Неприкасаемые

ГЛАВА 31

«Ничто толще лезвия ножа не отличит счастье от меланхолии».

— Вирджиния Вулф

МЕЛОДИ

— Миссис Каллахан, вы уверены, что вам не нужен врач? — Спросил меня Скутер, коп-всезнайка, когда я прислонилась к нашему Рендж Роверу.

Весь оперный театр был очищен всего несколько минут назад, но никто из гостей еще не ушел. Единственной вещью, более трагичной, чем опера, была наша реальная жизнь. Вместе с собаками там были свиньи с их мигалками, серебряными значками и желтой лентой; все они фотографировали тело Антонио, когда он лежал там, холодный и безжизненный. Он не должен был умереть. Мои люди погибали, когда я, блядь, приказывала, что они и делали… по крайней мере, если бы мир работал так, как должен.

— Миссис Каллахан?

— Мы в порядке, офицер, — сказал Лиам. — Я думаю, мне пора отвезти свою жену домой. — Он подошел и встал рядом со мной.

— Мистер Каллахан, если у вас есть что сказать следствию…

— Как я уже говорил, мы выходили из оперы, когда был застрелен наш телохранитель, — прошипел Лиам, открывая передо мной дверцу машины.

— Это то, к чему мы пытаемся прийти. Ни у кого нет причин убивать вашего телохранителя. Возможно, эта пуля предназначалась вам, миссис Каллахан. Таким же выстрелом бал убит президент. — Скутер выпрямился, когда схватился за дверцу моей машины.

— В новостях сказали, что это была Первая леди… — Я начала, когда он прервал меня.

— Так и было, но у нее есть сообщник, о котором у нас нет информации. Если бы вы могли просто поехать в участок, возможно, помогли бы найти связь…

— Вы коп, а не детектив, если у вас есть еще какие-либо вопросы к нам, пожалуйста, свяжитесь с нашим адвокатом. Спокойной ночи, офицер, — заявил Лиам, помогая мне сесть в машину, прежде чем захлопнуть дверцу. — Веди.

Феделю не нужно было повторять дважды. Было странно оставлять его там. Антонио был со мной в течение многих лет. Антонио был наставником и Феделя, и Адрианы. Я знала, что Монте, должно быть, позвонил ей. Это были не те новости, которыми стоит делиться по телефону, но Адриане понадобилось бы время, чтобы прийти в себя.

Рядом со мной Лиам был так напряжен, что казался замороженным, и все, что я могла делать, это смотреть в темноту ночного неба. Чикаго привык к смерти. Я привыкла к смерти. Я не была ни убита горем, ни в шоке; я просто была чертовски зла. Я чувствовала себя беспомощной, и это было чувство, с которым я не была знакома. Мне было плохо. Нам нужно быстро нанести ответный удар, иначе случилась бы анархия. Причина, по которой наши мужчины доверяли нам и были верны нам, заключалась в том, что мы были самыми большими и злыми животными. Авиела выставляла нас слабыми. Это должно закончиться, я просто не была уверена, как. Как она могла быть так чертовски хороша? Как она могла убить, проникнуть в наш дом, узнать, куда мы направляемся? Кто так много знал?

Я вздохнула, когда мы остановились перед домом. Когда Федель открыл мне дверь, я даже не стала ждать, пока Лиам или кто-либо другой, если уж на то пошло, поможет мне. Увидев Эвелин и Седрика вместе с Оливией и Нилом, столпившихся посреди фойе, мне захотелось кричать. Я не хотела разбираться с этим дерьмом прямо сейчас.

— Слава Богу, ты в порядке. — Эвелин вздохнула, смотря прямиком на мой живот, когда я сняла пальто и передала его горничной.

— Это зависит от твоего определения «хорошо», мама, — заявил Лиам, становясь рядом со мной. — Могу я спросить, что вы двое здесь делаете?

— Мы живем здесь, — отрезала Оливия.

— Оливия…

— Лиам, прости, это уже привычка. Мой отец закончил предвыборную кампанию и вернулся в Чикаго, так что мы…

Нил схватил ее за руку, шагнув вперед в надежде заставить ее замолчать.

— Деклан и Коралина вернутся утром. Я подумал, ты захочешь, чтобы семья была вместе, прежде чем мы поквитаемся с этой сукой. Скажи мне, что…

Я не могла слушать их больше ни одной чертовой секунды. Они были просто такими гребаными идиотами, зачем тратить мою энергию на пустую болтовню. Проходя мимо них, я притворилась, что их вообще там не было, пока поднимался по лестнице. Нижняя часть моих ног болела, как задница сучки в БДСМ-клубе. Все, чего я хотела, это лечь в свою постель, но, к сожалению, я знала, что пока не могу туда пойти. Обычно я не заходила в комнату Адрианы. Это было вроде как за гранью приличий, но какого черта, я устанавливала гребаные правила. Врываясь в ее комнату, я знала, что не увижу ее.

Ее кровать была заправлена, все книги, которыми она себя окружила, были расставлены по комнате, как памятники, а занавески были задернуты. Глубоко дыша, я подошла к ее кровати, схватил все ее подушки и бросила их на пол, соорудив импровизированную кровать, на которую я могла лечь. Я чувствовала себя чертовым пингвином, но это был единственный способ увидеть ее. В тот момент, когда я повернулась на бок, я увидела, как она свернулась калачиком под кроватью, из ее глаз текли слезы, которые она не могла контролировать.

Там была Адриана. После всего, через что она прошла, единственное место, где она действительно чувствовала себя в безопасности, было под кроватью. Это была привычка, от которой она не могла избавиться после того, как ее похитили.

— Он попросил меня выйти за него замуж, — прошептала она, двигая рукой так, чтобы я мог увидеть кольцо. Даже в темноте я могла сказать, что был маленьким и имел форму слезинки. Оно очень подходило Адриане. — Я сказала ему, что хочу подумать. Я сказала ему, что хочу поговорить с тобой. Но правда была в том, что я испугалась. Он сказал мне оставить кольцо себе, что оно поможет мне думать. Я должна была просто сказать «да».

— Мы все знаем, что ты и так согласилась. И он тоже. — Я улыбнулась ей.

Она закатила глаза, надеясь остановить слезы, но это не сработало.

— Я не могу двигаться дальше. Если я не смогу так жить, и я не смогу…Я так сильно любила его.

— Тогда не двигайся, — прошептала я ей. Проблема с такой сильной любовью к кому-то заключалась в том, что терять его было в десять раз больнее. Большая любовь в конечном счете равнялась только большой боли… Вот почему Лиам умрет без меня.

ЛИАМ

— Сколько ты уже выпил? — Спросил Нил, входя в мой кабинет.

Уставившись на стакан в своей руке, я быстро осушил его, прежде чем вытащить другую бутылку из нижнего ящика.

— Я не считаю. Чего ты хочешь?

Сев напротив меня, он вздохнул и вытащил две сигары.

— Я хочу помочь тебе. Я хочу снова быть твоим братом. Я потратил недели на кампанию, когда меня спрашивали, каково это — быть Каллаханом, на кого мы похожи, что я думаю о семьях, получающих продовольственные талоны, сразу после того, как я купил Оливии еще одно бриллиантовое колье. Отец сказал мне, что я бы возненавидел это; пребывание без семьи и необходимость на самом деле притворяться, что я трахаюсь, почти свели меня с ума. Оливия проглотила это. Ей это нравилось. Мы были как марионетки на ниточках на сцене, танцующие для всех остальных; шли туда, куда нам говорили, отрепетировали наши ответы, были лучшими гребаными фигурами для людей, чьи шеи я мог бы свернуть, если бы захотел. Отчасти мне было трудно иметь дело с тобой как со своим боссом, но я предпочел бы танцевать под твою дудку, чем под чью-либо еще.

Уставившись на него мгновение, я протянул Нилу стакан и взял сигару.

— У тебя есть прикурить?

— До тех пор, пока ты не скажешь моей жене. — Он засмеялся.

— По крайней мере, ты можешь солгать своей. Мел чует дым, как ищейка. Честно говоря, она знает меня достаточно хорошо, чтобы просто позволить мне скатиться к некоторой лжи ради моей гордости. — Мы оба затянулись.

— Вы оба прошли долгий путь от попыток убить друг друга. — Он понятия не имел, насколько он был неправ и прав. Она все еще пыталась убить меня, только теперь мы оба были голыми. — Что мы собираемся делать с этой сукой Авиелой?

— Она на шаг впереди нас. Мы разыгрываем пьесу, а она драматург. Есть какие-нибудь соображения? — Потому что у меня закончились все гребаные идеи.

Он откинулся на спинку стула и почесал затылок.

— Никаких. Я этого не понимаю. Этот выстрел… он был чертовски хорош. Это тот тип выстрела, к которому я стремлюсь.

— Переходи к сути.

— Я хочу сказать, что она могла легко убить Мел. Точно так же, как она могла бы сделать после несчастного случая. Она держала Мел на прицеле, так почему же она этого не сделала?

— Это я понимаю. — Хотя не хочу этого понимать. — Она получает удовольствие от физических пыток. Она годами отравляла Орландо. Теперь она убеждена, что ее дочь живет в страхе. Я хочу знать, чем закончится ее игра. Здесь вырисовывается более масштабная картина. Что произойдет, когда Коулмен займет свой пост? Мы оба знаем, что это произойдет, вот почему ты рано вернулся домой. Вероятность победы составляет девяносто один процент. Это выше любого теста, который ты когда-либо сдавал.

— Пошел ты.

Я ухмыльнулся, допивая остатки своего бренди.

— И что? Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — серьезно спросил он.

Куря, я на мгновение задумался об этом, прежде чем вытащить телефон из кармана.

— Авиела позвонила Мел прямо перед тем, как сделать выстрел. Я уверен, что это фальшивый номер, но все же, проверь его для меня. — Бросив его на стол перед ним, я потушил сигару и встал.

— Да, босс.

Я не доверял ему так сильно, как хотел бы. Более того, я не доверял его жене. Между нами была трещина, которая выходила за рамки нашего детства. Однако, если и был кто-то в мире, способный завоевать мое доверие, то это был он. В конце концов, мы с ним одной крови.

— Не допивай весь мой бренди, — предупредил я перед уходом. Я не видел Мел больше часа, и у меня начали подергиваться руки. Каждый чертов замок был заменен во второй раз, мы добавили по меньшей мере двадцать различных камер, и теперь проверяли территорию каждый час. Ничто из этой дополнительной безопасности на самом деле не давало мне покоя, когда дело касалось ее.

— Мел, — позвал я, когда вошел в нашу комнату. Наша кровать все еще была застелена. Я полагал, что она будет спать.

— Я здесь, — крикнула она из ванной. Следуя аромату ванили и мягкому сиянию свечей, я заметил ее платье и туфли в куче рядом с дверью. Одного вида того, как она отмокает в нашей ванне — холмики ее грудей, покрытые пеной, волосы, собранные в беспорядочный пучок, пряди, прилипшие к шее, и закрытые глаза, — было почти достаточно, чтобы поставить меня на колени.

— Перестань пялиться. Я бы пригласила прилечь со мной, но для тебя здесь немного жарковато, — тихо сказала она, не потрудившись открыть глаза.

— Да, конечно. Мы с тобой оба знаем, что ты хочешь, чтобы эта ванна принадлежала только тебе. — Закатав рукава, я сел на мраморный пол прямо рядом с перламутровой ванной и начал поглаживать ее живот. Она глубоко вздохнула, ее грудь поднялась, прежде чем она расслабилась в моей руке.

— Антонио попросил Адриану выйти за него замуж, — прошептала она. — Я не знаю, как она собирается справиться с этим, и у меня нет времени помогать ей…Я не знаю как.

— Мы не можем. Единственное, что мы можем сделать, это отрубить ведьме голову.

Она улыбнулась, ее глаза лишь слегка приоткрылись.

— Кто какую роль получит? Я хочу больше, чем фунт ее плоти. Один для меня и один для моего отца.

— Ты снова читала ему «Венецианского купца», не так ли? Наш мальчик родится со знанием средневекового английского.

— Это лучше, чем «Атлант расправил плечи» в любом случае.

— Этот роман…

— Видение того, каким мог бы быть мир, бла-бла-бла. Слава Богу, ты читал его, пока я спала.

— Очевидно, ты недостаточно глубоко спала…

Прежде чем я смог закончить, она расплескала воду руками, намочив мне лицо.

— Ничего не мог с собой поделать. — Она рассмеялась.

— Тебе повезло, что ты беременна.

— Поправка: тебе повезло, что я беременна, потому что я бы так легко надрала тебе задницу. Снова.

— Ты победила меня один раз.

— Один раз — это все, что тебе нужно. — Она провела рукой по животу, словно в доказательство своей точки зрения.

Я слишком устал, чтобы даже спорить. Прислонив голову к ванне, мы оба сидели в тишине, пытаясь расслабиться. Но моя жена не верила в покой. Она всегда думала о работе.

— Сколько нам принес Рой?

Вздохнув, я не пошевелился.

— Мы заработали чуть более 312 миллионов, большая часть денег выведена в офшоры, помнишь? Ты планируешь взять деньги и сбежать?

Она покачала головой и села прямее.

— Неа, просто подумала, может быть, нам стоит уехать, когда родится ребенок.

— У нас есть несколько недель.

— Вообще-то, я думаю, у меня только что отошли воды.

— Что! — Закричал я, вскакивая. — Ты уверена? Как ты можешь, блядь, понять? Ты в воде!

— Ааа… — прошипела она, хватаясь за края ванны. — Я чертовски уверена, так что прекрати паниковать и помоги мне выбраться из этой чертовой штуковины!

Бросив несколько полотенец на пол, я схватил ее за руку и талию, прижимая к себе, когда вытаскивал ее. Я хотел просто поднять ее, но сомневался, что смогу это сделать. Медленно я отвел ее обратно в нашу комнату и помог ей лечь на кровать.

— Адриана собрала сумку.

— Понял, — заявил я, подбегая к ее одежде. — Ах, черт, я только что наступил на один из твоих гребаных каблуков!

— Лиам, мне нужна одежда, мои спортивные штаны.

Оглядывая ряды одежды, я понятия не имел, где, черт возьми, хоть что-то из ее дерьма было.

Схватив черные штаны, я подбежал и увидел, что она учащенно дышит. Подняв на меня глаза, она уставилась на штаны у меня на руках.

— Это не те.

— Имеет ли это значение…

— Твой сын пытается вытолкнуться из моей гребаной вагины! Я хочу свой чертов серый спортивный костюм! — закричала она, прежде чем сделать глубокий вдох и потереть свой живот.

Я почувствовал, что застываю. У нее начались схватки. Срань господня, у моей жены гребаные роды.

— О, пожалуйста, пожалуйста, не делай этого, Лиам! Не будь тем парнем, который падает в обморок! Мне нужна моя одежда!

Кивнув, я побежал обратно в ее гардероб, избегая ее чертовых туфель, и снял костюм с вешалки, прежде чем броситься обратно к ней. Опустившись перед ней на колени, я начал одевать на нее штаны.

— Ах, это действительно чертовски больно, — прошипела она, схватив меня за плечи, когда началась очередная схватка.

— Просто дыши, детка. — Держась за ее живот, мы смотрели друг на друга, дыша, пока схватка не прошла.

Вздохнув и вытянув шею, она надела куртку.

— Спасибо Богу за детские книжки.

— Папа, — сказал я в трубку. — Слушай, у Мел только что отошли воды…

— Что? — закричал он, прежде чем позвать мою мать. — Эвелин! У Мел схватки…

— Папа, послушай меня! Мне нужна охрана, когда мы доберемся до больницы. Сейчас мы направляемся вниз. — Я думаю, он меня понял, но я не мог сказать наверняка из-за всей этой возни по комнате.

— Конечно, ты захотел прийти пораньше, в тот момент, когда я измотана, — прошептала Мел своему животу. — Как будто я уже не нервничаю.

Взяв ее за руки, я поцеловал ее ладони.

— С нами все будет в порядке. У всех нас все будет хорошо, я клянусь.

Она кивнула, слегка опустив глаза; часы на комоде рядом с нами, казалось, насмехались над нами, когда на них высветилось 2:04 ночи.

— Я не готова к этому. Ещё слишком рано, Лиам. Он не может прийти раньше, потому что я, блядь, не готова. Я могу сделать это только тогда, когда буду готова, — прошептала она сквозь глубокие вдохи, когда та, кто могла быть только моей матерью, несколько раз постучала в нашу дверь.

— Лиам? Мел? Вы в порядке? Мы можем войти? Как часто у тебя схватки? — Моя мать стучала, как гребаный спецназовец.

— Если на этой планете и есть женщина, которая может это сделать, то это ты. — Я подождал, пока она кивнет, прежде чем позвать мою мать. — У нас все в порядке, заходи.

— О, слава Иисусу! — закричала она, вбегая в комнату с бигудями в волосах, одетая в спортивные штаны, о которых я даже не знал, что у нее есть.

— АРГХ! — проскрипела Мел сквозь зубы. — Кто-нибудь, пожалуйста, может отвезти меня в чертову больницу? Ни за что на свете я не стану рожать этого ребенка здесь.

МЕЛОДИ

— Лучше бы эти эндорфины сильно подействовали, когда он родится, — Я закричала во время очередной схватки, прежде чем упасть обратно на подушки. — Прошло девять часов. Я просто хочу спать, черт возьми.

— Тсс, детка, я знаю, — прошептал Лиам, вытирая пот с моего лица.

Наконец, я оттолкнула его руки.

— Твои гребаные руки были тем, что втянуло меня в это дерьмо. Как только все это закончится, я отрежу тебе член и куплю питбулей, просто чтобы они могли его съесть!

— Миссис Каллахан, нам нужно, чтобы вы расслабились… — сказала медсестра.

— Ты когда-нибудь пыталась расслабиться с головкой, пытающейся выйти из твоего влагалища? У меня красивая вагина. Симпатичная, тугая, великолепная вагина! Спроси его, он причина, почему я сейчас здесь. Я пытаюсь успокоиться, но опять же, головка выходит из моей охуенно классной вагины! А теперь, ребята, оставьте меня в покое, я хочу, чтобы все вышли!

Я перепробовала все, но чертовы лекарства, которые они мне давали, не помогали. Это было то, что вы получили, когда потратили годы на эксперименты с различными наркотиками. Мое тело могло бы съесть эпидуральную анестезию на чертов завтрак. Они не дали бы мне больше ради безопасности ребенка, и что я могла на это сказать? К черту все, я хочу лекарства. Врачи и медсестры не хотели уходить, они просто списали меня со счетов, как будто я была просто еще одной сварливой беременной женщиной.

— Лиам, я хочу, чтобы они убрались. Мне нужна секунда, пожалуйста, — захныкала я, закрывая лицо одеялом.

— Хорошо. — Он поцеловал меня в макушку, прежде чем рявкнуть на доктора.

Он выпроводил их из нашей родильной палаты. Нашего врача здесь не было, так что мы застряли с какой-то случайной женщиной, которая продолжала прощупывать меня, как будто мы были на чертовом свидании. Я не открывала глаз. Я просто хотела, чтобы боль прекратилась.

Он откинул мои волосы назад.

— Я знаю, что это глупый вопрос, но как ты себя чувствуешь?

— Напугана. Устало. Расстроена и так чертовски устало, — прошептала я, наклоняясь к нему, когда он держал меня в своих объятиях.

— У тебя отлично получается, любимая. Все почти закончилось.

— Откуда ты знаешь? — спросила я. Я подслушала, как чертовы медсестры говорили, что это может продлиться ещё очень долго, а уже прошло 8 часов. — Мне так надоело быть беременной, Лиам. Клянусь Богом!

Прежде чем он смог сказать мне еще какую-нибудь умиротворяющую чушь, я сжала его руку, когда еще одна волна боли пронеслась по мне. Я так сильно стиснула зубы, что думала, они сломаются; я даже не слышала собственного крика.

— Миссис Каллахан? Как вы себя чувствуете? — Крикнула доктор, вбегая обратно с новой парой перчаток в руках.

Мгновение на смотрю на нее, борясь с желанием оторвать ей голову. Что за черт? Я чувствовала боль! Что это был за гребаный вопрос?

— Боль. Когда я уже смогу тужиться? — это было все, что я смогла заставить себя сказать.

Она проверила мое расширение одной рукой, в то время как другой рукой надавила на мой живот.

— Извините, миссис Каллахан. Вы не можете.

Черт.

— Как ее жизненные показатели? — спросила она, поворачиваясь к медбрату рядом со мной.

— Ее кровяное давление повышается с каждой схваткой, но не снижается.

— Что, черт возьми, это значит? — Огрызнулся Лиам, отстраняясь от меня впервые с тех пор, как мы приехали в больницу.

Она посмотрела на цифры на мониторе, пока некоторое время слушала мой живот, затем врач покачала головой.

— Нам придется сделать кесарево сечение, мистер и миссис Каллахан.

— Ты хочешь вскрыть ее. — Лиам покачал головой, ущипнув себя за переносицу. Он беспомощно взглянул на меня, и я увидела беспокойство в его глазах.

— Ваш ребенок неправильно лежит, и у вас повышается кровяное давление. Это самый безопасный способ для вас и вашего ребенка..

— Тогда сделай это, — потребовала я, беря Лиама за руку. — Если это самый безопасный способ.

Кивнув ей, Лиам поцеловал тыльную сторону моей руки, когда сел рядом со мной.

— С тобой все будет в порядке.

— Хорошо, мы подготовим вас…

Я просто отключилась от нее и сосредоточилась на свете надо мной. Я немного расслабилась от ощущения холодного полотенца, которым Лиам промокал мою кожу. Все просто должно было быть так чертовски сложно, черт возьми.

— Миссис Каллахан, я анестезиолог, доктор Мероу. Я собираюсь дать вам кое-что, чтобы убедиться, что вы ничего не почувствуете, но все равно будете в состоянии поприветствовать свой малыша.

Я хотела сказать, но не смогла. Я была слишком измотана, и все, что я могла сделать, это кивнуть и побороть нервозность, нарастающую у моего горла.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — Прошептал Лиам, глядя вниз на мой живот, его глаза блестели чем-то… он наблюдал за мной.

— Поверь мне, если бы я чувствовала, ты бы понял это, — сказала я, пытаясь привести себя в порядок.

— Хорошо, мистер и миссис Каллахан. Ваш сын будет здесь через несколько секунд…

— Секунд! — крикнула я. Моя голова дернулась в сторону, но я ничего не могла разглядеть. Чьи-то руки схватили меня. Был рывок, сильное давление, потом ничего.

— Вот и он, — проворковала доктор из-под своей маски, когда тихий плач — плач моего сына — разнесся по всей комнате.

Я почувствовала, что делаю глубокий вдох, точно так же, как и Лиам, кусая губы и изо всех сил стараясь не дать слезам, скопившимся у него под глазами, упасть. Это был он, комок крови и жидкости, вопящий.

— Не хотели бы вы…

— Да, — ответил Лиам, беря ножницы. Я не осознавала, что плачу, пока мне не пришлось вытереть лицо, пока я смотрела, как Лиам перерезает пуповину.

Маленькие ручки нашего сына размахивали повсюду.

Я протянула к нему руки, и в тот момент, когда он оказался у меня, я поняла, что никогда не отпущу его.

— Привет… — Я плакала, целуя его в макушку: — Я твоя м…ма…

— Она твоя мамочка. — Лиам закончил за меня, целуя мое плечо. Он стоит рядом со мной и гладит красненькую щёчку нашего сына.

Кивнув, я тихо заворковала с ним.

— Я твоя мамочка, Итан.

— Спасибо тебе, — прошептал Лиам, прежде чем поцеловать меня еще раз. — Большое тебе спасибо за все… за него.