Глава 8

Холод. Холод камня. Вот что напоминали ему пальцы Тало-Смерти.

Он лежал на холодном камне, на полу, прижавшись спиной к алтарю. Тело его так закоченело, что юноша с трудом смог разогнуть онемевшие члены. Сам себе он казался мертвецом, вставшим из могилы, он словно забыл, как дышать, как двигаться, как чувствовать, и какое-то время просто сидел на полу, шевеля руками, пробуя все вокруг на ощупь и снова привыкая к реальному миру.

Он только что побывал в прошлом, в самом начале времен, когда не было ни эльфов, ни орков, ни троллей, ни урюков, ни гоблинов с альфарами. А были лишь Покровители, остатки неведомой расы, исчезнувшей в глубине веков, и люди, которые тогда мало чем отличались от животных. Его миру только предстояло появиться из небытия. История еще не началась… но он уже знает, что она не такая, как его учили.

Да, Эльф — старший сын Эль-Человека, но, когда тот бродил по земле, на ней уже жили и люди, и урюки, предки орков, и альфары — именно им Покровители назначили быть теми, кому дадут «во владение земные недра», а также теми, кто «будет жить, растить детей и землю украшать». Каждой расе изначально Покровители предназначили свою роль — тролли должны быть воинами, эльфы — магами и учеными, альфары — мирными жителями… Как так получилось, что потомки извратили их задумку?

Юноша тихо встал, опираясь на алтарь. Древний камень был покрыт узорами, но на самом деле это были руны, и сейчас он начал понимать полустертые письмена…

Когда-то существовало несколько магических орденов, посвященных стихиям, которые олицетворяли Покровители: Орден Бора — Земли, Орден Лары — Воды, Орден Меана — Огня, Орден Ша — Ветра, Орден Йови-Тало — Жизни-Смерти.

В них на равных входили мужчины и женщины эльфы, и этот алтарь возвели представители всех пяти Орденов. Как потом случилось, что остался только один Орден Видящих? Почему исчезли остальные? Когда это случилось? Пока не было ответа. Но это знание могло ему пригодиться в будущем, если он решит вступить с Орденом в борьбу.

Хотя что значит «если»? Разве у него есть выбор? Разве он уже не сражается с ним?

Поцелуй Йови-Жизни все еще жил у него на лбу. Юноша коснулся пальцами того места, где последний раз ощутил ее губы.

— Я буду достоин тебя, моя создательница, — прошептал он. — И тебя, Эль-прародитель!

После чего встал перед алтарем, раскинул руки и начал читать молитву.

Он служил молебен сразу от имени всех Орденов, читая одну за другой все молитвы, какие помнил. А когда прочитал их все, полез в карман, отыскал одну из брошей-амулетов, которые взял на всякий случай перед походом, проколол себе палец и выдавил каплю крови на середину алтаря.

Ничего не произошло — не грянул гром, не блеснула молния, не разверзся потолок, чтобы явить его взору Покровителей, ничьи голоса не потревожили тишину. Словно он вообще ничего не делал! Но кто сказал, что одной капли достаточно, чтобы создать океан? Юноша вытер палец о подол своего балахона, сунул брошь обратно в карман и, поклонившись алтарю, зашагал обратно. Ему просто необходимо было вернуться на поверхность — хотя бы потому, что вечно тут торчать он не мог.

Конечно, его ждали. И, конечно, приготовили ловушку. Было заготовлено и сплетено столько заклятий, что воздух уплотнился и казался влажным и густым, как пар. Его надо было не вдыхать, а хватать ртом и глотать, прикладывая усилия.

Мысленным взором он видел столпившихся волшебниц — впереди самые опытные, с посохами наперевес. За ними — молодежь, полная сил, но неопытная. Самыми последними, как резерв, остались старые Видящие и совсем девчонки, большинство из которых были послушницами. Эти откровенно трусили и именно от страха могли наломать дров. Он поразился, сколько здесь волшебниц — по самым скромным подсчетам, никак не меньше двух тысяч. Коридор, лестницы, ведущие сюда, два смежных зала и несколько комнат были забиты ими до отказа. Им самим было, наверное, трудно дышать, но они терпели и готовились. И все были против него.

А у него было всего два пути. Один — вперед, навстречу воинственно настроенным волшебницам, и второй — назад, во тьму подземелья, к забытому алтарю. Там и тут он оказывался в тупике.

— Сдавайся! — уже не в первый раз прокричали ему. — И тебе сохранят жизнь!

В это последнее верилось с трудом.

До выхода на поверхность оставалось чуть больше десятка шагов. Юноша остановился в узком проходе, прислонившись к стене и переводя дух. Надо было что-то предпринять. Но что? Выход только один!

А, собственно, почему он так решил? Подняв глаза кверху, молодой маг заметил, что стены хода довольно неровные. Трещина в монолите скалы уходила куда-то вверх. А что, если…

Подоткнув за пояс подол балахона и подтянув рукава, он быстро полез наверх.

— Сдавайся! — закричали опять. — И тебе сохранят жизнь!

Опасаясь применить магию — когда в одном месте собралось столько волшебниц, ее все равно учуют, как ни маскируйся, — он карабкался наверх до тех пор, пока вертикальную трещину не пересекла горизонтальная. Юноша нырнул в нее и пополз, подтягиваясь руками. Далеко впереди маячил свет, и он полз на этот свет.

Во всех башнях были такие тайные ходы — воздуховоды для убежищ на случай осады, просто запасные пути отступления или результаты ошибки в расчетах при строительстве. Зная историю императрицы Ласкарирэль, юноша понял, что та, будучи девочкой и ученицей Видящих, в свое время заползла в такой же лаз и едва не осталась там навсегда.

Ход завершился отверстием, забранным декоративной решеткой, расположенной где-то под потолком. Осторожно присмотревшись, молодой маг так и ахнул.

Внизу был круглый зал, где на низких лежанках, скамьях и просто на полу сидели или лежали мужчины, юноши и мальчики. Большинство были явно зачарованы — они лежали неподвижно, закрыв глаза. Только некоторые подавали признаки жизни. Пять или шесть послушниц ходили между ними, внимательно глядя на медиумов, вверенных их заботам. Интересно, как они отреагируют, если медиумов станет на одного больше?

Медленно, очень медленно и осторожно юноша стал плести отводящее глаза заклинание. Послушницы не должны ничего почувствовать — они просто все разом расхотят смотреть в его сторону. Сложность была в том, что он не знал силы послушниц и мог просто не рассчитать размаха заклинания.

Такое сложное действо ему еще не приходилось совершать. Он дважды сбился, прежде чем дочитал до конца, но понял, что у него все получилось, когда послушницы вдруг разом отвернулись и стали смотреть на дверь.

Такое явное послушание говорило о том, что где-то он совершил ошибку. Надо было действовать быстро. Юноша одним ударом выбил решетку и сиганул вслед за нею ногами вперед.

Но он не принял в расчет медиумов, а именно того, что одному из них не понравилось, когда решетка ударила его по спине. Мужчина, один из самых старших в группе, вздрогнул всем телом, шарахнулся в сторону и вскрикнул от боли.

И этого звука хватило на то, чтобы стройное заклинание рухнуло, как карточный домик.

Послушницы обернулись мгновенно. Долю секунды они смотрели на еще одного медиума в балахоне волшебника, а потом хором завизжали и кинулись бежать.

— Стоять!

Юноша выбросил вперед руки, растопыривая пальцы и кидая вслед беглянкам магическую сеть. Четыре девушки тут же запутались в ней и упали, извиваясь и пытаясь стряхнуть невидимые путы заклятия. Но две других успели завернуть за угол, где сеть не могла причинить им вреда. Более того — высунувшись на миг, одна из них выстрелила в него огненным шаром. Удар был так себе — юноша отбил его мановением руки и тут же, прыжком преодолев разделявшее их расстояние, набросил на послушницу парализующее заклятие. Однако это мало что изменило — вторая послушница не стала тратить время на поединки и сейчас мчалась прочь что было духу, крича так, что дрожали стекла в витражах на соседних этажах. Не было сомнений, что вскоре сюда примчится весь Орден — по ступеням уже грохотали тяжелые шаги.

Парализующее заклятие лишает жертву сознания, в то время как магическая сеть только мешает двигаться и пользоваться магией какое-то время. Поэтому юноша замешкался и откатил в сторону парализованную послушницу, чтобы ее не затоптали свои же.

— Вон он!

Сразу несколько магических зарядов взорвалось вокруг него, выпуская липкую невидимую паутину, которая налипала на одежду и тут же растягивалась, цепляясь за пол, стены, колонны и балахон парализованной послушницы. Он рванулся, кое-как выдрался из начавшего разрастаться кокона и побежал, на ходу придумывая ответные ходы. Как назло, в его арсенале было не так много боевых приемов — он все-таки стоял только на второй ступени и начал подниматься на третью, а против него вышли те, кто давным-давно уже находится на пятой, а то и на шестой. И их было много, слишком много.

Ошметки невидимой паутины все еще болтались на нем, тормозя его на каждом повороте. Один ее «язык» так крепко схватился за перила лестницы, что порвался балахон. Пока юноша сражался с паутиной, в него выпустили еще одно парализующее заклятие. Оно взорвалось над головой, осыпав его искорками, и беглец почувствовал, как на него навалилась смертельная усталость. Он мог двигаться, мог сражаться и думать, но все это стало требовать таких огромных усилий, что проще было лечь и сдаться. Юноша опустился на колени, глядя на лестницу, на которую он так и не смог ступить. По боковой лестнице из соседнего зала к нему уже бежали.

«Не хочу! — ворвалась в сознание яростная мысль. — Не могу! Не имею права! Неужели я тот, кого поцеловала сама Йови…»

Он не увидел, что произошло: вспышка света ослепила его. До его слуха донеслись только изумленные восклицания волшебниц, которые уже спешили добраться до него первыми. Но паралич прошел. Жизненные силы хлынули в тело, как вода сквозь плотину. Вскочив, он через три ступеньки кинулся вверх.

Однако он был один против многих. Пока одни пребывали в ступоре, другие действовали. С лестницы ему некуда было деваться, и, разогнавшись, он на полной скорости влетел в другую магическую сеть.

Короткая яркая вспышка света ослепила его, и юноша кубарем покатился по полу, запутываясь еще больше. Он забился изо всех сил, пытаясь сбросить с себя липкую сеть, но только запутывался еще больше, как муха, попавшая в тенета к пауку. Чем туже охватывала его сеть, тем больнее доставалось ему каждое движение, и наконец он затих, не в силах пошевелить даже пальцем, чувствуя только боль во всем теле, резь в глазах и постепенно нарастающее удушье — сеть сдавила его грудь так, что приходилось бороться за каждый глоток воздуха.

Сквозь боль юноша почувствовал, как его осторожно потыкали в бок ногой.

— Вот так-то, — произнес над ним женский голос— А ты думал, что можешь потягаться силой со всем Орденом? Взять!

Его подняли и понесли. Куда — задыхающемуся пленнику было все равно. Он хотел только одного — дышать. Все прочие желания меркли по сравнению с этим.

Кажется, он все-таки потерял сознание, потому что опомнился, уже когда сеть сдернули с него. Она расставалась с добычей неохотно, на прощание пройдясь по коже, словно жестяная щетка. Юноша даже вскрикнул от резкой боли и открыл глаза.

Он полулежал-полусидел на полу там, куда его сбросили с носилок, а вокруг толпились волшебницы. Сильные руки рванули пленника вверх, заламывая локти. Совсем близко блеснули чьи-то глаза.

— Ты осквернил священное одеяние своим прикосновением, — произнес женский голос, после чего с него рывком сдернули балахон. Затрещала, разрываясь, ткань.

Зрение возвращалось медленно — он словно выныривал из мутного озера. Тело тоже пока не подчинялось ему, и пленник не мог оказать сопротивления, когда почувствовал, как его бросают на стол и заламывают руки, приковывая за запястья. Точно так же приковали за щиколотки и ноги. Последним на горло лег ошейник, лишив юношу подвижности.

Пользуясь минутой, он попытался осмотреться.

Входная дверь обнаружилась очень близко — буквально в двух шагах от него. Возле нее изваяниями застыли две волшебницы — судя по цвету балахонов и примитивной вышивке, они занимали в Ордене одну из самых низших ступеней, первую или вторую. Но одного взгляда на их фигуры было достаточно, чтобы понять, что их сила в другом — обе были высокие, мускулистые и приличнее смотрелись бы в боевых доспехах на поле брани, чем здесь.

Стены в той части комнаты, которая была доступна его взгляду, были сплошь уставлены какими-то шкафами и увешаны полками, на которых теснились книги, свитки, сосуды различной формы, шкатулки и различные артефакты. На одной из полок матово поблескивал целый арсенал ножей и иголок — от такой крошечной, что она еле угадывалась в складках подстеленной ткани, до настоящего боевого кинжала. Среди них взгляд притягивал кривой ритуальный нож из обсидиана с желобком для стока крови.

Слева располагался разделочный стол, подобный тому, на котором сейчас лежал пленник. По бокам свисали ременные петли для конечностей жертв, а на краю были разложены инструменты — крючья, пилочки для костей, щипцы, зажимы и прочее. Несмотря на то что стол был чисто вымыт, от него так сильно несло запахом крови, боли и смерти, что юноша невольно поморщился.

— Интересуешься? — произнес над ним женский голос— Смотри-смотри. Полезно знать свое будущее.

Пленник невольно перевел взгляд на говорившую и сразу угадал в ней самую главную Видящую Ордена. Для этого ему не пришлось даже рассматривать узоры, покрывавшие подол и рукава ее балахона, — достаточно было одного взгляда на ее волевое лицо, в глаза, которые смотрели на мир твердо и ясно, и прислушаться к ее голосу, привыкшему повелевать.

Он попытался что-то сказать. Но только беспомощно шевельнул губами.

— Не старайся, — улыбнулась старшая наставница. — Этот ошейник надежно блокирует любую магию, а также лишает тебя голоса. Ты можешь кричать, проклинать, умолять, звать на помощь — тебя никто не услышит. Ты заперт внутри самого себя. Пока этот ошейник на тебе, ты ничего не сможешь сделать.

Юноша немедленно попытался сосредоточиться и собрать силы, но — увы! — он не смог даже вспомнить ни одного слова заклинания. В голове было пусто, и эта пустота отозвалась неприятным комариным звоном в ушах и головной болью в висках. Она вспыхнула с такой силой, что пленник зажмурился и услышал над собой довольный смешок:

— Что, не нравится? А как, ты думаешь, мы держим вас, медиумов, в узде? Ах, мальчик, ты еще так молод и неопытен… Ну зачем тебя понесло в герои? Ты думал, что если тебе позволено было выучить несколько заклинаний и даже где-то применить их на практике, то ты уже стал равным нам? Только женщинам дано быть волшебницами! История никогда не знала мужчин-магов, кроме презренных полукровок!.. Вы скоро там, сестра?

Позади пленника, там, куда он не мог повернуть головы, чтобы посмотреть, все это время возились, чем-то позвякивали, шуршали и время от времени бормотали себе под нос неразборчивые заклинания.

— Готово, матушка, — отозвался другой голос.

Обойдя стол, к нему подошла другая волшебница. Поверх ее балахона был надет передник, заляпанный реактивами и пятнами застарелой крови. В руках она держала две «короны», сплетенные из тонких серебряных нитей.

— Что это? — поинтересовалась старшая наставница.

— Опытный образец, матушка. Я совсем недавно его сконструировала и еще не опробовала до конца. Понимаете, меня заставила задуматься о нем последняя война, — пустилась в объяснения ученая женщина. — Меня заинтересовало, почему мы все время терпели поражения, хотя должны были побеждать, ведь у темноволосых не было ни одной сильной волшебницы, только шаманы, которые годятся лишь для того, чтобы скакать с бубнами у костра и заклинать духов. Я много думала, делала кое-какие расчеты и даже поставила пару опытов и пришла к выводу, что все дело в медиумах. Вернее, в силе, которую они дают. Эта сила черпается естественным путем, и каждая новая порция меньше предыдущей, а паузы между ними, наоборот, все больше. Я решила придумать прибор, который позволял бы выкачивать из медиума нужное количество силы за минимальное время. Правда, у меня было не так много образцов для опыта, но… — Она замолкла и покосилась на пленника.

— Да, — кивнула ей старшая волшебница. — Ты можешь попробовать свое изобретение сейчас. Ну что, мальчишка? — Она снова посмотрела на юношу. — Хочешь послужить на благо науки?

Он шевельнул губами, но вопрос умер, не родившись. В самом деле, не все ли равно, что с ним будет, если он обречен?

— Ты правильно угадал. — Старшая наставница провела ладонью по его щеке. — Ты слишком опасен, чтобы оставлять тебя в живых. Твоя смерть должна стать уроком для всех, кто осмелится пойти против Ордена. Но сначала ты отдашь нам свою силу. Всю! До последней капли… А после того как вы опустошите его досуха, сестра, — она снова обратилась к ученой, — можете делать с ним все, что угодно. Приступайте!

Получив доступ, ученая несколько раз облизнула губы.

— Сначала, — севшим от волнения голосом произнесла она, — надо сделать предварительный тест. Определить потенциал… то есть количество Силы, на которую мы можем рассчитывать. Это делается очень просто… то есть должно делаться просто. Я еще не разработала ритуал, ведь в идеале оценка медиума должна происходить в полевых условиях, где нет ни времени, ни нужных приборов — просто на глазок! Вы меня понимаете?

— Понимаю. Но здесь мы можем обойтись без тестов, — отрезала старшая наставница. — Мне все равно, какое количество Силы в этом мальчишке. Главное — чтобы вы достали ее оттуда всю, до капли!

Когда Видящая склонилась над ним с «короной» в руках, юноша рванулся, пытаясь увернуться, но смог только помотать головой. Старшая наставница быстро пришла на помощь младшей коллеге, схватив его за уши, и ученая с силой водрузила «корону» ему на голову. Внутренняя часть слагавших ее «проволочек» была усеяна шипами, и эти шипы тут же впились в его лоб, виски и кожу головы, словно живые, пытаясь проникнуть как можно глубже и достать до мозга.

— Приступим! — Волшебница надела свою «корону» на лоб и сосредоточилась.

Короткая вспышка света. Резкая боль, словно от пощечины. «Нет!»

Он попытался высвободиться из хватки чужого разума, заскрипел зубами от боли, но безрезультатно. Новая вспышка на несколько долгих секунд погрузила его в темноту.

— Вы видите это, матушка? — раздался над ним благоговейный шепот. — Видите то, что вижу я?

— О да! — Теперь и в голосе старшей наставницы прорезались взволнованные нотки. — Это невозможно!

— На свете нет ничего невозможного! Но я впервые вижу такое… С ума сойти! Что это?

«Нет!»

Новая вспышка света — и два женских вскрика. Один — полный боли, а другой — ярости.

— Что это было? — Голос старшей волшебницы задрожал от ярости.

— Я не понимаю! — простонала младшая. — Он словно не пускает меня!

— Это невозможно! Он обездвижен! Лишен магии! Он не может сопротивляться!

— Но это так! Попробуйте сами, если не верите!

Ученая сорвала с головы «корону» и протянула ее старшей наставнице. Поперек ее лба шла красная полоса, кожа была усеяна капельками пота.

Схватив «корону», старшая наставница склонилась над неподвижно лежащим юношей. Глаза его были плотно закрыты, губы напряженно сжаты.

— Ты зря сопротивляешься, мальчик, — промолвила она. — Разве ты не помнишь закон? Медиум должен быть послушным, ибо…

Губы пленника чуть дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но потом опять застыли.

— Маленький упрямец! — прошипела волшебница, надевая «корону» на голову. — Я тебя заставлю!

Новая вспышка боли. Сотни острых иголок впиваются в тело, жалят глаза, разрывают на части мозг, наполняют череп огнем. Он пытается сопротивляться, пытается уйти, увернуться, ускользнуть от этого жара.

«Держись!» — приходит откуда-то изнутри.

«Не могу!»

«Можешь!»

«Это… слишком больно! Я не выдержу!» «Выдержишь! Ты уже держишься! Ну! Еще немного! Еще!»

Хрустальный звон. Последний всплеск огня и боли. Последняя вспышка, за которой наступает темнота и тишина.

— Что это было?

Голос женщины дрожит от недоумения.

— Дайте-ка мне… О Покровители! Что он с ним сделал?

— А что такое?

— Посмотрите сами! Он… Он его уничтожил! Мой уникальный прибор! Мой опытный образец! Еще даже не доведенный до совершенства! Он загубил дело моей жизни!

Ученая в ярости швырнула «корону» на пол и поддала ее ногой, а потом подскочила к пленнику и ударила его кулаком в живот. Юноша невольно охнул и открыл глаза. Все опять словно расплывалось в какой-то дымке, и ему пришлось несколько раз сморгнуть, чтобы избавиться от влаги.

Над ним склонились два лица — одно в ярости, а на другом читалось что-то вроде интереса и уважения.

— Оставляю его вам, сестра. — Старшая наставница смерила юношу взглядом. — Делайте с ним все, что хотите. Но к концу ваших опытов он должен жить, чтобы мы могли показательно умертвить его в назидание остальным. Доложите, когда закончите!

С этими словами она направилась к дверям и вышла, провожаемая взглядами двух привратниц.

Ученая схватила его за подбородок, заставив юношу посмотреть на себя.

— Ты очень силен, — прошипела она, дрожа от ярости. — Но я доберусь до твоей Силы! Ты отдашь ее мне всю, до капли! И для тебя же будет лучше, если ты сделаешь это добровольно. Ты думаешь, ты какой-то особый? Уникальный? Знаешь, сколько вашего брата уже перебывало тут? Знаешь, сколько медиумов отдали свои жизни на благо науки? У меня очень большой опыт в том, что касается работы с таким неподатливым материалом. У меня есть способ заставить тебя быть сговорчивее. Смотри!

Она резко повернула его голову вправо.

Там находился алтарь Покровителей. На первый взгляд самый обычный алтарь, но что-то подсказывало пленнику, что на нем часто совершались кровавые жертвоприношения.

— Думаешь, это тебя ждет? — усмехнулась волшебница. — Нет. Скоро ты узнаешь, что есть вещи пострашнее жертвенного ножа. Боль. Страх: Отчаяние. Голод. Беспомощность… Кстати о беспомощности! Ты сейчас такой… мм…

Она провела ладонью по его лицу и шее, спускаясь на грудь и живот. Пленник следил за нею настороженным взглядом и напрягся, когда она добралась до завязок на его штанах.

— Мм… — Взгляд волшебницы затуманился. — А тут кое-что есть. Кое-что интересное… Ах, если бы ты знал, сколько вас тут перебывало! Вы все такие беспомощные, на этом столе… Такие милые.

Она нажала внизу на рычаг, и стол немного опустился — как раз настолько, чтобы волшебница ловко вскочила на него, оседлав бедра своего пленника. Юноша дернулся всем телом, пытаясь сбросить ее, но в пальцах волшебницы блеснула игла. Один укол — и тело застыло в почти полной неподвижности.

Одним движением волшебница сорвала с себя балахон вместе с передником и наклонилась над ним, запуская пальцы в его волосы и срывая с его головы вторую «корону». Он беззвучно вскрикнул, когда острые шипы резко выдернули из гнезд.

— Ах, что это? Кровь? — Ученая наклонилась совсем низко, прижимаясь к нему всем телом и проводя губами по его лбу и вискам. — Всего-навсего несколько маленьких капелек… Они нам не помешают. Ведь верно?

Пленник крепко зажмурился и стиснул зубы. Но на большее его не хватило, и ему осталось лишь бессильно скрипеть зубами.

Наконец волшебница выпустила свою жертву и дрожащими руками натянула балахон.

— Вот и все, — промурлыкала она. — Я оставляю тебя одного. Ты останешься тут. Мне, конечно, будет жаль моих приборов, но, в конце концов, это вещи. Им все равно, если про них забудут на месяц-другой. А вот ты… Интересно, сколько времени ты выдержишь в одиночестве, потому что никто сюда не войдет. Никогда! Прощай, мальчик! Впрочем, нет. До свидания. Я еще вернусь. Потом, попозже. Когда ты станешь… поспокойнее.

Юноша открыл глаза. Только для того, чтобы увидеть, как тает, сливаясь со стеной, закрывшаяся за волшебницей и ее послушницами дверь.

Загрузка...