Невеста фараона

Глава 20. Даша

А потом мое правление внезапно закончилось. Потому что царь Небмаатра, уснул. Прямо на стуле за нашими столиками, совсем по-мальчишески, уронив головку на сложенные руки. Вымотался за день ребенок. Цепкий взгляд матери тут же определил состояние сына, музыка мгновенно стихла, взрослые замерли кто, где и с чем стоял. Словно превратились в статуи. Дети, подгоняемые приставленными воспитателями веселыми стайками золотых рыбок, просочились сквозь эти фигуры, и бурлящая весельем ватага переместилась в сады и парки. А к царю подошел строгого вида мужик в дорогих одеждах и, с величайшей осторожностью подхватив его на руки, торжественно вынес из зала. За ним вышли мать царская и ее приближенные, включая и замыкающего процессию Амонемусхета. Напоследок он ко мне обернулся и, указав на свой глаз пальцем, ткнул им же в меня. Ясное дело, дал знать, что будет следить за моим поведением. Когда он вышел все отмерли, а мне захотелось провалиться сквозь землю. Потому что все они, включая служанок в сарафанчиках, повернули головы в мою сторону. И на лицах многих читалось с трудом сдерживаемая ярость.

Они же меня не растерзают здесь и сейчас? Вроде бы в этом мире так не принято. Тут же не убивают. Даже смертной казни нет. Хотя, кого я пытаюсь успокоить? Меня уже дважды пытались отравить вот в этом самом дворце. Всего-то за неделю. Высшее общество везде одно и то же: интриги, сплетни и преступления. И все, разумеется, во благо государства. Я судорожно поискала в толпе возможных союзников. Тех самых, которые еще пять минут назад пытались держаться поближе, и обласкивали меня благосклонными взглядами и улыбками. Но все знакомые лица растворились в толпе. Даже дядюшка Птахмес предпочел не отсвечивать. А ведь казалось бы — визирь, третий человек в стране. Одно его слово и я была бы под защитой. Но нет. Видимо мой зыбкий успех требует закрепления. Я с тоской поглядела на дверь, куда убежала детвора. За ней располагался сад. Добраться бы до него. А там уж я бы смогла затаиться. Но все это, конечно, уловки недостойные взрослой девицы, претендующей на власть при дворе. Поправочка, еще утром я ни на что такое не претендовала. А потом меня понесло. Вот зачем я подбила царя пакостить всем этим высокочтимым господам? Бегать на церемонии, а еще и танцевать вместе с детьми? Поделом мне.

Я собралась уже было прикинуться веником и затеряться в толпе, как услыхала голос, от которого на сердце стало теплее:

— Госпожа, вы устали. Позвольте проводить вас в сад.

Джи-Джи, мой добрый кузен и друг детства. Вот кто не предал меня и, похоже, готов идти до конца. А он ведь сейчас сильно рискует своим будущим. Ну, как у меня не получится задержаться при дворе царя? Его ведь утопят в негодовании вместе со мной. А он сын визиря с блестящими перспективами.

Я улыбнулась ему. А готова была расцеловать. Но не на глазах же этих озлобленных вельмож.

— Спасибо, брат! — от души поблагодарила я, когда мы очутились за несколько залов от того, где оставили негодующих придворных, — Ты меня очень выручил.

— Мы же заключили союз. Поэтому я теперь на твоей стороне. До конца.

Он проговорил это так просто, как будто наше соглашение на лестнице храма действительно было оформлено юридически, и отступить от него он не видел никакой возможности. Мне стало стыдно. Я-то ляпнула и забыла, не приняв собственное обещание всерьез. Похоже, так тут дела не делаются. И нужно очень взвешенно подходить ко всем своим словам. Даже сказанным мимолетом.

— И если уж про спасение, то ты должна кое с чем познакомиться, чтобы снова не совершить ошибку. Идем, — он потянул меня за колонну.

Вот если бы так сделал Ахмес, я бы тут же начала дергаться и упираться. Потому что этому гаду я совсем не доверяю. Мне кажется, он только и ждет момента, чтобы либо прирезать меня, либо лишить невинности. И пока сам еще до конца не решил, чего ему больше хочется. Но, тут к гадалке не ходи, скоро он с собой договориться, что одно другому совсем не мешает. Ведь прирезать можно и после любовных утех. А вот с Джахутимесу мне было спокойно. Ему я как-то сразу доверилась. И взгляд у него такой открытый и щеками он при мне смущенно краснеет. Что однозначно показывает, как я ему нравлюсь. Может быть, он мной даже восхищается. А что? Разве я не достойна? Я находчивая, и легкая в общении, и рассудительная даже. Иногда. Ладно, над последним еще предстоит много работать. Но все остальное-то у меня не отнять. Я царю, между прочим, нравлюсь. Пусть ему всего и восемь.

За колоннами, обрамляющими зал по периметру и отступающими от массивных стен примерно метра на полтора, тьфу ты на три локтя по-местному, никак не привыкну, было сумрачно. Солнце уже приблизилось к горизонту, разлившись по западному краю неба оранжевой лавой. Ее отблески плясали на стенах, превращая невинный узор из переплетений зеленых побегов и садовых цветов в зловещие постапокалиптические картины. В этой мрачной тени я растерялась. Что кузен хочет мне тут показать? Однако вместо слов, он замер и с торжественным видом два раза хлопнул в ладоши. И полутемный зал вдруг наполнился легкой мелодией. Невидимый артефакт вплел в нее и недавно полюбившуюся царю песенку про паровозик. Я замерла, пытаясь угадать. Неужели в этом мире есть магия? Нет, ну вот же, прямое доказательство! Просто наши археологи ничего подобного не нашли, вот нам и не известно, как тут обстояли дела на самом деле. Сердце мое подпрыгнуло. А я всегда знала! Всегда! Волшебство не выдумка!

— Ты выглядишь как дикий кушиец, впервые узревший храм, — Джахутимесу озорно сверкнул глазами и, не сдержавшись, рассмеялся.

— Ты случайно большим крокодилом с крыльями как у птицы не умеешь управлять?

Смех тут же оборвался. Н-да, вышло глупо. Ну нет у них тут такого понятия как дракон. Пришлось выкручиваться. Хотя зря, конечно. Нельзя хотеть всего и сразу. Магия есть — уже круто! Ладно, про единорогов даже спрашивать не стану. Впрочем…

— Поражаюсь, твоей образованности Танеферт, — Джи-Джи, похоже и не думал насмехаться, — Гор-Собек или летающий великий крокодил бог-покровитель небольшого поселения в пустынном оазисе. Откуда тебе известно о нем? Я и сам узнал только здесь, изучая древние свитки в библиотеке царского дворца. Поистине, сестра, ты достойна выбранного пути.

И вот о чем он? Неужели драконы все-таки живут в этом мире? Надо бы почитать все эти трактаты в библиотеке.

— А что с музыкой? — напомнила я. Узнать, где они тут прячут артефакты очень хотелось.

— О, прости! — он пошарил рукой по стене, и вдруг, надавив на рычаг, открыл дверь.

И я замерла, не зная, радоваться мне или плакать. Плакать хотелось больше. Потому что никаких магических артефактов я не увидела. Внутри длинной и узкой комнатки, кажется опоясывавшей зал по периметру, находились самые обыкновенные музыканты — люди с лютнями, арфами, всевозможными дудками и разномастными барабанами. Настоящий оркестр.

— Новая придумка наших умников, — кивнул на них Джахутимесу, — Во дворце скрытые музыкальные комнаты есть почти во всех залах и в очень многих покоях. А вот до нашего с тобой родного Инбу-Хенж новшество еще не дошло. Я подумал, что ты, скорее всего, ничего о нем не знаешь. Поэтому так растерялась сегодня.

— О! Так это ты дал команду музыкантам играть мелодию для царя, да будет он жив здрав и невредим?

— Напел им как мог. Ты уж прости, если неточно.

— Да что ты! Ты же спас меня!

Жаль, конечно, что с магией опять вышел облом. Но зато в этом мире у меня появился один настоящий друг. Тот, который и правда на моей стороне.

— Дашь пару советов? Что мне делать дальше? Какая мать царская и как мне с ней себя вести? — Спросила я, осмелев, когда мы вышли с братом в сад.

Тот подумал немного, потом изрек:

— Супруга царская тебе не преграда, если ты заручишься поддержкой юного царя. Хотя бы на некоторое время. Мы же все понимаем, как трудно угодить строптивому мальчишке. Раньше его лучше всех понимал Амонемусхет, потому что они с ним примерно одинакового воспитания. Оба избалованные роскошью и властью. Обоим с детских локонов внушали, что они боги на земле. Но, похоже, теперь вкусы юного Небмаатра поменялись. Ты сотворила невозможное — победила любимую игрушку царя. Пользуйся этим и постарайся не потерять царскую благосклонность. Если любовь Небмаатра к тебе почувствуют вельможи, ты быстро обретешь власть во дворце.

— Но разве мне не выгоднее дружить с матерью царской?

— Зачем тебе это? — удивленно вскинул брови мой новый союзник, — Ей не нужна соперница. А ты, на месте супруги царской, для нее опасна. Она постарается от тебя избавиться любым путем.

— Но из союзников во дворце у меня один лишь ты!

Джахутимесу обнял меня по-братски и, притянув к себе, чмокнул в висок:

— Я сын визиря. Это не так уж и мало. Я соберу тебе союзников. Быстрее, чем ты думаешь. Главное, не выпускай из своих милых кулачков любовь царя, да будет он жив, здрав и невредим.

Вот не понравилось мне, как Джи-Джи хочет использовать ребенка. Как будто он пешка в игре. Но других друзей у меня во дворце не было. Пока одни лишь враги.

И главный из них напугал меня до зеленых чертей, едва я зашла в свои покои. Ахмес нагло возлежал на моей кровати и гладил мою змею с таким видом, словно ему тут принадлежало все. И главное никто ведь с ним не спорил. Голая Неша в дурацком веночке из пожухлого чего-то обмахивала его опахалом с таким покорным видом, будто бы это он ее хозяин, а моя Мефит даже удовольствие получала. Во всяком случае морда у нее была крайне умиротворенная.

— Эй! Мефит! Фас его!

Все трое глянули на меня со смесью удивления и неудовольствия. Но никто не прервал своих занятий.

— Как прошел день? — поинтересовался Ахмес.

— Я вышла замуж за царя, — я зашла с козырей, и узрев эффект, все же застыли с открытыми ртами, даже Мефит, усмехнулась, — Он назвал меня супругой царской.

— Фриш! Он же ребенок!

А говорил летать не умеет! В одном прыжке очутился на другом конце комнаты и, прижав меня к стене, навис как грозовая туча. И о змее забыл.

— Во-первых, не Фриш, а Супруга царская, я настаиваю. Во-вторых, я была на смотре невест. И победила. Так что все по-честному. А в-третьих…

— К демонам, твой счет! — прорычал он мне в лицо, — Это и был твой план, да?

— Ну… — я пожала плечами и скосила глаза в сторону. Взгляд мой упал на Нешу, которая счастливо мне улыбалась. Вот кто понимал, что ее статус на всех парах летит в стратосферу. С утра она была никем не известной голой служанкой аристократки с Севера, а теперь она без минуты светская дама, прислужница супруги царской. И ей самой впору обзавестись слугами и придворными. Я ей подмигнула. Потом вернулась к Ахмесу, которому в этой ситуации ничего не обламывалось кроме билета домой. Уж его-то я не потерплю в своей свите. Еще не хватает, — Вообще-то я рассчитывала на более скромное положение, но царь решил по-своему. Да будет он жив, здрав и невредим.

— Фриш! Очнись! Ты не можешь! — вот опять он за свое. Обхватил лицо руками, глаза в глаза, сладкий шепот. И не вырваться, потому то держит крепко, — Ты должна взять ответственность за Северную столицу! За Инбу-Хенж! Ты не можешь прятаться в женском доме малолетнего царя от своих трудностей.

— Не собираюсь я прятаться! Я страной собираюсь управлять, — тут я сузила глаза и прошипела, — Представь, без тебя! Сюрприз! Все, Ахмес, тут наши дороги разошлись. И я тебя больше не задерживаю.

— Фриш, не делай глупостей. Ты пропадешь тут одна.

— А кто тебе сказал, что я одна? Мой дядя визирь, если ты забыл. С такой силой я на многое способна, знаешь ли.

— Твой дядя? Твой дядя?! — он отступил на шаг, и сжав кулаки, набрал в легкие воздух, чтобы разразиться гневной тирадой. Во всяком случае брови сдвинул и покраснел от натуги. Но вдруг замер. Повисла нехорошая пауза. Все мы, включая Мефит напряженно ждали продолжения. А он, вдруг выпустил воздух тонкой струйкой, сложив губы трубочкой. Видимо, передумал орать.

— А что мой дядя? — не сдалась я. Начал, так пусть продолжает.

Он поиграл желваками и кадыком некоторое время. Успокаивался. Очевидно, что дядя мой теплых чувств у него не вызывал. Но в этом я его понимала. Визирь Птахмес даже с дальнего расстояния выглядел скользким типом, а с ближнего так и вовсе мерзопакостным угрем. Мне кажется, от него даже тиной слегка попахивало. Но это скорее всего психосоматическая реакция моего организма.

— Твой дядя оставил тебя после смерти отца, — слова Ахмеса прозвучали глухо, — Одну. Он не поддержал тебя, не позвал в свой столичный дом. Он просто кинул на тебя все. В том числе и город.

— Неожиданная смена правителя требовала его немедленного присутствия во дворце. И он оставил мне сто солдат. Это куда больше, чем просто похлопать по плечу. Благодаря ему я сохранила титул и смогла участвовать в отборе невест.

— Отбор невест, отбор невест! Так хочешь быть супругой царской?

— А почему бы и нет? — сегодняшний день меня, конечно, вымотал, но и силой напитал какой-то нечеловеческой. Точно, я ж теперь тоже почти богиня. Супругу царскую почитают как земное воплощение божества… как же ее… Хатхор, кажется. Местная богиня любви и красоты, чо! Вот она сила самовнушения. Поэтому я отвечала Ахмесу нагло и в глаза смотрела прямо.

И тем самым, кажется, завела с пол оборота как хорошо прогретый, но нечаянно заглохший двигатель. У него натурально искры из глаз посыпались, так он ими натужно засверкал.

— Ты не можешь! — опять зарычал. Нехорошо зарычал, я даже слегка устрашилась несмотря на то, что уже чувствовала в себе божью искру.

— Это еще почему?

Он зыркнул на служанку и коротко приказал:

— Неша, принеси из моей комнаты бутыль из финикийского стекла. Она стоит на столе. Медленно неси. А то бах, и разнесет тут все. Включая тебя.

— Э?!

Это мы с Нешей вместе удивились. Вообще-то приказы тут отдаю я. Только вот девчонка вздрогнула, хлопнула своими огромными глазищами, сглотнула, а потом ее сорвало с места. И она выкатилась вон вместе с опахалом. По коридору дробно застучали ее босые пятки.

Н-да… Подумаю, стоит ли ее брать в услужение во дворец. Пожалуй, лучше отдам ее Ахмесу. Его она больше слушается.

— На кой демон тебе бутыль со взрывчаткой в моей комнате?

Но он уже забыл про нее, кажется.

— Ты не станешь супругой царской, — он впился в меня взглядом, словно иголками пришпилил и пошел на меня медленно.

— И кто мне помешает?

— Я, — руки его уперлись в стену, поймав меня в ловушку.

Надо было раньше бежать. Сейчас он вид имел такой, что фиг отпустит. Я на всякий случай попыталась:

— Пусти! Я закричу!

Руки у него очень сильные. Даром что маг, а не воин. Хотя… и воин, конечно. Дерется он очень неплохо. Лучше многих, если уж начистоту. Меня он из тисков не выпустил. Стоял, пережидал пока я устану метаться, и сверлил глазами.

— Ты моя, — наконец, выдохнул не то уверенно, не то просто устало, — Никому я тебя не отдам, Фриш. Даже царю. Даже Птаху не отдам.

Он схватил меня за плечи и припечатал к стене.

— Ты… ты… Ты убил моего отца! — это не моя реплика. Я так не думаю. Но Танеферт почему-то от этой версии не отказывается.

Он дернулся как от пощечины, по лицу прошла болезненная судорога, но хватку не ослабил. И глаз не отвел. Еще один аргумент в пользу моей версии. Виновный бы не выдержал, хоть на секунду, но зыркнул в угол.

— Я не делал этого, Фриш. Я не убивал! И ты это знаешь. Не понимаю, почему твердишь одно и то же. Но сейчас мы говорим о нас. Я и ты — это навсегда. Только я и ты. И никаких царей.

— Демон и демон!

Мы оба замерли, оцифровывая. Ну да, «Черта с два!» в этом мире звучит не очень убедительно. Но Ахмес неожиданно усмехнулся. А потом припал носом к моему и зашептал жарко:

— Можно и так, дурочка. Но я бы сказал лучше — мы два мага. Мы можем стать силой, с которой трудно тягаться. Мы двое. Мы вернем нашей родине Инбу-Хенж былое величие. Она снова станет столицей страны, в которой мы будем править! И в тебе, и во мне течет кровь древних правителей. Потому что раньше царствовали только маги. Зачем тебе капризный мальчишка и его глупая амбициозная мамаша? Зачем тебе двор вельмож, где каждый тянет мантию на себя? Они поглотят тебя в своих интригах и распрях. Как пески пустыни похоронили под собой великого Шесеп-анх!(Так древние египтяне называли Великого Сфинкса, который находится на плато Гиза. В переводе это название означает «Живой образ»).

Я снова испугалась за сохранность своего носа. Нет, в самом деле, он и так-то не эталон красоты, а если о него еще и тереться с таким остервенением, то он превратиться в распухшую картофелину. Ладно, в местном варианте в перезрелый финик. Что, по-моему, выглядит ничуть не лучше. Потому я уперлась в грудь Ахмесу со всей силой и попыталась оттолкнуть, прохрипев:

— Оставь меня в покое!

Но он был на своей волне. И катил по ней на воображаемой доске для серфинга с дикой скоростью, нашептывая монотонно, как заклинание:

— Разве ты забыла, что они сделали с великим Менхеперура, отцом нынешнего царя? Только за то, что он возродил символ магии, нашего Шепес-анх! Только представь, что они сделают с тобой, если узнают, что ты маг?

— Не заговаривай мне сердце! — я изо всех сил заворочалась в его тисках, пытаясь освободиться, но он лишь теснее вжался в меня телом, словно пытался слиться со мной в единое целое.

Шепот его потек в уши, проникая, завораживая, подчиняя:

— Милая, вместе мы сможем изменить этот мир. Люди больше не пойдут от Золотого века к хаосу. Жизнь наполнится смыслом созидания, мы вновь найдем правильный путь и пойдем навстречу богам. Той жизни, которую нам подарил великий создатель. Где нет войн, болезней и страданий. Где мать не оплакивает ребенка, где возлюбленных не разлучают, где главной целью жизни станет защита Маат и обретение счастья. А любовь будет главным судьей. Такая сильная любовь, которая пылает в наших сердцах. Почувствуй ее, Танеферт.

Веки мои потяжелели и упали на глаза черной пеленой. Губы его ласкали мои. Мы неслись над пропастью, где-то далеко внизу ревел огненный океан. Но он держал меня в объятиях, и мне совсем не было страшно. А потом я увидела то, что он хотел мне показать. Три огромные пирамиды, слепящей белизны, сверкающие золотыми навершиями возвышались над зелеными садами старого некрополя. Впереди них, словно предводитель немногочисленного, но непобедимого войска возлежал горделивый Сфинкс. Огромный, величественный и словно живой. Конечно, он все еще был тем самым египетским сфинксом с фотографии из учебника истории, каменным истуканом. Только не в том виде, в котором сохранился в наши дни. Нет, его не потрепали ни песок, ни время. Львиное тело было раскрашено искусными художниками таким образом, что казалось волоски шерсти слегка шевелятся на ветру, а грудь мерно вздымается. Голову великого существа прикрывал от солнца королевский бело-голубой немес, а человеческое лицо было странным. Если смотреть на него с востока, оно выглядело совсем юным, в фас на меня смотрел средних лет красивый мужчина, похожий на требовательного, но терпеливого учителя, а с запада было лицо старика. Не дряхлого, а наоборот, еще не сломленного временем, но умудренного опытом. Я поняла, что скульптору удалось изобразить самого бога Ра, летящего по нему на своей золотой ладье. Утром он молод, днем в полной силе, а к закату подбирается старцем. И он смотрел на огромный мегаполис с высокими причудливыми зданиями, с дорогами и мостами. Более красивый и удивительный, чем современные мне Дубай или Сингапур. Между домов на многих уровнях зеленели сады, в небе парили летательные аппараты, похожие на управляемые воздушные шары. Люди передвигались по специальным дорожкам, как и дома многоэтажным. Где-то на транспорте, типа красивых обтекаемой формы поездов, где-то на небольших сигароподобных бесколесных автобусах. Они летали в полуметре от земли. На других уровнях, так же скользя по воздуху, люди передвигались кто на досках, кто на чем-то похожем на ватрушки, а кто и соединив эти два веселых транспортных средства. Где-то по живописным аллеям можно было и пешком прогуляться. Или прокатить на привычном велосипеде. Ну да, старичка велосипеда все-таки изобрели. Я поняла, что вижу будущее страны Хемит. Три тысячи лет процветания. Без войн, без убийств, без болезней. Три тысячи лет любви и созидания. Такой любви как у нас с Ахмесом. У меня неистово заколотилось сердце. Я видела Каир таким, каким он мог бы стать, если бы мы с Ахмесом добились своего. Если бы вернули нашей родине Инбу-Хенж ее величие, если бы она снова стала столицей, если бы мы смогли убедить людей вернуться на путь к Золотому веку. Я видела этот золотой век. Век, когда люди живут вместе с богами. Я увидела свое время. И я знала, что так не только в Каире. Такие города стоят по всему миру. Нет злости, нет голода, нет болезней, нет войн. Потому что человечеству удалось победить главного своего врага — нищету. Сытый, здоровый, занятый полезным трудом и чувствующий себя нужным человек не пожелает грабить и убивать. Как бы его ни подбивали к этому демоны. Такой человек силен, он защищает Маат и не позволит разрушить свою хорошую жизнь. Он не потерпит кривду. Которая только затем и нужна, чтобы искажать реальность и показывать несчастным людям, как они счастливы.

Тело мое предательски задрожало. Внизу живота стало горячо, а бедра свело спазмом. Я поняла, что физически хочу такое будущее. Словно я богиня мать Нут готовлюсь зачать прекрасное дитя с возлюбленным супругом.

— Эй! Так же нельзя!

Я распахнула глаза и чуть не задохнулась, столкнувшись с тяжелым, как беззвездная ночь взглядом Ахмеса. Мы лежали на кровати. На моей кровати. Он нависал надо мной, руки его скользили по моим голым бердам.

— Да ты, грязный вонючий отросток демонического дерьма, горелый пончик, что б тебя Ахмес!

«Горелый пончик»? Я хотела крикнуть «блин». Но в остальном, я воспроизвела то, что услышала в мастерской отца, когда автослесарь уронил себе на ногу кувалду. Это было грязно, но чертовски точно передавало настроение. Как и мое сейчас.

Неожиданная тирада выбила его из колеи, и он на секунду ослабил хватку. Этого хватило, чтобы я слетела с кровати и забилась в угол у двери в ванную.

Черт! Когда он успел раздеть меня? Да и сам раздеться?! Он упал на живот. И слава Ра… ну или всем остальным тоже, потому что я не хочу видеть то, что у него там, чуть ниже этого живота. Не хочу. Я не готова к этому.

— Ты зачаровал меня! Демонский маг! Это нечестно!

— Танеферт, — простонал он, не поднимая лица, — Дуреха! Мы должны быть вместе! Мы должны соединиться, чтобы твои видения сбылись!

— Ты мне наслал их в голову!

— За каким демоном мне это нужно? Ты сама все увидела. Это не я тебе показывал. Это твоя ба смогла вырваться и заглянуть в то, что может быть. Потому что ты тоже маг. И варить зелье далеко не все, на что ты способна. Иди ко мне, милая! Став одним целым, мы раскроем другу в друге силу. Мы станем неуязвимы.

— Вот что тебе надо!

Силушки богатырской захотел! Я потянула к себе скомканное покрывало и закуталась в него. Прямо как в первую нашу встречу.

— Разве можно служить Маат с помощью обмана? Ты ведь хотел взять мое тело, мою силу без моего разрешения. Ахмес, о каком светлом будущем ты говоришь, когда сам не готов встать на правильный путь. Ты врешь и увиливаешь! Ты меня зачаровал!

Он пододвинулся к противоположному краю кровати, пошарил рукой по полу, подцепил рубаху, и только надев ее, наконец сел и посмотрел на меня. Лицо его осунулось, а в глазах светилась тусклая усталость.

— Я испугался, Танеферт. Испугался, что тебя соблазнят возможностями при царе. Что ты зла на меня настолько, что променяешь нашу любовь на место при дворе.

— Можешь не сомневаться, так и сделаю.

— Зачем, любимая. Я предлагаю тебе не только править, не только вместе начать путь к великому будущему. Я предлагаю тебе любовь, заботу и счастье. То, чего мы вместе хотели еще год назад. То, о чем мечтали. Подумай, сможешь ли ты стать счастливой без меня? С малолетним царем, с лживыми вельможами, готовыми предать тебя, едва ты оступишься.

Я понимала, о чем он. Даже если не брать во внимание весь его бред о светлом будущем человечества. Если только подумать о том, что меня ждет при дворе. Я прекрасно помнила зловещее молчание придворных, когда из залы вынесли спящего царя — моего единственного защитника. Конечно, у меня теперь есть союзник Джахутимесу. Он сын визиря и приятный парень. Но даже он намекнул что будет рядом, если я смогу удержать любовь мальчишки. Любовь мальчишки, которому со мной весело. Но однажды он может прогневаться. Или, когда подрастет, по-настоящему влюбится в свою ровесницу. Например, в Тию. А что тогда будет со мной? Получается, что мой век в этом дворце при самом лучше раскладе лет десять, а то и меньше. И все же… Ахмесу я теперь доверяю еще меньше. Ведь он только что пытался меня использовать.

От сознания как он пытался меня использовать, кровь прилила к коже. А внизу живота опять предательски сжалось.

Где гарантия, что его любовь не притворство? Что ему нужна моя сила, а не моя любовь?

— Не соглашайся на брак с царем, — в голосе его зазвучали бархатные нотки. Ахмес встал с другой стороны кровати, оглядел меня красную, в покрывале и усмехнулся, — Успокойся, Танеферт. Я потерялся. Ты права, я не могу добиваться твоей любви нечестным способом. Я подожду, когда ты сама ко мне придешь. Только знай, если ты сделаешь это после того, как станешь супругой царской, нам придется убить мальчишку.

— Нам?! — перед глазами тут же возник смеющийся царь, бегущий ко мне с пирожками, — Ты сдурел? Я никогда не позволю этого сделать!

— Вот и не позволяй, — он пожал плечами.

Тут полог откинулся и сначала показалась напряженная голая попа, затем очень медленно, вперед пятками в комнате появилась Неша. Обливаясь потом от напряжения и страха, на вытянутых руках она несла темную бутыль. Бутыль опасно бликовала в желтом свете масляных ламп.

— Очень кстати, — Ахмес шагнул к служанке и, решительно взяв бутыль за горлышко, вырвал из ее рук.

Она истерично вскрикнула.

— Только не делай глупостей, — заорала я, на всякий случай. Мало ли зачем он заставил притащить в мою комнату взрывоопасную смесь.

Неша же повалилась на колени, уткнулась лбом в пол, прикрыла голову руками и завыла. Я инстинктивно вжалась в стену. Ахмес глянул на меня, бросил взгляд под ноги на служанку, хмыкнул, мотнул головой и усмехнулся гад. Ну, чистый демон! И как я раньше не замечала столь явного сходства? Он откупорил бутылку с характерным чпоком.

А потом банально начал пить из горла. Негодяй! Провел нас с Нешей. Услал мою служанку из комнаты, чтобы не мешала! И этот человек собирается защищать истину и миропорядок Маат. Да с такими защитниками врагов не надо!