Неистовая королева [СИ]

Глава 18. Вдохнуть полной грудью

Весь день прошел в суете. Примерка, кузня, конюшня, потом опять портные, еле-еле доползла до комнаты. Думаю, сейчас в ванну и спать. Плевать на все. Спать, спать и спать. Захожу в гостиную и падаю в кресло.

— Вея, где наши горничные? Скажи им, пусть воды в ванну нальют.

Веронея выглядывает за входную дверь и тут же начинает пятиться обратно. Тесня ее петушиной грудью, в гостиную врывается глава трибунала.

Несмотря на всю опасность ситуации, не могу сдержать улыбки — злобный карлик одолел добродушного великана.

Зрелище реально было бы комичным, если бы это был кто-нибудь другой, а не Исфагиль Туарон. Этот человек смеха не вызывает, скорее озноб у любого, кто заглянет в его белесые бездушные глаза прирожденного садиста.

— Что вам здесь надо? — Вскакиваю переполненная гневом и страхом, одновременно.

За председателем священной комиссии входят четыре послушника в серых балахонах с надвинутыми до самых глаз капюшонами. За ними бочком, словно испытывая неловкость, просачивается вездесущий Лириан Дуга. Он то и отвечает на мой гневный выпад.

— Прошу вас не беспокоиться и отнестись с пониманием к нашему позднему вторжению. У трибунала всего несколько вопросов, это не займет много времени.

Меня естественно все это совершенно не устраивает, о чем я тут же и заявляю.

— Сегодняшний день был перенасыщен событиями, как впрочем, и вчерашний и позавчерашний. Я устала и валюсь с ног, так что уж простите меня, если я вам не рада.

Вошедшие, проигнорировав мое завуалированное «идите к черту», по-хозяйски расположились в гостиной. Послушники заняли позицию у входа, а Исфагиль как ищейка, поводя носом, принялся шарить по всей комнате.

— Что ты делала вчера ночью рядом с королевской кухней? — Бесцветные глазки с ненавистью уставились на меня.

Вот так грубо. Переглядываюсь с Веронеей, та еле заметно опускает ресницы, показывая, что готова к любому продолжению.

— Я повторяю свой вопрос, что ты там делала? — Мерзкий старик подошел ко мне вплотную.

Сажусь в кресло и закидываю ногу на ногу, демонстрируя полнейшее равнодушие, хотя меня всю трясет и нервы натянуты до предела.

— Ваше высочество, прошу вас, ответьте на пару вопросов и мы немедленно оставим вас в покое. — Камергер вновь попытался разрядить ситуацию, за что был тут же вознагражден испепеляющим взглядом Исфагиля.

Решаю про себя придерживаться проработанной версии и отвечаю как можно небрежней.

— Я заблудилась в ваших бесконечных коридорах и может быть плутала бы всю ночь, если бы не наткнулась на Гани.

Глава трибунала, словно ждал именно этого ответа, встрепенулся и вновь метнул в камергера злобную искру.

— Мы еще разберемся, почему контрабандист, по которому уже давно плачет виселица, свободно бродит по замку. Позови его, к нему тоже есть вопросы.

Отметив свою предусмотрительность, говорю, не скрывая издевательской насмешки.

— Сходите в город, потолкайтесь в толпе, парень где-то там. Если найдете, то уверена, он охотно ответит на все ваши претензии.

Старик поморщился, словно надкусил гнилую виноградину.

— Найдем, непременно найдем и спросим, в этой стране никому не удастся скрыться от правосудия.

Чувствую, что все это только прелюдия и самый тяжелый камень у него еще за пазухой.

— Платье, то в котором ты была вчера, — Исфагиль решил не тянуть больше, — покажи его мне.

И это все, мысленно аплодирую себе, ты думаешь, я полная дура и оставлю стопроцентную улику. Платье уже давно за стенами замка, как и Гани. Сегодня утром я собрала всю одежду, что была на мне и парне в ту ночь и отдала мешок Ристану с твердым наказом все сжечь.

Делаю невинную мордашку.

— К сожалению, оно испачкалось и порвалось, поэтому я отдала его бедным людям.

Старик сцепил на груди свои ручки-лапки.

— Уничтожив улики и убрав свидетеля, ты не оставляешь мне выбора, я вынужден арестовать тебя и провести допрос с пристрастием.

Исфагиль мотнул головой, и послушники шагнули вперед. В ту же секунду лязгнул вынимаемый из ножен меч. Веронея оскалилась и крутанула клинком останавливая наиболее ретивых.

— Сопротивление ни к чему хорошему не приведет. — Глава трибунала злобно усмехнулся, и в руках серых братьев появилось оружие.

Тут уж мне стало совсем не до смеха. Нахожу взгляд Лириана.

— Это, господин камергер, по-вашему, всего несколько вопросов.

Царедворец выглядит встревоженным и растерянным, видимо последний экспромт трибунала стал для него неожиданностью. Понимаю, что надеяться на его помощь глупо. Нужно что-то делать сейчас, когда прольется первая кровь будет уже поздно. Вскакиваю и распахиваю окно, в комнату сразу врывается свежий порыв ветра, а вместе с ним и шум многотысячной толпы под стенами замка.

— Мнением этих людей трибунал не желает поинтересоваться. — Показываю рукой на бесчисленные костры своей армии отверженных, заполнившие все подступы к дворцу до самого рынка.

Мой жест не произвел должного впечатления на Исфагиля.

— Не пугай меня толпой обманутых тобой людей. К утру ты сознаешься в применении магии и покушении на жизнь короля, а ведьму и убийцу никто защищать не будет.

Я закусила губу, этот урод, действительно, не боится и сделает, как говорит. Вея одна. Рано или поздно они ее одолеют, хоть для этого им придется завалить всю комнату своими трупами. Что же делать? Неожиданно в голове всплывают слова Ристана «блефуйте нагло и смело, чем увереннее вы себя ведете, тем больше вы сможете от них получить». Хватаю самый большой подсвечник и подхожу к окну.

— Не считайте меня полной дурой, господин Туарон, я подстраховалась. Зная вашу гнилую натуру, было бы странно ожидать другого. Снизу за моим окном постоянно ведется наблюдение и как только я подам сигнал, весь обездоленный народ Города Ветров бросится спасать свою единственную надежду, то есть меня. Потому что ни вам, ни королю, ни грандам люди уже не верят, и за свою последнюю надежду они будут бороться так, что никакие стены их не удержат.

Стою у самого окна, показывая, что в любой момент могу просигнализировать наблюдателю об опасности.

— Не порите чушь. — Исфагиль криво усмехнулся. — Свечи мгновенно задует ветром, и никто с такого расстояния ничего не увидит.

У меня екнуло сердце, не купился сволочь, и словно в подтверждение его слов ворвавшийся порыв чуть не задул все мои свечи. Начинаю помаленьку паниковать, не вижу ни малейшего выхода. Веронея пока держит послушников на расстоянии, но если я сейчас что-нибудь не сделаю, то неизбежно прольется кровь.

Посмотри на эти чудесные бархатные занавеси. — Легким шуршанием прошелся по моей голове Варга.

Поднимаю голову, тяжелые портьеры волнами спускаются с четырех метровой высоты.

Главный прокурор уже предвкушает удовольствие.

— Там, в подвале, ты ответишь мне на все вопросы. — Губы Туарона сложились в тонкую кривую нить. — И никто тебе не поможет.

Если до этих слов у меня и были сомнения, то после их уже не осталось.

— А вот так, как думаете, народ увидит мой призыв о помощи. — Подношу пламя к бархату портьер.

Пламя практически мгновенно охватывает всю ширину окна и огненной змейкой устремляется вверх.

Незваные гости оторопели, даже Исфагиль застыл с открытым ртом.

Камергер, всплеснув руками запричитал.

— Что вы наделали, Ваше Высочество?

В меня словно вселился бешеный злой дух, иду с одним подсвечником прямо на обнаженные мечи послушников.

— Прочь с дороги! Если через пять минут меня не увидят живой и невредимой в воротах замка, то народ снесет здесь все к чертовой матери.

Обращаюсь в первую очередь к здравому смыслу Лириана.

— Я ухожу! После того, что произошло я ни минуты больше не останусь в вашем гадюшнике.

Первая пара послушников, завороженная огнем, опустив оружие, расступается, следующий на мгновение засомневался но кулак Веронеи, сваливший его на пол, тут же помог четвертому принять правильное решение.

— Пожар! — Вдруг тихо завыл Исфагиль.

— Пожар! — Заорал во всю глотку камергер.

Поворачиваюсь назад, там уже вся стена в огне. Будет им теперь чем заняться.

Вокруг заметались люди с ведрами и тазами, началась настоящая чехарда: крики, топот, ругань. Толпы придворных, как тараканы, выскакивают из комнат и очумело бегут по коридору. Мы с Веей в этой толпе широкими шагами движемся на выход.

— Куда, к воротам? — Спрашивает Веронея.

Я как пьяная переполнена задором и куражем.

— Нет, сначала в конюшню. — Скалюсь в злой гримасе. — Мы не бежим, мы в гневе покидаем негостеприимный дом.

Веронея понимающе улыбается.

— Это правильно, негоже нам от всякого дерьма бегать.

Врываемся в конюшню, Вея за грудки вытаскивает с сеновала давешнего мужичка. Встряхнув его несколько раз для понятливости, она рявкает прямо в круглые перепуганные глаза.

— Седлай по-парадному Лису и моего вороного.

— Сейчас, сейчас, мы мигом. — Засуетился конюх.

Откуда-то вынырнули еще помощники и засуетились, доставая сбрую и седла.

Через пару минут мне вывели Лису. Багряный чепрак с золотыми кистями, черное изогнутое седло, украшенная серебром уздечка и стремена.

— Ну, ты красава! — Обращаюсь к своей кобылке. Та, словно услышав меня, гордо выгнула шею и грациозно зацокала, вскидывая копыта.

Через минуту привели и жеребца Веронеи. Он почти такой же, как ее любимец, оставленный нами в какой-то деревне, такой же черный, громадный и злой, полностью соответствующий своей кличке Шквал.

— Открывай. — Скомандовала Вея, взлетая в седло.

— Подождите минуту, Ваше Высочество. — В дверях показался Лириан Дуга.

Лиса зло захрапела и нервно затопталась на месте.

— Чего вы хотите? — После сегодняшнего я не собиралась с ним миндальничать.

Камергер сложил руки на груди и вернул на свое лицо его обычное умильное выражение.

— Простите ради Матери Ветров Исфагиля, он настоящий безумец. Ни я, ни король не имеем к сегодняшнему инциденту никакого отношения. Мы ни секунды не сомневались в том, что вы не принимали никакого участия в нападении на короля и убийстве юного гранда.

— Так что вы хотите? — По-прежнему олицетворяю надменность и оскорбленное достоинство.

Лириан снял добродушную маску в одно мгновение, превращаясь в холодного и расчётливого циника.

— Надеюсь, все наши предварительные договоренности в силе и вы не станете все рушить из-за глупости трибунала.

Долго раздумывать не приходится, я не могу отказаться, иначе все теряет смысл и потом Лидарон все же, как ни как, родня.

— Вы меня оскорбили, но воля моего великого деда заставляет меня смириться. В ином случае мой ответ вам бы сильно не понравился.

Царедворец склонился в поклоне.

— Я очень рад вашему мудрому решению.

— Передайте Лидарону, у него неделя, чтобы сделать мне предложение и выйти на битву рядом со мной, после победы он мне будет уже не нужен.

Лириан склонился вновь.

— Это разумно и понятно.

Рассматриваю сверху плешь на его затылке и думаю, что возвращаться в наш дом тоже будет небезопасно, такую огромную территорию невозможно охранять. Самое безопасное место на сегодня это в самом центре народной толпы. Но как там жить? Спать на земле под открытым небом что-то очень не хочется, недавно проходили, хватит. Еще раз смотрю на плешь камергера и решаю с паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Моя ставка будет на рыночной площади в центре моей армии.

Лириан понимающе кивает.

Усложняю ему задачу.

— К тому времени, когда я туда приеду, надеюсь, там уже будет стоять шатер, лучший из того что у вас есть.

Камергер на мгновение задумался, прикидывая свои возможности, и утвердительно склонил голову.

— Тогда я могу рассчитывать на ваше прощение? — Его глазки хитровато поблескивают.

— Посмотрим. — Сжимаю колени, и Лиса, поняв все правильно, делает шаг к выходу.