Неприкасаемые

ГЛАВА 16

«Я убью тебя через несколько минут. Это пойдет тебе на пользу».

— Фредерик Вейсел

ЛИАМ

— Мы остановимся в замке? — Спросила Коралина. — Я не была там с тех пор, как мы поженились.

Я повернулся, чтобы посмотреть на своего брата, который улыбался так широко, что я удивился, как у него не выпали зубы, когда он наблюдал за Коралиной в ее личной стране чудес.

Очевидно, у них все хорошо.

— Я не уверен. Босс? — Он повернулся ко мне.

Закатив глаза, я покачал головой, зная, что они не будут довольны тем, где мы собираемся остановиться.

В нашем салоне воцарилась тишина. До Дублина оставалось всего три часа, и я знал, что вот-вот сойду с ума.

Мне следовало купить самолет побольше.

После того, как Коулмен станет президентом, я буду летать на Air Force One, черт возьми.

— Лиам, — медленно произнесла моя мать, отрываясь от своего разговора с моим отцом.

— Не говори мне… — Седрик замолчал, поправляя галстук и впиваясь взглядом в мой череп. Я чувствовал ярость, которую он пытается сдержать.

— Не говорить ему что? — Коралина перевела взгляд на нас.

Деклан сверкнул глазами, тело напряглось, но он кивнул.

— Лиам…

— Мы остановимся в доме Шеймуса в деревне, — отрезал я, ущипнув себя за переносицу. Ради любви к Христу, почему они не могли заткнуться?

— Дом Шеймуса? — Тихо повторила Коралина. — Того самого Шеймуса, которого все считают убитым в нашем доме, человека, который жил на холмах Ирландии со своими людьми… своими очень преданными людьми.

Я уставился на нее.

— Нет, Коралина. Я имею в виду Шеймуса, призрака мафиозного прошлого. Какого хрена?

Она нахмурилась, откидываясь на спинку сиденья, отчего бровь Деклана дернулась, когда он уставился на меня.

Однако от женщины, сидевшей передо мной, послышался легкий смешок. Взглянув на нее, я заметил, что она не спала, как я думал.

— Я не знал, что ты не спишь. — Я сел, схватив ее за руку.

Она закатила глаза, глядя на меня.

— Кто может спать, когда вы так громко кричите.

— Моя беременная жена могла бы. — Ответил я, заставляя ее ущипнуть меня за запястье. Взяв ее другую руку, я поцеловал их, прежде чем откинуться на спинку кресла.

— Итак, дом Шеймуса… — Она улыбнулась, тоже откидываясь назад. — Немного нездорово, тебе не кажется?

Я не смог сдержать стон.

— И ты туда же, жена.

— В конце концов, римляне тоже захватывали дома своих убитых врагов…

— Да, и Римская империя пала, — резко оборвал ее мой отец, отчего улыбки на наших лицах погасли, когда мы повернулись к нему.

Моя мать покачала головой, глядя на него, листая свой журнал, как будто не было никакой возможности, что я воткну кинжал в лицо моего собственного отца.

— Да, — заявила Мел, ее глаза были холодными. — Римская империя действительно пала, и все же вся слава по-прежнему принадлежит нам, итальянцам. Костюмы, которые вы носите, обувь на ваших ногах, где они сделаны? — Она замолчала. — Вы слабы, если у вас нет чего-то итальянского.

Я закатил глаза.

— Твое эго…

— Как называлась та машина, которую вы пытались купить?

— Феррари Эн… — Деклан замолчал, когда мой отец шлепнул его по затылку, прежде чем вернуться к своей книге, не сказав ни слова.

— Эго не причем, когда это правда.

Мел улыбнулась, откидываясь на спинку кресла. Она потерла виски и снова закрыла глаза. Головные боли становились все более и более частыми с каждым днем.

Нам потребовалась еще неделя после смерти Харви, чтобы наконец подготовить все к отъезду. Мы бы собрались за 3 дня, если бы я не заставил свою жену обратиться к врачу. Я был чертовски близок к тому, чтобы самому сделать ей томографию. Мне нужно было знать, что с ней все в порядке. Что это был всего лишь период. Только после того, как я привел доктора к нам домой, она наконец согласилась.

С ней и ребенком все было в порядке. По его словам, мне не следует беспокоиться.

— Перестань так на меня смотреть. Я в порядке, я ходила на прием к твоему чертовому доктору. Твой ребенок просто морочит мне голову еще до рождения, — сказала она с закрытыми глазами.

Я фыркнул.

— Как он вдруг стал только моим?

Ее глаза резко открылись.

— Он? Прости, Бог нашептал тебе что-то на ушко?

— В этом нет необходимости. Видит Бог, я ни за что на свете не смог бы справиться с девочкой сейчас. Также он не хочет наблюдать за хаосом, который развернется, когда я не смогу сказать маленькой девочке «нет», — ответил я, когда мои отец и брат рассмеялись.

— Ты самовлюбленный мудак, — огрызнулась она на меня.

— Ты знала это, когда выходила за меня замуж. — Я подмигнул ей.

— Ну, разве вы оба не милые? — Деклан хихикнул себе под нос, заставив нас с Мел замереть, однако, по двум совершенно разным причинам.

Она уставилась на меня, и я почувствовал, как закипает ее кровь.

— Твой кузен только что назвал нас «милыми».

Ну началось.

Схватив бутылку с водой, она швырнула ее через проход ему в лицо.

— Я пойду прилягу, прежде чем я убью тебя и сброшу куда-нибудь в Атлантический океано. — она рявкнула ему в лицо, пытаясь быстро встать, но только упала вперёд.

Мы с отцом одновременно встали и потянулись, чтобы схватить ее. Но она оттолкнула нас обоих.

— ФУ! Этот ребенок пытается убить меня! Я не могу ходить прямо. Я не могу ясно мыслить. Я не могу контролировать свое собственное тело! И теперь люди называют меня милой. Как будто я гребаный щенок! — она оттолкнула меня, чтобы продолжить свой путь. — Я Мелоди Джованни Каллахан, милая — это не то прилагательное, которое используется для моего описания!

И с этими словами она захлопнула дверь в комнату. Оставив всех, кроме меня и моей матери, в некотором замешательстве.

— Вот почему мы не летаем коммерческими рейсами, — прошептала моя мать, качая головой.

— Что я такого сказал? — Спросил Деклан, заставляя меня хотеть выбить из него все дерьмо.

— Ты назвал одного из лидеров ирландской и итальянской мафии милой, — констатировала моя мать тупому гребаному идиоту, который, по несчастью, был моим кузеном. — Беременному лидеру мафии. Мел не хочет, чтобы к ней относились по-другому, и не хочет терять уважение только потому, что она делится своим телом. Она будет пытаться тебя за это.

Не только она.

Часть меня наслаждалась моей нежной женой. Мелоди казалась расслабленной, и тот факт, что она почти всегда была настроена на секс, который на самом деле ничем не отличался от секса до беременности, был плюсом. Мы даже обнимались. Перед сном она говорила мне, что любит. Она была мила со мной и со всей семьей. Хотя для остальных наших людей Мел была чем-то вроде бушующей гормональной сучки. Они никогда не знали, улыбалась ли она, потому что была счастлива, или потому, что планировала отрезать им большие палецы.

— Мне сходить ее проверить, раз Адрианы здесь нет? — Спросила Коралина, глядя на дверь.

— Да, потому что моя жена хотела бы, чтобы ее «проверили». — Ей нравилась Коралина, но однажды она может застрелить ее.

Покачав ей головой, я посмотрел на мужчину, который стоял немного в углу перед мини-баром. Он, казалось, не был шокирован безумием, которым была наша семья. Мел назвала мне его имя, но я все время забывал, что он всегда где-то рядом…Я этому не доверял.

— Твое имя, — потребовал я, привлекая всеобщее внимание к маленькому стюарту. Очевидно, я был не единственным, кто забыл, что он был на борту.

Он сделал шаг вперед.

— Нельсон Рид.

— Ты на моем самолете, потому что…?

Он пытался сохранять спокойствие, но я видел, как нарастает нервозность.

— Я летал с миссис Каллахан раньше, и мисс Анджелия…

Прежде чем он смог закончить, Мел вышла, не потрудившись взглянуть ни на кого из нас. Вместо этого она повернулась к Риду, который за считанные секунды приготовил ей чай. Передавая его ей, он сказал:

— Я до смерти боюсь вас, мэм.

Она кивнула, свирепо глядя на меня.

— Оставь моих людей в покое, твои выводят меня из себя.

Я не собираюсь этого делать. Выброси меня из самолета сейчас же.

Я застонал, сжимая переносицу, когда встал. Затем я последовал за ней в комнату.

Прежде чем войти, я остановился перед червем.

— Прикоснись к моей жене еще раз, и я оторву твои руки.

Его глаза расширились, и он быстро кивнул.

Там, сидя посреди кровати с оттопыренным мизинцем и попивая чай, как чертова королева Англии, была моя жена. Комната, конечно, была маленькой. Она предназначалась только для короткого сна; кровать занимала всю гребаную комнату. Однако, сидя там, она взглянула на меня, делая глоток, и я не был уверен, что с ней делать. Она сводила меня с ума! Если бы я с ней спорил, я бы проиграл и только разозлил ее. Я не был уверен, достаточно ли она разумна, чтобы не выстрелить в меня с высоты тридцати тысяч футов. Я не мог спокойно говорить с ней так, чтобы она не подумала, что я говорю с ней свысока.

— Мел…

— Я буду ужасной матерью, — сказала она ни с того ни с сего. — Я чувствую это. Я все время злюсь и раздражаюсь из-за этого. Я жалею о беременности, потому что могла бы мыслить здраво, и у меня не болела бы голова. У меня зуд и идет кровь из носа…

— Зуд и носовые кровотечения? Какого хрена, когда это было? — Спросил я, присаживаясь на край кровати.

Она закатила глаза и поставила чашку на столик.

— Это не редкость, я говорила об этом с доктором. Он сказал, что это пройдет через несколько недель. И цитата: ваше тело приспосабливается. С ребенком все в порядке. А со мной нет. Что, если я такая же, как она? Что, если у нее тоже были трудности, и именно поэтому…

— Прекрати, — рявкнул я. — У женщин задолго до тебя или твоей матери были трудные беременности. Никто из них не был похож на твою мать. Она…

— Она моя мать, и у нас общая ДНК. Я така…

— Ты НЕ такая, как она! — Крикнул я.

Боже, это Лиам Каллахан. Я согрешил, но не наказывай меня.

Бросившись на кровать, я схватил ее, притягивая к себе. Она, будучи моей женой, конечно, боролась, но я не сдавался.

— Лиам отпу…

— Я не приковывал тебя цепью к кровати. У тебя нет любовника, у которого я отрезал части тела в подвале… Но если у тебя когда-нибудь был…

— Лиам, — улыбнулась она.

Я продолжил.

— Мы выбрали друг друга. Мы, наверное, самая честная пара на всей планете. Что бы ни заставило твою мать стать такой, какая она есть, это не имеет никакого отношения к твоей судьбе. Ты любишь меня.

— Самовлюбленный мудак, — пробормотала она.

Снова ухмыльнувшись, я поцеловал ее в плечо.

— И я люблю тебя… Наш ребенок будет счастлив, потому что, несмотря на все это, мы счастливы.

— Твоя глупость убивает меня, — ответила она, поглаживая живот и кладя голову мне на грудь.

Она вернулась.

— Это часть моего очарования, и мне нужно, чтобы ты нашла свое очарование, когда мы приземлимся, — напомнил я ей. Кровать скрипела и раскачивалась, как будто мы были на корабле, а не в небе. Приподняв голову, она вздохнула.

— Поняла, — сказала она. — Сколько верных людей было у Шеймуса?

Слишком много.

— Каллаханы родом из Айриш Хилсайд, и на протяжении десятилетий наша семья заботилась обо всех жителях города. От моего прадеда до Шеймуса…

— Но не Седрик.

— Не Седрик. — Я кивнул. — Люди там преданы нашей семье, но они чувствуют, что он предал их, уйдя и не вернувшись. Я послал нескольких людей впереди нас, но если мы хотим что-то выяснить, не можем действовать как агрессоры. Скорее всего, они ненавидят нас за смерть Шеймуса, но ничего не могут поделать, потому что мы все еще Каллаханы. Мы узнаем то, что нам нужно, никого не убьем и улетим домой.

— Говорит человек с проблемами управления гневом.

— У меня нет… — Я остановился, когда она усмехнулась. — Если бы люди не выводили меня из себя, не было бы причин для гнева.

— В любом случае, — сказала она, закатив глаза, — мы едем на твою родину. Будем милы с местными жителями, и что, они просто сдадут нам Брайаров?

— Да.

— У нас есть минут десять, прежде чем один из нас сорвется.

МЕЛОДИ

В тот момент, когда мы вышли из самолета, я почувствовала, как тело Лиама напряглось при виде не одного, а пяти потрепанных старых автобусов, припаркованных перед нашими Рендж Роверами. Мы вылетели из Дублина в Хиллсайд на самолете поменьше, чтобы сократить время в дороге и сохранить наше местоположение в секрете до прибытия. Частное пастбище, на котором мы приземлились, было не таким уж частным.

Дилан, Антонио, Монте и Федель выглядели так, словно стояли на коленях и пытались притвориться, что это не так.

Они убьют кого-то, если продолжат стоять в таком напряжении.

Почему только у меня появилось желание улыбнуться? Мы не хотели начинать войну, но стрелять в ирландцев — это то, что мы, итальянцы, делали…. или, по крайней мере, то, что делали Джованни. Орландо говорил, что это все равно что усмирить дикую собаку.

— Старина Дойл, — позвал Лиам, когда мы подошли к волосатому мужчине, который стоял, прислонившись к автобусу, и курил трубку.

Старик Дойл выглядел ненамного старше Седрика. На самом деле он был так молод, что выглядел так, словно у него только сейчас начали появляться седые волосы, которые вплетались в рыжевато-каштановые. Однако у него была густая борода, и мне ничего так не хотелось, как прижать его к себе и сбрить ее с его лица.

Он не ответил, просто курил, как будто у нас было все время в мире для его глупостей. Один из его людей — догадался я — шагнул вперед, загораживая мне вид на непрерывно курящего идиота.

Он посмотрел на меня, прежде чем повернуться к Лиаму.

— Добро пожаловать в Ирландию, ты, cocktrough bellgeg caffler¹⁰. — Он плюнул нам под ноги. — А теперь забирай свою чертову итальянскую пизду и свою чертову семью и убирайся из нашей страны.

Я просто разразилась хохотом, напугав их всех. Повернувшись к Лиаму, который, должно быть, прикусил язык, я покачала головой.

— Когда я сказала «у нас есть десять минут», я, очевидно, имела в виду пять, — сказала я, поворачиваясь лицом к ходячему мертвецу.

Я всегда носила каблуки, потому что так было легче угрожать людям, когда тебе не нужно было смотреть вверх, однако, сейчас я не могу ходить на каблуках, и мне придется смотреть на волосы в носу этого старика.

— Назови меня пиздой еще раз, и я клянусь: я вытащу твой язык из твоей задницы… Так что убери это дурацкое выражение со своего лица и неприятный запах изо рта и отвали, потому что мы оба знаем, что ты ни хрена не умеешь, — сказала я ему.

— Похоже итальянская пизда…

Прежде чем человек Дойла смог закончить, пуля прошла через его ногу, и Лиам сделал шаг вперед, притягивая меня к себе, когда мужчина закричал. Пистолеты поднялись, и краем глаза я наблюдала, как Деклан и Седрик сажают Эвелин и Коралину в машину.

— Она предупреждала тебя. — Лиам вздохнул. Я знала, что он этого не хотел, но мы, черт возьми, не могли допустить, чтобы это произошло. Лучше было положить этому конец сейчас.

— Хватит, — сказал старик Дойл, оттолкнувшись от автобуса. — Тебе не надоело пускать пули в себе подобных, Каллахан?

— Шеймус покончил с собой, как трус. — Сказала я.

Повеселевший Деклан добавил:

— Хотя скорее пуля покончила с ним.

Никто из них не нашел это забавным. Старик Дойл выпустил дым через нос, его челюсть напряглась.

— Это и есть та ложь, которую вы все говорите? Шеймус покончил с собой? Вы, должно быть, считаете нас дураками. Шеймус был родней, — он усмехнулся Лиам, который пожал плечами.

— Моей роднёй. Не твоей. Дела в моей семье тебя не касаются, — сказал Лиам. — Как сказала моя жена, как сказал мой отец несколько недель назад: Шеймус покончил с собой. Я хочу знать почему, и мы думаем, что ключ к этому у Брайаров. Вот и все. Укажи мне правильное направление, держи своих собак на поводках, и состояние Каллаханов по-прежнему будет течь через город, как и всегда. Ваши жены не хотят хоронить своих мужей и детей, так что отступите и будьте ничтожными, но живыми.

Он сплюнул на землю перед нами, прежде чем вернуться к своему потрепанному старому автобусу.

— У тебя есть неделя, Каллахан, а потом мы хотим, чтобы ты уехал. — Они сели в свои машины, оставив нас стоять среди окровавленной травы.

— Ты что, сошла со своего гребаного ума, Мелоди? Что случилось с очарованием? — Взревел Лиам.

— К черту, Лиам. Поскольку мы в Ирландии, постарайся вписаться. — Я улыбнулась, прежде чем пойти к машине.

Черт, у меня болят ноги.

ЛИАМ

Я почувствовал, как моя бровь дернулась, когда я смотрел, как она уходит от меня.

— Мне нравится, когда она беременна. Она веселая. — Мой отец рассмеялся, встав рядом со мной.

— Ты тоже хочешь, чтобы пуля попала тебе в ногу? — Крикнул я, размахивая пистолетом в его сторону. — Такое ощущение, что она под кайфом.

— Отлично, брат, — сказал Деклан, наблюдая за мужчинами, когда они закончили загружать все наши вещи. — Ты должен признать, что она была очаровательна. Они, может быть, и не показали этого, но все они были удивлены ею, некоторые испытывали вожделение…

— Закончи это предложение, и мне действительно придется убить свою родную, — прошипел я, оставив их обоих смеяться. Я видел, как они оба напивались в стельку до конца этой поездки.

Карие глаза Мел уставились на меня. Она уставилась на меня так, словно была шокирована тем, что я сел в машину. Заметив поток поступающих текстовых сообщений, я сел.

— Что?

— Президент был только что убит, и не нами.

Черт возьми, неужели я не могу съездить в отпуск.