Негодяй

Глава 1

Маленькую одномоторную «сессну-караван», летевшую над болотами к западу от Майами, невероятно трясло и болтало. С высоты, которую уже набрал самолет, открывались великолепные пейзажи, как с рекламной открытки. Но в открытую дверь самолета врывался сильный ветер, и вцепившейся в ремни безопасности девушке было не до красот природы. Она видела лишь бесконечные небесные просторы. Стоявший за спиной мужчина долго уговаривал ее наконец-то совершить прыжок.

— А что, если парашют не раскроется? — в ужасе спрашивала она.

Большие глаза этой блондинки с прекрасной фигурой и прелестным личиком стали огромными от страха.

— Не сомневайся, Белинда, он обязательно раскроется, — заверил ее Блейк Уильямс.

Он уже много лет занимался затяжными прыжками с парашютом, и ему доставляло огромное удовольствие делиться восторгом и радостью от этого занятия с другими людьми.

Неделю назад Белинда, выпив лишнего в престижном частном ночном клубе на Саут-Бич, опрометчиво согласилась прыгнуть вместе с ним. На следующий день Блейк оплатил для нее восемь часов занятий с инструкторами и пробный прыжок с ними. И вот теперь Белинда готовилась прыгнуть самостоятельно.

Это было всего лишь третье свидание Белинды и Блейка. А перед этим он так заманчиво описывал ей свои занятия парашютным спортом, что после второго бокала коктейля «Космополитен» Белинда легкомысленно приняла приглашение составить ему компанию и совершить прыжок. Она не сразу поняла, во что ввязалась, и только теперь начала испытывать страх. Белинда не могла взять в толк, каким образом Блейку удалось подбить ее на эту авантюру.

Во время пробного прыжка с двумя инструкторами Белинда боялась до смерти. Тем не менее она с нетерпением ждала, когда наконец Блейк пригласит ее прыгнуть вместе с ним, ждала этого ни с чем несравнимого волнующего момента. Белинда готова была идти за этим обаятельным шалопаем в огонь и воду.

Но сейчас она оробела. Как страшно шагнуть в бездну!.. И тогда Блейк повернул Белинду к себе и поцеловал. Трепет и волнение охватили ее, страх отступил. Собравшись с духом, она шагнула вперед так, как учили инструкторы.

Блейк прыгнул следом. Белинда зажмурилась и завизжала, чувствуя, как душа уходит в пятки. Целую минуту они находились в свободном падении, а когда она наконец открыла глаза, Блейк что-то жестами объяснял ей. Белинда поняла, что нужно дернуть за кольцо парашюта.

Они медленно парили над землей, и Блейк, широко улыбаясь, ободряюще поднял вверх два больших пальца. Белинда не могла поверить, что отважилась на второй затяжной прыжок. Впрочем, обаятельный и харизматичный Блейк мог заставить женщину сделать все, что угодно.

Белинда, двадцатидвухлетняя топ-модель, работала в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. С Блейком она познакомилась в Майами, куда приехала в гости к друзьям. Блейк прилетел туда из Сан-Барта на своем новеньком самолете, «Боинге-737», чтобы встретиться с приятелем. Эта мощная машина управлялась двумя пилотами. Для прыжков с парашютом Блейк нанял более скромный легкий самолет вместе с пилотом.

Блейк Уильямс достигал высот мастерства в любом деле, за которое брался. Первоклассный лыжник еще со студенческих времен, он профессионально водил самолет и уже много лет занимался парашютным спортом. Кроме того, Блейк хорошо разбирался в искусстве и был владельцем одной из самых известных в мире художественных коллекций. Он интересовался архитектурой, парусным спортом и женщинами. Прошел базовый курс обучения в Принстоне, а затем окончил Гарвардский университет по специальности «управление бизнесом». Блейку исполнилось сорок шесть лет. В возрасте тридцати пяти он удалился от дел и посвятил все свое время любимым занятиям, стараясь увлечь ими тех, кто находился рядом. Он любил дарить окружающим радость и доставлять удовольствие.

Как утверждали друзья Белинды, хорошо знавшие Блейка, он отличался невероятной щедростью. О таком мужчине, пожалуй, могла мечтать каждая женщина, — богатый, умный, красивый, умеющий весело проводить время. Он пользовался большим успехом у представительниц прекрасного пола. Его считали выгодной партией, но тем не менее еще никому не удалось заманить его в свои сети. Отношения Блейка с женщинами в последние годы были кратковременными и поверхностными. Но несмотря на то что он всегда был инициатором разрыва, бывшие подружки продолжали любить его и хранили о нем самые приятные воспоминания.

Паря над пустынным пляжем, Белинда смотрела на Блейка глазами, полными обожания. Она все еще не могла поверить, что отважилась на прыжок. Белинда впервые в жизни испытывала такое потрясение, хотя вряд ли она когда-нибудь повторит этот подвиг.

Когда они в воздухе взялись за руки и Белинда взглянула в голубое безоблачное небо над головой, она поняла, что навсегда запомнит этот чудесный день.

— Здорово, правда? — крикнул Блейк, и она молча кивнула.

Слишком потрясенная, Белинда не могла говорить. Ее переполняли самые разные чувства. Белинде не терпелось рассказать всем знакомым о своем подвиге и в особенности о том человеке, вместе с которым она его совершила.

Несмотря на охвативший ее страх, Белинда ослепительно улыбнулась, коснувшись ногами земли. Двое поджидавших инструкторов отстегнули ее парашют. Блейк приземлился через несколько секунд неподалеку. Обняв трепещущую Белинду, он поцеловал ее.

— Ты была великолепна! — воскликнул Блейк и закружил ее на месте. — Молодец!

Белинда засмеялась:

— Нет, это ты молодец! Я и не подозревала, что способна на подобное безумие!

Они познакомились всего лишь неделю назад.

Друзья уже успели предупредить Белинду, чтобы она не строила серьезных планов и не рассчитывала на долгие отношения с Блейком Уильямсом. Блейк был готов ухаживать за любой красивой женщиной и не желал обременять себя никакими обязательствами. Белинда знала, что у ее нового знакомого было трое детей, самолет, яхта и полдюжины сказочных вилл и особняков. По слухам, он обожал свою бывшую жену. В настоящее время Блейк просто развлекался, наслаждаясь жизнью, и не собирался связывать себя семейными узами.

Он рано разбогател, занимаясь бизнесом в области высоких технологий и Интернета, а затем осуществил несколько удачных инвестиционных операций, о которых теперь в деловом мире ходили легенды. У Блейка Уильямса было все, что он хотел. Все его мечты сбывались, любое желание сразу же исполнялось.

Когда они шли вдоль берега к парковке, где их ждал джип, Блейк неожиданно обнял Белинду, прижал ее к себе и страстно поцеловал в губы. Она знала, что навсегда запомнит этот чудесный миг. «Интересно, много ли женщин могут похвастаться тем, что прыгали с парашютом вместе с Блейком Уильямсом?» — спрашивала она себя. Да, наверное, их было действительно много, но не все они отличались отвагой.

Дождь барабанил в окна офиса Максин Уильямс на Восточной Семьдесят девятой улице Нью-Йорка. Подобные обильные осадки в ноябре здесь были зарегистрированы более пятидесяти лет назад. На улице было пасмурно, холодно, сыро, а в офисе, где Максин проводила по десять — двенадцать часов в день, она чувствовала себя комфортно. На светло-желтых стенах висели абстрактные картины в приглушенных тонах. Предназначенные для пациентов большие бежевые кресла были мягкими и удобными. На рабочем столе в идеальном порядке лежало наготове все необходимое.

Он отличался такой функциональностью, что, казалось, на нем при желании можно было провести даже хирургическую операцию.

Все в офисе Максин выглядело аккуратным и находилось на своем месте. И сама хозяйка офиса была безупречно причесана и одета. Максин не давала поблажки ни себе, ни секретарше Фелиции, которая работала у нее уже почти девять лет. Максин ненавидела беспорядок, неразбериху и перемены. Ее жизнь, похожая на идеально отлаженный часовой механизм, протекала гладко, без потрясений и срывов.

Висевший на стене в рамке диплом свидетельствовал о том, что Максин с отличием окончила медицинский факультет Гарвардского университета. Она была психиатром, специалистом по психическим травмам детей и подростков. Обладая огромным опытом в лечении шизофрении, маниакально-депрессивного психоза и суицидального поведения у подростков, Максин гордилась своими успехами, поскольку помогла немалому числу пациентов. Две ее книги о воздействии травм на психику детей в раннем возрасте пользовались заслуженной популярностью у широкого круга читателей. Максин часто приглашали для консультаций в другие города и страны после стихийных бедствий, катастроф и крупных терактов. Она, в частности, работала с детьми и учителями, пострадавшими в Коламбайне от рук преступника, устроившего стрельбу в школе, а также написала несколько статей о влиянии на психику трагических событий 11 сентября.

В сорок два года ей удалось стать крупным специалистом в психиатрии, признанным коллегами и общественностью. К ней постоянно обращались с интересными предложениями и проектами, от которых ей чаще всего приходилось отказываться из-за нехватки времени. У Максин был очень плотный график, ее дни расписаны по минутам.

Но несмотря на крайнюю занятость, Максин всегда находила время пообщаться с детьми. Дочери Дафне было тринадцать лет, старшему сыну Джеку двенадцать, а младшему Сэму совсем недавно исполнилось шесть. Как любой работающей женщине, Максин приходилось совмещать карьеру и воспитание детей. На помощь бывшего мужа она не надеялась. Он всегда появлялся внезапно, как радуга на небе, и так же внезапно исчезал. Забота о детях полностью ложилась на плечи матери.

Поджидая следующего пациента, Максин взглянула в окно, и тут на ее столе зазвонил аппарат внутренней связи. Вероятно, секретарша хотела сообщить о приходе пятнадцатилетнего подростка. Но Фелиция сказала, что звонит муж Максин.

— Бывший муж, — сердито поправила она секретаршу. Максин развелась пять лет назад и считала, что она и дети прекрасно обходятся без главы семейства.

— Простите, но он всегда называет себя вашим мужем, представляясь по телефону.

Блейк Уильямс, неизменно любезный, непременно спрашивал Фелицию, как идут дела у ее бойфренда и как поживает ее собака. Он не мог не нравиться.

— Ничего страшного, — сказала Максин и взяла трубку. Она не знала, где сейчас находится бывший муж Блейк.

Он не виделся с детьми уже четыре месяца. В июле он брал их с собой в Грецию, куда ездил в гости к друзьям. Дети любили отца, но знали, что в отличие от матери ему свойственны непостоянство и ветреность. Они прощали ему все причуды и выходки. Максин тоже в течение десяти лет все прощала мужу, но потом у нее лопнуло терпение. Отсутствие чувства ответственности и вечная погоня за удовольствиями могут вывести из себя даже ангела.

— Привет, Блейк. — Максин откинулась на спинку кресла. Несмотря на развод, они остались друзьями. — Где ты сейчас?

— В Вашингтоне. Прилетел сегодня из Майами — провел пару недель в Сан-Барте.

Перед мысленным взором Максин тут же возник их дом, расположенный в этом местечке. Она не видела его пять лет. При разводе Максин, не раздумывая, оставила виллу бывшему мужу.

— Ты заедешь в Нью-Йорк повидаться с детьми?

Максин не стала напоминать Блейку, что навещать детей его долг. Он и сам прекрасно знал это, но был слишком занят. Несмотря на всю свою любовь к детям, он не уделял им должного внимания. Но они все равно обожали его. И Максин тоже обожала бывшего мужа. Никто не мог устоять перед обаянием Блейка. Он не имел врагов, его окружали только друзья.

— Если бы ты знала, как мне хочется повидаться с ними, но сегодня вечером я улетаю в Лондон, — извиняющимся тоном сказал он. — Завтра я должен встретиться с одним архитектором, перестраиваю дом. А еще я купил настоящий дворец в Марракеше. Потрясающее место! На следующей неделе лечу туда.

Блейк хвастался, как мальчишка.

— Ну да, только этого тебе не хватало, — качая головой, сказала Максин.

Блейк был неисправим, он покупал дома по всему миру, а потом перестраивал их, нанимая знаменитых архитекторов и дизайнеров. Причем Блейк любил сам процесс перестройки больше, чем конечный результат.

Он уже купил дом в Лондоне, виллы в Сан-Барте и Аспене, верхнюю половину палаццо в Венеции, пентхаус в Нью-Йорке, а теперь еще и дворец в Марракеше. Максин не понимала, что он собирается делать со всей этой собственностью. Впрочем, за что бы ни брался Блейк, он всегда достигал потрясающего результата. Он обладал отличным вкусом, и у него всегда были смелые дизайнерские идеи. Все его дома поражали своей элегантностью и изяществом.

Блейк владел одной из самых больших яхт в мире, хотя пользовался ею всего несколько недель в году. В остальное время он предоставлял ее в распоряжение своих друзей. Блейк обожал африканское сафари и часто совершал поездки в Азию, где закупал предметы искусства, пополняя свою коллекцию. Из двух поездок в Антарктику Блейк привез потрясающие фотографии айсбергов и пингвинов. Круг интересов и увлечений Блейка простирался намного шире, чем круг интересов Максин.

Максин удовлетворяла ее хорошо налаженная, размеренная жизнь в Нью-Йорке. Дневные часы она проводила в офисе, а по вечерам возвращалась в уютную квартиру, окна которой выходили на Парк-авеню и Восточную Восемьдесят четвертую улицу. Здесь она жила вместе с тремя детьми.

Максин всегда возвращалась с работы пешком. Эта короткая прогулка помогала ей восстановить силы после трудового дня, в течение которого она выслушивала печальные истории своих пациентов. Многие коллеги-психиатры часто отсылали к ней потенциальных самоубийц, зная, что Максин обладает большим опытом в работе такого рода. Она любила свою профессию, поскольку чувствовала, что нужна людям.

— Как дела, Максин? Как поживают дети? — спросил Блейк.

— У них все в порядке. Джек увлекся футболом, его ценят в команде, — с гордостью сказала Максин.

У нее было такое чувство, что она рассказывает о детях не родному отцу, а любимому дядюшке. К сожалению, Блейку оказалась чужда не только роль отца, но и роль мужа.

Он стремился лишь к одному — получать как можно больше удовольствий от жизни.

Разбогатев, Блейк удалился от дел и стал настаивать на том, чтобы Максин тоже перестала практиковать. Но Максин отдала слишком много сил своей карьере и не хотела бросать работу. Она не могла и не желала отказываться от профессии только потому, что у нее богатый муж. Ее мало интересовали деньги Блейка. И хотя Максин любила мужа, она в конце концов приняла решение расстаться с ним. Их характеры и взгляды на жизнь разительно отличались. Педантичность Максин шла вразрез с сумбурностью Блейка. Он сеял хаос вокруг себя. Там, где сидел Блейк, обычно образовывался беспорядок — груды журналов, книг, газет, недоеденные бутерброды, лужи от пролитых напитков, скорлупа орехов, кожура бананов, недопитые банки с содовой, упаковка от фаст-фуда, которую он забывал выбросить.

Блейк вечно таскал с собой чертежи новых строительных проектов, в его карманах скапливались записки с напоминанием о том, что он обещал кому-то позвонить. Но, как правило, записки в конце концов терялись, а обещания оставались невыполненными. Блейку постоянно звонили знакомые, интересовавшиеся, где он сейчас находится. Талантливый бизнесмен, в повседневной жизни он отличался безалаберностью.

Максин устала от того, что была единственным взрослым человеком в семье. Блейк часто вел себя безответственно. Сэм родился в тот день, когда Блейк улетел на кинопремьеру в Лос-Анджелес. Его не было дома и когда приходящая няня уронила восьмимесячного малыша и он сломал ключицу и руку. Не сказав никому ни слова, Блейк в тот день улетел в Кабо-Сан-Лукас, чтобы осмотреть выставленный, на продажу дом, построенный по проекту известного мексиканского архитектора. Блейк потерял мобильный, и Максин двое суток не знала, куда пропал муж. Когда же Блейк вернулся в Нью-Йорк, Максин потребовала развода.

Она понимала, что ей нужен более спокойный, рассудительный человек. По ее мнению, деньги испортили Блейка и он уже вряд ли остепенится. Его никогда не было дома, и Максин в конце концов решила, что без него ей будет легче. После развода ей по крайней мере не придется тратить драгоценное время на поиски мужа, на ожидание его звонков и известий о нем. Но когда она сообщила Блейку о своем решении развестись, он искренне удивился. Они оба долго плакали. Блейк уговаривал жену хорошенько подумать и не рубить сплеча, но Максин не стала менять решение.

Они любили друг друга, но Максин заявила, что этого ей мало. Их пути разошлись. Блейк стремился к развлечениям, он играл, а не жил. А для Максин главным в жизни были дети и работа. В молодости несхожесть их характеров и устремлений казалась не такой заметной. Но с тех пор Максин повзрослела, а Блейк остался таким же озорным мальчишкой, как и прежде.

— Я обязательно схожу на матч с участием команды Джека, когда приеду в Нью-Йорк, — пообещал Блейк.

Слушая его, Максин следила, как по стеклу стекают ручейки дождя. «Когда это будет?» — печально думала она, но не стала вслух задавать вопрос. Впрочем, они без слов понимали друг друга. Блейк прекрасно знал свою жену. Им всегда было хорошо вместе. Максин считала Блейка родным человеком, именно поэтому ей было очень трудно расстаться с ним.

— Приеду через пару недель на День благодарения, — ответил Блейк на незаданный вопрос.

Максин вздохнула:

— Мне сказать об этом детям или лучше подождать?

Она не хотела, чтобы они снова пережили разочарование. У Блейка было семь пятниц на неделе. Его планы могли измениться в любой момент. Максин считала самым негативным качеством бывшего мужа непостоянство и легкомыслие. Он порхал по жизни, как мотылек. Максин боялась увидеть выражение боли и обиды в глазах детей, если их ожидания будут обмануты.

Маленький Сэм не мог помнить то время, когда родители еще жили вместе, но он все равно всем сердцем любил отца. Они развелись, когда мальчику был год. Сэм привык, что главой семьи является мама. Джек и Дафна лучше знали отца. Впрочем, их воспоминания о раннем детстве были довольно смутными.

— Можешь сказать им о моем приезде, Максин, — проговорил Блейк. — А как ты? В порядке? Надеюсь, дождалась принца на белом коне?

Максин улыбнулась. Блейк постоянно задавал ей этот вопрос. В его жизни было много романов, правда, кратковременных. Что же касается Максин, то она не проявляла интереса к мужчинам. У нее не было ни времени, ни желания заводить новые отношения.

— Последний раз ходила на свидание год назад, — призналась она.

Максин ничего не скрывала от бывшего мужа. Теперь он стал ей как брат. Впрочем, Блейк не имел возможности что-либо утаивать от нее, впрочем, так же как и от всех остальных. Весь мир находился в курсе его личной жизни. О его романах с моделями, актрисами, рок-звездами, наследницами крупных состояний и другими женщинами писали в светской хронике многих газет. В течение нескольких месяцев Блейк появлялся на людях в обществе знаменитой аристократки. И Максин еще раз убедилась в том, что она и ее бывший муж живут в двух разных мирах. Они существовали под знаком противоположных стихий: Максин — земли, а Блейк — огня.

— Это никуда не годится, — упрекнул ее Блейк. — Ты слишком много работаешь, так нельзя.

— Я люблю свою работу.

Это не являлось новостью для Блейка. Он знал, что Максин занимается любимым делом. Когда они жили вместе, ему с трудом удавалось заставить ее устроить себе хотя бы один выходной в неделю. Сейчас Максин тоже напряженно работала, однако все уик-энды теперь проводила с детьми. По мнению Блейка, в этом смысле бывшая жена изменилась в лучшую сторону. Максин ездила с детьми на побережье в Саутгемптон. После развода там остался дом — довольно красивый, но слишком простой для Блейка.

— Можно я поужинаю с детьми в День благодарения? — осторожно спросил он.

Зная, что Максин имела обыкновение все планировать заранее, Блейк не хотел нарушать ее планы.

— Мы приглашены на обед к родителям, а вечером ты можешь взять детей с собой на ужин.

Отец Максин тоже был медиком, хирургом-ортопедом. Она унаследовала от него педантичность и дотошность. Максин всегда дружила с отцом, он являлся для нее примером в жизни. А отец, в свою очередь, гордился успехами дочери. Мать Максин никогда не работала, полностью посвятив себя воспитанию дочери — единственного ребенка в семье. Детство Максин коренным образом отличалось от детства Блейка.

Еще в младенчестве Блейка усыновила пожилая супружеская чета. Позже он разыскал свою биологическую мать. Она оказалась уроженкой Айовы, родила его в пятнадцатилетнем возрасте. Когда Блейк встретился с ней, она уже была женой полицейского и матерью еще четверых детей. Женщина очень удивилась неожиданному появлению Блейка. У них не было ничего общего.

Блейку стало жаль эту женщину с ее тяжелой жизнью: муж пил, в семье вечно не хватало денег. Мать рассказала Блейку о его биологическом отце — семнадцатилетнем красивом парне с необузданным характером. По ее словам, он погиб в автокатастрофе через два месяца после окончания средней школы. Впрочем, даже если бы он и остался в живых, то все равно не женился бы на ней.

Родители биологической матери Блейка были ярыми католиками. Они заставили дочь отказаться от внебрачного ребенка и отвезли ее в другой город, чтобы никто из соседей и знакомых не знал о ее беременности.

Приемные родители Блейка оказались добрыми, порядочными людьми. Отец, адвокат по налоговым делам с Уолл-стрит, научил Блейка разбираться в принципах инвестирования. Он уговорил сына сначала поступить в Принстонский университет, а затем в Гарвард, где Блейк окончил факультет управления бизнесом. Мать Блейка принимала участие в волонтерском движении и передала сыну свою убежденность в том, что надо не только брать, но и безвозмездно давать людям. Блейк хорошо усвоил родительские уроки. Он основал несколько благотворительных фондов и часто оказывал материальную помощь нуждающимся.

Родители Блейка умерли вскоре после его женитьбы, к глубокому его сожалению, так и не увидев внуков. Эти замечательные, любящие, преданные семье люди не дожили до звездного часа сына. Иногда Блейк спрашивал себя, как отнеслись бы родители к его нынешнему образу жизни. Такие мысли обычно приходили к нему по ночам. Скорее всего мать и отец не одобрили бы его.

Блейк сознавал, что потакает своим слабостям, проводит время в праздности и удовольствиях. Он успокаивал себя тем, что не причиняет никому вреда, живя так, как ему нравится. Блейк хотел бы чаще видеться с детьми, но у него не хватало на них времени. А когда он наконец встречался с ними, то готов был выполнить любое их желание, любой каприз, любую прихоть. Он был для них своего рода Санта-Клаусом, осуществлявшим все заветные мечты.

Отец баловал детей. Если Максин являлась для них повседневной опорой в жизни, то Блейк был добрым волшебником, дарившим праздник и веселье. В молодости Максин точно так же воспринимала мужа, но затем она повзрослела, а он нет.

Блейк справился о здоровье родителей Максин. Он любил ее отца, трудолюбивого серьезного человека с твердыми моральными принципами. Максин очень походила на него. Несмотря на разные характеры и взгляды, отец Максин и Блейк хорошо ладили друг с другом. Старик шутливо называл зятя «негодяем», и это нравилось Блейку. Ему казалось, что слово «негодяй» звучит очень сексуально.

В последние годы отец Максин сильно разочаровался в образе жизни Блейка, уделявшего мало внимания детям. Все тяготы воспитания ложились на плечи его дочери, которой пришлось взвалить на себя все заботы о семье.

— Увидимся в День благодарения, — сказал Блейк на прощание. — Я позвоню утром и сообщу о точном времени прибытия. Если хочешь, можешь поужинать вместе с нами.

Он надеялся, что Максин примет его приглашение. Блейку нравилось общество бывшей жены. Для него она все еще была любимой и желанной. Ему было бы приятно, если бы Максин немного отдохнула и расслабилась за праздничным столом. По мнению Блейка, она слишком усердствовала, строго следуя принципам протестантской трудовой этики.

Как только Максин попрощалась с бывшим мужем, раздался звонок аппарата внутренней связи. Секретарша доложила, что пришел пятнадцатилетний пациент Максин. Войдя в кабинет, подросток сначала сел в одно из больших мягких кресел и только после этого взглянул на Максин и поздоровался.

— Привет, Тед, — сказала она. — Как дела?

Подросток пожал плечами. Встав, Максин плотно закрыла дверь в кабинет и начала сеанс психотерапии.

Тед два раза пытался повеситься. Максин направила его на лечение в психиатрическую клинику, где он провел три месяца. Две недели назад подросток выписался из клиники и теперь жил дома. Симптомы психического расстройства появились у него в тринадцатилетнем возрасте. Он приходил на прием к Максин три раза в неделю и раз в неделю посещал занятия в группе подростков, склонных к суициду. Максин считала, что Тед идет на поправку. Максин очень любила своих юных пациентов, и они отвечали ей взаимностью, видя в ней хорошего доктора и доброго, отзывчивого человека.

Сеанс длился пятьдесят минут. Затем для Максин наступал десятиминутный перерыв, во время которого она успевала сделать несколько срочных звонков. В пять часов она приняла последнюю пациентку, шестнадцатилетнюю девушку, страдавшую анорексией. Этот рабочий день, как и все другие, был трудным, насыщенным, интересным, требовавшим полной концентрации сил и внимания. В шесть тридцать вечера Максин вышла из офиса и, несмотря на дождь, отправилась пешком домой.

Всю дорогу она думала о Блейке, радуясь, что он приедет в Нью-Йорк на День благодарения. Дети придут в восторг, когда узнают о скорой встрече с отцом. На Рождество Блейк, вероятно, пригласит их к себе на виллу в Аспен. Там он, как правило, проводил конец года. Впрочем, она не могла знать наверняка, куда и когда отправится ее бывший муж. А теперь еще у него появился новый дом в Марокко. Уследить за перемещениями Блейка по миру становилось все сложнее.

Максин не собиралась предъявлять претензии Блейку. Она знала, что его не переделать — таким уж он уродился. В нем не было подлости и коварства, но вместе с тем у него напрочь отсутствовало чувство долга и ответственности. Блейк как будто не желал взрослеть. Детскость придавала ему особое обаяние. С Блейком было приятно общаться тому, кто не требовал от него многого. Он заражал окружающих своим задором и весельем, а затем снова надолго исчезал с горизонта.

Максин часто спрашивала себя, как сложилась бы судьба Блейка, если бы он не разбогател в тридцать два года. Большие деньги кардинально изменили жизнь Блейка и его семьи. Как было бы хорошо, если бы все оставалось по-прежнему! В первые годы брака они жили очень дружно. Максин порой жалела о том, что мужу удалось сколотить состояние. Деньги его испортили.

Максин познакомилась с Блейком, когда работала в Стенфордской больнице. Он занимался в Силиконовой долине инвестициями в сферу высоких технологий. У него было множество идей и планов, суть которых Максин с трудом понимала. Но Блейк покорил ее своей неиссякаемой энергией и увлеченностью. Они встретились на вечеринке, куда Максин поначалу не хотела идти. Накануне она в течение двух суток дежурила в травматологическом отделении больницы, и у нее слипались глаза от усталости. Максин едва не заснула на той вечеринке. Но когда туда явился Блейк, ей стало не до сна.

На следующий день Блейк пригласил ее покататься на вертолете, и они, покружив над заливом, пролетели под мостом «Золотые Ворота». Их тянуло друг к другу, и любовь вспыхнула в их сердцах, как пожар в сухом лесу в ветреный день. Примерно через год они поженились. Максин, которой к тому времени исполнилось двадцать семь лет, была на седьмом небе от счастья. Через десять месяцев после свадьбы Блейк продал свою инвестиционную компанию за хорошие деньги и так удачно вложил их, что в результате этой рискованной финансовой операции разбогател. Максин восхищали ум и прозорливость мужа.

Через два года после свадьбы, когда у них уже была Дафна, Блейк сколотил огромное состояние и стал уговаривать жену отказаться от карьеры врача. Но она не соглашалась. Вскоре Максин стала признанным специалистом в области подростковой психиатрии и родила Джека. А Блейк в это время купил дом в Лондоне, виллу в Аспене и заказал большую яхту. Семья переехала в Нью-Йорк. Прошло несколько месяцев, и Блейк отошел от дел. Что же касается Максин, то она и не думала бросать работу даже после рождения второго ребенка. Ее декретный отпуск длился недолго, гораздо короче тех путешествий, которые Блейк совершал по всему миру. Максин наняла няньку и вернулась на работу.

Образ жизни Блейка пугал ее. В то время как Максин открыла свою практику и начала проводить научные исследования, Блейк нанял знаменитого дизайнера и поручил ему провести реконструкцию их дома в Лондоне и виллы в Аспене, а затем подарил Максин на Рождество дом в Сан-Барте, а себе купил самолет. Череда перемен захлестнула их, как океанская волна. Максин оказалась не готова к этому. Баснословное богатство свалилось на нее как снег на голову. А тем временем фотографии Блейка замелькали на обложках глянцевых журналов.

Время от времени он делал крупные инвестиции, желая увеличить свое состояние, но это нельзя было назвать работой. Подобные операции совершались в течение нескольких минут по телефону или с помощью компьютера. В конце концов его общение с женой тоже свелось к телефонным звонкам. Когда им удавалось встретиться, Блейк был, как всегда, нежным и страстным с Максин, но супруги все реже виделись.

Однажды Максин дрогнула и начала задумываться о том, что ей, быть может, действительно следует пойти навстречу мужу и бросить работу. Она даже поговорила на эту тему с отцом. Но в конце концов Максин решила отказаться от этого неразумного шага. Что она будет делать, если оставит карьеру? Летать вместе с Блейком по всему миру, останавливаясь в его многочисленных домах и в роскошных номерах дорогих отелей? Устраивать сафари в Африке, подниматься на горные вершины в Гималаях, финансировать археологические раскопки и участвовать в гонках яхт? Блейк, казалось, стремился все попробовать в этой жизни. Он часто подвергал опасности свое здоровье. Максин не имела возможности брать с собой малышей в совместные поездки, поэтому предпочла остаться вместе с детьми в Нью-Йорке.

Она не могла отказаться от любимой профессии. Максин чувствовала, что нужна людям, и это придавало ей сил. Две ее научно-исследовательские работы были отмечены престижными наградами. Однако порой Максин казалось, что она близка к помешательству. И тогда она пыталась дозвониться мужу в Венецию или в другое место, где он находился, а потом развивала кипучую деятельность, посещая курсы ухода за младенцами, погружаясь с головой в научные изыскания или читая лекции по психиатрии.

В конце концов Блейк перестал упрашивать ее оставить работу и смирился с тем, что ему придется путешествовать по миру в одиночестве. Он больше не мог сидеть на одном месте. Мир лежал у его ног, и Блейк стремился объездить его вдоль и поперек. Он все чаще отсутствовал, и Максин приходилось одной воспитывать детей. Дети оказались единственным мостиком, связывавшим супругов.

В течение следующих пяти лет они, по существу, жили порознь, изредка встречаясь в различных уголках земли. Однажды Максин прилетела к мужу на уик-энд в Гонконг, где он остановился на несколько дней после путешествия с друзьями по Непалу. Вскоре выяснилось, что она ждет ребенка. Эта беременность в отличие от двух предыдущих не вызвала у нее радости. Тогда же Максин выиграла грант для нового исследования в области анорексии у девочек-подростков. Третий ребенок был бы для нее большой обузой.

Но Блейк пришел в восторг, узнав о ее беременности. По его словам, он мечтал иметь полдюжины детей. Это вызвало у Максин невеселую улыбку. Он почти не виделся и с теми двумя, которые у них уже были. Когда родился Сэм, Джеку было шесть, а Дафне семь лет. Во время родов Блейка, как всегда, не было рядом с женой. Он прилетел на следующий день с подарками. Блейк вручил Максин роскошное кольцо с изумрудом в тридцать карат. Однако Максин не этого хотела от мужа. Она с тоской вспоминала то время, когда они жили в Калифорнии, оба работали и были счастливы. Тогда у Блейка еще не было баснословного состояния, которое перевернуло всю его жизнь.

Через восемь месяцев, когда Сэм по недосмотру приходящей няни упал и сломал руку и ключицу, Максин стала разыскивать мужа по всему свету. Оказалось, что он находится на пути в Венецию, желая купить палаццо и сделать сюрприз жене. Однако Максин уже была сыта по горло сюрпризами, подарками, новыми домами и архитектурными проектами мужа. Ей для жизни не нужно было столько особняков, вилл и коттеджей. А Блейк продолжал увлеченно знакомиться с новыми людьми, вкладывать деньги в новые проекты, покупать новые дома и пускаться в новые приключения. Максин все это надоело, и когда Блейк приехал в Нью-Йорк, узнав о несчастье произошедшем с Сэмом, она расплакалась и заявила, что хочет развестись с ним. Максин долго рыдала на груди мужа, повторяя, что не может больше так жить.

— Почему ты отказываешься бросить работу? — говорил Блейк. — Ты тратишь на нее слишком много сил. Как было бы хорошо, если бы ты посвящала все свое время мне и детям! Мы могли бы нанять больше нянек и домработниц, и тогда у тебя появилась бы возможность путешествовать вместе со мной по миру.

Блейк сначала не воспринял всерьез ее слова о разводе. Они любили друг друга. Зачем же разводиться?

— Если я пойду у тебя на поводу, то наши дети останутся не только без отца, но и без матери, — прошептала Максин, прижавшись щекой к груди мужа. — Ты редко наведываешься домой. Когда в последний раз ты оставался с нами более чем на две недели?

Блейк глубоко задумался. Он действительно мало времени уделял воспитанию детей.

— Черт возьми, Максин, я не знаю, что сказать. Я никогда не думал об этом и не вел учет времени, проведенному дома.

— Вот именно! — Максин разрыдалась, а потом, немного успокоившись, высморкалась и продолжила: — Я никогда не знаю, где ты в данный момент находишься. Когда произошел несчастный случай с Сэмом, я несколько дней не могла тебя найти. А что, если бы он умер? Или я умерла? Ты даже не узнал бы об этом.

— Прости, малыш, я постараюсь всегда быть на связи. Мне казалось, ты все держишь под жестким контролем.

Он хотел свалить на нее всю ответственность за благополучие семьи, чтобы самому продолжать беззаботно развлекаться.

— Да, я забочусь о детях, но я устала тянуть эту лямку в одиночестве. Вместо того чтобы уговаривать меня бросить работу, ты лучше бы остепенился и прекратил скитаться по всему миру.

Максин не надеялась, что муж прислушается к ее словам, однако не могла не выразить свое возмущение.

— Но у нас несколько домов, расположенных в разных точках земного шара, и за ними надо присматривать. Кроме того, у меня много еще не реализованных проектов.

Блейк продюсировал в Лондоне постановку пьесы молодого драматурга, которого спонсировал уже на протяжении двух лет. Похоже, роль мецената нравилась Блейку куда больше, чем роль отца семейства. Он, конечно, любил жену и обожал детей, но ему было скучно безвыездно жить в Нью-Йорке. Максин восемь лет терпела выходки мужа, но ее терпению пришел конец. Ей требовались стабильность, душевное спокойствие, размеренный образ жизни, но Блейк ненавидел все это. Он не выносил никаких рамок и ограничений и всегда стремился раздвинуть любые горизонты. Блейк воплощал в себе понятие свободного духа, и Максин приходилось мириться с этим.

Постепенно она отвыкла от того, что у нее есть муж, на которого она может во всем положиться. Она уже не ждала от Блейка помощи и поддержки. Он любил Максин, небольшую часть времени отсутствовал. Максин, по-видимому, не вписывалась в интересы Блейка, его устремления, планы, в его жизнь, наконец.

Поэтому, пролив немало слез, Блейк и Максин пять лет назад развелись тихо и мирно, как подобает цивилизованным людям. Блейк оставил жене и детям квартиру в Нью-Йорке и дом в Саутгемптоне. Он оставил бы ей больше недвижимости, но Максин воспротивилась. Сумма денежной компенсации, которую Блейк добровольно предложил Максин при разводе, оказалась столь внушительной, что ошеломила бы любого.

Блейк в глубине души чувствовал себя виноватым в том, что в последнее время уделял семье мало внимания, однако он не желал признавать своей вины. Он не смог бы жить в замкнутом мирке — в этом подобии спичечного коробка. Им владела неуемная жажда свободы.

Максин отказалась от компенсационной суммы, согласившись получать от бывшего мужа только пособие на детей. Она хорошо зарабатывала и не желала ничего брать у Блейка для себя. В конце концов, это были его деньги, а не ее. Друзья Блейка не поверили, услышав, что Максин отказалась от предложенной ей астрономической суммы. Супруги не заключали добрачного контракта об имущественных отношениях, так как вступали в брак, не имея никакого имущества. В такой ситуации Максин могла бы претендовать на большую часть состояния мужа, но не стала этого делать. Она повела себя при разводе очень порядочно. Максин все еще любила Блейка и желала ему только счастья.

Ее порядочность еще больше расположила к ней Блейка. Они расстались друзьями. Максин говорила, что относится к бывшему мужу как к непутевому, взбалмошному брату. Когда Блейк начал встречаться с девушками вдвое моложе себя, она сначала пережила глубокое потрясение, но затем успокоилась, взглянув на вещи философски. Максин хотела только одного — чтобы пассии бывшего мужа хорошо относились к ее детям.

После расставания с мужем у Максин не было серьезных отношений. На работе она общалась с врачами и психиатрами, большинство которых были солидными женатыми людьми, свободное время проводила с детьми. Пару раз знакомилась с мужчинами, которые приглашали ее на свидания, но в душе ее не вспыхивало искры, и она прекращала общение с потенциальными женихами.

В сердце Максин все еще жила любовь к Блейку, которую она никак не могла вытравить. Максин не видела общего будущего с Блейком — безответственным, ненадежным, взбалмошным человеком, плохим отцом и мужем. Но вместе с тем для нее не было на свете более доброго, порядочного, великодушного и веселого мужчины, чем Блейк. Порой ей хотелось набраться храбрости и стать такой же отчаянно смелой и свободной, как он. Но Максин, как воздух, нужны были порядок, стабильность, ощущение твердой почвы под ногами. Она никогда не смогла бы жить так, как ее бывший муж. Ей не хватало отваги, чтобы исполнить свои самые безумные мечты, и поэтому она иногда даже завидовала Блейку.

Наделенный огромной силой духа, Блейк, не раздумывая, шел на крайний риск в бизнесе и жизни и добивался успеха. Максин казалась себе серой мышкой по сравнению с ним. И хотя она состоялась как личность, по ее убеждению, Блейк во многом превосходил ее. Она жалела об их распавшемся браке и радовалась, что у них были дети. Сыновья и дочь стали смыслом ее жизни. Максин в свои сорок два года уже не пыталась найти себе мужа. Она отдавала много времени и сил любимой работе и обожала детей, не чувствуя себя чем-то обделенной или ущербной.

Когда Максин вошла в здание на Парк-авеню, расположенное в пяти кварталах от ее офиса, швейцар коснулся головного убора в знак приветствия. Это была старая постройка, возведенная еще до Второй мировой войны и выглядевшая довольно солидно. Одежда Максин промокла от дождя. От порывов сильного ветра у нее сломался зонтик почти сразу же, как только она вышла из офиса, и Максин выбросила его по дороге. Плащ Максин был мокрым насквозь, а с собранных в конский хвост светло-русых волос струилась вода. В этот день Максин не стала делать макияж, ее лицо и без декоративной косметики выглядело молодым и свежим. Она была высокой тонкокостной женщиной с потрясающими ногами, как утверждал Блейк. Правда, Максин, несмотря на такую оценку, все равно редко надевала короткие юбки. Она всегда выглядела моложе своих лет.

На работе Максин обычно носила слаксы, а в выходные дни надевала джинсы. Скромная и сдержанная, она не принадлежала к той категории женщин, которые пользуются своей привлекательностью и сексуальностью для достижения поставленных целей. Блейк часто снимал с нее очки, в которых она работала за компьютером, распускал роскошные волосы цвета спелой пшеницы и тогда Максин моментально преображалась, и хорошела. Неудивительно, что у Максин и Блейка родились красивые дети.

В отличие от Максин у Блейка были темные волосы, но глаза синие, так же как и у нее. Несмотря на высокий рост Максин, Блейк был на голову выше. Дафна и Джек унаследовали от отца иссиня-черные волосы, а ярко-синие глаза достались им от обоих родителей. Сэм же, напротив, удался в дедушку по материнской линии с его светлыми волосами и зелеными глазами.

Оставив в кабине лифта лужу дождевой воды, Максин поднялась на свой этаж, где располагались всего две квартиры. Бывшие соседи несколько лет назад переехали во Флориду, и вторая квартира с тех пор пустовала, поэтому Максин не беспокоилась о том, что ее дети будут слишком шуметь и мешать другим жильцам.

Снимая плащ в прихожей, она услышала громкую музыку, доносившуюся из комнаты. Сбросив промокшие туфли, Максин взглянула на себя в зеркало и рассмеялась. Она была мокрой как мышь и дрожала от холода.

— Что с вами? — изумилась Зельда, нянька, уже много лет работавшая у Максин. Выйдя в прихожую со стопкой чистого постельного белья, она застыла от удивления. — Вы добирались до дома вплавь? Почему не взяли такси?

— Хотела немного подышать свежим воздухом, — улыбнулась Максин.

Полная круглолицая Зельда, заплетавшая гладко зачесанные назад волосы в толстую косу, была ровесницей Максин. Она так и не вышла замуж, начав работать нянькой с восемнадцати лет. Максин наняла ее сразу же после рождения первенца.

Пройдя на кухню, Максин увидела сидевшего за столом Сэма, который что-то сосредоточенно рисовал. Малыш был одет в свежую пижаму и, судя по всему, только что искупался. Зельда торопливо налила хозяйке дома чашку горячего чаю. Максин с удовольствием возвращалась домой, где царил полный порядок. Чистюля Зельда ухаживала за детьми и готовила, пока матери не было дома. А по выходным Максин брала хозяйство в свои руки. Зельда в эти дни ходила в театр или читала книги в своей комнате рядом с кухней. Максин не сомневалась в ее честности и преданности детям. Зельда уже двенадцать лет жила у них в доме и стала членом семьи. Она была невысокого мнения о Блейке, которого считала смазливым, избалованным ловеласом, пренебрегающим родительскими обязанностями. На ее взгляд, дети заслуживали лучшего отношения к себе. Максин не спорила с Зельдой. Каждая из них оставалась при своем мнении. Что тут поделаешь? Максин любила Блейка, а Зельда нет, и это все объясняло.

Стены кухни были отделаны панелями светлого дерева, с которыми хорошо гармонировали бежевые мраморные столешницы кухонного гарнитура. Пол тоже был из светлого натурального дерева. В этом уютном помещении часто собиралась вся семья. Здесь стояли диван и телевизор, по которому Зельда смотрела «мыльные оперы» и ток-шоу. Она любила пересказывать то, что увидела накануне, и приводить в качестве примера различные ситуации из телепередач.

— Привет, мама, — сказал Сэм, оторвав глаза от рисунка.

— Привет, мой милый. Как прошел день?

Максин поцеловала малыша в макушку и взъерошила ему волосы.

— Нормально. Стиви сегодня вырвало прямо в классе, — сообщил Сэм и, положив фиолетовый мелок, взял из коробки зеленый.

На его рисунке были изображены дом, ковбой и радуга. Увидев это, Максин улыбнулась. У нее не было причин для тревоги. Сэм рос нормальным ребенком в благополучной семье. Он, конечно, скучал по отцу. Сэму не хватало его больше, чем старшим детям, которые не так остро переживали расставание с Блейком.

— Плохо, — сказала Максин, надеясь, что бедняга Стиви съел что-то недоброкачественное и все обойдется. Было бы хуже, если бы в школе снова началась эпидемия гриппа. — А ты как себя чувствуешь?

— Хорошо.

Зельда заглянула в духовку, где готовился ужин.

— Мама, можно я надену твой черный джемпер? — спросила вошедшая в кухню Дафна.

Ей исполнилось тринадцать лет, и ее фигура уже начала округляться, приобретая женственные формы. Дафна перешла в восьмой класс. Все дети ходили в Далтонскую школу, которую очень ценила Максин.

— Какой джемпер? — спросила она.

— Тот, который с белым мехом, помнишь? — Дафна отрезала ножом кусочек от лежавшего на столе яблока. — Эмма устраивает сегодня вечеринку.

Дафна старалась говорить небрежным тоном, но от матери не укрылось волнение девочки. Сегодня пятница — с недавних пор Дафна стала каждый уик-энд ходить на вечеринки.

— Это очень нарядный джемпер, — осторожно сказала Максин. — Он прекрасно подойдет для вечеринки. Там будут мальчики?

— Мм… ну да, наверное…

Максин улыбнулась, понимая, что Дафна прекрасно знает, кто именно будет на вечеринке у Эммы. В новом джемпере от Валентино девочка, по-видимому, намеревалась сразить наповал какого-то восьмиклассника.

— А тебе не кажется, что в этом джемпере ты будешь выглядеть слишком взрослой? Не лучше ли надеть что-нибудь другое?

Максин сама еще ни разу не показывалась в новом джемпере. Ее разговор с дочерью прервало появление в кухне Джека. Он надел бутсы. При виде этого Зельда ахнула и всплеснула руками.

— Немедленно снимай эти ужасные ботинки, испортишь пол! — закричала она на мальчика.

Усмехнувшись, Джек сел прямо на пол и разулся. У Зельды дети ходили по струнке, и Максин одобряла это.

— Ваш матч сегодня, наверное, не состоялся из-за плохой погоды? — спросила Максин и, подойдя к старшему сыну, поцеловала его.

У Джека было две страсти — футбол и компьютер. Он помогал решать проблемы, возникавшие с компьютерами, всей семье. Любые неполадки Джек с легкостью устранял за несколько минут.

— Да, его отменили из-за проливного дождя.

— Так я и знала, — сказала Максин и сообщила детям о планах отца. — Он хочет поужинать с вами в День благодарения. Думаю, что ваш отец проведет в Нью-Йорке весь уик-энд. Если хотите, можете пожить с ним эти несколько дней.

У Блейка был роскошный пентхаус в пятидесятиэтажном доме, оборудованный по последнему слову техники, с мощными современными видео — и стереосистемами. Из окон квартиры открывался потрясающий вид на город. В одном из помещений находился домашний кинотеатр, в другом — игровая комната с бильярдным столом и электронными игровыми автоматами. Дети любили бывать в квартире отца.

— Ты тоже пойдешь с нами? — спросил Сэм, подняв глаза на Максин.

Он не любил расставаться с матерью. Отец был для него во многом чужим человеком. В отличие от старшего брата и сестры Сэм никогда не ночевал в пентхаусе Блейка, предпочитая оставаться с матерью.

— Если хотите, могу поужинать вместе с вами. Правда, сначала мы поедем на обед к дедушке и бабушке, и я боюсь, что наемся там до отвала мяса индейки. Думаю, вам будет хорошо с папой и без меня.

— Он приедет с подружкой? — спросил Сэм.

Максин не могла ответить на этот вопрос. Блейк часто приезжал в Нью-Йорк не один. Его женщины были молоды и красивы. Порой детям нравилось веселиться с ними. Но Максин чувствовала, что они ревнуют Блейка к его любовницам. Особенно Дафна, которая стремилась стать главной женщиной в жизни отца. Она считала его крутым, а Максин, по ее мнению, во многом уступала ему. В ее возрасте такое отношение к матери было вполне обычным. Максин не раз встречала в своей практике девочек-подростков, которые терпеть не могли или презирали матерей. Со временем это проходило, поэтому она не тревожилась по поводу нынешних отношений с дочерью.

— Я не знаю, приедет ли ваш папа один или с подружкой, — честно ответила Максин.

Возившаяся у плиты Зельда презрительно фыркнула.

— В прошлый раз он приезжал с какой-то воображалой, — заявила Дафна и, повернувшись, вышла из кухни.

Ей надо было еще порыться в гардеробной матери. Спальни детей и Максин располагались рядом вдоль одного длинного коридора, что Максин находила весьма удобным. Ей было приятно находиться в непосредственной близости от детей. Сэм часто забирался к ней в постель по ночам, заявляя, что боится темноты и страшных снов. На самом деле ему просто хотелось быть поближе к маме.

Кроме спален и кухни, у них были гостиная, довольно просторная столовая и небольшой кабинет, где Максин работала над научными статьями и готовилась к лекциям. Их квартира не шла ни в какое сравнение с роскошными апартаментами Блейка, похожими на паривший над миром космический корабль. Жилище Максин было теплым, уютным, семейным гнездышком, настоящим домашним очагом.

Войдя в свою спальню, чтобы высушить волосы, Максин застала там Дафну, которая энергично рылась в ее небольшой гардеробной. Вскоре она появилась с белым кашемировым джемпером и парой черных кожаных туфель от Маноло Бланика, остроносых, на высоких шпильках. Высокая Максин редко надевала их.

— В этих туфлях очень неудобно ходить, — предупредила мать. — В последний раз, когда я их надевала, я едва не подвернула ногу. Может, выберешь другие?

— Ну мама, — простонала Дафна, — мне будет в них очень даже удобно.

На взгляд Максин, туфли явно не подходили тринадцатилетней девочке. Впрочем, Дафна выглядела старше своего возраста. Ей можно было дать пятнадцать-шестнадцать лет. Дафна стала настоящей красавицей с иссиня-черными, как у отца, волосами, правильными чертами лица и молочно-белой безупречной кожей, унаследованной от матери.

— Кажется, сегодня намечается грандиозная вечеринка. — Максин усмехнулась. — Там, наверное, будут интересные мальчики?

Дафна закатила глаза и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Ее поведение подтверждало правоту слов матери. Максин, конечно, беспокоило, что в жизни дочери появились мальчики. Но она, как никто другой, знала всю неизбежность этого. Конечно, с маленькой дочерью было меньше забот, но детство не могло длиться вечно. Если с Дафной возникнут какие-нибудь проблемы, Максин придется решать их самой без участия мужа. Впрочем, она уже привыкла к такому положению дел.

Приняв горячий душ, Максин надела махровый халат и вышла на кухню. Зельда подала ей и детям ужин — жареного цыпленка, печеный картофель и салат. Она хорошо готовила, особенно ей удавались шоколадные пирожные с орехами, трубочки с повидлом и блинчики. Максин часто с грустью думала, что из Зельды получилась бы великолепная мать. Но Зельда так и не встретила своего мужчину. В сорок два года вряд ли что-нибудь могло измениться в ее жизни. Не имея собственных детей, Зельда всем сердцем любила сыновей и дочь Максин.

За ужином выяснилось, что Джек идет в кино с другом. Он не мог пропустить новый фильм ужасов с реками крови. Максин должна была отвезти его на машине в кино, а после сеанса заехать за ним. Сэм собирался пойти завтра с ночевкой в гости к своему школьному приятелю, а сегодня вечером он хотел посмотреть видик, лежа в постели матери с пакетом попкорна.

Максин решила отвезти Дафну к подруге на вечеринку, а по дороге подбросить Джека до кинотеатра. Завтра, в субботу, ее ждало много дел, и все это предстояло согласовать с планами и интересами детей.

Поздно вечером того же дня, ожидая звонка Дафны, которую она собиралась забрать домой, Максин перелистывала журнал «Пипл» и наткнулась на фотографию Блейка. Он был снят на концерте «Роллинг Стоунз» в Лондоне вместе с известной рок-звездой, потрясающе красивой полуобнаженной девушкой. Она держала Блейка под руку, а тот, стоя рядом, сиял от счастья.

Максин долго смотрела на эту фотографию, спрашивая себя, вызывает ли у нее этот снимок какие-нибудь чувства, и в конце концов решила, что нет. Рядом в постели мирно посапывал Сэм, выронив из рук пустой пакет от попкорна и сжав в объятиях любимого потертого мишку.

Максин начала вспоминать годы совместной жизни с Блейком. Начало их брака было очень счастливым, а в конце она оказалась одинокой, покинутой, разочарованной. Но сейчас все это не имело никакого значения. Максин уже не интересовало с кем теперь встречается бывший муж. Его связи с моделями, звездами и аристократками не волновали ее. Она воспринимала Блейка как человека из далекого прошлого. Отец не ошибся: Блейк — отпетый негодяй и не годился на роль мужа.

Нежно поцеловав Сэма в шелковистую щечку, Максин думала о том, что довольна своей нынешней жизнью и ни о чем не жалеет.