Невеста фараона

Глава 26. Танеферт

Вечером я навела в своей комнате порядок — выкинула все цветы и вернула на законное место картонный Ка господина Амрита Дубея. Зайдя ко мне, мама расстроилась.

— Я надеялась, что с этим капищем покончено, — она вздохнула, — У тебя все хорошо?

— Конечно, — я улыбнулась, прикидывая, смогу ли сварить сегодня зелье подчинения из тех глазных капель, которые мне удалось купить в аптеке. Без него мне бы очень не хотелось встречаться с Романовым.

На кухне заседали папа и дядя Гена, и судя по количеству бутылок пива, которые они выставили на балкон, расходиться не собирались. А у мамы был растерянный вид.

— Мама? Что-то случилось?

— Нет, что ты! — она мотнула головой, и глаза ее наполнились слезами.

Я взяла ее за руку, усадила на кровать и примостилась рядом. После чего потребовала тоном, с которым обычно обращалась к своим советникам. Твердым, но не властным… в общем, никто мне не отказывал:

— Рассказывай.

Мама, удивленно вскинув брови, вдруг разрыдалась и упала лбом мне на грудь.

— Ох, Дашка… милая моя…

Начало мне не понравилось. Я погладила ее по голове, ощущая прилив такой нежности, что у самой горло скрутил спазм, а в носу защипало. Я обнимала маму. Теплую, живую, родную… да, не мою, Дашину. Или уже мою? В этот момент мне вдруг впервые захотелось остаться тут навсегда. Ну, в том смысле, пока я не дойду до горизонта, конечно. Тут есть семья, которая меня любит, тут есть настоящие искренние друзья, тут я обязательно встречу того, кто меня полюбит. И женится на мне не для того, чтобы управлять септом, а чтобы быть всегда рядом. Тут я была ценностью, человеком, девушкой, а не довеском к своему положению и состоянию. В своем мире я хотела выйти замуж за малолетнего царя, чтобы спрятаться в его женском доме никому не нужной стареющей женой, и так обрести свободу. А здесь я могу просто наслаждаться жизнью. Даже не думая о последствиях. Я вздохнула, как бы я хотела выпить зелье забвения и навсегда потерять дорогу домой. Но есть еще Даша. Девчонка из этого мира, запертая в тело влиятельной жрицы Изиды из горда Инбу-Хенж. Если я не верну ее назад, она нас обеих погубит. Даже странно, что до сих пор мы не встретились за горизонтом. Но для начала мне нужно сварить зелье подчинения. И зелье соединения. И на это уйдет почти вся ночь, если приступить в ближайший час. Но на груди у меня рыдает мама, а кухню заняли мужчины. Надо это исправить.

— Мам, — протянула я и, взяв ее за плечи, слегка отстранила от себя. После чего посмотрела так, как обычно смотрю на Нешу, когда понимаю, что палкой из нее и слова не выбьешь, пора брать лаской, — Что тебя так расстроило?

— Тебе не нужно о таком знать, — она вздохнула и вытерла глаза.

Ну да, рыдать на груди у дочери, значит, нужно, а правду рассказать — обойдется. Пусть теперь она мучится всю ночь, с чего это матушка так сокрушалась. Кошелек потеряла или ей объявили о неизлечимой болезни.

— Я уже знаю, — я пожала плечами.

Сработало. Мама покраснела и, всхлипнув, пролепетала:

— Ты их видела?

Теперь я отчасти поняла, что ее так взволновало и облегченно выдохнула. Не болезнь и даже не потеря кошелька. Уже хорошо. Я кивнула. На что от мамы получила неожиданную реакцию. Она вскочила, покраснела еще больше и схватилась за сердце.

— И ты ничего мне не сказала?! Даша, как ты могла! Кто она? Ты ее знаешь?

А… ну теперь вообще все понятно. Мама ревнует папу к какой-то девице. Наложнице? Или из дома наслаждений?

— Мам, почему ты так переживаешь? Это ведь нормально, если мужчина хочет время от времени, получить утехи любви не с женой. Что в этом плохого?

Повисла нехорошая пауза. И я кожей почувствовала, что плохого в этом моя мать видит куда больше, чем полезного. Знать бы еще почему. Глаза у нее все расширялись и расширялись, пока не достигли угрожающих размеров. А еще она бледнела на глазах.

Я поднялась, попыталась взять ее за руку, но она отпрыгнула от меня, как будто я ядовитое растение, к которому травник запретил прикасаться.

— Да как же ты… Ты!

Она вылетела из комнаты и многозначительно затопала к кухне.

— Вот что, Валера! — это прозвучало как занесение палки над головой.

Я даже зажмурилась, поняв, что сейчас на отца обрушится вся мощь ее гнева. Папу надо было немедленно спасать. И я ринулась следом за мамой, которая стремительно превращалась в Ка грозной богини Сехмет, жаждущей крови человеческой.

— Я стерпела чужую серьгу в нашей кровати! И светлые волосы на моей расческе. Но лифчик! Твоя пассия специально раскидывает свои вещи по нашей квартире?

Я влетела в кухню как раз в тот момент, когда мама, уперев руки в боки, испепеляла отца взглядом. А он сидел на стуле, втянув голову в плечи как нашкодивший щенок. Дядя Гена полностью его копировал. Мама гневно смотрела на них сверху вниз. И похоже, примеривалась, кого ударить первым. Она перевела взгляд на ровный ряд сковородок, висящих над плитой, и многозначительно усмехнулась. Папа с дядей Геной перехватили ее взгляд и испугались еще больше.

— Милая… — папа поперхнулся. Я его понимала. На милую мама сейчас точно не походила. А врать жене нехорошо.

— Наташа… — потрясенно прошептал дядя Гена.

Мама схватила сковородку средних размеров и покрутила ее в руке, что-то прикидывая.

— Мам… — протянула я от двери. И зря.

Мама зыркнула на меня хищным взглядом и снова обратилась к отцу:

— Знаешь, что сказала твоя дочь? Она считает, что любовница для женатого человека — это нормально!

Дядя Гена бросил на меня восхищенный взгляд. А вот папа с ним не согласился. Он тоже покраснел и посмотрел на меня с осуждением:

— Даша! Это неправильно.

— Да?! — мама мотнула сковородкой и мужчины разом припали спинами к стене, — А ничего, что это твое воспитание, Валера! Это тебя она видела с этой… с этой… шваброй белобрысой.

Моя боевая матушка вдруг уронила под ноги сковороду и снова залилась слезами. Папа тут же вскочил, попытался ее обнять, она от него отшатнулась, в общем, между ними происходила мизансцена, как выразился бы мой преподаватель по актерскому мастерству. Я уже поняла, в чем дело и покосилась на дядю Гену, который застыл в немом изумлении, наблюдая за ними.

— Тебе пора им все рассказать, — я толкнула его в плечо.

Он вздрогнул и уставился на меня так же, в немом изумлении.

— Дядя Гена, вы же не хотите, чтобы они развелись?

Продолжая на меня таращиться, от отрицательно помотал головой.

— Ну, так скажите им правду! — я теряла остатки терпения, — Скажите, что это вы водите свою девушку к нам, пока все на работе! Вам-то можно!

— А… — он хлопнул себя по лбу. Дошло, наконец.

Мама с папой все еще исполняли танец «не смей ко мне прикасаться». Дядя Гена откашлялся и встал со стула. Танец тут же замер.

— Это… Я хочу кое в чем признаться, Наташ…

Я развернулась и пошла в свою комнату. Хорошо бы они изгнали дядю Гену за его непростительное поведение, а сами пошли мириться в спальню. Мне очень нужна была кухня.

«Как тебе цветы, красавица?»

Номер был незнаком моему телефону. Какой-то набор случайных цифр.

«Ты кто?»

Написала я в ответ на странное сообщение.

«Тот, кому ты очень нравишься».

Ну да, конечно! Я упала на кровать. В кухне все еще продолжались разборки. Но сковорода пока оставалась без дела. И то хорошо. У меня очень энергичная семья. Я вспомнила, как женщины восточного района, который располагался сразу за величественным храмом Пта, притащили ко мне коварную соблазнительницу. Разгневанных женщин набралось десятка два. Все они утверждали, что девчонка Хекет колдунья и привораживает их мужей зельями. Я им не верила, потому что во всем городе зелья варила только я. Но с Хекет надо было что-то делать. Они притащили ее за волосы. Да, парик она не носила. И волосы у нее были ярко-рыжие. Очень редкие для наших мест. Поговаривали, что мать ее понесла от заезжего купца-финикийца. Худая, кожа да кости, с маленькой грудью и черными глазищами, сверкающими яростью на узком лице. Красивая. Пришлось присудить ей пять ударов палками, иначе обиженные жены ее растерзали бы. Потом ее тело нашли среди напавших на мой дворец в роковую ночь Ренепет. Она меня ненавидела, а ведь я ее спасла.

«Встретимся завтра? Заодно и познакомимся»

Я подумала. Этот неизвестный может и правда в меня влюблен. Вон сколько цветов прислал. Так может Романов мне вовсе и не нужен.

— Даша, проводи дядю!

Это мама меня позвала. Я встала с кровати и поплелась в прихожую.

Дядя Гена пытался застегнуть куртку. Похоже отношения с сестрой, то есть с моей мамой за последние полчаса у него не наладились.

— Бесстыдник! — цедила она, наблюдая за его неуклюжими действиями, — Надо же такое придумать, к нам в дом девиц водить! Как будто своей квартиры нет.

Дядя Гена не возражал и не оправдывался. Только буркнул напоследок:

— Сказал же больше не буду. Извини. Все?

— Все! — вот это вряд ли, — Видеть тебя не хочу.

Мама шумно выдохнула и ушла в гостиную. Там ее ждал папа, тоже сильно взволнованный открывшимися обстоятельствами. Я услышала только:

— И как ты могла подумать на меня, Наташа!

Дверь в комнату закрылась.

— Ничего, — дядя Гена вздохнул и, наконец, справившись с замком куртки, принялся наматывать длинный шарф вокруг шеи, — Помирятся. А ты здорово придумала, племяшка! Не переживай, у отца это не серьезно.

— Что? — я склонила голову на бок, — Дядя Гена, сегодня я видела вас с Куколкой! На нашей кухне!

Он замер, так и не заведя руку с шарфом за голову, покосился на меня как-то странно. Потом понимающе кивнул, видимо, о чем-то с собой договорившись:

— О, я и забыл. Точно! Ничего, Дашунь, все наладится! Все будет хорошо.

Он поцеловал меня в щеку и выскочил за дверь. В гостиной приглушенными голосами выясняли отношения мои родители. Теперь папа обвинял, а мама оправдывалась. Я пошла к себе. Телефон успел принять еще с десяток сообщений. Девять от Романова. Он уточнял сцены для съемок, желал «спокойной ночи», опять заверял, что я все неправильно поняла и хотел объясниться. Сообщал, что скучает и сходит с ума, что бы последнее ни значило. И только одно сообщение пришло с незнакомого номера.

«Буду ждать тебя завтра у подъезда в восемь утра».

Я улыбнулась. Надо использовать все варианты. Романова все еще стоит держать на коротком поводке. Он чувствует себя виноватым, а потому выполнит все, что я попрошу. А этот неизвестный… может он действительно так сильно влюблен в Дашу, что готов на подвиги? Кто знает, завтра проверим.

Я подождала, пока родители из гостиной переместятся в спальню и пошла варить зелья.