Нераспустившийся цветок

Глава 5 Ревность

Вивьен

Я не знаю как вести себя после того, что произошло вчера вечером. Конечно, меня трогали парни до этого… Ну хорошо, только один до вчерашнего вечера, но Кай трогал меня так, чтобы доставить удовольствие себе. Оливер делал приятно мне. И. О. Мой. Бог… как мне было приятно.

— Эй, Цветочек, как там твоя игрушка для котика? — усмехается Алекс, когда они с Шоном заходят в дом.

— Это варежки, — я смотрю на нее ехидно.

— Варежки для кошечки, — хохочет Алекс.

— Которые согревают ее киску, — тихо говорит Шон и идет следом за Алекс в кухню.

— Я все слышала, засранец.

— Да, ну, засранец собирается окончить школу бизнеса Гарварда намного раньше тебя, — Шон вставляет большие пальцы в уши и вращает ими, высовывая язык.

— Да, ну, однажды ты будешь подавать мне кофе, когда я стану единственным генеральным директором, желающим предоставить твоей жалкой заднице работу.

— Будьте милыми, детки, — Алекс протягивает Шону кока-колу.

— Мы просто шутим, — Шон открывает банку и делает глоток, подмигивая мне. — Не могу дождаться, когда Вив станет моим боссом, с этими длинными ножками в мини-юбке от делового костюма, и будет шлепать меня весь день кнутом, — он делает еще один глоток.

Алекс шлепает его между ног, и он выплевывает то, что выпил.

— Что это на фиг такое? — он наклоняется немного вперед, держась за промежность.

— Ой, прости, дорогой. Я хотела убить муху и не заметила тебя. Может, если бы у меня были ноги длиннее, я бы тебя лучше видела.

Шон не законченный идиот. Он вместе с Алекс уже достаточно долго, чтобы понять, когда нужно вынести наказание, как мужчине, и заткнуться к чертям. Он садится в кресло, а она запрыгивает к нему на колени лицом ко мне, как будто ничего не произошло.

— Так кто был твоей компанией вчера вечером? — спрашивает она.

Я не осмеливаюсь оторваться от вязания, потому что мое лицо никогда не сможет скрыть правду.

— Компанией?

— Не пытайся выиграть время, притворяясь тупой. В такие игры играют только парни, и ты это знаешь.

— Эй, сейчас… — говорит Шон.

— Закройся, членоголовый, — она заводит руку назад и снова сжимает в кулаке его промежность.

— Боже, женщина! Ты сотрешь мои яйца в порошок!

Алекс игнорирует его, и я краем глаза вижу, что она мне улыбается, с нетерпением ожидая ответа.

— Откуда ты узнала, что у меня была компания?

— Кай позвонил Шону, чтобы тот забрал его пьяную задницу из бара. Теперь колись.

Я пожимаю плечами, не сбиваясь с ритма вязания.

— Наш сосед через улицу.

— Парень?

Я киваю. Уверенная в том, что пропустила петлю, но, тем не менее, продолжаю.

— Действительно? — она говорит, растягивая слово. — Я пропустила вечеринку в нашем квартале или что-то такое? Как ты с ним познакомилась?

— В теплице. Он…ну, он брат Ченса.

— Брат Ченса Конрада? — она подпрыгивает. — Вон отсюда, — она тянет Шона за руку, пока он не поднимается.

— Что? — спрашивает он.

— Я сказала вон отсюда. Я должна поговорить с Цветочком наедине. Позвоню тебе позднее.

— Но я думал, что мы собираемся…

— Тут кое-что выяснилось, а теперь — вон!

Не могу удержаться от смеха, когда Алекс выталкивает Шона за дверь — игрока в регби весом двести двадцать с лишним фунтов (прим. пер. примерно сто килограмм).

— Так ты теперь встречаешься? Это же чудесно! — она прыгает на диван рядом со мной.

— Нет, не встречаюсь.

— Так что он здесь делал вчера вечером?

Занимался сексом со мной.

— После того, как Кай подвез меня, я увидела, что Оливер сидит на ступеньках перед домом, ну и закончилось все тем, что мы пошли в «J.P.» и вернулись сюда выпить. Вот и все.

— Сколько ему лет?

— Не знаю, но уверена, что он старше Ченса.

— Он живет один?

— Да, ну, я так думаю.

— У него есть девушка?

Алекс задает такие блестящие вопросы. И только теперь до меня доходит, что это то немногое, что я должна была спросить перед тем, как просить его ласкать мою грудь, пока я не испытала мой первый оргазм, спровоцированный мужчиной, в результате трения о бугорок его промежности.

— Думаю, что нет.

— А ты спрашивала?

Я морщусь.

— Нет.

— Так почему ты решила, что нет?

— Потому что мы… целовались.

— Ииииии! — визжит Алекс, становится на диван и прыгает, хлопая в ладоши, как цирковая обезьянка.

Наконец, она садится обратно.

— Он видел твою…

— Нет.

— Но ты собираешься позволить ему…

— Нет! Я имею в виду… — Я засовываю свое вязание в сумку. — Я не знаю, он мне нравится, и он смотрит на меня как ребенок, который впервые увидел Диснейленд. Я просто хочу немного насладиться этим пред тем, как увижу взгляд, который неизбежен.

— Ты этого не знаешь, и твоя татуировка красивая, Цветочек. Он, может, даже не заметит. — Она гладит меня по волосам, как старшая сестра, которой у меня никогда не было, хотя она всего на шесть месяцев старше меня. — Итак, он так же горяч, как Ченс? — она хихикает, поднимая настроение.

— Горячее, — я лучезарно улыбаюсь.

***

Я должна была пойти постучаться к Оливеру вчера, чтобы пережить неловкое столкновение после сеанса петтинга, перед тем, как начать новую рабочую неделю. Сейчас же я в равной степени нервничаю и предвкушаю встречу, спускаясь в метро, где, я знаю, он будет стоять весь такой сексуальный в поношенных джинсах, футболке и рабочих ботинках.

Он такой высокий, что его практически невозможно не заметить, но этим утром я его нигде не вижу. Класс. Он, вероятно, поменял маршрут, чтобы избежать встречи с жалкой соседкой, которая умоляет его подарить ей оргазм, ничего не давая взамен. Зачем нужно было быть такой ненасытной?

Двери открываются, я протискиваюсь в вагон в утренней толпе и берусь за поручень. Я не знаю его номера мобильного телефона, и будет ли он сегодня в питомнике. И чем больше я проигрываю события субботнего вечера у себя в голове, тем сильнее становится чувство незащищенности.

— Я думаю пригласить свою соседку на свидание. Ты посоветуешь цветы или шоколад? — он шепчет мне на ухо, и я замираю. Я прикусываю губы, чтобы подавить улыбку, которая перерастает в заметные эмоции на моем лице.

Происходит необычное явление: мое тело закипает и в то же самое время холодок проходит по шее и позвоночнику от его дыхания возле моего уха.

— Ни то, ни другое, если тебе, конечно, не нравятся пятидесятилетние, — отвечаю я и поворачиваюсь.

Леди, сидящая справа от того места, где я стою, вероятно, лет пятидесяти, усмехается и краснеет, уткнувшись носом в букет красных роз. Парень рядом с ней, одетый в форму охранника, держит коробку шоколада и пожимает плечами, когда я смотрю на него.

У Оливера на лице улыбка чеширского кота, хотя он пытается выглядеть обычно и невинно.

— Привет, — говорит он.

— Привет, — я расплываюсь в улыбке. — Итак, это твоя соседка, каковы, как ты думаешь, шансы, что она ответит «да»?

Он поднимает глаза к потолку и почесывает подбородок.

— Думаю пятьдесят на пятьдесят. Она непредсказуема.

Поезд замедляет ход, подъезжая к его станции. Он наклоняется и проводит губами от уголка моих губ к уху.

— Хорошего дня, — шепчет он, оставляя меня лужицей на полу вагона метро.

***

— Я думала, ты требуешь, чтобы твои ВИП-клиенты не показывались большими группами, — я улыбаюсь сквозь сжатые зубы, когда Мэгги продает уже седьмой «особый коричневый пакет» подряд за наличные без рецепта.

— Ты думаешь на другой стороне улицы засада или что? — смеется она.

— Нет, я думаю, члены правоохранительных органов тоже благоустраивают участки вокруг своих домов, и не думаю, что они надевают свою форму только, чтобы предупредить тебя, чтобы ты припрятала свою травку.

— Ты же понимаешь, дорогая, что несколько моих ВИП-клиентов являются членами правоохранительных органов, не так ли?

— Это не поможет тебе в суде.

Она машет рукой, прогоняя меня.

— Твой «Ловкий самец» скоро будет здесь, иди и проверь его заказ.

И я сразу же забываю о проступках Мэгги. Теплая дрожь поднимается в груди, когда я иду в заднюю часть питомника. Никогда раньше от словосочетания «Ловкий самец» мое сердце не пускалось вскачь. Мне интересно, сказал ли Оливер что-то Ченсу. Моя способность посчитать растения и свериться с заказом куда-то исчезла.

Когда грузовик заезжает на парковку с заднего двора, я пытаюсь работать как обычно: то надену рабочие рукавицы, то сниму; посмотрю то на грузовик, то на заказ; засуну ручку за ухо, затем прицеплю ее к рубашке.

— Официально, понедельник больше не отстой, — Ченс моментально переключается на флирт, как будто у него никогда не бывает другого настроения.

— Привет, Ченс, — я улыбаюсь, пытаясь смотреть на него, а не на другую дверь грузовика.

— О, твой голос сегодня звучит бодрее. Счастливые нотки, которые я различаю, звучат оттого, что ты меня видишь? — он тянется к ручке на моей рубашке, чтобы подписать чек.

Я кошу глазами, всматриваясь в заднее стекло грузовика. Я удивлена, что Оливер до сих пор не вышел.

— Итак… все еще работаете в отеле? — я симулирую равнодушие.

— Да, последний день. Оливер, вероятно, выкопает все лунки, пока я вернусь туда. Он сегодня работает с какой-то дополнительной энергией, хотел бы я сказать то же самое о себе.

Фейерверки взрываются у меня внутри, думая о том, что у Оливера дополнительная энергия из-за меня.

— Не сомневаюсь, что это из-за той горяченькой официантки из отеля, которая постоянно приносит ему холодные напитки. Я предложил остаться и покопать, но он настаивал на том, чтобы я поехал за растениями. Он решил вымазаться в чем-то другом, чем настоящая грязь, — посмеивается Ченс, загружая багажник.

Фейерверки гаснут. Я могла бы легко отделаться от комментария Ченса по поводу официантки, в конце концов, уверена, он думает, что все мужчины похожи на него, но не могу понять, почему Оливер послал Ченса за растениями, зная, что я здесь.

— Ты говоришь так, будто Оливер монах.

— Мог бы быть. Не имею права сказать почему, но могу сказать, что у него не было секса… много лет. Поэтому, естественно, он готов взорваться и эта официантка — определенно та искра, которая ему необходима.

— Мне не нужно было это знать, — я пытаюсь говорить обиженно относительно еще одного дерзкого комментария Ченса, но правда заключается в том, что мне действительно нужно это знать. Дерьмо! До меня доходит, насколько, вероятно, Оливер близок к тому, чтобы сдаться, особенно после того, что я с ним сделала в субботу вечером, или точнее сказать не сделала.

— Да, но не упоминай об этом при нем. Он очень чувствителен к этой теме, — говорит Ченс, загружая последнее растение.

— Потому что ты знаешь, что у меня есть привычка обсуждать сексуальную жизнь людей, особенно тех, которых знаю меньше недели. — Я качаю головой, пытаясь не переигрывать с выражением лица «почему я должна говорить об этом с Оливером».

— Справедливо замечено, — Ченс улыбается. — Счастливо оставаться, красавица.

Я хочу рассердиться и рассказать о том, какие мужчины все одинаковые, но это у меня был оргазм тем вечером. Черт, я попросила о нем! Острая боль разочарования появляется оттого, что я позволила себе приоткрыть двери души и допустить мысль о том, что Оливер отличается от других, что он сможет увидеть меня, а не мои шрамы.

***

Оливер

Я не могу припомнить, когда в последний раз мне хотелось летать. Наверное, поэтому я чувствую себя так, будто я застрял и потерялся. Когда я перестал убегать от моего прошлого, но еще не увидел будущего, время остановилось. Я слышал, что это называют «жить одним днем», но я думаю, что нужно ценить этот день. Поэтому для меня, смотреть на часы и предвкушать что-то в будущем, даже если это всего лишь на несколько часов вперед, это явный прогресс. И опять-таки, я сам себе ставлю диагноз и сам лечу свое испорченное сознание. А это экономия денег.

— Что, черт возьми, происходит с тобой сегодня? — спрашивает Ченс. — Ты обогнал меня в работе на несколько кругов и все еще полон энергии.

— Я всегда обгоняю тебя на несколько кругов в работе, — посмеиваюсь я.

— Да, но не так. Ты что-то принимаешь? Мне следует волноваться? Или мне тоже следует это принимать?

— У меня были хорошие выходные, это все.

— Хорошие — это когда была скидка на твой любимый скотч, или когда у тебя хорошая компания, — Ченс опирается на ручку лопаты, застрявшей в земле, пока я продолжаю обгонять его в работе.

— Я встретил одну из своих соседок, и мы ходили есть мороженое.

— Соседку женского пола?

— Да, я уверен, что слово «она» употребляется для определения женского пола, — смеюсь я.

— Ну, черт, Оливер, она горячая?

— А как насчет «она милая, веселая, чем она занимается»? А не «она горячая»?

— Ты прав, как я могу быть таким нечувствительным. Она хорошо выглядит? Чем она занимается в постели?

— Я думаю, разговор закончен, и я тоже на сегодня закончил.

Я забрасываю инструменты в кузов грузовика и хватаю бутылку воды.

— Ладно, хорошо. Просто скажи, она бы мне понравилась? — Ченс снимает перчатки и вытирает пот со лба.

— Ты осознаешь, что для этого много не нужно? Как я понял, две груди и влагалище — обычно единственное обязательное требование. Кроме тех случаев, когда ты слишком много выпил, тогда и трансвестит с ватой в лифчике вскружит тебе голову или головы.

— Пошел ты! — он пытается выглядеть обиженным, но это бесполезно.

Даже Ченс не может испортить моего головокружительного настроения сегодня, поэтому я смеюсь.

— Прости, мужик, я не смог устоять. Ответ на твой вопрос — да. Что-то подсказывает мне, что она, несомненно, тебе понравится.

Я не пытаюсь скрыть правду, а, скорее всего, пытаюсь защитить хрупкие и неопределенные отношения с Вивьен еще на некоторое время.

— Когда я с ней познакомлюсь?

Мы оба садимся в грузовик.

— Если я и покажу ее, то только тогда, когда наступит время.

— Покажешь? Что это значит? Черт, Оливер, она несовершеннолетняя?

— Да, ты поймал меня. Решил добавить изнасилование несовершеннолетних в список изнасилований семи Конрад.

Бл*дь! Не могу поверить, что я только что это сказал.

— Оливер…

— Не нужно, пожалуйста, просто забудь, что я это сказал. Хорошо? Просто… не нужно.

Ченс кивает, и мы проезжаем остаток пути в тишине.

***

Мы не обменялись номерами, поэтому я не могу позвонить ей, но так как я смертельно хочу ее видеть, постучать в ее дверь кажется мне самым подходящим вариантом.

— Одну минуту, — я слышу ее приглушенный голос. — О, боже, что ты здесь делаешь? — кричит она с обратной стороны двери. Я полагаю, что она смотрит в глазок.

— Ну, если бы я был Богом, я бы ответил «Я здесь, потому что я везде, дитя мое», но, так как я на самом деле им не являюсь, то скажу «Я здесь, чтобы видеть твое прелестное личико», — я широко улыбаюсь перед глазком.

— Уф! — стонет она. — Ты можешь просто сказать, что ты здесь, чтобы увидеть меня?

— Окей. Я здесь, чтобы увидеть тебя.

Дверь открывается, и я вижу занавес черных волос, закрывающих ее лицо, когда она смотрит вниз.

— Увидел меня? А теперь можешь прийти на следующей неделе?

— Вивьен, что… — я убираю волосы с ее лица. Я повидал достаточно всего в жизни, что потрясли меня. В результате в моем сознании хранится бесконечное количество образов, которые мой мозг использует, когда решает вызвать в воображении хороший ночной кошмар. Но с другой стороны, у меня есть непоколебимый контроль над своими реакциями по отношению к определенным вещам, например, к лицу Вивьен. Оно ярко-красного цвета, опухшее и потертое в некоторых местах. Выглядит так, будто она нашла дыру в озоновом слое и стояла под ней слишком долго. Тем не менее, я знаю по некоторым судебным делам, с которыми я помогал во время учебы, что, вероятно, она делала химический пилинг сегодня.

— Я думал, мы могли бы поесть что-нибудь из индийской кухни сегодня. Можем пойти куда-нибудь или заказать домой, не имеет значения для меня, — я делаю выражение лица нейтральным.

— Ты слепой?

— Нет, никогда не нуждался в очках, — хмурюсь я.

Пальцем она указывает на свое лицо.

— Это. Это «прелестное личико», которое ты пришел увидеть? — тон ее голоса выражает не злость, а скорее недоверчивость.

— Да.

Она качает головой.

— Я не знаю, в чем заключается твоя игра, но неважно. Алекс скоро будет дома, поэтому мы могли бы поесть у тебя. Очевидно, ты не понимаешь почему, но я предпочитаю никуда не ходить сегодня вечером.

— Все, что хочешь.