Невеста фараона

Глава 19. Даша

В царском здании дворцового комплекса все было примерно так же, как и в остальных, только крупнее, шикарнее и больше золота. Проще сказать, там вообще мало что было не из золота. Разве что полы с потолками. Хотя нет, в толще прозрачного пола замерли тысячи золотых рыбок, а на потолке резвились мелкие золотые птички, утопая в золотых солнечных лучах. Все это богатство переливалось, поблескивало в настоящем свете, и в хронически полутемных залах походило на залы для караоке. Только без караоке. Впрочем, музыка тут была. Хотя артистов с инструментами я нигде не видела. Чертовщина какая-то!

— Просто хлопни в ладоши и скажи, что нужно сыграть, — научил меня царь, и тут же показал, как нужно. Хлопнул в ладоши и крикнул, — Хочу чух-чух.

Наступила ожидаемая трагическая тишина, в которой обиженное сопение главы государства только отягощало ситуацию. Я-то понимала: музыканты перед храмом, которым я напела мелодию про незнакомый паровозик, остались где-то в обозе процессии, и еще до дворца не добрались. А этим волшебным звукам, витающим в воздухе, какое-то там «чух-чух» так же чуждо, как «тик-ток».

— Хочу чух-чух! — царь топнул ножкой в золотой сандалии.

Я растерянно заозиралась, в надежде отыскать знакомых музыкантов. Но увы, у стен застыли вельможи, опершись о колонну изящным плечиком, прямо мне в лицо ухмылялась мать царская Мутемуйя, с другой стороны, колону подпирал ее приспешник и экс-аниматор Амонемусхет. Он тоже ухмылялся и выходило это у него зловеще. Помогать мне они не собирались. Мой кузен Джи-джи куда-то суетливо удалился, его папаша Птахмес, за весь день даже не удосужив меня и кивком, теперь пялился с сожалением. Я поняла, почему. Не получив желаемого, Небмаарта, как и всякий избалованный ребенок стремительно поскакал в сторону истерики: надул губки, щечки, покраснел и уже готов был предъявить претензии к ближайшему, кто, по его мнению, должен был выполнить его требование. Ко мне то есть. Тут помощь попыталась прийти с неожиданной стороны. К нам подскочил мальчишка примерно такого же возраста, как и царь, чуть повыше, похудосочнее и одет попроще, в том смысле, что на нем почти не было золотых украшений, и золотыми сандалиями его не утяжелили. Он по-простому и с большим удовольствием топал босыми пятками по полу.

— Хеви, да плюнь ты на этот чух-чух! Давай лучше про крокодила!

Но мой малолетний супруг отпихнул приятеля и, всхлипнув, глянул на меня с упреком:

— Почему они не играют чух-чух! Я велю всех наказать!

Если бы я знала, почему эти загадочные они растерянно молчат.

— Ну… — я потерла руки, — Давайте еще раз попробуем?

Я обратилась к Ка Танеферт. Черт возьми, магичка она или нет! Что значит только зелья? Может быть, она все-таки рождена еще с одним даром. Например, заставлять древние артефакты работать! Все маги так делают! И Танеферт просто обязана. Иначе нам с ней крышка. Прямо сейчас!

Я звонко хлопнула в ладоши и зажмурилась, не веря в успех предприятия. Но тут по залу разнеслись какие-то не слишком стройные аккорды и зазвучала мелодия, немного напоминающая этот мини-дисковый треклятый «паровозик чух-чух». Царь взвизгнул от восторга, а я не только уверовала в свои сверхспособности, но и поняла, что тому неведомому артефакту нужна мелодия для подстройки. Он же ее не знает. И мы дружно, всем двором, взрослую часть которого царь лично понукал пинками под, пардон, великосветские задницы, исполнили песенку раза четыре, пока мелодия не заиграла как надо — весело и задорно. Не без уклона в местные традиции, конечно, слегка сложно для детской танцевальной песенки, но никому это веселиться не помешало. Страдали во всей этой канители лишь двое: мамаша Мутемуйя и карлик Амонемусхет. И если первая не подавала виду, растягивала губы в натужно-счастливой улыбке и все время пыталась оттеснить меня держась поближе к сыну, и стараясь при всяком удобном случае обнимать его и даже целовать, навязчиво напоминая, кто все еще в этом доме хозяйка и опекун царя, то экс-аниматор и живое воплощение Бэса зыркал на меня из под косой челки парика с ядовитой злостью.

С другой мелодией я была уже научена, поэтому, когда царь пожелал перемены танца, я сразу же напела мотивчик в наступившей тишине, а артефакт тут же подхватил его и развил до прекрасных вариаций. Это было самое странное на моей памяти мини-диско. Дети веселились от души. Мальчишки из свиты принца и его юные невесты танцевали и хохотали, а взрослые делали то же самое, но по принуждению. Что ж, господа любители власти, если вы посадили на трон ребенка, в таком государстве, где царя почитают как бога, и он обладает неограниченной властью, будьте готовы, что ветер может поменяться, и малыш потребует играть по его правилам. Лично мне было совсем не жаль этих напыщенных царедворцев. Им же хватило цинизма затащить ребенка в свой взрослый мир. Вот пусть теперь попотеют в своих напомаженных париках на детском утреннике. Я еще их и в салочки заставлю играть, и в вышибалы.

Когда дети выдохлись, а взрослые хватались за грудь и разевали рты как рыбины, выброшенные на берег, церемониймейстер отважился пригласить всех в зал для трапезы.

— Пирожковый пир! — Радостно возопил царь и, одной рукой схватив меня, а другой своего смелого приятеля, потащил нас впереди процессии. Мальчишку, который единственный осмелился подойти к царю, когда тот находился в расстроенных чувствах, звали Аменхотеп. Он был тем самым лучшим другом царя. Небмаатра нас представил между танцами. Он показался мне не только смелым и решительным, но и рассудительным не по годам. И я тут же решила с ним подружиться. Такой союзник мне точно не помешает. Похоже этот паренек имеет на своего венценосного приятеля куда больше влияния, чем весь двор во главе с мамашей Мутемуйей. И с каждым годом его сила при дворе будет только крепнуть.

Пир оказался поистине царским. Огромные столы стоящие посередине зала ломились от угощений. Разумеется, тут были представлены не только пирожки и прочие хлебобулочные изделия, но и множество других закусок, фруктов и напитков. По залу сновали в легких белых и очень коротких сарафанчиках служанки. Они предлагали гостям с подносов маленькие канапе. Как я поняла фуршет он и в древности банальный фуршет. И пирожки мало чем отличались от тех, что пекла моя бабушка. Есть я не боялась, ведь со мной за обе щеки уплетал и царь, и весь двор в придачу. Царь и приближенные, куда вошли я и Аменхотеп восседали за тремя столиками, поставленными рядочком. Странное тут правило есть отдельно. Пусть и формально, ведь, по сути, мы все равно сидели рядом и очень даже увлеченно общались, а не сосредоточенно молчали, как было предписано этикетом. Остальные расположились кто где. Девчонки облюбовали местечки у большого бассейна, от которого исходила прохлада. Взрослые предпочли толпиться по центру, закусывая «на ходу» между важными государственными разговорами.

— Дорогая племянница, рад видеть, удивляться и свидетельствовать почтение, — улучив минутку, когда не дождавшись подавальщиц, энергичные мальчишки усвистали к большим столам за новой порцией угощения, передо мной склонился дядюшка визирь.

Я уже оценила, что до моего утреннего триумфа он меня и знать не желал. То ли дело его сынок, который появившись спустя некоторое время после начала танцев во дворце так и норовил очутиться рядом. Смело заявляя всем вокруг, что он в моей команде. А если не получалось, то не сводил с меня восхищенных глаз. Это, надо сказать, здорово помогало. Когда кто-то за тебя болеет, побеждать легче. Зато дядюшка нарисовался только теперь, когда я уже закрепила успех.

Я кивнула, ускоренно дожевывая и заглатывая остатки пирожка с ягодно-розовым джемом. Нежнейшая вкуснятина. Знали бы повара нашего отеля в Хургаде, какие чудесные блюда умели готовить их далекие предки, старались бы лучше!

— Столько всего произошло за полдня, даже не знаю, как мне к тебе обращаться, девочка, — он нарочно использовал ласковые подкаты. Показывал, что мы самая близкая родня.

Значит, я действительно взлетела на невозможную высоту, если главный визирь самолично клинья ко мне подбивает и подыскивает правильные слова.

— Здравствуй, дядюшка, рада тебя видеть, — со всем возможным достоинством произнесла я.

По возможности, разумеется. Как Танеферт в такой ситуации отвечала, мне не ведомо, а у меня опыта только пара репетиций первой встречи Джельетты с Ромео на балу. Хотя придворным достоинством там и не пахло, вообще-то. Но я по крайней мере подбородок вскинула почти по-царски. Не так высоко, как это умела Мутемуйя, но тоже ничего.

Дядя оценил. Одобрительно зацокал языком.

— Тебе, нужны союзники при дворе, Танеферт. И я лучший выбор.

— Разве вы не визирь супруги царской?

Ага, нашел дурочку с переулочка. Такая дама не потерпела бы не союзника в главных визирях. Но на мой откровенный выпад Птахмес лишь многозначительно хмыкнул и перешел на заговорщицкий шёпот:

— Завтра утром я приглашу тебя на аудиенцию. Думаю, до этого ты уже успеешь потолковать с матерью царя, да будет он жив здрав и невредим. Будь осторожна и не обещай ей ничего, пока не поговоришь со мной. Ты не знаешь местных правил и не знакома с расстановкой сил. Я все тебе расскажу.

«А где ты раньше был, пока я с ума сходила от неизвестности? И моим единственным гидом по местным традициям был сексуально озабоченный убийца моего отца Ахмес. Как ты допустил до такого?» — хотелось мне выплюнуть ему в лицо. Потому что я знала, каким должен быть настоящий дядя. Мой любимый дядя Гена за меня кому угодно хребет сломает. А этот… Одно название родственник. Он бросил тут Таниферт совсем одну. Еще до того, как в ее теле оказалась я. Сам ведь пригласил во дворец на отбор невест. А потом даже не встретил. Не рассказал, что делать и как себя вести. Да если бы не его отстранение, может быть эта дуреха и не наломала дров. Не приготовила то зелье и не улетела из своего тела, втянув еще и меня в свою стремную историю.

В общем на языке у меня вертелся целый том, то есть свиток обвинений. Но природная сдержанность и приобретенная дипломатия Танеферт не дали мне и звука проронить. Я пятой точкой чувствовала, как это все тут неуместно прозвучит. Танеферт бы на моем месте отомстила за обиды потом. Может быть прислав этому своему плохому дяде вино с отваром слабительного. Или еще что-то. Так что и я решила отложить месть на потом. Впрочем, ждать вышло не долго. Потому что визирь вдруг понизил голос до совсем уж слабо различимого шепота, и я услыхала:

— Окажи мне услугу, милая. Уговори царя, да будет он жив, здрав и невредим, не бегать в общей процессии. А главное, не тащить меня танцевать эти ваши странные танцы. Я пожилой, почтенный человек…

Я усмехнулась, наблюдая, как к столику возвращаются груженные пирожковой добычей очень довольные Нибмаатра и Аменхотеп. И, вспомнив свое недавнее общение с таким же прожженным царедворцем Амонемусхетом, спросила не без лукавства:

— Ты уже приготовил для меня подарок?