюрбан, который то и дело распадался, так что в путешествие отправились двое «сахибов». Брайони выбрала свободную одежду Лео. Рубашка и сюртук висели на ней мешком, но брюки благодаря подтяжкам надежно держались не спадая.

Она отпила небольшой глоток, только чтобы смочить рот: справлять естественные надобности в мужской одежде было куда труднее, чем в женской, и Брайони старалась пить как можно меньше. Завинтив крышку, она вернула флягу Лео.

Он помог ей усесться в седло и передал поводья:

— Не думал, что мы расстанемся так, Брайони.

— Да, жаль, но придется с этим смириться.

Казалось, гроза обошла стороной Нижний Дир. К юго-востоку от Садо тропа стала шире и ровнее, здесь вполне могла проехать коляска или карета. Дорога шла под уклон, и лошади прибавили ходу.

По пути им встречалось намного больше пеших и всадников, чем привыкла видеть Брайони. Она приписала это хорошим дорогам и близости густонаселенной долины Сват. Погрузившись в мысли о событиях последних двух дней, она не сразу заметила, что на каждого путника, идущего на северо-запад, приходится десять, спешащих на юго-восток.

Все это были мужчины, что неудивительно в здешних местах. Они шли пешком, с саблями на поясе, что опять же не вызывало удивления, учитывая кровавые междоусобицы и распри, столь привычные на этой земле. Брайони подумала было, не приверженцы ли они Безумного Факира, но тотчас отбросила эту мысль: поток двигался с северо-запада, а верхняя долина Сват лежала в противоположной стороне. «Скорее всего эти люди собрались на свадьбу или другое крупное празднество», — решила она.

Примерно в двух милях от Садо Брайони и Лео миновали толпу молящихся — около ста вооруженных мужчин. Милю спустя показалось еще одно скопление людей: примерно полсотни человек пили чай и беседовали под тенью огромного баньянового дерева. Проводив взглядами Брайони и Лео, они вернулись к беседе.

Однако через полчаса путешественники поравнялись с третьей группой, человек в шестьдесят, занимавшей почти всю дорогу. Услышав приближающийся стук копыт, мужчины остановились и обернулись. Все взгляды обратились на всадников. К ужасу Брайони, почти половина мужчин, в особенности самые молодые, потянулись к эфесам сабель.

Брайони открыла рот, чтобы позвать Лео, но, внезапно онемев, не смогла выдавить из себя ни звука. Словно услышав ее безмолвную мольбу, Лео замедлил шаг лошади и сделал Брайони знак следовать слева от него.

— Мы обойдем их слева, — коротко пояснил он. — Держитесь сбоку от меня и не останавливайтесь, что бы ни случилось. Вы поняли? — Брайони кивнула, сердце ее замерло от страха. — А теперь скачите во весь дух.

Они пустили лошадей самым быстрым галопом, на какой только были способны эти крепкие вьючные животные. Под хмурыми взглядами толпы всадники описали дугу, съехав с дороги и направив коней вверх по склону. Кое-кто из мужчин подался к обочине, и Лео чудом удалось проскочить мимо.

Наконец толпа осталась позади. Но прежде чем Брайони успела перевести дыхание, сзади послышались зловещие звуки — лязг и свист металла. Оглянувшись, она увидела три дюжины воздетых сабель, выхваченных из ножен, — мятежники держали их над головами, клинки сияли в лучах закатного солнца.

Лео тоже заметил этот воинственный жест. Он обернулся к Брайони. В глазах его не было страха, однако рука крепко сжимала револьвер.

— Все эти люди одеты в белое, — прошептала Брайони. Теперь ее сердце отбивало дробь, словно боевой барабан. — Все, кто встречался нам, были одеты в белое.

Лео вложил револьвер в кобуру, спрятанную под сюртуком.

— Да, верно.

Ему не было нужды продолжать. Направляемые чьей-то могучей волей, все эти люди стремились к единой цели, и собрались они явно не ради игры в крикет.

— Я боюсь… боюсь, мы не сможем теперь вернуться?

— Нет, не сможем, — подтвердил Лео. — Едем скорее.

От пережитого потрясения Брайони оцепенела настолько, что когда всадники достигли назначенного места, где их ждал Имран, старший проводник, Лео пришлось снимать ее с лошади, а затем разжимать один за другим ее пальцы, стиснувшие поводья.

Брайони стояла, прислонившись спиной к абрикосовому дереву. Путешественники остановились на краю тихой деревушки. Солнце скрылось за вершиной горы. В воздухе, напоенном ароматом смятой конскими копытами душицы, веяло вечерней прохладой, но долгожданный ветерок, о котором Брайони еще недавно мечтала, больше ее не радовал. Ветер лишь усиливал сотрясавшую ее дрожь. Да и сама деревня пугала ее. Брайони казалось, что множество глаз наблюдает за ней сквозь узкие прорези в высоких земляных стенах домов, напоминавших маленькие крепости.

Рядом переговаривались шепотом Лео и Имран.

— Я думал, что хан Дира запретил своим подданным поддерживать Безумного Факира, — произнес Лео.

— Эти люди не из Дира. Они из Баджаура. — Выдубленное солнцем лицо Имрана казалось встревоженным. — Они даже пригласили меня примкнуть к ним. Подумать только, такого старика, как я. Вы должны уехать отсюда как можно скорее.

Лео не спросил, есть ли еще время на побег, а Брайони не осмелилась заговорить. Мужчины оседлали свежих лошадей и закрепили седельные сумки, оставив в них лишь самое необходимое. Когда все было готово, Лео простился с Имраном, отослав его обратно на север и велев быть настороже, не забывать об опасности.

Повернувшись к Брайони, он нахмурился:

— Вы утолили жажду?

Брайони растерянно посмотрела на флягу, которую вручил ей Лео, когда помог спешиться. Пила ли она? Этого она не помнила. Она начисто забыла о фляге.

Лео взял флягу и, отвинтив крышку, снова протянул ее Брайони:

— Возьмите. Пейте вдоволь. Скоро стемнеет, и никто вас не увидит, если вам понадобится облегчиться.

Брайони повиновалась с безмолвной покорностью.

— Съешьте это. — Лео вложил ей в руку сухое печенье.

— Я не голодна. — Она чувствовала себя так, словно из нее выпустили весь воздух.

— Ваши нервы расстроены, и вам не хочется есть, но ваше тело нуждается в пище. Нам предстоит провести в седле еще много часов, вам нужно подкрепиться, поддержать силы.

Брайони испуганно всхлипнула, ее все больше охватывала паника.

Долгие часы в седле. Сколько еще вооруженных до зубов людей встретится им на пути? Эта местность изрезана долинами с жирной, плодородной почвой, дающей обильный урожай. Золотые поля налитых зерном колосьев поразили бы крестьян, влачащих жалкое существование на сухой, каменистой земле. Какое великое множество людей привлекла эта изобильная, благодатная долина, Брайони могла только догадываться.

— О Господи, Лео, простите меня, — выпалила она. — Мне так жаль!

— Все в порядке, Брайони.

«Нет, не в порядке». Все складывалось ужасно. Хуже некуда.

— Мне правда очень, очень жаль.

Протянув руку, Лео взял Брайони за подбородок.

— Послушайте, с нами пока ничего не случилось. А возможно, и не случится.

«Или же случится все, что угодно, самое худшее». Видя перед собой прекрасное мужественное лицо Лео, глядя в его глаза цвета озерной воды, невыносимо было думать, что… Господи…

— Я люблю вас, — беспомощно прошептала Брайони. — Я люблю вас. Люблю. Я…

Схватив Брайони за воротник, Лео резко рванул ее к себе, так что носы их едва не соприкоснулись. На какое-то мгновение, подобное яркой вспышке молнии, Брайони показалось, что он хочет ее поцеловать, но Лео лишь произнес четко и твердо:

— Замолчи, Брайони.

Она смущенно моргнула, на ее застывшем лице читалось потрясение и ужас.

— Мы еще не умираем. По крайней мере пока. Так что приберегите свои прощальные слова на потом. А теперь возьмите себя в руки.

Брайони смотрела на Лео неподвижным взглядом. Она никогда бы в это не поверила, но, похоже, только что с ней случилась самая настоящая истерика, и Лео помог ей прийти в чувство.

— Хорошо, — хрипло произнесла она. — Хорошо.

Она съела печенье, а Лео тем временем зарядил дерринджер и положил ей в карман. Брайони удалось не застонать от страха, когда он наполнил другой ее карман запасными патронами. Она даже внимательно выслушала его слова:

— Когда в следующий раз нам попадется толпа, преграждающая дорогу, куда бы я ни свернул, держитесь рядом со мной, с внешней стороны. Вы поняли? — Брайони кивнула. — Хорошо. Едем.

Какое-то время дорога поднималась вверх, а после снова пошла под уклон. У Брайони мучительно ныли руки, с самого рассвета сжимавшие поводья. Вдобавок после стольких часов, проведенных в седле, бедра и поясницу сводило болью. Но она забывала об усталости всякий раз, стоило ей увидеть мужчин, одетых в белое. К счастью, на дороге попадались в основном мелкие группки в три — пять человек. Единственное крупное скопище сторонников Безумного Факира, встретившееся им на пути, сбилось к обочине дороги, что-то оживленно обсуждая.

Дорога вела всадников на юго-восток. В сумерки они въехали в широкую долину, где катила свои воды река — приток Свата. Тропа здесь, петляя между полями риса и кукурузы, сворачивала прямо на юг. Форт Чакдарра был уже недалеко, в устье притока.

Внезапно впереди, в сгущающемся серо-голубом сумраке, показался мужчина с тюрбаном на голове, верхом пересекавший долину. Он скакал им наперерез. Лео вытащил револьвер. Брайони сглотнула подступивший к горлу ком и тоже вынула из кармана пистолет.

Но, подъехав ближе, она поняла, что мужчина одет не в белую рубаху, а в военный мундир. Это был солдат-кавалерист из индийских частей, служивших под британским командованием.

Лео, успев убрать револьвер, приветствовал всадника. Все трое остановились.

— Вы из гарнизона в Малаканде? — спросил Лео.

— Из форта Чакдарра, сахиб. Одиннадцатый Бенгальский уланский полк, — ответил конник. Он говорил по-английски быстро, словно по-итальянски, и несколько монотонно, но довольно чисто и внятно. — Я делал наброски у подножия холмов, — улан махнул рукой в западном направлении. Решив, что начальство едва ли предоставило бы солдату лошадь и свободное время для развлечения, Брайони заключила, что сипай выполнял какое-то исследование местности. — Я как раз собирался вернуться в форт, когда на меня напали, — взволнованно продолжил он. — Их было не меньше сотни. Они забрали мой компас, полевой бинокль и еще одну рупию и шесть анна. Я должен немедленно предупредить всех в форту.

Брайони встревоженно посмотрела в ту сторону, куда указывал улан, но увидела лишь пустынные склоны, тающие в темно-синей дымке. На вершине горы тянулась к потемневшему небу одинокая сосна, позлащенная последними скупыми лучами заходящего солнца.

Улан ускакал прочь на своем коне, куда более свежем и быстроногом, чем лошади путешественников. На востоке в небе уже зажглись первые звезды, крошечные и редкие, словно дозорные башни в пустыне галактики.

— Боитесь? — спросил Лео.

— Безумно.

Он передал ей свою серебряную флягу. Брайони сделала щедрый глоток, почти прикончив остатки виски из особых запасов мистера Брейберна.

Когда она вернула флягу, Лео сжал ее ладонь. Даже сквозь перчатки для верховой езды Брайони почувствовала исходившее от него тепло.

— Вы мне доверяете? — спросил Лео.

Лицо его было едва различимо в сумраке ночи, сверкающие ясные глаза лучились спокойствием и уверенностью. Брайони же обливалась холодным потом от ужаса.

— Да, — кивнула она.

Лео улыбнулся, и в сердце ее вспыхнула надежда.

— Тогда верьте мне и сейчас: все будет хорошо.

Касаться женской талии и ощущать под ладонью не оборки и банты, а карман своего сюртука с болтающейся пуговицей на клапане казалось странным и непривычным. Но мужской наряд был всего лишь видимостью. Пальцы Лео нащупали гладкое жесткое препятствие: под сюртуком и рубашкой скрывался корсет. Брайони осталась верна себе, и если бы смогла, то непременно надела бы под брюки все свои нижние юбки, в этом Лео не сомневался.

Десять минут спустя после встречи с уланом жеребец Лео потерял подкову, и путешественникам пришлось усесться вдвоем на лошадь Брайони, смирную крепкую кобылу, которая, казалось, ничуть не возражала против лишнего груза. Но это послушное животное, принадлежавшее к особой горной породе, отличалось скорее выносливостью, чем резвостью, и прыть его, без того невеликая, значительно убавилась.

Всадники не разговаривали. Тонкий серп месяца и звезды, блестевшие на черном бархате неба, лишь украшали небесный свод, почти не давая света. Путешественники двигались в кромешной тьме, внимательно следя за дорогой.

В ночном воздухе пахло стылой водой и плодами, зреющими в садах. С полей слегка тянуло преющим навозом. Лео, сидя позади Брайони, настороженно вглядывался и вслушивался в темноту, но, как ни странно, казался бодрым и неунывающим.

Он мог бы объяснить свою жизнерадостность запахом навоза, этим ободряющим душком мирной деревенской жизни. Или, возможно, расстоянием, которое всадники успели преодолеть: по подсчетам Лео, они почти достигли Чакдарры. Но сам он подозревал, что в действительности его душевный подъем объяснялся близостью Брайони, сидевшей на лошади впереди него.

Тепло ее тела, грудь, вздымающаяся при дыхании, гибкая талия, стянутая жесткими планками корсета, движения бедер, мерное покачивание в такт шагу лошади — все наполняло сердце Лео покоем. Сжимая Брайони в объятиях, легко было поверить, что в конце концов все кончится хорошо.

— Смотрите! — шепнул Лео.

Вглядевшись в темноту, Брайони заметила вдали слабое мерцание.

— Это река Сват?!

— Думаю, да.

Брайони счастливо вздохнула, словно с плеч ее свалился тяжкий груз. «Наконец-то».

— Слава Богу! Надеюсь, они не станут возражать, если мы…

— Чш-ш.

Что-то в голосе Лео заставило Брайони испуганно сжаться. Весь ее восторг внезапно улетучился.

— Что это?

— Погодите.

Брайони натянула поводья лошадей и прислушалась, но все звуки тонули в шуме притока, устремленного к реке Сват.

— Слышите?

Поначалу Брайони ничего не услышала, но потом различила пугающий, грозный звук. Огромные толпы людей спускались по склонам к реке с обеих сторон.

— Вперед!

Она сжала коленями бока кобылы. Ничего не видя в темноте, всадники плелись почти шагом, но теперь их мог спасти только галоп. Брайони всматривалась в сумрак, пытаясь разглядеть дорогу в серой мгле, покрывающей землю.

— Быстрее! — прошипел Лео.

Брайони тотчас поняла причину его тревоги. Людская волна, захлестнувшая холмы, уже почти достигла дороги. Стремительные, бесшумные воины в белых одеждах неумолимо приближались. Казалось, лошади передался страх всадницы, или, возможно, дорога пошла под уклон, но кобыла помчалась быстрее, несмотря на усталость и тяжелую ношу.

Лео с Брайони пронеслись мимо мятежников (теперь уже не оставалось сомнений, что приверженцы Безумного Факира затеяли восстание), опередив выбившихся вперед мужчин всего на несколько ярдов. Что-то просвистело в воздухе, и Брайони инстинктивно пригнулась в седле. Над ее головой пролетел камень. Еще один глухо ударился о дорогу позади беглецов. Но третий задел лошадь, привязанную к луке седла. Бедняга заржала от боли, когда обломок камня ранил ее в бок, однако продолжила бег.

Брайони показалось, что долина расширяется, а холмы по обеим ее сторонам отступают.

— Форт уже близко?

— Приближается, — отозвался Лео.

Грохот лошадиных копыт почти оглушил Брайони, но в ушах ее звучали зловещие звуки погони. Ей казалось, что толпа смыкается вокруг нее так плотно, что слышно, как шуршит ткань — тысячи белых рукавов трутся один о другой, и грозный шум этот растет и ширится.

Потом впереди снова показалась река Сват, широкая и черная. Итак, они наконец достигли слияния двух рек. Но где же форт?

— Вот он! — Поодаль, с правой стороны, на вершине холма, у самой кромки воды виднелись очертания форта. Укрепление оказалось меньше, чем надеялась Брайони, но, судя по форме и высоте, это был форт. — Как нам туда попасть?

— Не представляю. Где-то здесь должен быть мост, ведущий к южным воротам.

Брайони предстояло объехать вокруг холма и найти мост. Она действовала не раздумывая, доверив свою судьбу выносливости кобылы и верности расчетов Лео. Направо. Прямо. Главное, не пропустить поворот на юг.

Впереди темной громадой возвышался холм. Еще немного, и они окажутся в безопасности.

И вдруг Лео пробормотал сквозь зубы нечто ужасное, что Брайони доводилось слышать лишь от мужчин, страдающих от нестерпимой боли. Люди в белом наступали со всех сторон. Вырвавшиеся вперед повстанцы мчались наперерез кобыле, несущей двоих седоков. Их обнаженные сабли сияли в свете звезд. Сердце Брайони сжалось от ужаса.

— Передайте мне стремена и ни о чем не думайте, — сказал Лео.

Она освободила стремена, гоня от себя мысли о надвигающейся опасности — об угрозе оказаться обезглавленной или, что куда вероятнее, быть выпотрошенной, а также о двух квартах крови, которые ей предстоит пролить, прежде чем она станет хладным трупом. Брайони скакала вперед, лепеча бессмысленные слова утешения, пытаясь ободрить храбрую верную лошадку, везущую двух наездников, которые даже не угостили ее яблоком или кусочком сахара.

Лео взял из рук Брайони поводья и с силой ударил лошадь по крупу — этим маневром он пытался прорваться сквозь толпу нападавших. Громко заржав, кобыла рванулась вперед. Брайони, шепча молитву, прижалась к шее лошади.

Позади нее Лео привстал на стременах, перенеся вес вперед и вцепившись ей в плечо. Брайони почувствовала, как рванулось вверх и резко натянулось сукно сюртука — Лео использовал ее как якорь. Стараясь отрешиться от всего, она уставилась на дорогу.

Прямо возле ее уха раздался лязг металла: стволом ружья Лео отбил удар сабли. Потом послышался глухой стук: ружье хватило мятежника по голове. «Сотрясение мозга», — машинально отметила про себя Брайони. Винтовка со свистом рассекла воздух, на этот раз последовал хруст сломанной ключицы.

Ворот сюртука впился Брайони в горло, не давая вдохнуть. Задыхаясь, она жадно хватала воздух широко раскрытым ртом. Неужели эти звезды — последнее, что ей суждено увидеть перед смертью? Нет, она не станет поддаваться отчаянию. Она не позволит себе раскиснуть и сдаться. Это было бы непростительно.

Лео выпустил ее сюртук. Брайони вдохнула полной грудью, радуясь короткой отсрочке, дарованной судьбой. Теперь Лео сражался обеими руками. Вот он накренился вправо, и Брайони испугалась, что он может свалиться с лошади, но этого не случилось — сильные ноги позволили ему удержаться.

Лео наносил и отражал удары, расталкивая нападавших. Белые фигуры мятежников скользили по склонам холмов, наводняя долину. Господи, сколько же их здесь? Яростное сопение, крики боли, треск и хруст ломаемых костей звучали чудовищной какофонией, казалось, этому не будет конца.

Потом внезапно всадники вырвались из толпы. Тяжело дыша, Лео рухнул в седло.

В ночном воздухе расплывался запах крови.

— С вами все в порядке? Вы не ранены? — взволнованно воскликнула Брайони. Она обернулась, желая рассмотреть его, но темный сюртук Лео сливался с окружающей чернотой.

— Следите за дорогой и не сбавляйте хода.

«Лео ранен», — с ужасом поняла Брайони.

— Куда вас ранили и насколько тяжело?

— Просто скачите вперед. — Голос Лео звучал пугающе хрипло.

Брайони погнала кобылу к реке, до которой оставалось всего полмили. Лошадь взлетела на пригорок, едва не задев густой заслон из колючей проволоки — издали Брайони приняла его за разросшийся кустарник с шипами.

Рядом с подвесным мостом через реку Сват темнели ворота форта. При приближении всадников они бесшумно отворились, открыв слабо освещенный двор. Брайони подхлестнула усталую лошадь, спеша преодолеть последние несколько ярдов. «Наконец-то спасены!»

Лео даже не осознал, что ранен, пока двое сипаев не бросились к лошади, чтобы помочь ему спешиться. Только тогда он оглядел себя и увидел залитую кровью одежду. Обернувшись к нему, Брайони пошатнулась и ухватилась за луку седла, чтобы не упасть.

Лео устало улыбнулся:

— Только не говорите мне, что вы падаете в обморок при виде крови.

— Конечно, нет, — живо откликнулась Брайони. — Я падаю в обморок только при виде вашей крови. Вы идиот, почему вы не стреляли в них?

— Я не хотел, чтобы в ответ они стреляли в нас. — Он мог защитить Брайони от сабель, но не от пуль.

— Джентльмены, — вмешался молодой английский лейтенант. — Что случилось?

Брайони повернулась и протянула ему руку:

— Миссис Квентин Марзден, сэр. Мой муж ранен. Пожалуйста, отведите нас немедленно в вашу операционную.

— Лейтенант Уэзли, — выпалил офицер, с трудом оправившись от изумления — он никак не ожидал увидеть перед собой женщину. — Следуйте, пожалуйста, за мной. Мне очень жаль, миссис Марзден, но капитан, наш доктор, сейчас в южном лагере в Малаканде, заменяет заболевшего майора, тамошнего врача. Надеюсь, дежурный фельдшер сможет помочь вашему мужу.

— Не беспокойтесь, сэр, — заговорил Лео, пожав руку лейтенанту Уэзли. — Раны у меня неглубокие. Миссис Марзден сама позаботится о них.

Однако по дороге в лазарет, расположенный в задней части форта, Лео понял, что его раны серьезнее, чем ему думалось. Теперь, когда жизни Брайони уже не угрожала опасность, напряжение отпустило его, и Лео почувствовал, что левый бок пылает огнем и каждый шаг отдается жгучей болью в правой ноге. В одиночку он едва ли смог бы дойти до лазарета: сипай почти тащил его на себе.

Гарнизонный фельдшер, маленький тихий сикх по имени Ранджит Сингх, уже дожидался их. Лео велели лечь на операционный стол. Брайони, мгновенно освоившись в комнате, полной баночек и ящичков с лекарствами, где царил запах дезинфицирующих средств, попросила ножницы и разрезала на Лео одежду.

Слева на его теле зияли две раны: длинный, но сравнительно неглубокий разрез на предплечье и более серьезный — на грудной клетке (сабля скользнула вдоль ребер). Однако самое тяжелое ранение пришлось на правое бедро. У Брайони перехватило дыхание, когда, сняв с Лео пропитавшиеся кровью брюки, она увидела рану.

— Сабля чудом не задела аорту, — срывающимся голосом произнесла она и повернулась к Ранджиту Сингху: — Мне понадобится раствор бета-эйкаина для инфильтрационной анестезии. Еще стерилизованная игла с нитью и пара стерилизованных перчаток.

Пока она мыла руки в углу операционной, фельдшер посмотрел на лейтенанта Уэзли, а тот, в свою очередь, вопрошающе уставился на Лео.

— Миссис Марзден хирург по профессии. Она знает все, что нужно, — нетерпеливо проворчал Лео.

Лейтенант удовольствовался этим объяснением. Пока Брайони убирала волосы под шапочку, выданную ей фельдшером, Ранджит Сингх подготовил все, о чем она просила.

— Одну часть бета-эйкаина на тысячу частей воды, мемсахиб?

— И еще восемь частей соли, чтобы избежать раздражения тканей.

Брайони натянула перчатки и промыла раны, сначала стерилизованной водой, а затем раствором карболовой кислоты. Тело обожгло болью, Лео так сильно стиснул зубы, что на скулах заходили желваки. Продезинфицировав раны, Брайони легонько щелкнула по шприцу, который передал ей Ранджит Сингх, и ввела раствор бета-эйкаина глубоко в рассеченное бедро раненого.

— Дело сделано? — выдохнул Лео, когда она потянулась за иглой.

— Да, вот и все. Инфильтрационная анестезия действует мгновенно.

Она сказала правду. Игла вошла в его плоть, но Лео ничего не почувствовал. Он завороженно следил затем, как Брайони зашивает его рану, словно это был разорванный рукав.

В операционную ворвался мужчина, одетый в костюм для игры в поло.

— Капитан Бартлетт, — воскликнул лейтенант Уэзли, — вы вернулись! А я уже начал сомневаться, получили ли вы мое послание.

Значит, офицеры действительно продолжали играть в поло, невзирая ни на что.

— Я получил вашу записку и тотчас поспешил обратно в форт, — тяжело отдуваясь, пропыхтел капитан Бартлетт, мужчина среднего роста, довольно тучный, с багровым лицом. — Доктор Гиббз, вы тоже вернулись, рад видеть вас, капитан. А вы, сэр, как я погляжу, свели близкое знакомство с патанами? Капитан Бартлетт из сорок пятого сикхского полка к вашим услугам, мистер…

— Марзден, — подсказал Лео. — А наш добрый доктор — миссис Марзден, а не капитан Гиббз.

Глаза Бартлетта изумленно округлились. Он пригляделся к Брайони, и пунцовое лицо его запылало еще ярче.

— Прошу прощения, мадам. Не представляю, как я мог ошибиться.

— Должно быть, вас ввело в заблуждение мужское платье и мужская профессия, капитан, — сухо бросила Брайони.

Капитан Бартлетт коротко рассмеялся.

— Совершенно верно, вы правы.

— Похоже, мы выбрали самое неподходящее время для путешествия по северо-западной пограничной провинции, — заметил Лео.

— Приношу свои извинения и за это, сэр, — сокрушенно покачал головой капитан Бартлетт. — С девяносто пятого года здесь царило совершенное спокойствие, так что нынешние странные события для меня полнейшая неожиданность. Я в замешательстве, даже не знаю, чем все это объяснить. А теперь, сэр, если не возражаете, не могли бы вы примерно оценить силы туземцев?

— Их великое множество. Уверен, здесь собралось по меньшей мере две тысячи мятежников.

Лейтенант Уэзли потрясенно ахнул:

— О Господи, у нас в форту всего двести человек.

Воцарилось молчание. Затем капитан Бартлетт повернулся к лейтенанту Уэзли:

— Немедленно телеграфируйте в штаб и сообщите командованию. К форту движется огромная толпа повстанцев.

— Капитан, я с радостью останусь и помогу вам и вашим людям, чем только смогу, — заговорил Лео, — но я хотел бы, чтобы моей жене выделили сопровождение и доставили ее на юг, в безопасное место.

Брайони метнула на него отчаянный взгляд.

— Нет! — прошептала она, однако Лео даже не взглянул в ее сторону.

— Едва ли это разумно, — возразил капитан Бартлетт. — Возвращаясь с поля для поло, я видел громадное скопище патанов к югу от реки. К счастью, они меня не заметили, но я успел попрощаться с жизнью, решив, что это мой последний час на земле.

Лео нахмурился, собираясь с мыслями. Должно быть, он потерял слишком много крови, потому что ничего путного в голову не приходило. Однако если судить по пятнам на одежде, потерял он всего пинту, не более, хотя окровавленное платье и выглядело весьма устрашающе. Он не мог найти выход, оттого что выбирать не приходилось. Обстоятельства сложились так, что от него уже ничто не зависело.

— Вы можете не волноваться, миссис Марзден, — галантно заверил Брайони капитан Бартлетт. — У нас преимущество в позиции и вооружении. Мои люди превосходно обучены. За нами власть правительства Индии и, если на то пошло, вся мощь великой Британской империи.

Лео решил, что капитан Бартлетт прав. Он предпочел бы оказаться подальше от долины Сват этой ночью, но раз уж судьба судила иначе, форт Чакдарра с его опытными защитниками, вооружением и удачной позицией был не самым худшим местом в долине. Он согласно кивнул.

— Будем надеяться, что дело ограничится небольшой перестрелкой.

— Когда вас заштопают, сэр, вы можете расположиться в апартаментах нашего гарнизонного врача, капитана Гиббза, там вам будет удобно, — предложил Бартлетт. — И если найдете в себе силы присоединиться к нам за ужином, мы с офицерами будем рады видеть вас с миссис Марзден за нашим столом, а…

— Капитан! — в комнату вбежал лейтенант Уэзли. — Телеграфная линия! Ее перерезали.

— Черт возьми! Прошу прощения, миссис Марзден, — поспешно выпалил капитан Бартлетт. — Наше сообщение успели принять в Малаканде, лейтенант?

— Да, сэр. Линию перерезали, когда нам передавали ответ, в самом начале передачи.

— Какая неслыханная грубость, — возмущенно фыркнул капитан Бартлетт. — Коли уж патаны не собираются открывать огонь до утра, то могли бы проявить учтивость и позволить нам пользоваться телеграфной связью до конца ночи.

— Возможно, они намерены атаковать раньше? — предположил Лео. — Люди, с которыми мы столкнулись по дороге сюда, определенно рвались сражаться, а не нести ночные вахты.

— Вряд ли, — решительно покачал головой капитан Бартлетт. — Патаны всегда нападают с первыми лучами солнца. Эти горные народы неизменно придерживаются старомодных традиций.

Не успел он закончить фразу, как форт огласился громкими криками. «Должно быть, такими же воинственными криками встречают моряки появление пиратского судна», — подумал Лео.

Оба офицера выбежали из операционной, Ранджит Сингх следом за ними.

Минуту спустя фельдшер вернулся:

— Горит сигнальный огонь.

— Какой огонь? — в один голос спросили Лео и Брайони.

— Люди дирского хана обещали в случае мятежа зажечь огонь в горах, чтобы предупредить нас об атаке. И теперь огонь вспыхнул.

— Мне нужно, чтобы вы легли головой в ту сторону, где сейчас ваши ноги, так я смогу зашить вам рану на боку, — приказала Брайони, белая как мел.

Лео оглядел бедро, о котором успел полностью забыть. Брайони не только зашила, но и перебинтовала рану. Она помогла ему перевернуться, сделала еще один обезболивающий укол и приступила к работе.

— Есть тут у вас костыли? — спросил Лео Ранджита Сингха.

— Думаю, на складе найдутся. Я поищу, сахиб.

— Вы в порядке, Брайони? — обеспокоенно произнес Лео, когда фельдшер покинул комнату.

— Вы позволите мне извиниться перед вами? — прошептала она, пряча глаза.

Лео тяжело вздохнул:

— Нет. Мы в безопасности.

— На нас вот-вот нападут.

— Это на форт вот-вот нападут. А у нас все будет хорошо.

— Но вы ранены. И пройди сабля, рассекшая вам ногу, чуть глубже, вы балансировали бы сейчас на грани жизни и смерти.

— Но сабля не вошла глубже. И я смогу передвигаться при помощи костыля, как только вы наложите швы.

Отложив иглу и нить, Брайони мягко приподняла и усадила Лео, а затем перевязала ему руку и бок.

— Не двигайтесь. Я еще не закончила.

Сняв резиновые перчатки, она намочила полотенце и принялась осторожно оттирать с кожи Лео бесчисленные пятна, потеки и ручейки засохшей крови. Она отмывала его усердно и тщательно.

— Послушайте, — заговорил Лео. — В случившемся нет вашей вины. Я думал, что благоразумнее было бы задержаться в долине Панджкора, но даже мысли не допускал, что, продвигаясь вперед, мы окажемся в самой гуще восстания. Так что не вините себя, не вы вовлекли меня в эту передрягу.

— Нет, я. Именно я.

— Но я отвечал за нашу безопасность. Мне следовало предвидеть все заранее.

Брайони прерывисто вздохнула:

— Если с вами что-нибудь случится, я убью Каллисту.

— Думаю, заголовок «Женщина-хирург пронзает сестру скальпелем» будет звучать эффектно.

Бледная от испуга, Брайони рассмеялась. Лео ласково погладил ее по щеке.

— Вы еще доверяете мне?

— Да.

— Тогда поверьте моим словам: ни со мной, ни с вами ничего не случится. — Он легко коснулся губами ее лба. — И это тоже пройдет, как проходит все.

Спальня гарнизонного врача, капитана Гиббза, оказалась такой же чистой и опрятной, как его операционная. Здесь помещались кровать, гардероб, письменный стол с креслом и две полки, полные книг. К спальне примыкала ванная комната с неглубокой ванной.

Немногочисленные вещи путешественников были уже доставлены и сложены в углу комнаты. Ружье Лео выглядело так, словно его терзал зверь с железными клыками; и ствол, и ложе покрывали зазубрины, царапины и борозды, оставленные саблями повстанцев.

Лео тяжело оперся о край стола.

— Вы не поможете мне снять сапоги?

— Конечно. — Брайони осторожно стянула с него обувь.

— Мне нужно переодеться.

Лео действительно требовалось сменить куцую, залитую кровью одежду: с его сюртука и рубашки пришлось срезать левую полу и рукав, а с брюк — правую штанину. Брайони достала из его седельной сумки полотняную пижаму.

— Нет, я надеваю это только на ночь.

— Но вы ведь собираетесь лечь спать, не так ли? — с подозрением спросила Брайони. — Как только я раздобуду нам что-нибудь поесть.

Лео покачал головой:

— Я не так тяжело ранен, чтобы с чистой совестью лежать в постели, пока защитники форта будут сражаться с противником, превосходящим их числом в десять раз.

Поняв, что Лео говорит без всякой рисовки, Брайони возмущенно всплеснула руками:

— Это совершенно невозможно. Вы не выйдите из этой комнаты.

— Я должен. Это вопрос чести.

— Вы не связаны долгом ни перед кем в этом форту. Вы оказались здесь случайно, и вы ранены. В крепости полно здоровых сильных мужчин, обученных воевать и состоящих на жалованье. Пусть они и воюют. А вы отдыхайте.

— Офицеры и солдаты Чакдарры предоставили нам убежище, когда мы отчаянно нуждались в защите. Я не смогу спокойно спать, если не исполню свой долг перед ними.

Брайони вздохнула, понимая, что спорить бессмысленно.

— Подождите. Я сниму вашу одежду и помогу вам переодеться.

Она скрылась в ванной и вернулась, одетая в блузку и юбку, с костюмом Лео, переброшенным через плечо. Проворно и ловко Брайони помогла раненому освободиться от изрезанного платья и заново одеться, а затем натянула на него сапоги.

— Обещайте, что будете осторожны со швами, — попросила она.

— Обещаю. Я буду сидеть в углу и заряжать ружья. Все равно на большее я сейчас не способен.

— Правда? Вы будете остерегаться?

— Конечно. Я рассчитываю прожить долгую жизнь, полную почестей и славы. А вы оставайтесь здесь. У некоторых из повстанцев есть огнестрельное оружие. В форту легко можно получить пулю.

Передав Лео костыль и ружье, Брайони поспешила вперед, чтобы открыть для него дверь.

Прохромав к двери, он остановился и обернулся.

— Насчет того, что я наговорил вам прошлой ночью… Я сожалею. Я вспылил, потому что не могу простить себе того, что сделал с вами. Думаю, и вы не сможете меня простить.

Слезы обожгли глаза Брайони. Встав на цыпочки, она поцеловала Лео в подбородок.

— Просто возвращайтесь назад.