Невеста на ночь

Глава 7

Когда они возвращались из парка, Дилан тяжело привалился к плечу Фиби. Почти час они просидели на лужайке возле пруда, обложенного камнем. Такие тихие вечера Фиби особенно любила.

А еще она любила Кэйро и Дилана. Но в последнее время она все чаще думала о том, что ей недостает еще одного близкого человека – мужчины. Прежде, до менопаузы, у нее никогда не возникало подобных потребностей. Однако несколько месяцев назад она вдруг осознала, что ей надоело просыпаться по утрам одной. Ей был необходим не только друг, но и любовник, с которым они могли бы обмениваться полуулыбками, вспоминая о минувшей ночи, легким пожатием рук признаваться в любви.

«Может быть, когда-нибудь мне повезет», – думала Фиби.

А пока у нее на плече лежала детская головка. Никаких возлюбленных рядом не было и не предвиделось.

Она не отказалась бы увидеть в роли любимого того мужчину в инвалидном кресле…

Нет, нет, нет, поспешно спохватилась она. Об этом не может быть и речи. Весь вечер она то и дело посматривала на свои рисунки и убеждалась, что насчет глаз того мужчины Дилан не ошибся. Он и вправду был поразительно похож на незнакомца.

Случайное совпадение? Вряд ли. В этом городе живет отец Дилана, значит, здесь же могут оказаться и родители Дункана. Серебристые глаза, таинственные и неземные, встречаются не так уж часто. Возможно, мужчина в кресле – родственник Дилана.

Это было бы невероятно! Кэйро так ревностно хранила свою тайну – не только от Дункана, но и от его родных. Она пришла бы в ужас, узнав, что ее тетя встречается с кем-то из семьи Кинкейд.

Нет, задумываться о мужчине с серебристыми глазами не стоит.

Фиби шагала по главной улице городка, направляясь к отелю. Ночь была тихая, городские бары располагались в другой части города, а эта улица выглядела безлюдной.

Она свернула на Десятую улицу, застроенную двух– и трехэтажными старинными домами, с прекрасными лужайками и тенистыми деревьями. Здесь ничто не напоминало о выжженной солнцем прерии, окружающей город. Уже приближаясь к отелю «Небесный приют», розово-зеленому викторианскому особняку со ставнями и застекленными дверями, Фиби услышала за спиной шум двигателя и шорох шин по усыпанной гравием дороге.

Она оглянулась через плечо. По улице с черепашьей скоростью тащился сравнительно новый белый блестящий фургон. Кто-то преследовал ее.

Фиби зашагала быстрее. Водитель тоже прибавил скорость.

Фиби побежала, крепко прижимая к себе Дилана. Господи, напрасно она задержалась допоздна на улицах этого чужого города! Правда, он выглядел мирно, но…

– Остановитесь! Пожалуйста!

Голос слышался из фургона. Фиби мельком увидела белый капот, хромированный бампер, большие шины и даже не подумала остановиться.

Она вихрем пронеслась по улице, влетела в вестибюль отеля, захлопнула дверь и наконец перевела дух. Только после этого она решилась выглянуть в овальное окно из-за края кружевной шторы.

Фургон остановился у тротуара возле дорожки, ведущей к отелю. Лучи фар освещали проезжую часть, за рулем Фиби разглядела темную фигуру.

Услышав тихий скрип половиц за спиной, Фиби вздрогнула и напряглась всем телом.

– Что случилось?

К счастью, это был не кто иной, как хозяин отеля, мистер Тиббетс, выглянувший из своей комнаты.

– Я возвращалась из парка, меня начал преследовать фургон. Вон тот.

Мистер Тиббетс торопливо завязал пояс черного атласного халата и вышел в вестибюль. Подойдя к Фиби, он выглянул в окно.

– Этой машины я здесь раньше никогда не видел. Может, на всякий случай позвонить шерифу?

Фиби снова посмотрела в окно. Дверца фургона открылась, послышался шум, на асфальт спустился наклонный пандус. Внезапно Фиби увидела, как по пандусу на тротуар съезжает кресло на колесах.

– Подождите, мистер Тиббетс, пока никому не звоните. Кажется, я знаю этого человека.

– Вы уверены?

– Сегодня я уже видела его.

Мистер Тиббетс недоверчиво прищурился:

– Вот что я вам скажу: если хотите побеседовать с ним, мы с Ирен можем присмотреть за Диланом.

– Мне бы не хотелось утруждать вас…

– Ничего, не беспокойтесь. Мы просто смотрели телевизор.

Фиби улыбнулась:

– Спасибо вам. Я не задержусь. – Мистер Тиббетс взял у нее спящего Дилана, мальчик сонно уткнулся головой ему в плечо. – Он не проснется, – добавила Фиби. – Он всегда спит очень крепко.

Мистер Тиббетс стоял у двери, пока Фиби не вышла на веранду, а потом прикрыл дверь за ее спиной и снова занял наблюдательный пост у окна, под прикрытием шторы. Хозяин отеля не был любопытным, просто заволновался. Фиби обернулась и ободряюще улыбнулась ему, и он отошел.

К тому времени как Фиби вышла на веранду, хозяин фургона уже успел подъехать к крыльцу. Он держался вежливо, но отчужденно.

– Простите, я не хотел пугать вас, – произнес он.

– И все-таки напугали. – Аккуратно подобрав длинную цветастую юбку, Фиби села на ступени. – Значит, вы следили за мной весь вечер?

– Нет, я просто ездил по улицам, гадая, какого черта сбежал от вас в ресторане.

Это прозвучало довольно мило.

– И к какому же выводу вы пришли?

– Сначала я решил, что в моей жизни и без женщин хватает неприятностей. А потом увидел, как вы гуляете по городу, и подумал, что с моим опытом мне уже нечего бояться.

– Вы всегда принимаете поспешные решения?

– Случается. Но я еще не все сказал. – Он вздохнул так, что тенниска натянулась на широкой груди. Его грудь была крепкой, плечи – мускулистыми, а глаза – красивыми. – Вы не согласитесь встретиться со мной завтра вечером? Мы поужинаем. Потанцуем. Просто погуляем.

Фиби перевела взгляд на кресло и выпалила первое, что пришло ей в голову:

– Потанцуем?!

Незнакомец усмехнулся, его мужественное лицо озарилось внутренним светом.

– Я вполне могу повертеться на танцплощадке.

– Охотно верю.

– Если хотите, я покажу.

Фиби понравилось его чувство юмора и живые искры в глазах. В глазах Дилана. И она тут же вспомнила о Кэйро.

– Увы, не могу.

– Почему?

– Может, обойдемся без объяснений?

– Пожалуйста, но я был бы не прочь выслушать их. Вы – первая женщина, которую я пригласил на свидание с начала шестидесятых годов. Имейте в виду, мне пришлось долго набираться храбрости. Так в чем же дело? Завтра вы уезжаете из города?

– Может быть. Пока еще не знаю.

– Тогда скажите, что вы постараетесь прийти на свидание.

– Но я ничего о вас не знаю. А вдруг вы серийный убийца?

– И прячу жертвы в фургоне?

Фиби невольно рассмеялась.

– Вот что я вам скажу, – продолжал незнакомец. – Теперь я знаю, где вы остановились, и могу заехать за вами завтра в половине восьмого. Если к тому времени вы уедете или просто передумаете, я не обижусь.

Фиби покачала головой:

– Я придумала кое-что получше. Если я решу встретиться с вами, мы просто где-нибудь посидим, выпьем, потанцуем, но на этот раз обойдемся без ужина. И если я все-таки приду, то скорее всего не одна.

– Разумно, – одобрил ее собеседник и улыбнулся. – Кстати, никакой я не серийный убийца. Меня зовут Грэм Кинкейд.

Кинкейд. Эта фамилия прозвучала отчетливо и громко. И имя было знакомо Фиби. Значит, перед ней отец Дункана. И дед Дилана.

Кэйро не обрадуется ее выбору.

– А я… Гертруда. – Сказав это, Фиби изумилась: она могла бы выдумать имя получше. – Друзья зовут меня Герти.

– Приятно познакомиться. – Грэм улыбнулся, и Фиби отметила, что у него обаятельная улыбка. – Если вы захотите завтра взять с собой малыша, я не против. Точно таким же был когда-то мой сын.

Прекрасно! Только этого ей недоставало!

– Это ребенок моей подруги. Мы приехали в Сэнктуари всего на пару дней. Если я все-таки решу встретиться с вами завтра, я найму для мальчика няню.

Грэм кивнул, подкатился к фургону и с привычной ловкостью въехал по пандусу.

– Значит, встретимся завтра. В половине восьмого.

– Где? – спросила Фиби, словно встреча с Грэмом была уже решенным делом.

– В клубе «Сорвиголова» на окраине города. Это большое заведение с танцзалом в бывшей конюшне. Вы без труда найдете его.

Фиби поднялась, обхватив пальцами столбик веранды, и сверкнула улыбкой застенчивой школьницы:

– Я приеду.

– Отлично. Мне нравятся женщины, умеющие быстро принимать решения.

Лежа на заднем сиденье взятой напрокат машины, Кэйро смотрела на небо через ветровое стекло. Так прошло последних три часа. Ей не спалось. Она вспоминала гневный голос Дункана, его ледяной взгляд. Такой же взгляд она ловила, глядя на собственное отражение в зеркале через несколько недель после свадьбы, когда Дункан словно сквозь землю провалился, а потом родители сообщили ей, что он сидит в тюрьме, арестованный за разграбление могил.

Кэйро пролила целые реки слез, когда родители позвонили ей в Сан-Франциско и посоветовали расторгнуть брак. Она отказалась наотрез, но через неделю, когда к ней явился нанятый родителями адвокат, она охотно подписала заранее составленные бумаги. В них говорилось, что Дункан обманул ее. Женился на ней из-за денег.

Подумав об этом, Кэйро громко и невесело рассмеялась. Ее родители тратили все деньги на организацию экспедиций, предметы роскоши и образование дочери. Они ясно дали понять Кэйро, что ей предстоит выйти замуж за состоятельного человека: все свое имущество супруги Макнайт намеревались завещать археологическим музеям. Кэйро не знала, известно ли об этом Дункану. Но поскольку больше она не желала видеть мужа, адвокат посоветовал добиваться развода на том основании, что Дункан обманул ее. Такой причины оказалось достаточно. Брак Кэйро расторгла, а через неделю она узнала, что беременна.

– Сделай аборт, – твердили родители. – Мы уже вырастили одного ребенка. Второй нам не нужен.

Но об аборте Кэйро не хотела даже слышать. Такой выход ее не устраивал. Она ждала ребенка от Дункана и, несмотря ни на что, хотела сохранить хотя бы такую частицу любимого человека.

И все пять долгих лет она хранила драгоценные воспоминания. Она твердила, что не желает снова связывать жизнь с Дунканом, но сейчас, лежа без сна, думала о том, сколько общего у них было в прошлом.

Она обманывала сама себя, утверждая, что разыскала Дункана только из-за бизнеса и Дилана. На самом деле она пустилась на поиски и ради себя. Ей хотелось убедиться, что чувства Дункана к ней не изменились. А теперь она поняла, что он равнодушен к ней.

Дункану не нужен ребенок. Не нужен дом. И уж конечно, не нужна она. Стало быть, завтра утром она вернется в Сэнктуари, заберет сына и тетю, уедет в Мендосино… и займется делами.

Кэйро закрыла глаза, устав от мыслей о прошлом и будущем. Больше всего ей сейчас хотелось несколько часов проспать без сновидений.

Внезапно она вздрогнула от гулкого грохота. Затаив дыхание, она прислушалась и различила топот: кто-то убегал в сторону кустов. Кто или что это могло быть? Опять подростки? Может, они рассчитывали никого не застать в лагере?

Снова послышались шаги – на этот раз тяжелые и поспешные. Кэйро различила хриплое дыхание и странный храп и поглубже влезла в спальный мешок, боясь пошевелиться.

Что-то тяжелое врезалось в машину – один раз, другой. Машина закачалась. Кэйро оцепенела от ужаса, чувствуя, как все ее мышцы напряглись. Вдруг по окнам скользнул луч света, и тут же машина задрожала от сильного бокового удара.

Удар был таким мощным, что Кэйро не сомневалась: сейчас машина перевернется набок. Но она устояла на колесах, зато земля под ней затряслась.

И вдруг все стихло. Кэйро перевела дыхание.

Кто-то застучал в окно. Забыв о страхах, Кэйро вскочила, готовая вылететь из машины и наброситься на наглеца. Машину озарил свет фонарика.

Кэйро завизжала во все горло.

– Господи, Кэйро! – послышался знакомый голос.

Ослепленная светом, Кэйро ничего не видела.

– Дункан? – Заморгав, она открыла дверцу. – Что тут творится, черт побери? Ты решил напугать меня до смерти?

– Я спасал тебя, неблагодарная!

– От кого?

Дункан рассмеялся, и Кэйро захотелось влепить ему пощечину.

– Сначала мне показалось, что к лагерю подъехала машина. А потом выяснилось, что какой-то старый бизон принял твой «додж» за одинокую корову.

– Только не говори, что он пытался покрыть мою машину!

Дункан многозначительно перевел взгляд на машину. Присмотревшись, Кэйро увидела на ней сзади две глубокие вмятины. Царапины на красной краске напоминали два гигантских знака доллара. Страховка покроет ущерб, но взносы опять поднимутся, а она не в состоянии позволить себе лишние расходы.

Прислонившись к машине, Кэйро закрыла глаза.

– Ну почему сегодня мне во всем не везет?

– Такое случается. – Дункан коснулся ее плеча, взял ее за руку. Кэйро напряглась – от страха, гнева и прикосновения. – Успокойся, – продолжал он. – Бизон удрал, а койоты редко нападают на людей.

Кэйро вымученно улыбнулась:

– Хоть какое-то утешение. – Она глубоко вздохнула, стараясь не думать о теплой ладони Дункана и о пальцах, осторожно поглаживающих ее руку. Он просто утешает ее и, как только она успокоится, отпустит руку. Но едва Кэйро успела подумать об этом, Дункан потащил ее за собой к палатке.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Ты ляжешь спать в палатке, со мной.

Кэйро попыталась вырваться. Остановить Дункана было так же невозможно, как разогнавшийся поезд.

– Ни в коем случае!

Он остановился и обернулся так резко, что Кэйро налетела на него. Взяв ее за плечи, он уставился на нее – как в те времена, когда ей было пятнадцать, а ему двадцать два года, когда он желал ее, но боролся с собой.

– Сейчас уже три часа, – заявил он. – Я устал. Я хочу спать, но не могу, пока ты в машине, а я – в палатке.

– Почему?

– Потому, что я привык оберегать тебя. Ясно?

– Нет, не ясно, – отозвалась она, боясь собственных эмоций и чувств Дункана. – Я тебе не доверяю.

Он прищурился:

– Не бойся, я не собираюсь спать с тобой.

– Об этом мне стало известно еще пять лет назад.

– По-моему, сейчас я выразился достаточно ясно. Я просто хочу, чтобы ты легла спать в палатке, где я смог бы защищать тебя.

– Куда уж лучше! – выпалила Кэйро, понимая, что ведет себя по-детски. Но скандалы лучше, чем леденящее молчание.

Дункан потащил ее к палатке.

– Можешь занять складную койку, – разрешил он, войдя в палатку.

– А ты?

Дункан открыл старый армейский мешок, достал одеяло и бросил его на покрытый парусиной пол.

– Мне случалось спать и не в таких условиях.

Кэйро забралась в еще теплый спальный мешок Дункана. Фланель пропиталась уютным и приятным запахом его крема после бритья.

А Дункан хмурился, пытаясь поудобнее улечься на жестком полу. Кэйро вытащила из-под головы подушку.

– Вот, возьми. Так будет справедливо.

На миг он устремил на нее взгляд голубых глаз, затем сумел улыбнуться:

– Спасибо, оставь ее себе.

Он выключил фонарик, и в щель палатки заглянула луна. Кэйро повернулась на бок, подсунула ладонь под щеку и стала ждать, когда глаза привыкнут к темноте.

Она видела, что Дункан лежит на спине, заложив руки за голову. Его глаза были широко открыты, он смотрел в потолок палатки.

– Ты знаешь, сколько раз за эти годы ты спасал мне жизнь? – вдруг спросила Кэйро.

– Нет, я не считал.

– А я сбилась со счета, когда загнула все пальцы на обеих руках.

Дункан искоса посмотрел на нее и усмехнулся.

– А помнишь, как я сбежала от родителей? – продолжала Кэйро, которой вдруг совершенно расхотелось спать.

– В который раз?

– Когда они решили сводить меня на «Аиду» в Каирский оперный театр.

Он опять улыбнулся:

– Помню. Ты ускользнула из отеля и направилась прямиком в некрополь.

– Там было гораздо интереснее, чем в опере. – Кэйро взбила подушку. – И я знала, что ты составишь мне компанию.

– Но кто-то же должен был сопровождать тебя.

– В тот раз я подумала, что родители наняли тебя в качестве моего телохранителя.

– За то, чтобы я присматривал за тобой, мне никто никогда не платил. Я ходил за тобой по пятам потому, что сам этого хотел. Кто-то же должен был следить, чтобы ты не натворила глупостей.

– Почему же ты ходил за мной, а не со мной?

Дункан закрыл глаза, его густые ресницы легли на щеки.

– У тебя отличная походка, Кэйро. Мне нравится видеть, как ты покачиваешь бедрами. Нравится смотреть, как волосы скользят по спине. – Он глубоко вздохнул. – За неделю до твоего восемнадцатилетия…

– Ты помнишь и это?

– Помню. Было жарко и душно, а ты выглядела бесподобно в тоненьком серебристом платье. Но была еще совсем ребенком – я не смел прикоснуться к тебе.

– А я так мечтала об этом!

Он засмеялся:

– В ту ночь я понял, как меня влечет к тебе. Но влечение испытал не только я.

– Ты про уличного зазывалу?

Дункан кивнул.

– Ему я была не нужна. Помнишь, как он схватил меня за руку и предложил заработать хорошие деньги на площади Тахрир?

– Да. А еще я помню синяк у меня под глазом, разбитый нос и твое порванное платье. И женщину, которая бросилась на меня с кулаками, требуя отпустить ее мужа.

– А ты знаешь, что она прокляла тебя?

– Я не понял ни слова. Вокруг собралась целая толпа, не меньше сотни человек, и все подбадривали ее криками.

– Она кричала что-то вроде: «Пусть беды преследуют тебя днями и ночами, пусть твое счастье растопчут нищие и верблюды». Она тараторила так быстро, что я не разобрала половину слов, но, кажется, смысл уловила.

– А потом она плюнула в меня.

Кэйро засмеялась:

– И добавила, что плевок скрепит проклятие.

Дункан повернулся к ней:

– Похоже, ты не веришь в проклятия?

Кэйро перекатилась на спину и уставилась в потолок.

– К сожалению, нет.

– Почему «к сожалению»?

– Потому, что я бы предпочла думать, что нас разлучило проклятие, а не что-то другое.

– Что, например?

– Пробуждение после брачной ночи. Осознание своей ошибки.

– Я совершил только одну ошибку – бросил тебя. Даже если на свете существует заклинание, снимающее проклятия, искать его слишком поздно: мы уже причинили друг другу боль, которую ничем не исцелить.

– Но сама по себе она тоже не пройдет.

Он надолго замолчал. Но Кэйро без слов понимала, что с ним сейчас происходит. Наконец он произнес то, чего она боялась услышать:

– Мы неудачно выбрали время для встречи, Кэйро. Мне предстоит дело, которое я не собираюсь бросать, а ты уезжаешь в Белиз.

Он снова уставился в потолок, а Кэйро мысленно пожелала, чтобы он попросил ее забыть о Белизе и поработать вместе с ним. По крайней мере он мог бы пригласить ее к себе после экскурсии…

Но ни просьбы, ни приглашения не последовало. Дункан повернулся к ней спиной.

– Спокойной ночи, Кэйро.

Яркое солнце ворвалось в палатку и на миг ослепило Кэйро. Она зевнула, потягиваясь в теплом спальном мешке. От утренней прохлады у нее покраснели щеки и нос, ей захотелось свернуться клубком и подремать еще немного, но пора было собираться в путь.

Кэйро выскользнула из мешка и сразу почувствовала запах кофе. Белая рубашка Дункана, в которой она спала, измялась. Придерживая подол руками, Кэйро вышла из палатки.

Она надеялась увидеть горящий костер, а рядом с ним – Дункана, но огонь не горел, зато на камне рядом с кострищем стоял кофейник.

Дункан исчез. Его не оказалось ни у машины, ни в душевой кабинке – нигде. Заглянув в багажник машины, Кэйро обнаружила, что его шлем и остальное снаряжение тоже куда-то подевались.

Он вернулся в пещеру, даже не попрощавшись с ней. Но на что она могла рассчитывать после вчерашних разговоров?

Сняв с веревки свою одежду, Кэйро вернулась в палатку, сняла рубашку Дункана и быстро оделась, стараясь не обращать внимания на то, что вещи еще сырые.

Усевшись за руль «доджа», она вытащила ключи и завела двигатель, но, не успев проехать и пятидесяти футов, вдруг случайно взглянула в зеркало заднего вида, остановилась и взяла с заднего сиденья разлинованный листок бумаги. Устроившись поудобнее, она прочла:

«Дорогая Кэйро,

ты так крепко спала, что я не решился разбудить тебя только для того, чтобы попрощаться. Желаю тебе удачи в Белизе.

Веди машину осторожно.

Дункан».

Кэйро скомкала записку в кулаке. Все надежды на то, что им удастся восстановить отношения, оказались напрасными.

Утопив педаль газа, Кэйро сорвала машину с места, поглядывая в зеркало на удаляющийся лагерь. Она запретила себе думать о прошлом. Дилан – все, что у нее осталось.