Незримое

Глава 9

Как я и думала, стоило сообщить Яну, что силы зла заставляют меня доложить о последних событиях в письменной форме, и он тут же загорелся желанием немедленно навестить ведьму-феминистку Ольгу Метельку. Пока, так сказать, кислород не перекрыли. Я тоже не сильно возражала, хотя, если честно, мысли были заняты другим — я уже вовсю придумывала обтекаемые формулировки для упомянутых отчетов.

Получалось не то чтобы хорошо, но «во благо Магического управления» вместо «назло гадскому Ковальчуку» я по-прежнему считаю крайне удачной находкой. Также в копилку отправились «сугубо по велению руководства», «за неимением особых распоряжений» и «действовала по обстоятельствам».

Уверена, дальше шефа это все равно не пойдет, да и ему особой пользы не принесет, но, надеюсь, хотя бы заставит поскрипеть зубами.

Метельку, как выяснилось, нам предстояло искать на рабочем месте, ибо в субботу трудятся не только правоохранительные органы, но и столь необходимые отдыхающему люду торговые центры, а наша ведьма как раз продавала парфюмерию и косметику в одном из них.

Не очень-то по-феминистски, скажу я вам, особенно учитывая «униформу» таких продавщиц: юбка-карандаш, чтоб попа смотрелась орешком, убийственные шпильки и полупрозрачная блузка со стратегически расстегнутыми пуговицами. Оно и понятно — сейчас мужики в этих отделах чуть ли не чаще женщин появляются, на них и расчет. Хотя не понимаю я, хоть убейте, на что такие мужики нужны.

Но вернемся к нам с поручиком.

Выбравшись из кафе, я бросила взгляд на родимое управление, скривилась и все же озвучила свою мысль:

— Надо бы кого-нибудь из охотников захватить.

— Зачем? — нахмурился Ян.

— С нами она может даже не заговорить. Ты человеческий следователь, я вообще веса не имею, а охотников ведьмы боятся.

— Я могу быть очень убедительным. — Он пошловато поиграл бровями и распахнул дверцу машины.

Для меня. От удивления, растерянности и, что греха таить, удовольствия я немного не рассчитала свои габариты и при погружении в салон хорошенько приложилась головой в проеме.

А Ян вновь повел себя как истинный джентльмен, не обратив на мой конфуз никакого внимания.

— Кстати, — спросил, поворачивая ключ зажигания, — я никогда особо не задумывался, но чем ведьмы отличаются от магов?

— Вас этому не учат? — не поверила я.

— Учат, что вы черпаете силу из разных источников: ведьмы из природы, а маги из внутреннего резерва, но… По мне, так резерв магов тоже должен пополняться из внешних источников, так что суть в итоге одна.

Не сдержавшись, я рассмеялась:

— Ведьмы вообще ничего ниоткуда не черпают! Как, если они рождены людьми?

— Серьезно? — Ян уже свернул на улицу Свободы и направил наши колеса к ТРЦ «Аура». — А откуда тогда сила?

— Ритуал, — фыркнула я. — Жертвуют плоть, а взамен получают… некоего товарища с изнанки, который некоторое время выполняет их приказы. Потом слабеют, опять жертвуют, и так далее.

— Эм… какую плоть?

— Свою, какую ж еще. Сама лично видела ноги этой Метельки — не хватает двух пальцев. Так что она совсем еще зеленая, начинающая. Кто-то, оберегая внешнюю красоту, расстается с внутренними органами, но это еще опаснее. Сложновато во вскрытом состоянии вести переговоры с тем самым товарищем, велик риск истечь кровью до смерти.

— Весело у вас… и образ одноногой Бабы Яги приобретает новые краски… А почему мужчины не могут пожертвовать и получить помощника? — не унимался поручик.

— Потому что их интересуют только дамы, — широко улыбнулась я.

— Товарищами ты называешь… демонов? Чертей?

— Нет, просто… Во-первых, первыми их встретили и обозвали финны, потому словечко вышло знатное, язык сломаешь. Вроде даже палиндром. Во-вторых, только не смейся, но есть поверье, мол, нельзя поминать этих тварей вслух, они ж и без посредничества ведьм могут напакостить. Так что в итоге кто как извращается. Для нашего управления они товарищи.

— Те, кого нельзя называть. — Ян кивнул и наконец умолк.

Неужели вопросы иссякли? А вот у меня появились.

— Что узнал про проклятье?

Мы уже заезжали на подземную парковку, и его лица в полумраке я толком не разглядела, но вроде поручик скривился.

— Было на нашем трупе. На кого собиралось перескочить — неизвестно. По словам ваших магов, ты его под ноль уничтожила.

Печально. И приятно. Хоть в чем-то я сработала по максимуму.

Впрочем, за это мне тоже наверняка прилетит свыше. Дескать, нечего браться за чужую работу, надо было стойко схватить проклятье (конечно, мне ж врожденной невезучести мало), а потом ждать, пока его на мне же изучат и, может быть, если повезет, безболезненно отделят. Ну или загнуться во имя Родины — для руководства это тоже приемлемый вариант.

Звук моих шагов эхом разносился по парковке, вторя внутреннему накрученному ритму злости. Да уж, заводить сама себя я всегда умела. Теперь предстояло успокоиться.

Ян косился с недоумением, но комментировать мою ни с того, ни с сего перекосившуюся физиономию, видимо, поостерегся. Так мы и вплыли в торговый центр в напряженном молчании.

А за прозрачной дверью на нас обрушился шум, гам, детский визг и музыка.

Мамаши тащили упирающихся детей и зевающих мужей вдоль бесконечных стеклянных витрин, зазывающих внутрь блестящими кофточками и острыми каблучками; в нос бил ни капли не аппетитный запах фастфуда; а прямо посреди огромного холла, разделяющего торговые ряды, установили небольшую сцену, вокруг которой уже топтались зрители в ожидании еженедельного розыгрыша призов и какого-то представления.

И чего людям в субботу не спится?

Я б сейчас с удовольствием продавливала лицом подушку… хотя сама ведь вызвалась — Ян предлагал отвезти меня домой.

«Вот и не ной и не кривись».

— Нам туда, — прервал мою рефлексию поручик, указав на торговую точку справа от сцены. — Точнее, мне туда. А ты подожди.

— Почему? — не слишком-то возмущенно уточнила я.

Если честно, настроение с недосыпу и после нервного напряжения скакало как сумасшедшее, и прямо сейчас общаться с Метелькой мне действительно не хотелось.

— Она ведь тебя знает?

— Сталкивались, может, и запомнила.

— Ну вот и не будем ее раньше времени пугать.

Лично я сильно сомневалась, что и в лучшие свои дни способна напугать хоть кого-нибудь, но лишь позволительно взмахнула рукой, а когда Ян бодро ускакал в нужном направлении, поплелась к сцене. Оттуда и на Метелькину лавочку вид хороший, и, глядишь, шоу пока посмотрю.

Сначала на сцену выползли музыканты, и гигантские скрипучие колонки извергли залп противных звуков, пока они отстраивали инструменты, но уже через пару минут терпение присутствующих было вознаграждено.

Просторный зал наполнился задорной рок-н-рольной мелодией, и перед помостом, чуть разгоняя зрителей, внезапно нарисовались пары… старичков. Как я поняла, то был урок какой-то танцевальной школы. Впереди выполняли несложные движения педагоги — парень с девушкой, — а престарелая группа за ними повторяла.

Я откровенно залюбовалась. Не каждый день видишь таких жизнерадостных и активных пенсионеров, да еще и отплясывающих под забугорную «дьявольскую» музыку. И если осовремененных дедов я еще встречала, то седовласые бабульки в мешковатых свитерах и с куцыми калачиками на затылках, дрыгающие ногами, смотрелись просто потрясающе.

Меня так увлекло это зрелище, что, признаюсь, окружающий мир со всеми его проблемами на время померк. А уж когда один из дедков доверил свою даму педагогу и внезапно затянул меня в круг танцующих, я и вовсе позволила себе расслабиться и, от души хохоча, совершила пару незамысловатых па. Не особо грациозно, но танцевать я всегда любила, да и партнер попался опытный. Покружив меня немного и оставив задыхаться от смеха на краю площадки, он вновь подхватил свою старушку и продолжил зажигать.

А я таки вспомнила, кто я и что здесь делаю.

Прокашлявшись, я придала лицу более-менее серьезное выражение, одернула кофту и осмотрелась. Взгляд сам собой потянулся к открытому проходу с охранными рамками, за которыми виднелись стеллажи с косметикой и где вроде как должен был обретаться поручик. Хотелось верить, что он все еще там.

Точно, там. За прозрачной стеной. Стоит столбом и смотрит на меня как-то странно. Глаза — что два блюдца.

Едва наши взгляды встретились, Ян отмер, дернулся и резко повернулся к выходу, откуда в тот самый миг выбегал не кто-нибудь, а Ольга Метелька собственной персоной. Не узнать эту красотку было сложно: толстая блондинистая коса болталась за спиной и при каждом шаге стучала по круглой оттопыренной попе.

Ведьма напоминала юную цаплю, выбравшуюся из болта на твердую почву. Узкая юбка и высоченные шпильки не давали длинным ногам воли, и первые несколько секунд она бежала по технике «коленки вместе, пятки врозь», при этом смешно размахивая руками в поисках равновесия. Потом ей это очевидно надоело, и, на мгновение остановившись, Метелька просто схватилась за края небольшого разреза на бедре и резко дернула в стороны.

Я уже была достаточно близко, чтобы услышать звук рвущейся ткани, но не достаточно, чтобы успеть схватить эту заразу — она молниеносно сбросила туфли и с такой скоростью припустила прочь, что, лежи под ногами пыль, я бы ее глотала.

Но покой нам только снится.

Не понимая, почему ведьма улепетывает и какого черта Ян вообще ее упустил, я все так же упорно бежала следом до самой подземной парковки. На определенном этапе со мной поравнялся поручик. Я лишь скосила на него глаза, состроила страшную рожу, но задавать мучившие меня вопросы не стала. Не время и не место. Тут бы дыхание удержать.

Вот же быстрая мегера…

Когда Ян меня обогнал, не заметила. И проворонила миг, когда Метелька исчезла в ослепительно-белой вспышке. Точнее, увидеть-то я это увидела, но поручика остановить уже не успевала — он вслед за ведьмой влетел в портал, и мне не осталось ничего иного, как из последних сил оттолкнуться ногами и нырнуть за ними.

Как-то в юности смотрела я фильм «Пустота» — о двух друзьях, которые заставили весь мир исчезнуть. Потом вещи вокруг себя. Дом. А потом и вовсе принялись друг за друга, но в конце концов выяснили, что взаимная ненависть не так сильна, так что полного уничтожения не получилось.

Испарились только тела. А две разнесчастные, но хохочущие головы остались скакать по белому, ничем не заполненному пространству — пустоте. Может, навечно, может, нет, кто знает?

И это я сейчас не концептуальное кино рекламирую, а пытаюсь описать место, в котором мы оказались. Точь-в-точь финальные кадры того фильма: куда ни глянь — белизна без конца и края, но вместо двух голов — взгрустнувшая я и ошарашенный поручик.

— Где?.. — пробормотал он, кружась вокруг своей оси. — Что?..

Ведьмы, разумеется, и след простыл, но Ян этого еще не понял.

С усталым вздохом я села, приняв позу не-до-лотоса — никогда не умела вот так пятки вверх выворачивать, — уперлась кулаком в щеку и приготовилась ждать. Долго-долго ждать.

Когда поручику надоело вертеться, он наконец обратил внимание на мой обреченный вид, замер и, быстро сделав какие-то выводы, присел рядом.

— Мы сильно встряли?

— Еще как.

Вообще, прямой опасности, конечно, не было. Тут не притаились никакие жуткие твари, нам не грозило внезапно скончаться от удушья, отравления, утонуть, провалиться в пропасть, сгинуть под камнепадом. Нам вообще, по сути, ничего не грозило.

Кроме незавидной участи остаться в этой белой пустоте навсегда.

Ну, не совсем навсегда, рано или поздно мы помрем от жажды и голода или свихнемся и убьем друг друга, но сам факт…

Любого мага с детства учат: «Никогда не входи в чужую Секунду, если не доверяешь хозяину и не держишь его за руку». Но я в своих порывах редко задумываюсь о последствиях. К примеру, угоди сюда только поручик, я, оставшись снаружи, смогла бы его вытащить. А теперь нас вряд ли найдут, если только Метелька самолично не отнесет артефакт в управление и не сообщит, что внутри заперта парочка идиотов.

Точнее, один простой смертный и одна идиотка.

Вот теперь даже не знаю, что лучше: действительно скончаться здесь или быть спасенной и в очередной раз навеки опозоренной.

Ладно, обо всем по порядку.

Секунда — в сущности, вещица безобидная. И малораспространенная, так как ее создание требует колоссального вливания энергии. Даже у меня с такой прорвой одаренной родни в жизни была одна-единственная Секунда, подаренная родителями при поступлении в университет. К концу пятого курса заряд исчерпался, но главную цель артефакт выполнил: я ни разу не опоздала на пары, хотя случаев выпадало предостаточно.

Итак, если кто еще не догадался, Секунда — некая разновидность портала, настроенная на конкретного пользователя и конкретную точку выхода. Моя вела прямиком в женскую уборную в здании универа, и вваливалась я туда порой из самых экзотических мест.

Собственно, и подарили мне артефакт после того, как по дороге на выпускные школьные экзамены я провалилась в канализационный люк и просидела там до вечера. Чудом кости не переломала (потратила весь хилый резерв на приземление) да на пересдачу потом шла под конвоем, дабы не потеряться, так что моим дипломом о вышке родичи решили не рисковать. Вложились в мощную Секунду — как раз до самой защиты хватило.

Мой артефакт выглядел как обычная сережка — опять же, во избежание потерь, — которую позже сменил гвоздик для связи с начальством, но вообще это может быть что угодно. Хоть чайник, если вам удобно таскать его с собой.

И теоретически, через Секунду хозяин может провести до пяти человек, но все они должны держаться за него мертвой хваткой, так что, наверное, это не очень удобно. А отцепившись или шагнув в портал без спроса, оказываешься в таком вот… нигде.

В бесконечной белой комнате между миром и изнанкой.

И вытащить тебя может либо хозяин Секунды, либо тот, кто заполучит ее и сумеет вскрыть, что тоже требует немалых энергетических затрат. Слыхала, в столице даже маньяк был, моривший жертв в пустоте…

В общем, мы с поручиком влипли, ибо ведьма нас точно не выпустит.

Над тем, откуда у беспалой продавщицы косметики в принципе взялся столь мощный артефакт, мне даже думать не хотелось…

Яну, как выяснилось, тоже. Когда я объяснила, что и как, а у него закончились вопросы в стиле «а точно нельзя выбраться?», «и телефон не ловит?», «и сигнал не подать?», поручик просто завалился на спину и вперил растерянный взгляд в пространство.

— Ты как ее упустил-то? — спросила я через минуту, пихнув его в бок.

— Я… — Ян замялся. — Отвлекся.

— Нашел время. Что ж такого важного тебя отвлекло во время беседы с подозреваемой?

— Она попросила… не на рабочем месте. Сказала, захватит куртку, и поговорим снаружи. А я ждал и… отвлекся.

— На круглую задницу и выбеленные патлы? — фыркнула я, начиная злиться. — А я-то думала ты серьезный, умный, внимательный и…

— Да между прочим если б не ты, — прервал Ян, резко сев, — то я бы уже эту Метельку на допрос вез!

Я аж задохнулась от возмущения:

— Приехали! Нашел крайнюю — меня вообще там не было!

— Разумеется, не было, — скривился поручик. — Ты в это время рок-н-ролл отплясывала, смеялась вся такая…

— Какая?

— Такая!

— Ну какая?

— Светилась ты, поняла? Вот я и залип на минуту.

Я вдруг обнаружила, что мы сидим, склонившись друг к другу и едва не соприкасаясь лбами, и испуганно отпрянула.

— Светилась? — уточнила, чувствуя, как к лицу приливает кровь.

— Да, вот здесь. — Ян прижал ладонь к своей груди, и я инстинктивно повторила его жест. — Таким… золотистым светом. Будто у тебя там фонарик висел.

Фонарик. Очень романтично. Хотя какая романтика? О чем я вообще?

— Но больше никто не заметил вроде… — нахмурилась я. — У нас народ не стеснительный, сразу бы кто-нибудь пальцем ткнул.

— Конечно, не заметили, — отмахнулся поручик. — Все на стариков смотрели.

— А ты на меня?

— А я на тебя.

Теперь я точно могла посоперничать цветом с огнетушителем.

Пытаясь как-то сгладить неловкость, я опустила взгляд на свою руку, которую по-прежнему прижимала к груди, и нахмурилась еще сильнее:

— Раньше такого не было…

— Раньше на тебя не смотрели? — хмыкнул Ян.

— Ну тебя. Не светилась я раньше. — Я подняла на него глаза. — Думаю, дело все же в тебе. Ты что-то такое проявляешь… во всем. Всюду, куда приходишь.

Он скрестил руки:

— И что же я мог проявить в тебе?

А вот черт его знает.

Неопределенно пожав плечами, я наконец отняла руку и ощутила легкое покалывание. Коснулась ладони пальцами другой руки — горячо. Какого?..

Ладно, с этим можно разобраться потом.

— Расскажи что-нибудь, — внезапно попросил Ян, и я вздрогнула.

— М?

— Что угодно. Мы ведь здесь надолго, и раз уж пока ничего не можем поделать…

— Опять будешь выпытывать секреты магического сообщества? — ухмыльнулась я.

— Вроде того. Например… расскажи, какое самое странное существо ты встречала в жизни.

— Странное?

— Ну вот для меня сейчас все странное, но ребенок в семье магов растет как в стране чудес, потому и чудеса теряют свою суть… если ты понимаешь, о чем я. Так вот, встречала ли ты кого-нибудь, кто смог бы тебя по-настоящему удивить?

«Тебя», — едва не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Ян ведь не об этом спрашивал, и я прекрасно поняла его мысль.

Пришлось как следует напрячься. Если честно, странностей в моей жизни хватало, но он прав — относилась я к ним как к чему-то само собой разумеющемуся, пусть и не теряла веры в чудеса.

Может, рассказать о русалках? Но, наверное, в давно знакомых всем по сказам существах нет ничего такого, чтобы «ух ты!». Хотя вряд ли Яну известно, что они страдают клептоманией почище легендарных драконов и что вода, в которой искупалась русалка, становится целебной.

Или о домовых — тоже прославленных, но незаслуженно обиженных и позабытых. Расстроится он, узнав, что нам бы сейчас не приходилось убираться и готовить, кабы наши предки не попытались поработить доверчивых и дружелюбных бородатых мужичков, что рождались из пыли и в пыль же в итоге и превратились?

На ум пришел еще десяток всяких мифических и не очень созданий, но стоило вспомнить одно конкретное, и я поняла — да. Именно существование карохов когда-то взорвало мое воображение.

Другие удивляли, вызывали недоумение, страх и любопытство. Но карохи заставили меня вновь поверить в чудо, когда никаких чудес на горизонте не предвиделось…

— Это случилось на пятом курсе, — начала я, устроившись поудобнее, и Ян тут же подобрался и приготовился слушать.

…Когда не осталось в моей жизни ни иллюзий, ни перспектив, только острое желание поскорее разобраться с опостылевшей учебой, от которой для подобной мне неумехи все равно никакого толку, и уехать куда-нибудь — куда угодно, лишь бы подальше…

Приближающиеся экзамены зависли над шеей дамокловым мечом, но настроения зубрить не было — обычный эффект последнего года. Ну и усталость тоже сказалась, вкупе с полным разочарованием во всем мире.

Я не помню, что толкнуло меня пойти на лекцию по скандинавским мифам и легендам. Скука, наверное. И соседка по комнате, чьи эксперименты с артефактами едва не оставили меня без бровей, ресниц и волос. Подумалось, что лучше уж поторчать в душной аудитории, чем рисковать схлопотать очередной откат.

И да, лекция была дико занудной. Я не запомнила ни одного слова и, если честно, все полтора часа посвятила одному единственному занятию: разглядыванию приглашенного лектора и гаданию, на какой минуте своей речи он скончается от старости.

Ну вот правда, таких дряхлых стариков я, наверное, никогда еще не встречала. Его буквально подбрасывало в воздух от каждого слова, руки и ноги тряслись и ходили ходуном, обвислые щеки и веки дрожали, и я никак не могла понять, как он умудряется выдавать столько информации без каких-либо вспомогательных материалов.

Перед стариком не стояло даже кафедры, куда можно было положить какую-нибудь записульку или гаджет. А он шпарил и шпарил, заикаясь отнюдь не из-за забывчивости — просто сложно говорить ровно, когда весь как на шарнирах.

В общем, к концу лекции я так и не пришла ни к какому выводу, разве что определилась, что, если доживу до такого возраста, не хочу потом выступать перед неблагодарными студентами вроде меня же самой. Однако по пути в столовую, где я собиралась перекусить, мне выпал шанс узнать секрет старого профессора.

Он ковылял в одном со мной направлении, но значительно медленнее, а мне было как-то неловко его обгонять. Вот и плелась я позади, ожидая, когда же старик наконец свернет. Но он не свернул, а упал.

Просто рухнул как подкошенный, без охов и предупреждающих выстрелов. И я, даже не думая, чем могу помочь, ринулась к нему. Всего несколько шагов нас разделяло, но когда я коснулась пальцами дряблой шеи — пульса уже не было. Я уже приготовилась рыдать, биться в истерике и звать-звать-звать кого-нибудь, однако вскоре выяснилось, что жизни в этом теле не было никогда.

Если вкратце, то пока я причитала и размазывала по щекам тушь, из стариковского уха на его же лоб, кряхтя и чертыхаясь выбрался крошечный человечек. Крошечный — в смысле, совсем. Размером даже не с пальчик, а с… Блин, ну вообразите, каким малюткой надо быть, чтобы поместиться в чьем-то ухе.

Наряд его в точности повторял одежду старика — старомодный полосатый костюм, да черный портфель с заклепками, — но был этот малыш раза в три моложе и в десять раз симпатичнее. И да, чтобы разглядеть его, мне пришлось склониться к телу близко-близко.

Видок, наверное, у меня был тот еще. По крайней мере, карох — позже я узнала, что зовутся маленькие человечки именно так — задрав голову, ухмыльнулся и помахал мне рукой.

— Не плачь красотка! — крикнул, а для меня все прозвучало едва уловимым писком. — Давно пора было сменить колымагу.

После чего ловко скатился с головы старика, и начал медленно удаляться. Ну, то есть, для него-то, полагаю, все происходило очень даже быстро, а вот я могла обогнать кароха за полшага.

Пока я наблюдала за этим чудом природы, лежащее на полу тело стало таять, буквально на глазах превращаясь в дым и просачиваясь куда-то в пол, и через несколько мгновений я уже в гордом одиночестве сидела на грязном полу универского коридора.

— Карохи, они… создают себе большие тела для общения с нами, — объяснила я поручику, который после моей истории замер в роденовской позе мыслителя. — Ну и привыкают. Жалко им потом расставаться, как нам с полюбившимися вещами и машинами. Вот и довел этот профессор свой «транспорт» до полного упадка.

— Обалдеть, — наконец выдал Ян. — Я бы тоже впечатлился. И… как такого узнать среди обычных людей?

— Ну… они бывают заторможены, часто задумываются, выпадают из реальности. Но то же можно сказать и о всяких там мечтателях, так что не советую проверять уши всякого, кто на мгновение завис.

Он рассмеялся, и я собралась было рассказать еще о ком-нибудь удивительном, но, похоже, всему хорошему действительно приходит конец…

Вот уже не думала, что назову отнюдь не добровольное пребывание в Секунде «хорошим».

— Привет неудачникам, — раздался из ниоткуда задорный голосок. — Не заскучали еще?

А в следующий миг из белизны прямо перед нами шагнул человек.

Я узнала его мгновенно, несмотря на то, что не видела несколько лет. По волосам, глазам, кривой усмешке.

Маминой усмешке.

Проклятье, ну ребенка-то они зачем приперли?

— Матвей, — поздоровалась я.

Поразительно, каких-то три года, и из смешливого лопоухого мальчишки мой младший братец превратился в самоуверенного смазливого подростка. Ему ведь уже пятнадцать скоро. Жених…

— Чего расселись-то? — Тем временем продолжал «жених». — Там батя по ту сторону якорем работает. Надо выбираться побыстрее, пока у старичка сердце не отказало.

М-да, как быстро растут дети…

Плюс: мы не сгинем в Секунде.

Минус: не уверена, что это плюс.