Незримое

Глава 18

К вечеру я узнала о себе много нового и занимательного.

И что к самостоятельной жизни я, оказывается, не готова — это в двадцать шесть-то, после почти девяти лет той самой самостоятельной жизни, — и что решения принимаю неправильные, и что карьеру выбрала не ту, и что слишком привыкла быть слабой и ничего не пытаюсь с этим поделать.

Я. Не пытаюсь.

Я!

Высказывались все по очереди, начиная с бабули, заканчивая молокососом Матвеем, который попрекнул меня Фафниром. Мол, завела животину, а позаботиться как следует не в состоянии, и дескать, лучше он дракотенка себе заберет. Упомянутый Фафни лишь вдарил лапой с выпущенными когтями по загребущим ручонкам моего братца и зашипел, как недавно на птицелова.

Больше к нему никто не тянулся и отнять у меня не пытался.

Кстати, к вечеру он еще немного подрос, и я начала подозревать, что к концу недели буду жить минимум с мейнкуном, а максимум — с тигром.

Но возвращаемся к поучительным лекциям родни.

Бабушка вещала о самосознании и здравой оценке собственных возможностей. Тут-то и выяснилось, что моя работа в управлении изначально казалась всем и каждому дурной идеей, а не остановили меня, просто чтобы поржать и посмотреть, как долго продержусь против Ковальчука и ежедневной необходимости применять магию. Нет, в открытую об этом никто не говорил, но догадаться было несложно. Готова поставить всю свою будущую зарплату, что братья и кузены еще и ставки делали.

По официальной же версии, меня не останавливали в надежде поучить уму-разуму. Мол, помаюсь, помыкаюсь, да пойму, что выше головы не прыгнешь.

Что сказать… вера близких так воодушевляет.

Папа разглагольствовал о высоком. Какого-то черта припомнил мои детские уроки рисования и первое место в художественном конкурсе «Нарисуй мамочку». Ну да, конечно, мне ж целых пять лет было, и те относительно пропорциональные овалы, из которых я и слепила мамочкино тело, разумеется, свидетельствовали о врожденном таланте, который я безбожно загубила.

А все из-за моего страстного желание что-то доказать родне — их слова, не мои.

Дядя Володя хмуро взывал к осторожности. Дескать, времена нынче неспокойные, и негоже слабой девице на мужской работе валандаться. Его речь была, пожалуй, самой краткой и проникновенной.

Кузен Андрюха попытался наехать на Яна и заявил, что мужика надо выбирать сильного во всех смыслах: и физически, и магически, раз уж сама по обоим фронтам в отстающих. Но именно что «попытался». Только он завел шарманку, как я пообещала нанять ведьму и проклясть все его стероиды, благодаря которым Андрюха, собственно, и раскачался до размеров среднего танка.

Потом подумала было объяснить, что Ян мне не «мужик», а просто напарник, причем даже временный, но к тому моменту уже так разозлилась, что промолчала. Ну их, пусть верят, во что хотят.

Кстати, пообщаться и нормально попрощаться нам опять не дали. По возвращении в город его тут же уволок куда-то папа, а я… ну, я оказалась здесь. Только и успела забрать у поручика Фафнира да наскоро кивнуть.

Под конец коллективной отповеди Игорь обвинил меня в ветрености и злопамятности. Откуда он это взял, понятия не имею, но был упомянут случай с Ковальчуком — дескать, врага мне жальче, чем родного брата — и моя оторванность от родных, которым я не звоню, не пишу и не посвящаю твитты. Ну и логичный вывод: я на что-то злюсь, хотя всегда была всеобщей любимицей, меня холили и лелеяли, пылинки с меня сдували, а я неблагодарная зараза…

В этот момент мой мозг отключился, а глаза заволокло красной пеленой.

Не помню, что было дальше, но, нет, я ни на кого не напала. Даже не сказала ничего и не пикнула. Просто выпала из реальности, прослушав большую часть новых претензий, если они, конечно, были.

И вот с этими людьми я собиралась устраивать сеанс семейной психотерапии? Да ни в жизнь.

Сидели мы, кстати, в просторной кухне снятого ими дома, и единственной, кого на это экстренное совещание не допустили, оказалась Дашка. Ее вроде как наказали и оставили у меня в квартире, настрого запретив покидать ее пределы. За что конкретно — тайна покрытая мраком, но сестрица не спорила, ибо слишком устала и вымоталась.

Собственно, я бы и сама сейчас не отказалась очутиться у себя дома, а не среди толпы с факелам…

Я всего лишь моргнула, честное слово. А когда открыла глаза, вокруг уже не было суровых лиц, читающих мне морали — только родная кухня, магнитики на холодильнике, цветочки на подоконнике и Дашка у плиты, жарящая блинчики.

Фафнир довольно фыркнул, выбрался из моих рук и, проворно спрыгнув на пол, поскакал к миске с молоком.

— Отпустили? — не оборачиваясь, спросила сестра.

— Нет, — заторможено ответила я. — Кажется, сбежала.

— Ну и правильно. Нечего их слушать. Что б умное сказа…

Ее прервал звонок мобильника — в спальне заиграло что-то веселенькое. Явно не мое.

— Ну естественно, — вздохнула Дашка. — Иди отвечай. Твой-то так и не ожил, вот и трезвонят на мой.

Не испытывая ни малейшего желания продолжать общение, я тем не менее покорно поднялась и пошла за телефоном.

— Ты воспитала премерзкую дракошку, Софья, — зашипела трубка голосом бабушки.

— Это дракот, — поправила я.

О том, что он как бы сам таким растет — очень быстро растет — и я не предпринимаю никаких попыток его воспитывать, упоминать не стала.

— Неважно! Мало того, что эта тварь без разрешения выдернула тебе с семейного совета, так она еще и наши порталы перенаправила на свалку!

Представив бабулю в привычном белом костюмчике посреди гор мусора, я не удержалась и хихикнула. А потом запоздало испугалась. Все-таки зарываться с моей бабушкой не стоит…

— Но не думай, — продолжала гневаться она, — что если мы не можем попасть к тебе сегодня, то ты уклонилась от общего решения.

— И что же вы там нарешали? — без особого энтузиазма уточнила я.

— В ближайшие дни я разберусь с этим твоим… внутренним расследованием, приковавшим тебя к городу. А потом ты и Дарья отправитесь с Игорем в Ленинград. Поживете с ним какое-то время, он вас на работу пристроит. А то взяли моду скакать как стрекозы…

Какой еще Ленинград? Мы в каком веке?

— Ба… — возмущенно начала я, но была прервана.

— У вас был шанс! Одна трижды замуж собиралась, но только след из жаб за собой оставила. Вторая возомнила себя сыщицей, а в итоге чуть не угробила и себя, и сестру, и постороннего человека. Хватит, наигрались.

— А как же правило про одного Зеленцова? — съехидничала я.

— Я его придумала, я его и отменяю, — отрезала бабуля. — Хоть буду уверена, что вы в хорошей компании и под присмотром…

— Это Игорь-то хорошая компания? Засранец, поломавший ни в чем не повинному человеку жизнь?

— Не смей так говорить о брате! Он маг. Всем магом свойственно стремиться стать первыми. Ты бы поняла, если бы…

— А, ну да, конечно, — перебила я, совершенно забыв, что нужно бояться.

Или просто устав от слишком долгого молчания.

Ладно, признаю, меня откровенно прорвало и понесло.

— Простите, что не разделяю ваших ценностей! Простите, что уродилась такой убогонькой. Простите, что пытаюсь найти собственный путь в жизни! И знаешь что, бабуль?.. Я ведь поверила. Поверила, будто вы все явились мне на помощь. В супергеройских белых плащах, ведомые дурным предчувствием, пришли меня защитить… А на самом деле вам просто приспичило в очередной раз показать собственную крутость и чужую ущербность.

— Софья…

— Делайте, что хотите. Я никуда не поеду. И Дашку не отпущу, если она сама не захочет. А что-то мне подсказывает, что не захочет.

— Не смей бросать трубку! — рявкнула бабушка.

Честно, никогда она еще не говорила со мной столь… эмоционально. И да — сдержанность пугает куда сильнее, чем подобные крики.

— И не собиралась, — вздохнула я. — Я умею быть вежливой и говорить «пока».

— Софья, мы правда пытаемся помочь, — устало произнесла бабуля.

— Миру помогите. Он как раз нуждается в сильных магах, а вы энергию на ерунду вроде меня тратите.

— Ты не ерун…

— Пока, бабушка, — честно попрощалась я, прежде чем нажать отбой.

Потом погипнотизировала потемневший экран взглядом и со всей дури запустила телефон в стену.

— Полегчало? — раздался за спиной голос Дашки.

— Нет.

Ни капельки. И я мигом очнулась и почувствовала себя идиоткой, потому что никогда прежде не вымещала злость на материальных объектах. Да я вообще не привыкла злость вымещать, и вот…

— Зато теперь до нас точно никто не доберется, — фыркнула Дашка. — Даже по телефону.

Перед сном я решила пошерстить магсеть на предмет информации о дракошках. В конце концов, нужно же было узнать, каких еще сюрпризов ожидать от Фафнира и могу ли я как-то управлять его спонтанными перемещениями. Ведь, похоже, от родни в квартиру он меня спорталил, повинуясь моим же мыслям.

А может, это просто совпадение, и котенок просто устал от воплей этих двуногих… Как там сказал птицелов? Жалкие людишки…

Порой мы действительно такие жалкие.

Сведений оказалось немного. Как я и думала, маги-владельцы не шибко-то горят желанием делиться тем, как питомцы усиливают их и без того неслабое могущество. Ну а заводчики предлагали информацию только в обмен на свидетельство, куда вписаны имена — мое и Фафнира. Я таковым еще не обзавелась, да и ехать в питомник за разъяснительной лекцией не хотела.

Впрочем, один полезный сайт все же нашелся.

Там люди и маги, сталкивавшиеся с дракошками, делились своими наблюдениями и предположениями, которые в целом сводились к одному: зверь точно знает, что и когда нужно хозяину. Вот так просто.

Причем некоторых спорщиков рассуждения довели до того, что дракошки чуть ли не выстраивают сложные прогностические цепочки. То есть, получалось, что изначально Фафнир знал одно: хозяйке нужно разжиться информацией. А потому при случае переместил ко мне на помощь Дашку, чтобы она напортачила с порталом, и разрыв в материи притянул нас не куда-нибудь, а прямиком к месту службы птицелова, от которого мы и узнали о творящихся делах.

Не то чтобы я в это сразу поверила, но… что-то в этом было.

К примеру, от птицелова мы узнали о трех точках, между которыми появляются разрывы. В одной из них живем мы. Из другой приехал Беляк — наша жертва.

Совпадение?

А еще птицелов назвал поручика «пустым, но зрячим», что все же подтверждало мои догадки о его интуитивных способностях. Или не интуитивных, если учесть дар проявлять все подряд…

Правда, меня тоже обозвали. Сначала Исаев со своим «настоящая брежатая», потом тот же птицелов, мол, слабая, но брежатая… И создавалось впечатление, что слово для них имеет какое-то особое значение — не то, что вкладываю в него я.

Черт, да это же просто должность! К тому же совсем не престижная, а даже наоборот. Это все равно что сказать: «Слабая, но уборщица».

Глупо и непонятно.

В общем, начинала я с запросов о дракошках, а в итоге перерыла всю сеть в поисках данных о брежатых, коих нашлось еще меньше. Лишь человеческий юридический термин из старинного русского права да кое-какие выдержки из наших должностных обязанностей. О, и еще видео — то самое, где я в розовой пачке, с крыльями и на метле. Так и знала, что кто-нибудь заснял…

Спать ложилась с распухшей от мыслей головой и, если честно, была не расположена к задушевным беседам, но, когда Дашка опять перебралась из спальни ко мне на диван, все же не выдержала.

— Что у вас с Ковальчуком произошло? — спросила, обнимая сестру.

Она вновь была странно отстраненной и философски расслабленной — не то что давешняя нервная истеричка в лесу, — так что удосужилась ответить:

— Прошлое произошло. Его. Мое.

Что в прошлом шефа отметился Игореха, это я знала, но…

— А в твоем-то чего такого?

— Я имела глупость ляпнуть, за кого чуть не вышла замуж, — пробурчала Дашка, — а он завелся. Мол, простите, до графьев мы не дотягиваем и даже как маги слабы, не чета вашим братьям и сватьям.

— Вот придурок.

— Он ведь до вчерашнего дня и правда не воспринимал меня как сестру Игоря…

— Так вы до вчерашнего дня и знали-то друг друга всего день, — напомнила я.

— И ночь, — вдохнула сестра.

— Ах, ну конечно. Ночь — это самое главное.

— Вот когда Яна своего окрутишь, тогда и поговорим.

Наверное, моя покрасневшая физиономия сияла в темноте комнаты точно маяк.

— Ну прям… надо мне больно кого-то окручивать…

— Ну или он тебя окрутит…

— А птицелов тебе чем не угодил? — поспешила я сменить тему.

— Да патлами своими… черными… длинными… Еще б в хвостик стянул, и сразу бы убила.

Мы рассмеялись, и дрыхнувший на подушке рядом с моей головой Фафнир недовольно заворчал во сне и потянулся, задев меня лапой.

— И ты представляешь, — продолжила Дашка, немного успокоившись, — этот гад еще имел наглость мне позвонить!

— Птицелов? У него ж телефона нет…

— Да какой птицелов? Ковальчук!

Я аж подскочила, опять вызвав недовольство кота — на сей раз меня даже легонько укусить попытались, да вот только зубы еще не доросли.

— Серьезно?

— Угу. Пока тебе мозги промывали. И ведь не извиниться звонил, а допросить. Все выпытывал, знакома ли мне легенда про каких-то двух братьев, и стишки дурацкие читал.

— А ты?

— А что я? Я выслушала, послала к норгу в задницу и отключилась.

Я вновь легла и задумчиво уставилась в потолок. Ковальчук, конечно, придурок, но с чего он вдруг решил спрашивать о легендах именно у Дашки? Она же…

Ой, хорошо, что я не успела озвучить свои мысли вслух. Как можно было забыть, что сестра у меня, вообще-то, историк и, собственно, в Ярославле устроилась преподавать историю магии.

— Тебе с работы-то не уволили еще? — заодно поинтересовалась я.

— Сама уволилась, — фыркнула Дашка. — Студенты лапочки, но работают там одни снобы и фашисты.

— Как в любом вузе…

Ненадолго же ее хватило…

Или причина в другом, и Дашка решила после всего покинуть город?

— Я слышала, что ты говорила бабушке, — отозвалась она, словно прочитав мои мысли. — И спасибо, но я все-таки с Игорем отправлюсь. Не жить с ним, конечно, но в Питер давно хотела, а раз уж бабуля решила отменить правило… Самое время. Можешь праздновать.

Но праздновать не хотелось. На самом деле мне было чертовски грустно в очередной раз терять сестру, когда мы, казалось, почти нашли общий язык.

— А я ведь записала, — внезапно добавила Дашка.

— Что?

— Стишок Ковальчуковский. Он про ваше дело мельком упоминал и говорил, мол, это тебя касается, вот я и записала. Вдруг вам с майором твоим пригодится.

— Показывай.

Я быстро села и включила свет. Фафнир психанул и, спрыгнув с дивана, гордо удалился в спальню, где ему никто не будет мешать. Все-таки, хорошо, что он так быстро растет, не надо нянчиться. С другой стороны, взрослые коты не так умильны, как крохотные пушистые котятки…

Через минуту я уже держала в руках книгу рецептов, на форзаце которой сестра и записала странные строки:

«Один скрывает следы и знаки,

Другой вскрывает замки изнанки.

Что первый брат стережет и прячет,

Второй — отважно являет зрячим».

— И что это за братья? — растерянно пробормотала я, перечитав четверостишие раз десять — и про себя, и вслух, и задом наперед.

Дашка пожала плечами:

— Я как поуспокоилась, пыталась вспомнить. Вертится что-то в голове, а ухватить не могу. Потом в записях своих порылась — ничего.

И у меня в голове вертелось. Казалось, я прежде уже слышала это стихотворение — именно слышала, а не читала. Потому что вместе со строками вспоминался голос. Скрипучий и жутко неприятный, но отчего-то завораживающий…

— Са… Ковальчук еще сказал, что эти братья — не люди точно.

— Звери, что ли? — нахмурилась я.

— Да нет, в смысле, это иносказательно. Вроде как о предметах. Знаешь, как в загадках. Сидит девица, сама в темнице, а коса на улице. И девица тут не девица. Вот братья эти не братья, а просто нечто парное.

— Что-то много тебе Ковальчук успел сказать для разговора на эмоциях, — прищурилась я.

Дашка покраснела:

— Так я ж слушала. Ждала, когда что-то другое скажет, а он…

— А он идиот, — констатировала я уже известный факт и вновь вернулась к четверостишию. — Отважно являет зрячим… Это связано с поруч… с Яном.

— Почему?

— Его сегодня птицелов зрячим назвал. Но даже не в этом дело, а… — Я закусила губу, пытаясь оформить свои бессвязные мысли в слова. — Тут все упирается в проявление незримого. Грубо говоря, один брат что-то прячет, а второй всем показывает. Как раз это и происходит в последние дни. Еще и разрывы эти… будто кто-то нарочно пытается вывалить на людей все скрытое.

— Может, так и есть, — пожала плечами Дашка. — И Ян твой вообще ни при чем.

— Да, только… — Я замялась. — Не знаю. Но должна узнать, потому что все вокруг нас с ним и вертится. Как бы поздно не оказалось. Как там, кстати, твое предчувствие? Не улеглось?

— На месте родимое, — хмыкнула Дашка. — И у остальных тоже. Вот они и бесятся и утащить тебя из города хотят. Так что ты зла не держи.

— Не держу, — соврала я.

— Держишь. Еще с детских лет, с той истории с блоком.

Значит, мои лесные откровения до нее все же дошли.

— Но теперь ты начала давать отпор и огрызаться, — продолжила сестра, — так что скоро до них дойдет, что ты не один из цветочков из мамулиной теплицы. Безмолвных и бесправных. А теперь… — Она зевнула и, щелкнув выключателем, вновь улеглась. — Спать пора.

— Но… стих…

— В таком состоянии ты сейчас такую разгадку придумаешь, что Стивен Кинг обзавидуется. Ложись. Завра купим телефоны, свяжешься со свои Яном, и продолжите расследование.

Разумеется, Дашка была права.

Я отложила книгу, нырнула под одеяло и послушно закрыла глаза. Вот только не так-то просто уснуть, когда в голове вертятся дурацкие строки, а ты пытаешься не только постичь их тайный смысл, но и вспомнить, откуда вообще их знаешь…

Плюс: я все-таки отключилась.

Минус: новый телефон сожрет мои последние деньги, а зарплаты, благодаря отстранению, не будет еще долго… Точно надо поскорее со всем разобраться.