Негодяй

Глава 17

В четверг вечером самолет Блейка вылетел из аэропорта Ньюарк-Либерти. Максин удобно устроилась в роскошном кресле. Она собиралась немного попозже перейти в одну из двух устроенных на борту спален и хорошенько отдохнуть перед напряженной работой, которая ее ждала в Марокко. В спальнях стояли огромные кровати с красивым постельным бельем, теплыми одеялами и большими мягкими подушками.

Максин обслуживали стюардесса и стюард. Стюардесса подала ей легкий ужин — копченого лосося и омлет, а стюард рассказал о полете, который должен продлиться семь с половиной часов. Максин планировала прибыть в Марокко в семь тридцать утра по местному времени. В аэропорту ее ждала машина с шофером, которая должна была отвезти Максин в деревню, расположенную неподалеку от Марракеша. Там находился лагерь спасателей, среди которых были и представители Красного Креста.

Поужинав, Максин поблагодарила обслуживающий персонал и отправилась спать. Ей нужно было набраться побольше сил. Комфортабельный самолет Блейка предоставлял ей все возможности хорошо отдохнуть. Мебель в салоне и спальнях была выдержана в спокойных бежево-серых тонах. На кожаных сиденьях лежали кашемировые пледы, проходы был устланы пушистыми коврами.

Максин заснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки, и проспала безмятежным сном младенца шесть часов. Проснувшись, причесалась, почистила зубы и надела ботинки на толстой подошве. Она давно их не надевала и перед поездкой достала из чулана, где они хранились. А в этой одежде из грубой, плотной ткани, возможно, придется спать ближайшие несколько суток. Максин ощущала возбуждение при мысли о том, что ее ждет, и надеялась действительно помочь Блейку.

Она появилась из спальни свежей и отдохнувшей. Стюардесса подала ей завтрак — круассаны, бриоши, йогурт и корзинку с фруктами. Вскоре самолет пошел на посадку. Максин прикрепила к отвороту желто-коричневой старой рубашки значок врача — участника спасательной операции.

Когда самолет сел, Максин поспешила к выходу. Волосы она заплела в аккуратную косу, в руках держала рюкзак с несколькими футболками на смену и курткой. Накануне отъезда матери Джек узнал в Интернете прогноз погоды в том регионе, куда летела Максин, и помог ей собраться. Она захватила с собой канистру с водой, за поясом у нее торчали рабочие рукавицы, в карманах лежали хирургические маски и резиновые перчатки. Максин была готова к работе.

Как и обещал Блейк, в аэропорту ее ждал джип с водителем. Максин запаслась лекарствами и медицинскими препаратами, так как понимала, что люди ждут помощи. Хирургические маски она предполагала использовать для того, чтобы заглушить зловоние разлагающихся трупов и не подхватить какую-нибудь инфекцию. Казалось, Максин все предусмотрела. Каждый раз она собиралась в командировку в зону бедствия как на фронт. Максин обошлась без ювелирных украшений, из ценных вещей взяла с собой только часы. Обручальное кольцо, подаренное Чарлзом, она тоже оставила в Нью-Йорке.

Максин села в джип, и он сорвался с места. Она плохо владела французским языком, но сумела объясниться с водителем. По его словам, погибло много людей, жертвы исчислялись тысячами. И еще больше людей получили увечья. На улицах до сих пор лежат непогребенные трупы, и эта ситуация чревата новыми бедствиями — болезнями и эпидемиями.

Дорога из Марракеша до Имлила заняла три часа. Сначала они два часа добирались до Асни, города в Атласских горах, а затем целый час ехали по ухабам и рытвинам до Имлила. Здесь стало намного прохладнее, чем в Марракеше, и зелень выглядела более пышной и сочной. Из окна джипа Максин видела грязные убогие деревеньки, коз, овец, копающихся в пыли кур, мужчин верхом на мулах, женщин и детей с вязанками хвороста на головах. От Асни и дальше в глаза стали бросаться развалины и другие последствия землетрясения.

Чем ближе они подъезжали к Имлилу, тем чаще встречались развалины, у которых копошились люди, пытавшиеся разобрать их и достать тех, кто еще находился под завалами. Местные жители работали голыми руками, многие из них плакали. Эти люди искали своих близких.

В предместьях Имлила Максин увидела у груды развалин сотрудников Красного Креста и марокканского Красного Полумесяца, которые оказывали помощь пострадавшим. В этом районе не уцелело ни одно здание, сотни людей бродили вдоль дорог как неприкаянные. Домашнего скота почти не осталось. То там, то тут мелькали одетые в форму пожарные и военнослужащие. В зоне бедствия находилось также множество спасателей со всего мира, в воздухе гудели вертолеты. Эта обстановка была хорошо знакома Максин.

В этих горных деревнях не работало ни электричество, ни водопровод. Люди привыкли к тяжелым условиям жизни. По рассказам водителя, многие жители горных сел, Иккисса, Ташеддирта и Сети-Шамбаруша, явились за помощью в Имлил — ворота в долину Тизан. Над ней возвышалась Джебель-Тубкаль, самая высокая гора в Северной Африке, высотой четырнадцать тысяч футов. Максин видела вдалеке снежные горные вершины. В этих краях жили берберы, говорившие на диалектах. Здесь не каждый понимал французскую речь. Блейк по телефону рассказывал ей, что часто прибегал к услугам переводчика.

Водитель сообщил также, что в двадцати минутах ходьбы от Имлила располагалась касба Тубкаль, бывшая летняя резиденция губернатора. Сюда можно добраться только пешком или верхом на муле. Раненых из горных сел тоже доставляли на мулах.

Мужчины, которых видела Максин, были одеты в джеллабы — длинные берберские одежды. Они были покрыты грязью с головы до ног и выглядели смертельно усталыми. В Имлиле Максин заметила, что не только глинобитные хижины, но и сложенные из камня дома разрушились во время землетрясения. Сотрудники Красного Креста разбили палатки, в которых разместились полевые госпитали и бесчисленные беженцы из уничтоженных стихией населенных пунктов.

Из штаб-квартиры ООН в Женеве прибыла бригада экспертов, которая должна была оценить масштабы бедствия и в соответствии с этим дать необходимые рекомендации службам Красного Креста и многочисленным спасательным командам, приехавшим сюда со всего мира. Максин не раз работала вместе с экспертами ООН в зонах, пострадавших от стихий, и знала, что их прежде всего беспокоит угроза распространения инфекционных заболеваний, таких как малярия, холера и тиф. Опасность возникновения эпидемий в тех районах, где водились москиты и где находились непогребенные тела погибших, возрастала с каждым днем.

Максин видела, что у спасателей здесь очень много работы. Успеет ли она помочь Блейку в тот короткий срок, на который приехала сюда? У нее в запасе всего лишь два с половиной дня. Максин вдруг пожалела о том, что не может остаться в Имлиле на несколько недель.

В городе стояло зловоние от разлагающихся трупов, и Максин вынуждена была надеть хирургическую маску. Теперь она понимала, каким шоком явилось это стихийное бедствие для Блейка, который не привык видеть так близко человеческие трагедии и страдания.

Джип въехал в центральную часть Имлила, где вместо домов находились одни руины, груды щебня, камня и битого стекла. На земле лежали трупы. Некоторые из них были прикрыты циновками. Вокруг слышались крики и плач детей. Мимо их джипа проехали два грузовика, на которых волонтеры Красного Креста развозили пострадавшим пищу и горячий чай.

Водитель направил джип к одной из медицинских палаток, на которой был изображен большой красный крест, и остановил его. Выйдя из машины, Максин прошлась пешком, ловя на себе взгляды детей. В их тусклых глазах на грязных лицах не было радости. Ребятишки в большинстве своем были босы, а некоторые совсем без одежды. Землетрясение произошло ночью, когда местные жители спали, и они выбегали из рушащихся домов в чем были.

Слава Богу, климат здесь теплый. Стояла хорошая погода. Сняв свитер, Максин завязала его на поясе. Несмотря на маску, она чувствовала запах смерти, мочи и испражнений. Максин обошла лагерь в поисках Блейка и вскоре увидела его. Он разговаривал по-французски с маленькой девочкой. Блейк научился бегло говорить на этом языке в ночных клубах Сен-Тропеза, флиртуя с женщинами. Но теперь эти языковые навыки помогали ему в благородном деле спасения людей.

Как только Максин заметила бывшего мужа, на ее лице невольно появилась улыбка. Когда он поднял на нее глаза, она увидела в них слезы. Он закончил разговор с девочкой, отдал ее на попечение сотрудника Красного Креста и обнял Максин. Из-за рева работающих бульдозеров она едва могла расслышать то, что он говорил. Эти машины Блейк доставил на место катастрофы на своем самолете из Германии. Спасатели, разбиравшие завалы, все еще продолжали находить людей.

— Спасибо за то, что ты откликнулась на мою просьбу и приехала, — сказал Блейк. — Меня потрясло горе людей. Все это ужасно. По предварительным оценкам, четыре тысячи детей остались сиротами.

По рассказам Блейка погибло семь тысяч детей и вдвое больше взрослых. Беда коснулась каждой семьи. А в соседнем горном селении дела обстояли еще хуже. Блейк был там и все видел своими глазами. В селении почти никто не выжил. Нескольких искалеченных, чудом уцелевших жителей увезли в больницу Марракеша.

— Какой кошмар! — пробормотала Максин.

Блейк кивнул и, взяв Максин за руку, стал показывать ей лагерь. Здесь было много детей. Вокруг стоял плач.

— Что будет с этими малышами? — спросила Максин. — Правительство организовало им хоть какую-то помощь?

В таких случаях правительственные учреждения сначала собирают информацию, чтобы убедиться, что дети действительно остались сиротами и у них нет ни родителей, ни других близких родственников.

— Правительство, Красный Крест и марокканский Красный Полумесяц работают сообща, не покладая рук, но в зоне бедствия все равно царит хаос. Я не вникаю в подробности их работы, моя задача — спасение детей, этим я и занимаюсь.

Его слова резанули слух Максин. Блейк мало времени проводил со своими детьми, но горе чужих так глубоко тронуло его, что он лично принял участие в спасательных работах, не жалея ни сил, ни средств. Впрочем, это свидетельствовало о том, что Блейк повзрослел за эти дни.

Максин провела в лагере несколько часов. Ознакомившись с его расположением, она пошла в медицинскую палатку и предложила свою помощь. Ее встретил главный хирург полевого госпиталя, и они пообщались на французском языке. Максин представилась как психиатр, специалист в области психических травм. Хирург попросил ее поговорить с двумя женщинами и стариком. Одна из женщин была беременна двойней, но потеряла обоих детей во время землетрясения. Ее муж погиб под завалами своего дома. Он спас беременную жену ценой своей жизни. У женщины было еще трое детей, но ни одного из них до сих пор не нашли. Она находилась в тяжелом психическом состоянии.

Максин постаралась утешить ее, а затем подошла к красивой девушке, у которой были ампутированы обе руки. Она плакала, сокрушаясь о гибели матери. Максин молча погладила девушку по голове, а Блейк отвел в сторону глаза, полные слез.

На закате солнца Блейк и Максин подошли к грузовику Красного Креста, с которого раздавали горячую пищу, и взяли две кружки чаю с мятой. Из деревушки до их слуха доносился завораживающий голос муллы. У мусульман началась вечерняя молитва. Максин обещала позже вернуться в медицинскую палатку, чтобы помочь получившим психические травмы людям. Выпив чаю, она поговорила с волонтерами Красного Креста об обстановке в зоне бедствия. Все в один голос утверждали, что Максин может принести большую пользу пострадавшим. Она поняла, что ее ждет много работы.

Оставшись снова наедине с Блейком среди палаток лагеря спасателей, Максин вдруг вспомнила об Арабелле и спросила бывшего мужа, где она.

— Она занята и поэтому не смогла сопровождать меня, — ответил он с усталой улыбкой. — Честно говоря, я рад, что она не приехала сюда. Арабелла — довольно брезгливый человек. При виде крови готова упасть в обморок. Эта работа не для нее. Сейчас она находится в моем доме в Лондоне.

Блейк и Арабелла были вместе уже семь месяцев. Блейк никогда прежде не встречался так долго с одной женщиной.

— Ты привязался к ней? — спросила Максин.

— Наверное, — улыбнувшись, ответил Блейк. — Но какие бы чувства я ни испытывал к Арабелле, в отличие от тебя я не намерен вступать в брак. Мне это не нужно. — По мнению Блейка, Максин поступала неразумно, но в любом случае желал ей счастья. — Я хочу устроить для тебя и Чарлза вечеринку в Саутгемптоне накануне вашей свадьбы. Я должен сделать это.

— Ничего ты мне не должен, — возразила Максин. Она сняла хирургическую маску с лица, чтобы попить чаю, и теперь та болталась у нее на шее.

В лагере тоже стоял отвратительный запах, поэтому Максин дала Блейку запасную хирургическую маску и медицинские перчатки из латекса. Солдаты весь день хоронили погибших под вопли и плач близких. Крики несчастных сливались с ревом бульдозеров и составляли звуковой фон душераздирающей картины человеческих страданий и боли.

— Я хочу сделать тебе приятное. Скажи, дети смирились с тем, что у них скоро появится отчим?

— Нет, — не стала лукавить Максин, — но я уверена, что все будет хорошо. Чарлз — добрый, порядочный человек. Его беда в том, что он не умеет обращаться с детьми.

Максин рассказала о первом визите Чарлза к ней в дом, и они вместе посмеялись.

— Я бы на месте твоего жениха не выдержал и дал деру.

— Я сама была удивлена, что он не убежал.

Максин умолчала о том, что Чарлз пришел в ярость, узнав о ее поездке в Марокко. Блейку лучше не знать об этом. Он мог подумать, что Чарлз — черствый человек, равнодушный к людским страданиям. Именно таким считала его Дафна.

Вернувшись в медицинскую палатку, Максин проинструктировала врачей, перечислив симптомы, свидетельствующие о том, что пострадавший получил серьезную психическую травму. Почти всю ночь они с Блейком были на ногах, а под утро легли вместе в джипе и немного поспали, прижавшись друг к другу, как два уставших щенка. Если бы их в этот момент увидел Чарлз, ему наверняка не понравилась бы эта картина. Впрочем, Максин не вспоминала сейчас о женихе, у нее было слишком много других дел.

Почти всю субботу Максин провела с детьми. Она осматривала их и разговаривала с ними. Большинство ребятишек были больны или получили увечья во время землетрясения. Максин знала, что не все из них выживут. Двенадцать человек она направила к медикам. Заканчивала она осмотр уже в сумерках.

— Что я могу еще сделать для этих несчастных? — спросил ее Блейк.

Он выглядел беспомощным и растерянным. В отличие от Максин он не привык видеть человеческое горе и боль. Впрочем, Максин тоже была подавленна.

— Если честно, то некоторым из них мы уже ничем не сможем помочь, — печально сказала она. — Ты делаешь все, что в твоих силах. Но ведь мы с тобой не волшебники.

Максин знала, что Блейк, не жалея денег, финансировал спасательные работы в зоне бедствия, однако сейчас спасатели находили под завалами только трупы.

И тут Блейк произнес фразу, которая потрясла Максин.

— Я хочу увезти домой несколько сирот, — тихо сказал он.

Жалость и сострадание — это нормальная реакция в подобной ситуации. Но Максин знала, что в сложившихся обстоятельствах усыновить сирот будет очень трудно.

— У всех, кто сталкивается с несчастными, возникают подобные желания, — промолвила Максин. — Но ты не сможешь увезти с собой местных детей. Правительство поместит их в приюты и разработает систему оказания помощи пострадавшим детям. Не забывай: марокканцы в большинстве своем мусульмане, и они хотят воспитывать детей в своих традициях. Я прекрасно понимаю тебя. Ты вкладываешь в дело спасения сирот всю душу, но придет час, когда тебе придется уехать отсюда, а сироты останутся.

— В этом-то все и дело. У меня такое чувство, что я должен еще что-то сделать для них. Я больше не могу заниматься только своими домами и устраивать в них вечеринки и развлечения. Если ты человек, ты должен помогать людям. Нельзя только брать.

Максин впервые слышала от мужа такие слова. По-видимому, он наконец прозрел и по-новому взглянул на жизнь.

— Лучше помочь детям здесь, на месте, не пытаясь увезти их с собой, — сказала Максин. — Тебе будет сложно пройти все бюрократические препоны, если ты все же решишь усыновить нескольких сирот.

Блейка вдруг осенило, и на его губах заиграла радостная улыбка.

— Я знаю, что делать! Устрою в своем марокканском доме приют! После реконструкции в нем разместятся не меньше сотни ребятишек. Буду содержать их на свои средства, а потом всем воспитанникам дам образование.

На глаза Максин навернулись слезы.

— Ты серьезно?

Максин не ожидала от бывшего мужа столь самоотверженного поступка. Проект Блейка мог принести сиротам больше пользы, чем усыновление. Сотни детей обретут крышу над головой и перспективы в будущем.

— Вполне, — ответил Блейк, глядя ей прямо в глаза.

Максин окончательно убедилась в том, что ее бывший муж повзрослел. Он больше не был похож на Питера Пэна.

— Но это из области фантастики. — Она с восхищением посмотрела на него.

Однако Блейк уже загорелся, его глаза сияли. Максин гордилась им в эту минуту.

— Ты поможешь мне в организации работы с сиротами, Максин? Мне нужна твоя экспертная оценка психического состояния детей и рекомендации. Я должен знать, сколько и каких психиатров, медиков и воспитателей мне необходимо привлечь к работе в приюте.

— Конечно же, помогу.

Этой ночью они опять спали в джипе, а на следующий день Максин и Блейк снова вместе ходили среди завалов, разыскивая детей. С каждой минутой решимость Блейка устроить приют в своем доме в Марракеше только крепла. Сироты остро нуждались в крыше над головой, хорошем питании, уходе и медицинской помощи. Блейк связался по телефону со своим архитектором и ввел его в курс дела, а затем позвонил чиновникам, курировавшим вопросы опеки над сиротами, и рассказал им о своих планах.

Последние часы своего пребывания в зоне бедствия Максин провела в медицинской палатке. Казалось, она до обидного мало сделала. Однако у Максин всегда оставалось чувство неудовлетворенности, когда она уезжала из подобных командировок. Вечером Блейк проводил ее до джипа. Лицо его осунулось. У Блейка голова шла кругом от забот и волнений.

— Когда ты вернешься в Лондон? — спросила Максин.

— Не знаю. Здесь у меня еще много неотложных дел. Я проведу в Марокко не меньше месяца.

В Лондоне Блейка терпеливо ждала Арабелла. Но, не имея ни минуты свободного времени, он лишь изредка звонил ей. Арабелла продолжала любить Блейка, он был для нее лучшим мужчиной в мире. Она называла его героем и восхищалась им.

Максин тоже не могла не восхищаться бывшим мужем. Его решение устроить в своем доме в Марракеше детский приют вызывало у нее искреннее уважение.

— Не забудь о том, что в июле моя яхта на две недели поступает в твое распоряжение, — сказал Блейк на прощание.

Обоим было как-то неловко говорить о яхте и отдыхе здесь, среди руин. Тем не менее Максин поблагодарила Блейка. Чарлз согласился поехать на отдых вместе с Максин и детьми. Правда, Максин пришлось долго уговаривать его.

— И не забудь: я пригласил тебя и твоего жениха на предсвадебную вечеринку. Я устрою для вас настоящий праздник.

Максин тронуло его желание сделать ей приятное. Ей хотелось поскорее познакомиться с Арабеллой. Скорее всего Дафна возводит на нее поклеп, рисуя подругу отца в черных тонах. Арабелла наверняка окажется милой молодой женщиной.

— Ты занят благородным делом, Блейк, — сказала Максин, прежде чем сесть в джип. — Мы с детьми гордимся тобой. Я обязательно расскажу им о твоих планах.

— Не надо, не говори им пока о моем новом проекте. Я хочу сначала решить все необходимые вопросы, а потом уже хвастаться.

Блейку предстояло многое сделать. Он должен был реконструировать свой дом, приспособив его под приют, и найти людей, которые встали бы во главе нового детского учреждения.

— Береги себя. Ты же знаешь, тебе сейчас нельзя болеть, — сказала Максин. — Будь осторожен.

По прогнозам медиков, в зоне бедствия вскоре должны были вспыхнуть эпидемии малярии, холеры и тифа.

— Хорошо. Я люблю тебя, Максин. Ты тоже береги себя и передай привет детям.

— Передам. Я тоже люблю тебя, Блейк.

Они обнялись на прощание, и Максин села в джип. Машина тронулась, и Блейк помахал вслед бывшей жене.

Когда Максин садилась в самолет, уже стемнело. Экипаж ждал ее. Стюардесса подала Максин легкий ужин, но пассажирка не притронулась к еде. То, что Максин видела в зоне бедствия, отбило у нее всякий аппетит. Она долго неподвижно сидела в кресле, уставившись в окно, за которым царила ночь. На небе ярко светила луна и мерцали звезды. Теперь все, что она пережила за последние три дня, казалось нереальным.

Максин заснула, когда самолет уже подлетал к Нью-Йорку. В пять часов утра он приземлился в Ньюарке. Три дня, проведенные в Марокко, были похожи на сон.