Неидеальные. Откровения о любви

Глава 21

Дима

По возвращении в Москву меня ждали не очень приятные новости.

— В смысле заключили сделку? — негодовал я. Пиздец, Разин от всех откупился!

— Не кипятись, а, — Арс пытался сгладить ситуацию, — все же хорошо вышло: Разин сдал свою крышу, отказался от бизнеса на Родине и уедет за пределы России. Ты посадишь полканов из МВД, я займу их место. Чего ты быкуешь?

Я горько хмыкнул и тряхнул головой. Он реально не понимал… Может, я и не святой, но договорняки с преступниками, когда дело не касалось жизни и смерти, считал сплошной имитацией правосудия. Ситуация вокруг Ярослава это доказывала.

— Разин в тюрьме сидеть должен, а не текилу пить в Мексике.

— Дим, камон! — вспылил Арс. — Ты как-то слишком близко принимаешь это дело. Разин пешка, мы не за ним охотились, забыл?

Да, он прав. Только для меня этот вопрос из разряда «показать ублюдку его место» перешло в дело сугубо личное. Меня до сих пор потряхивало от рассказа Алены. Ее дрожащее тело и удушливые рыдания вибрировали внутри. Я не мог наказать ее мучителя, но стремился хотя бы его брата уничтожить. Чтобы это семейка хлебнула того же страдания. Жаль, что инстинкт самосохранения не позволял наказать самого себя.

Я ж сам конченный мудак! Во имя своих желаний провел повторно через ад насилия и принуждения. Один бог знает, как Алена выдержала и не сломалась.

— С повышением тебя, — сухо поздравил друга и поднялся. У меня не было претензий к Арсу, но были к системе. Мы, представители власти, априори должны играть честно. Но так не выходило. И у меня в том числе. Это вызывало глухое разочарование.

В генеральную прокуратуру вернулся с четким и осознанным решением уволиться со службы. Я подал рапорт. Заместитель действующего генерального прокурора был старым другом отца и моим крестным. Знал меня хорошо, поэтому не тратил время на уговоры и палки в колеса не вставлял.

— Дмитрий Саныч, я подпишу, но если решишь вернуться, восстановим. Я тебе свое место прочил, эх, — рукой махнул. — Зато отец твой рад будет. До усрачки, — добавил с улыбкой.

Папу я навестил уже вечером. Он действительно принял мое решение взять ответственность за наш бизнес на себя с превеликим удовольствием. Отец хоть и страдал от хронического артрита, но управлял компанией твердой рукой, вникая во все нюансы. В отличие от компаньона — Германа Львовича. Тот давно научился делегировать и брать от жизни не только геморрой, но и всяческие плотские удовольствия. Молодая жена тому доказательство. Отец Иры все еще надеялся заделать сына. Но и нам постоянно намекал, что пора уже внуков. Мальчика, естественно. Девок можно, но исключительно после пацана.

— Ты очень вовремя решился уйти из органов. У нас хорошие перспективы развития в Штатах. Америкосы хоть и трындят на Россию, а бизнес делают, аж за ушами трещит, — довольно улыбался. — Свадьбу вашу с Ириной отыграем и поедите во Флориду.

— Уехать из России? — задумчиво проговорил. Не знаю… Не знаю…

У меня такая эмоциональная каша в голове, и она совершенно не поддавалась анализу. Стало бессмысленно отрицать, что Алена давно стала для меня не той, кем я назначил ее изначально. Она так остро и ярко вошла в меня, что становилось страшно. Переключаться в режим «без нее» получалось с огромным усилием. Одну ночь мы провели вместе, и я не про секс. Мы заснули и проснулись рядом, в одной постели: я обнимал ее гибкое и стройное тело с запахом сладких цветов. Смотрел на спящую и поверить не мог, что держу в руках такую юную красоту. Да, Алена, мирная и расслабленная, казалась очень молоденькой и обезоруживающе прекрасной.

Вернулись в Москву, и я снова стал прожженным циником и прагматиком. Только придерживаться выбранной линии поведения стало в разы труднее. Ира, конечно же, отметила эту перемену. Сначала пыталась выяснить, почему не приехал к ней на отдых, но когда увидела меня в аэропорту, не стала мозги делать. Была осторожной и ласковой, а я… Меня рвало изнутри. Выламывало и корежило. Я спать с ней не мог! Нет, это не тупо не вставал, не возбуждала и прочая поебень. Нехилое внутреннее сопротивление накрыло. Я больше не чувствовал ее своей женщиной. Той, которую сам выбрал и женой сделать хотел. Это пиздец…

— Дима, ты меня слушаешь? — нахмурился отец.

— Я подумаю, — бросил, вставая. Я не знал, как быть дальше: голова тянула в одну сторону, сердце в другую. Да, блядь, у Электроника, оказывается, сердце вполне человеческое!

— Никаких подумаю! Дело решенное! Наследства лишу! — отец, как всегда, в своем репертуаре: требует и грозит. Я только вздохнул устало и помог ему подняться. Снова приступ.

— Пап, меня меньше всего на свете волнует наследство.

Меня заманивать или шантажировать деньгами — последнее дело. Во-первых, они и так у меня есть, личные, не отцовские. Во-вторых, я проработал семь лет в генеральной прокуратуре и не соблазнился ни одной, даже самой внушительной взяткой. У меня к этому иммунитет.

— Анна Эммануиловна! — крикнул специально нанятую сиделку. Опытную взрослую женщину. Не молодку, которой отец, невзирая на болячки, обязательно залез бы под юбку, но и не возрастную даму, которая просто не справилась бы с ним.

— Дмитрий Александрович, — кивнула и поставила на стол поднос со стаканом воды и таблетками.

Я уехал к себе под угрозы, уговоры и чаяния больного родителя. Алену не видел с самого возвращения в Москву. Мне казалось, нам обоим нужно остыть и подумать о наших отношениях рационально, без примеси гормонов.

— Привет, — меня встретила Ира. — Как дела? Как настроение? — спросила, но была необычно возбуждена и взволнованна. Неужели салаты на свадебном банкете недостаточно изысканные или рыба не первой свежести?

— Нормально. Уволился из прокуратуры. Ты как?

— О! — удивленно надула губы. — Но почему?

— Понял, что учился не для этого, — проговорил саркастично. — Ну и отца уважить решил.

— Так ты возглавишь «Теско холдинг»?!

Я сухо кивнул. Сам еще не переварил. Знал ведь, что придет это время — единственный ребенок главы компании, но предпочитал не возвращаться к этому вопросу без крайней необходимости.

— Ты рада? — поинтересовался, сбрасывая пиджак и рванув удушливый галстук. Свободы хочу! Может, все нахер послать и рвануть дикарем куда-нибудь на Ямайку?

— Я рада, если ты рад.

Ира пошла за мной в ванную, молча наблюдала, как мыл руки, потом вызвалась сделать кофе. Любимый мной американо делала отлично.

— У меня тоже есть новости, — проговорила несмело и, кусая губы, положила передо мной какую-то штуку типа крупной полоски.

— Что это? — нахмурился и взял в руки. Полоски две… Бля…

— Я беременна, Дим… — Ира была так испугана и потеряна. Боялась. Неужели моей реакции? — Ты рад?

Я молчал. Не знаю. Ничего не чувствую, кроме вселенского ошеломления. Это еще мягко сказано. Я охуел! Ааа!

— Конечно, — ответил ровно и даже улыбнулся. Не показывая и не впуская внутрь своей черной и мечущейся души. Ире теперь нельзя волноваться. — Конечно, рад.

Она с облегчением выдохнула и бросилась мне на шею. Обняла крепко и принялась тараторить без умолку.

— Я еще на отдыхе сделала тест, но боялась верить. А сегодня у врача была. На узи. Нашему малышу девять недель.

По срокам тот вечер, когда перестала пить таблетки, и я по незнанию кончил в нее. Неожиданно. Пиздец как.

— Я так соскучилась, — зашептала, медленно двигая бедрами, насаживаясь на мой пах. Только у меня там полный штиль. — Хочу тебя…

— Ира, — снял ее с колен, — сначала нужно убедиться, что тебе можно. Что ребенку не угрожает.

— Да все нормально. Я здорова. И малыш.

— Уверена?

— Да, — проговорила, но задумалась. — Но все же уточню…

Я не спал всю ночь. Колотило, как в лихорадке. Даже за сигаретами в ближайшую табачку сбегал. Пять лет завязки, и снова дымил, как паровоз. На террасе сидел и встречал обжигающе яркий рассвет. Пытался контроль поймать, вернуться в привычное состояние скупого рационалиста. Сейчас ощущение, что мне снова пятнадцать, и мир разлетелся на тысячи острых осколков. Они рвали меня. Эмоции. Чувства. Уязвимость. Именно поэтому подавил в себе привычную человеческую тягу к теплу и нежности. Это ломало и делало больно. Всегда нужна дистанция. Всегда!

Когда терраса утонула в позднем августовском солнце, уже по-осеннему холодном, я точно знал, что сделаю. Я не мог бросить женщину, беременную от меня. Я буду хорошим отцом. Лучше, чем мой собственный! Я обязан таким стать!

Утром без предупреждения поехал к Алене. Наше лето закончилось…