Ненужная невеста для сурового ректора (СИ)

Глава 6

Я инстинктивно вжалась в диван, пытаясь зажать предательски шумящее нутро руками, но это только заставило его урчать ещё громче, словно обиженный медвежонок.

Со стороны кровати донёсся глубокий, многострадальный вздох. Потом — звук шагов. Каэлен встал. Он молча прошёл мимо моего дивана к одной из стен, где висела гобеленовая картина, изображавшая какого-то крылатого змея. Он дотронулся до неё пальцем, и картина на мгновение вспыхнула мягким светом.

— Надеюсь, вы не привередливы в еде, — проговорил он, не глядя на меня. Его голос был ровным, но я уловила в нём знакомые нотки раздражения, смешанные теперь с оттенком обречённости.

Прямо посреди комнаты, из ничего, начал проявляться небольшой столик из тёмного дерева. За ним возник стул. А на столе… у меня отвисла челюсть. На столе появилась еда. Не просто кусок хлеба или миска каши, а целый пир. Там была тарелка с дымящимся супом, пахнущим грибами и травами, небольшая жаровня с нежнейшим мясом в каком-то ягодном соусе, золотистые румяные булочки, плошка со свежими фруктами невиданной формы и даже кувшин с чем-то, что искрилось, как лимонад.

Я уставилась на это изобилие, забыв и про слёзы, и про усталость, и про то, что я всего несколько часов назад была кассиром в супермаркете.

— Это… всё для меня? — прошептала я, не в силах оторвать глаз от еды.

— Если вы предпочитаете голодать, я могу всё это убрать обратно, — сухо заметил он, снова подходя к своей кровати.

— Нет! — вырвалось у меня так быстро, что я чуть не споткнулась о собственные ноги, подскакивая с дивана. — То есть… спасибо.

Я подошла к столу, всё ещё не веря своим глазам. Пахло невероятно. Я осторожно ткнула вилкой в мясо — оно таяло. Отломила кусочек булки — она была воздушной и тёплой. Я набросилась на еду с таким аппетитом, будто не ела неделю, забыв обо всех приличиях. Суп был волшебным, мясо — божественным, а тот искрящийся напиток оказался чем-то средним между грушевым соком и шампанским, только без алкоголя.

Я ела, а Каэлен сидел на краю своей кровати, молча наблюдая за мной. Мне стало неловко.

— Вы… не будете? — спросила я с полным ртом, указывая вилкой на еду.

— Я ужинал, — ответил он коротко. Потом, после паузы, добавил: — До того, как мою вечернюю рутину нарушило появление… гостя.

Я проигнорировала его колкость, слишком уж была счастлива набивать желудок. Когда последний кусочек мяса исчез, а от булочек остались лишь крошки, я откинулась на спинку стула с чувством глубокого удовлетворения.

— Спасибо, — сказала я уже искренне, глядя на него. — Это было… невероятно.

Он кивнул, встал и снова щёлкнул пальцами. Стол, стул и вся посуда бесшумно растворились в воздухе, не оставив ни крошки.

— Теперь, — произнёс он, и в его голосе снова зазвучала привычная сталь, — вы сыты. Ваш… предмет гардероба больше не причиняет неудобств. Условия для сна созданы. Больше никаких причин для шума. Ясно?

— Ясно, — кивнула я, чувствуя, как благодарность и сытость, наконец, перевешивают обиду. Но одно крошечное, назойливое желание всё ещё не давало мне покоя. Я чувствовала себя липкой и пропахшей потом, после безумного дня, и мысль о чистой коже казалась таким же недостижимым благом, как возвращение домой.

— Э-э-э, — начала я неуверенно, ловя на себе его взгляд. — Есть ещё одно… маленькое пожелание. Я помыться хочу. Быстренько в душ сбегаю и всё. А вы можете спать спокойно.

— Душ? — он поднял одну бровь, и в его глазах вспыхнула знакомая искорка сарказма. — Могу организовать душ из шланга в саду. Но если вы не забыли, вам далеко от меня уходить нельзя. Так что поспать мне, видимо, не удастся. — Часы с кукушкой, висевшие где-то в глубине комнаты, словно в подтверждение, прокуковали четыре раза. Было четыре часа утра.

Я собрала всё своё терпение, какое только осталось в кулак.

— Вот, вы представляете, я весь день работала, у нас ужасная жара была. И я… весь день мечтала душ принять. Терпеть не могу, когда от меня потом пахнет. Да и спится лучше, когда чистая.

Он смотрел на меня несколько секунд, будто взвешивая, не проще ли ему превратить меня в статую и, наконец, выспаться. Но потом, с тяжёлым вздохом, он поднялся и направился к противоположной стене комнаты, где я раньше не замечала никакой двери. Он провёл рукой по резной деревянной панели, и та бесшумно отъехала в сторону.

— Идёмте, — бросил он через плечо.

Я последовала за ним и замерла на пороге. Это была не просто ванная. Это был настоящий храм чистоты. Стены из тёмного мрамора, золотые смесители, и посредине — огромная, круглая купель, больше похожая на небольшой бассейн. Каэлен щёлкнул пальцами, и ванна начала наполняться ароматной пеной и водой, которая переливалась перламутровыми бликами.

Я подошла к краю, обернулась и ждала, когда он, наконец, выйдет и закроет дверь. Но он не двигался с места. Он опёрся плечом о косяк двери, скрестил руки на груди и смотрел на меня с таким видом, будто наблюдал за особенно скучным экспериментом.

— Ну? — произнёс он. — Вы же так сильно этого хотели. Приступайте.

Я почувствовала, как горячая краска заливает мои щёки.

— Но… я думала, вы выйдете, — пролепетала я, смущённая до глубины души.

Он медленно, с театральной выразительностью, покачал головой.

— Милая Элина, — его голос был сладок, как яд, — если я выйду, дистанция между нами может увеличиться ровно настолько, чтобы мы оба испытаем крайне неприятные ощущения. Так что придётся вам купаться вот так, в моём присутствии.

— Ну глаза-то вы закрыть можете? Или отвернуться?

— Я не собираюсь глазеть на вас — у меня, поверьте, есть дела и поважнее. Приступайте уже.

Мы стояли, уставившись друг на друга, — он с холодным вызовом, я — с горящими от смущения щеками. Вода в ванне тихо плескалась, дразня меня своим ароматом. А в голове у меня стучала лишь одна мысль: «Решил сломать меня? Не на ту напал. Я и не через такое проходила».

Переборов смущение, я вздёрнула подбородок и начала расстёгивать пуговицы на униформе, пристально глядя ему в глаза.