Несносные дочери леди Элизабет 2

Глава 32

Дорога домой растянулась на долгие две недели. Мы покинули столицу на рассвете, когда утренний туман ещё стелился по улицам, окутывая город призрачной дымкой. Наши экипажи тронулись в путь под негромкое позвякивание упряжи и мерное цоканье копыт по мощёным камнем дорогам. Постепенно каменные дома уступали место деревянным домикам предместий, а затем и вовсе зелёным лугам и полям.

Первые дни пути я провела в постоянных размышлениях о Лорен. Сидя в карете рядом с Хэмондом и наблюдая за пейзажем за окном, я мысленно следовала за старшей дочерью – где-то на дороге к побережью она ехала верхом рядом со своим мужем навстречу новой жизни. Сердце сжималось всякий раз, когда я представляла, как Лорен смеётся над какой-то шуткой Этьена или как они останавливаются на отдых у ручья, делясь впечатлениями от увиденного.

– О чём задумалась? – тихо спросил Хэмонд на третий день пути, накрывая мою руку своей тёплой ладонью.

– О Лорен, – честно призналась я, поворачиваясь к нему. – Интересно, добрались ли они уже до побережья. Надеюсь, погода благоприятствует им, и они не промокли под дождём.

– Этьен – опытный путешественник, – заверил меня Хэмонд. – Он не даст Лорен замёрзнуть или устать сверх меры. К тому же, судя по тому, как они смотрели друг на друга, уверен, что даже дождь не сможет омрачить их настроение.

Я невольно улыбнулась, вспоминая светящиеся глаза дочери перед отъездом. Да, Лорен была счастлива, а это было главным.

Во второй карете ехала Амели, и с каждым днём пути её нетерпение становилось всё более заметным. Она то и дело выглядывала в окно, всматриваясь вперёд, словно пытаясь силой взгляда приблизить момент возвращения домой. Каждая миля, отделяющая нас от поместья, прибавляла ей живости. Во время остановок на ночлег в придорожных тавернах она подходила к нашей карете с вопросами о том, сколько ещё осталось до дома.

– Мама, как думаешь, – спросила она во время одной из таких остановок на седьмой день пути, когда мы растягивали затёкшие от долгого сидения ноги у небольшой таверны с соломенной крышей, – Рейнар получил моё письмо? Я написала, что мы возвращаемся, но не указала точную дату.

– Уверена, получил, – ответила я, с нежностью глядя на дочь. – И наверняка с нетерпением ждёт нашего приезда, высчитывая дни.

Амели покраснела, но не стала отрицать. За последние недели в столице она не раз упоминала Рейнара в разговорах, интересовалась его письмами, а однажды я даже заметила, как она перечитывает одно из его посланий, сидя в саду и улыбаясь каким-то своим мыслям.

К концу первой недели пути, когда мы остановились на ночлег в уютной таверне у подножия холмов, мы с Хэмондом и Амели засиделись у камина, обсуждая планы на будущее.

– Знаете, – задумчиво произнесла Амели, глядя на пляшущие языки пламени, – я всё думала о нашем новом производстве красителей. У меня столько идей для экспериментов с различными растениями…

– Расскажи, – заинтересовался Хэмонд, отставляя кружку с элем.

– Можно попробовать сочетания различных трав, изучить влияние температуры и времени настаивания на оттенки, – с воодушевлением продолжала Амели. – А ещё есть растения, которые дают совершенно неожиданные цвета в зависимости от кислотности почвы или времени сбора…

– Амели, – перебила я её, внезапно осознав, к чему клонит разговор, – а что, если ты займёшься именно этим? Разработкой новых составов красителей?

Глаза дочери тотчас загорелись от интереса:

– Ты серьёзно, мама? Я могла бы заниматься созданием новых красок?

– А почему бы и нет? – включился в разговор Хэмонд. – У тебя прекрасное понимание химических процессов, острый ум и природная склонность к экспериментам. Кто лучше справится с такой задачей?

– Это звучит увлекательно, – призналась Амели, уже мысленно планируя будущие опыты. – У меня есть записи бабушки Марши, её рецепты… Можно будет их усовершенствовать!

– А мы с Хэмондом, – добавила я, чувствуя, как в груди разгорается давно забытое волнение, – займёмся восстановлением маслодавильни. Я мечтаю все же вернуть к жизни семейное производство…

– Это прекрасная идея, – одобрил Хэмонд. – Производство масел – дело не менее важное и прибыльное, чем красители.

– И получается, что каждый из нас займётся тем, что ему действительно по душе, – подытожила Амели с довольной улыбкой.

Мы ещё долго сидели у камина, обсуждая детали наших планов, и я чувствовала, как крепнет наша семейная связь. Мы не просто возвращались домой – мы возвращались с ясным пониманием того, чем хотим заниматься, как строить нашу новую жизнь.

Наконец, в конце второй недели пути, когда солнце клонилось к закату, впереди показались знакомые очертания поместья. Старый дом баронессы Марши встретил нас тёплым светом в окнах и дымком из трубы. Даже в сумерках было видно, что за время нашего отсутствия здесь многое изменилось – появились новые постройки для коз, а сады выглядели ухоженными и цветущими.

Но больше всего моё внимание привлекла фигура молодого человека, который стоял у ворот, явно ожидая нашего приезда. Рейнар выглядел совсем по-другому – его волосы отросли и приобрели свой естественный каштановый цвет. Он был одет в элегантный тёмно-синий камзол с серебряными пуговицами, и весь его вид говорил о том, что он готовился к важной встрече.

Едва наша карета остановилась, как Амели практически выпрыгнула из неё, не дожидаясь помощи. А её лицо озарилось радостной улыбкой, когда она увидела Рейнара.

– Добро пожаловать домой, лейна Амели, – произнёс он, делая глубокий поклон, но в его глазах плясали весёлые огоньки. – Я так ждал вашего возвращения.

– Рейнар! – воскликнула Амели, и я заметила, как она едва сдержалась, чтобы не броситься к нему навстречу. – Как дела в поместье? Как… как козы?

– Всё прекрасно, – заверил её молодой человек, предлагая руку, чтобы помочь ей пройти по дорожке к дому. – Козы чувствуют себя превосходно. А в саду ваши новые травы прижились лучше некуда.

Я шла следом, наблюдая, как они беседуют. В их разговоре чувствовалась лёгкость и естественность, которые говорили о том, что за время нашего отсутствия между ними установились ещё более тёплые отношения.

Когда мы поднялись на крыльцо, Рейнар внезапно остановился и повернулся к нам с обеспокоенным выражением лица.

– Лейна Элизабет, – обратился он ко мне, доставая из кармана свиток с узнаваемой печатью, – сегодня утром прибыл гонец. Доставил письмо от герцога Кирстонхол. Он сказал, что это очень важно, и просил передать письмо немедленно по вашем возвращении.

– Герцог Кирстонхол? – удивленно переспросила, забирая письмо. Тот самый мужчина, которого мы знали под именем Итан Роли, раненый незнакомец, которому мы помогли и которого лечила Амели. – Видимо, до него все же дошло мое письмо.

– Пройдёмте в дом, – предложил Хэмонд, заметив моё волнение. – Письмо лучше читать в спокойной обстановке.

Мы вошли в дом, где нас ждали Дори и остальные слуги. Их радостные лица и тёплые приветствия на время отвлекли от тяжёлых мыслей, но письмо в моих руках словно жгло пальцы.

– Как хорошо снова быть дома, – вздохнула Амели, но тут же обеспокоенно посмотрела на меня. – Мама, что в письме?

– Сейчас узнаем, – ответила я, аккуратно вскрывая печать.

Развернув тонкие листы дорогой бумаги, я почувствовала под пальцами её приятную шероховатость. Почерк герцога был размашистым, но изящным, с характерными росчерками на концах букв.

– «Достопочтенной лейне Элизабет Андерсен, – начала я читать вслух, и все в комнате замерли. – Позвольте выразить мою глубочайшую радость в связи с восстановлением справедливости. Спешу сообщить вам, что ваш покойный супруг, лейр Томас Андерсен, официально оправдан по всем обвинениям…»

Слова застряли у меня в горле. И я почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Продолжай, мама, – тихо попросила Амели, подходя ко мне ближе.

– «Выяснилось, что документы, служившие основанием для обвинений в измене, были подделаны его политическими противниками из фракции графа Малвена, – продолжала я дрожащим голосом. – Новый правитель Лавении изъявляет желание загладить нанесённую вашей семье несправедливость. Вам возвращаются все конфискованные земли и имущество. Более того, его величество лично приглашает вас и ваших дочерей вернуться в Лавению с полными почестями и предлагает почётное место при дворе…»

Тишина, повисшая после этих слов, была оглушительной. Я стояла, не в силах произнести ни слова, пытаясь осмыслить услышанное. Оправдание мужа, возвращение имущества, приглашение ко двору – всё то, о чём я не смела даже мечтать.

– Мама? – тихо позвала Амели, беря меня за руку. – Что это значит для нас?

– Это значит, – медленно произнесла я, всё ещё пытаясь прийти в себя от шока, – что мы можем вернуться домой. Восстановить доброе имя твоего отца. Вернуть всё, что было несправедливо отнято.

– Но, – вмешался Хэмонд, и в его голосе я услышала нотку тревоги, – это также означает выбор. Остаться здесь, в Сольтерре, где мы уже начали строить новую жизнь, или вернуться в Лавению, к прошлому.

Я посмотрела на него, затем на Амели, чьё лицо выражало смятение, и поняла, что передо мной стоит одно из самых важных решений в жизни. С одной стороны – справедливость, возвращение утраченного статуса. С другой – новая семья, новые планы, новая любовь.

– Мне нужно время, чтобы всё обдумать, – наконец сказала я. – Это слишком важное решение, чтобы принимать его сгоряча.

За ужином мы мало говорили. Каждый был погружён в свои мысли. Рейнар тактично не поднимал тему письма герцога, вместо этого рассказывая о хозяйственных делах поместья, о том, как прижились новые козы, о планах на расширение стада.

А после ужина, когда Амели и Рейнар отправились в сад обсуждать планы по расширению грядок для трав, мы с Хэмондом остались одни в гостиной.

– Скажи честно, – обратился он ко мне, садясь в кресло напротив, – что ты чувствуешь, узнав о возможности вернуться в Лавению?

Я долго молчала, глядя на пляшущие в камине языки пламени.

– Облегчение, – наконец призналась я. – Имя Томаса очищено, и это многое значит для меня. Но вместе с тем… страх. Страх потерять то, что мы обрели здесь. Тебя. Нашу новую жизнь.

– А если бы у тебя была возможность получить и то и другое? – мягко спросил Хэмонд.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы можем принять предложение герцога частично, – объяснил он. – Восстановить доброе имя твоего мужа, вернуть часть имущества, но при этом остаться жить здесь. Наладить торговые связи между Лавенией и Сольтеррой. Стать мостом между двумя королевствами.

Эта мысль показалась мне интересной. Не нужно было бы выбирать между прошлым и будущим – можно было попытаться объединить их.

– А как же Амели? – спросила я. – Что если она захочет вернуться в Лавению…

– Амели достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения, – заметил Хэмонд. – И, судя по тому, как она смотрит на Рейнара, её сердце уже определилось.

Он был прав. За последние месяцы Амели расцвела, обрела уверенность в себе и, кажется, нашла своё счастье здесь, в этом поместье, рядом с молодым человеком, который готов был ради неё носить зелёные волосы как знак чести.

– Мне нужно написать Лорен, – решила я. – Она должна знать об этих новостях. И хотя она сейчас далеко, её мнение важно для меня.

– Конечно, – согласился Хэмонд. – Но помни – какое бы решение ты ни приняла, я буду рядом. Здесь или в Лавении, неважно. Мы семья, и семьи не разлучаются.

Его слова согрели мне сердце. Да, у нас есть выбор, и это прекрасно. Но самое главное – у нас есть мы, и это дороже любых титулов и земель.