Не верь, не бойся, не проси. Книга пятая

ГЛАВА 95

– Тебе нравилось, когда я для тебя танцевала?

– Да.

– Тогда почему ты не просишь меня станцевать сейчас?

Яр отложил в сторону книгу, по которой пытался осваивать английский – и посмотрел на неё.

Последнее время Яна, мягко говоря, напрягала.

Яр ожидал, что, устроившись на новую работу, она станет спокойней, но этого не произошло.

График Яны стал более размеренным. С согласия Яра она обзавелась недорогой подержанной машиной, отложив немного планы на ремонт, и Яр её понимал – он сам с трудом мог вспомнить, когда сидел в автобусе в прошлый раз. Просить деньги на такси каждый день Яна не хотела, и это Яр понимал тоже – такое попрошайничество выглядело бы просто смешно.

Приближалось лето, и оба уже порядком привыкли к новому дому, так что даже Яна перестала замечать его обшарпанный вид. Проводку и сантехнику Яр в начале весны поменял сам, так что в особняке уже вполне можно было жить, и Яна решила сделать себе небольшое послабление.

Работа, благо, шла хорошо. Сессии шли одна за другой, но улыбка на её лице появлялась всё реже, и Яр поначалу связывал это с собой.

В тот вечер, когда Сева появился в их доме, Яна была сама не своя до самой ночи. Она ластилась, обнималась, лезла с поцелуями – но это Яра как раз не слишком удивляло. Напротив. Ему было хорошо. Ему нравилось, что Сева видит их. Что Яна не стесняется касаться его, не скрывает свою роль.

В первую секунду, когда Яна повисла у него на шее в патио, Яр на секунду остолбенел, а потом по груди разлилось тепло. Яну не хотелось отпускать от себя ни на шаг, и сама Яна не спешила отходить от него.

Затем, ночью, Яна снова «почти не удивила» – все уже разошлись спать, только Яр копался до последнего, собирая шампуры, а потом ещё ходил кормить собак, так что, поднимаясь в спальню, он ожидал, что Яна уже спит.

Яру было не по себе. С того самого момента, как он впервые услышал голос Севы, ему было не по себе. И решение пригласить Севу сюда было спонтанным, почти интуитивным, но с самого начала встречи Яру всё так же было не по себе.

Он не знал, как себя с Севой вести. Их отношения никогда нельзя было назвать дружбой.

Он прикрывал Севу, пока мог. Сева, когда мог, помогал ему. Яр ценил эту помощь. Всё.

Яр никогда не говорил о своём отношении к Севе вслух, да и говорить-то было не о чем, в общем-то. Разве что поблагодарить. Поблагодарить он мог и по телефону, а что говорить здесь – Яр не знал.

Сева был вроде бы из того, другого мира, где постоянно нужно было быть готовым к войне. Но таким Яр быть не хотел – и не хотел возвращаться туда.

Ему было хорошо здесь – среди собак, наедине с туманными рассветами и Яной, клубком свернувшейся в его постели. Ему не было ничего нужно вообще. Или почти вообще.

Но Сева в то же время был не совсем оттуда. Он был тем, кто мог бы, как казалось Яру, понять, и это была одна из причин, почему Яр захотел увидеть его здесь.

И тем не менее, разговор клеился с трудом.

Сева боялся. Он сидел, скрючившись на краешке дивана, да и туда, на краешек, решился присесть не сразу – будто до сих пор ждал, что его отправят спать под кровать.

Яр догадывался, что творится у него в голове. Но он был не из тех, кто умеет общаться с болезными и несчастными. Он рассказывал о себе – рассказывал без перерыва, как никогда не умел говорить, потому что боялся, что если замолкнет, наступит тишина. Сева упорно молчал.

Появление Яны развеяло атмосферу, но лишь немного. Яна явно злилась. Бесилась в своей неповторимой стервозной манере, которая раньше доводила Яра до исступления. Сейчас Яру стало бы смешно. Он был пьян одной только близостью этой девушки, раскалённой иглой прошившей его жизнь. Возможно, надо было встряхнуть Яну, поставить на место сразу, чтобы это не продолжалось потом, но Яр упустил момент.

Вечером он опустился на кровать тихонько и какое-то время лежал молча, глядя в потолок. Стало ли ему легче с приездом Севы? Яр думал, что станет. Теперь он чувствовал, что нет. Сева лишь будил воспоминания о том, что Яр хотел вычеркнуть из своей жизни насовсем. Когда он был рядом, на Яра снова накатывало то паршивое состояние удушающей слабости, его трясло, и было почти невозможно это скрыть. Было трудно дышать.

Это состояние преследовало его даже теперь, когда Севу уложили в гостевой, а он, казалось бы, оказался один на один с темнотой.

Яр протянул руку, чтобы коснуться Яны, почувствовать, что накатившая волна воспоминаний – всего лишь сон, и тут же отдёрнул её, чувствуя, что не может коснуться Яны сейчас.

В следующую секунду тяжёлое и горячее навалилось на него, и губы Яны накрыли его губы. Руки стиснули плечи Яра, а бёдра обхватили бёдра Яра.

Яр перехватил её поперёк туловища и крепко сжал. Было приятно просто ощущать её в своих руках. Чувствовать, что Яна живая.

Яна чуть отстранилась, заглядывая Яру в глаза, и Яр увидел на дне её глаз искрящееся, пронизанное болезненной нежностью тепло.

– Ярик… – прошептала Яна.

Это «Ярик» могло заменить Яне тысячу слов, и что оно значит сегодня – Яр не знал.

Его тоже охватило это чувство всеобъемлющей любви, желание быть ближе – и никогда не отпускать.

Он сбросил Яну с себя, так что та тихо охнула – и, тут же накрыв её собственным телом, принялся целовать. Всю. Губы. Скулы. Плечи. Ключицы. Грудь. Живот, который тут же задёргался под прикосновениями его губ.

– Ярик… – прошептала Яна и вплела пальцы в короткие волосы Яра.

Яр зажмурился и прижался к её телу щекой.

Жажда, не покидавшая Яра столько лет, вернулась, но теперь она была другой. Он не мог представить, как мог бы причинить нежной девочке, лежавшей в его объятиях, боль. Любую боль.

Жажда требовала целовать Яну – бешено, яростно, не оставляя ни одного кусочка кожи свободным от своих губ. И Яр снова целовал, ласкал языком маленькие соски и гладил шершавыми ладонями бёдра.

Той ночью Яр так и не вошёл в неё – слишком много было всего, и они кончили, просто обнимая друг друга, лаская, целуя.

А потом волшебство прошло.

Они ещё лежали в объятиях друг друга, когда Яна спросила:

– Зачем ты его пригласил?

Яр вздохнул. Он и сам бы хотел знать ответ.

Яна высвободилась из его рук и, подложив под голову локоть, заглянула в глаза Яру, лежащему на спине, сверху вниз.

– Тебе скучно со мной или что, Ярик?

Яр закрыл глаза всего на секунду – одолела усталость. Тут же открыл их и сосредоточил взгляд на лице Яны.

– Яна… Глупо ревновать.

Яна подняла голову.

– Да что ты? Когда ревнуешь ты, это очень умно!

На губах Яра промелькнула улыбка. Он попытался притянуть Яну к себе, но та не далась.

– Янчик… Ни один мужчина и ни одна женщина не значили для меня столько, сколько значишь ты.

Глаза Яны блеснули.

– А сестра Богдана?

Яр вздохнул.

– Это было давно.

– А Мира?

– Это другое!

– Итак, я всего лишь одна из трёх, правильно, Яр?

Яр молчал.

– Или, может быть, из десяти?

– Прекрати! – Яр сам не заметил, как Яна оказалась на спине, а сам он снова навис над ней. – Я люблю тебя. Мне даже не с чем это сравнить.

– У тебя очень странная любовь! Трахать других у меня на глазах!

Яр почувствовал, как слабеют руки от этих слов, и поспешно откатился назад.

– Мне это светит опять? – спросила Яна, не поворачиваясь к нему. Глядя в потолок. – Может, это должно меня возбуждать?

Яр снова попытался притянуть её к себе, но Яна вывернулась, откатилась и, отвернувшись, свернувшись калачиком, замерла на другом краю кровати.

– Я никогда больше не сделаю так, – тихо сказал Яр. – Никогда больше… – он замолк и качнул головой, почувствовав глупость собственных слов. – Я люблю тебя, Яна.

– Давно?

– Очень, – Яр немного пододвинулся к ней и легонько коснулся пальцами плеча. – Мне просто нужно было время, чтобы это понять.

– Тогда почему тебе мало меня?

Яр прикрыл глаза.

– Яна… – Яр почувствовал, что голос не слушается, и прокашлялся. – Яна, ты меня вытащила. Но я сам выбраться не смог. Понимаешь?

– Нет.

– Я должен был… должен был спасти его.

– Это что, эстафета?

– Нет. Я должен был почувствовать – что хотя бы теперь могу. Что они не справились со мной.

Яна вздохнула.

– Глупый, – сказала тихонько она и, развернувшись, коснулась Яриковой щеки. – Помогло?

Яр покачал головой.

– И что теперь? Нафига было приглашать его сюда?

Яр снова покачал головой.

– Ему нечего делать там, – сказал он. – Я просто хотел… помочь.

– А здесь? Что он будет делать здесь?

– Мне нужен помощник на псарню.

Рука Яны на его щеке замерла.

– Яр, – голос Яны непривычно раскатисто прозвучал в тишине.

Яр открыл глаза и посмотрел на неё.

– Ты же шутишь, да?

– Ты бы не стала заниматься с собаками!

Яна поджала губы и какое-то время зло смотрела на него.

Яр был, в принципе, прав. И всё-таки то, что он хочет поселить в их доме кого-то ещё, выводило Яну из себя.

Той ночью они всё-таки уснули в объятиях друг друга, хотя во сне Яна всё время норовила Яра пнуть. Но разговор явно не был окончен.

Яна продолжала ревновать. Иногда она становилась невыносима настолько, что Яру хотелось ей врезать – но он ограничивался лёгким шлепком по заднице, который, по его представлению, должен был всё Яне сказать.

А ещё Яна задавала вопросы – от которых Яра пробирала дрожь. И одним из таких вопросов стало:

– Почему ты не просишь меня танцевать?

Яр вздохнул и, отложив книгу в сторону, посмотрел на неё.

– Я не думал, что тебе это приятно.

Яна стояла у окна нахохлившись, обхватив себя руками, и смотрела на него.

– Мне было приятно, – сказала она наконец. – Что ты смотришь на меня. Такими глазами, как будто на свете больше нет никого.

Яр невольно улыбнулся уголком губ.

– Я и так всё время на тебя смотрю.

Яна ссутулилась ещё сильней.

– Иди ко мне, – Яр протянул руку. Яна нехотя взялась за неё, и Яр тут же рванул её на себя, усаживая к себе на колени верхом. Прошёлся носом по полукруглому вырезу майки, касаясь дыханием ключиц.

– Я люблю тебя, – прошептал он, задерживаясь у самого уха. – Станцуешь мне?

– Да. Но не сейчас.

Яр спрятал улыбку у Яны в плече.

– Хорошо.

Яна в самом деле нервничала – с тех самых пор, как Джеральд Хайдегер сделал свой ход.

Она отлично понимала, что нельзя идти у такого человека на поводу. Она однозначно не собиралась с Хайдегером спать – но работу получить всё-таки хотела; и решила, что может завести свою игру.

В конце концов, Хайдегеру она ничего не обещала. В контракте не было прописано, что Эрика Йансен должна с Джеральдом Хайдегером спать. Все договорённости существовали только на словах, и даже в них оба пользовались тактичным «поддерживать контакт».

Яна решила, что вполне может «поддерживать контакт» – до тех пор, пока у неё не появится приличное портфолио. Пока она не узнает нужных людей.

Она могла бы ещё сомневаться в том, что делает, но Яр основательно разозлил её, притащив в дом своего тюремного дружка, и через три дня Яна подписала с Хайдегером договор.

На четвёртый день Арсений съехал из гостевой спальни в какой-то дешевый дуплекс, но решение уже было принято. И надрезая ножом аккуратненький сэндвич с лососем, улыбаясь Джеральду и обещая ему следующий ланч, Яна мстительно представляла, как Яр учит Арсения кормить собак.

Большего Хайдегер пока от неё не хотел. События он не торопил и даже вопросов о личной жизни не задавал – а значит, Яна ему и не врала.

Только спустя пару недель вполне приличных ухаживаний Хайдегер предложил расширить совместный приём пищи ещё и до обеда. Яна колебалась, но когда Хайдегер напомнил, что им стоит обсудить концепцию фотосъёмок для следующего номера, Яна сдалась – в Москве с ней концепции никто не обсуждал.

Джеральд был ровным в общении, довольно симпатичным внешне и упёртым как скала – Яна чувствовала это в каждой чёрточке его лица.

Хайдегер всегда шёл до конца – это Яна видела, пока наблюдала за его работой в офисе, и эта маленькая деталька его характера сильно смущала Яну, потому что говорила о том, что отделаться от Джеральда, когда придёт время, будет нелегко.

Впрочем, Яна не привыкла заглядывать далеко. Единственная её попытка строить планы на будущее потерпела крах, и она твёрдо смирилась с мыслью, что импровизация – его всё.

Вечером после обеда было неприятно смотреть Яру в глаза – как и каждый вечер потом, когда она приходила от Хайдегера домой.

Яра она любила. Это не девалось никуда. Это чувство было большим и сильным – как кит. Оно поселилось глубоко в её душе, и Яна не могла бы представить, что оно денется оттуда куда-нибудь.

Именно поэтому было так паршиво осознавать, что она делает то, что Яр вряд ли бы ей разрешил – но Яр тоже делал то, что сама Яна бы ему разрешать не стала, так что Яна успокаивала себя тем, что попросту мстит.

Месть не доставляла радости. Яне не хватало той открытой близости, которая сложилась между ней и Яром не так давно. Хотелось восстановить утраченное, и едва задавался выходной, Яна пыталась вытащить Яра куда-нибудь. Получалось не всегда, потому что тот не хотел надолго покидать собак. «И Севу», – добавляла Яна про себя.

– Почему ты больше не просишь меня танцевать? – мысль всплыла в голове сама собой, когда Яна наблюдала, как Яр сидит перед камином и читает Майн Рида на английском. Яр уже вполне сносно читал, и тем расстраивал Яну безмерно, потому что теперь всё чаще обходился без неё.

Яр поднял голову и долго смотрел на неё, будто осмысливая вопрос. Яр был здесь и в то же время не здесь, и эта мрачная тяжесть поселилась в его глазах ещё ранней весной. Яне она напоминала о прошлом, и она была уверена, что знает, кто привёз её сюда.

– Я не думал, что тебе это нравилось.

Сердце Яны стиснула боль. Были вещи, которые ей в самом деле нравились, да. Ей нравилось доставлять Яру удовольствие – не важно, тогда или сейчас.

– Мне нравилось, что ты смотрел на меня, – Яна сама не узнала свой голос, так глухо он прозвучал.

Яр поспорил ещё немного, а потом поймал её за руку, рванул на себя и усадил на колени верхом.

– Люблю тебя, – прошептал он, касаясь уха Яны горячим дыханием.

Яна вплела пальцы в его волосы, склонилась, уткнувшись в макушку Яра лбом, и замерла так. Так хотелось поверить, что ни в доме, ни в городе, ни во всей вселенной кроме них не было никого.