Незримое

Глава 19

Утро мое началось около полудня под активный массаж груди четырьмя лапами и громкое тарахтение. За ночь Фафнир еще поднабрал в весе, так что теперь по мне топтался крупный такой котенок на вид месяцев трех отроду — никакого сравнения с тем крошечным комочком, что только позавчера мне вручила сестра.

— Дашка! — позвала я, не обнаружив ее рядом. — А дракошки точно не от драконов произошли? Или мне пора искать жилье побольше?

Дашка явилась через минуту — уже при полном параде: зауженные джинсы, какой-то модный пуловер неопределимого цвета, стратегический макияж и идеально прямые блестящие волосы. Сняв с меня Фафнира, она безжалостно повертела его в руках, мгновение поглядела в наглые голубые глаза и неопределенно пожала плечами:

— Вообще, они обычно нормально растут. Как обычные кошки. Полагаю, он вымахал, потому что ты того хотела.

— Неправда! — искренне оскорбилась я.

— Ну, может, переживала, что он такой маленький, боялась навредить или одного его оставить. Вот он и решил, что если подрастет, то тебе будет удобнее.

Я забрала у сестры кота.

— А можно это как-то остановить?

— Попроси.

Она ушла, а мы с Фафниром устроили игру в гляделки.

— Значит, ты мой личный джинн…

Разумеется, мне не ответили.

— Прекращай это гипер-развитие, — строго велела я. — Вырасти всегда успеешь. А у любого ребенка должно быть детство.

Фафни одновременно зевнул и мяукнул и, задрав хвост, ускакал вслед за Дашкой.

Через несколько минут я присоединилась к этой парочке на кухне, где мне тут же вручили новый телефон, в который уже была вставлена моя старая симка, и огромную кружку кофе.

— Спасибо… Ты когда успела? — удивилась я.

Дашка демонстративно обвела свой наряд рукой:

— Думаешь, куда я так вырядилась? Работы-то больше нет, мужика нет, вот и прошвырнулась с утра по магазинам.

— Наши ломились?

Я уже пролистывала десятки пропущенных вызовов и непрочитанных сообщений. Номера Яна среди абонентов не было, так что к остальным я даже приглядываться не стала — просто отложила телефон.

Почему он не позвонил? Решил, что я еще нескоро обзаведусь новым мобильником?

Или просто продолжил расследование в одиночку, потому что за мной по пятам ходит треклятая Невезуха?

— О, еще как, — самодовольно улыбнулась Дашка. — И трезвонили — я сбрасывала, и порталами баловались — Фафни всех перенаправил, кого куда, и даже соизволили ножками прийти под дверь и постучать, но тут я даже спрашивать «кто там» не стала. И естественно, не открыла.

— Думаешь, отстанут? — спросила я.

— Беру удар на себя. Собирайся, лети к своему майору, а я пойду родню отвлекать. Скажу бабушке, что согласна осесть в Питере — и пока она будет исполнять ритуальный танец древних майя, ты успеешь всю преступность искоренить.

Я в этом сильно сомневалась, но в душ потопала. А когда вышла, Дашки уже не было, зато на столе лежало пламенное послание от нее. Крупные, сильно заваленные влево буквы гласили:

«Советую заглянуть в библиотеку на Ленина, в каком-то там ДК. Спроси неотредактированный сборник сказок Иеремии Ту. Я звонила, он у них есть. Если про этих братьев что-то где-то и сказано, то именно там.

P.S. Накрасься ты уже, кого-нибудь великого ради. Женщина ты, или где».

Ну и тушь и губная помада, что, собственно, придавливали записку к столу, были красноречивее всяких слов.

Девятнадцатый филиал библиотеки имени Лермонтова встретил меня безрадостно — пустыми залами и жующей жвачку коротко стриженой девицей лет двадцати, что при виде нежданного посетителя скривилась, но приготовилась внимать.

— День добрый, — попыталась проявить вежливость я. — Вам сегодня звонили по поводу неотредактированного сборника сказок Иеремии Ту…

И умолкла. Обычно в этом месте человек понимал, что от него требуется, но девица то ли оказалась особо незамутненной, то ли решила надо мной поиздеваться.

— Ну, звонили, — протянула она, не прекращая жевать.

— Вы сказали, что сборник здесь есть, — вновь подтолкнула я.

— Ну, есть.

— И как бы мне его увидеть?

— Дать паспорт, сто рублей за бланк и заполнить анкету, — промямлила все-таки незамутненная дева.

— Прекрасно.

Надо отдать ей должное, работала библиотекарша быстро и четко — не то что некоторые старушки, на которых я столько раз натыкалась в госструктурах. Те на компьютеры по прежнему смотрят как на врагов народа, а стоит курсору перескочить на соседнюю строчку, тут же орут «Витя!» или там «Петя!», чтобы некий сисадмин срочно «вернул все, как было».

Тяжела работа сисадмин…

Так что есть в молодости сотрудников некоторые плюсы. Хотя вежливость и образованность в их число, очевидно, не входят.

— А че там за сказки-то? — прочвакала девица, на бейдже которой значилось величественное «Курицына Адель Петровна, библиотекарь». — С трешачком или как?

Мы уже прошли в дальнюю секцию читального зала, специально отведенную под околомагическую литературу.

— С трешачком, — наобум ответила я, понятия не имея, о чем писал этот Иеремия.

— Крутота… Надо будет позырить.

Открыв застекленный шкаф висящим на шее ключом, Адель Петровна выудила оттуда толстенный том в типичном для старых книг кожаном переплете и водрузила его на самый дальний стол.

— Читать только за этим столом, — неожиданно строго произнесла она. — Тут защита стоит, а то мало ли… у нас тут одна книжка пацана мелкого обклевала, чуть не посадили всех к чертям.

— Обклевала? — опешила я.

— Долгая история, — отмахнулась Адель Петровна. — Короче, читать тут, страницы не выдергивать… Хотя некоторые пытались без особого успеха. Но все равно не надо. Как закончишь — подойди, я сама все уберу.

— А сфотографировать страницы можно, если вдруг? — Я помахала телефоном.

— Это на здоровье, хоть видео снимай и на ютуб выкладывай. Ну все… не скучай тут… Потом расскажешь, какая сказочка самая трешовая.

Кивнув и дождавшись, когда она уйдет, я уставилась на талмуд и загрустила. Сколько ж там сказок в этой неотредактированной версии? И как найти упоминание неких братьев, о которых ни черта вообще не известно, кроме способности что-то прятать и что-то проявлять?

Впрочем, если просто сверлить книгу глазами и рефлексировать, эффекта точно не будет, так что я со вздохом ее открыла.

Форзац оказался красочным и несколько абстрактным. Рисунок, словно какая-нибудь фреска Боттичелли, вместил кучу народа самых разных форм и размеров на фоне скалистых гор, над которыми кружили всякие крылатые твари. Среди толпы на переднем плане я узнала и своего нового знакомца птицелова, и домовых, о которых уже лет сто никто ничего не слышал, и светлячек — ночных дев, соблазняющих заплутавших путников…

В общем, многие тут собрались. Я и не ведала, что истории о некоторых существах берут свое начало в сказках Иеремии Ту.

Далее шла пара страниц с надписями на непонятном языке, а потом — ура-ура! — содержание. Страницы, кстати, на ощупь и на вид казались гладкими и новенькими, что противоречило и древнему переплету, и картинке, явно не отпечатанной, а нарисованной специально для этого тома. Либо «внутренности» вставили сюда уже позже, либо книга сама себя защищает от устаревания, что вполне логично и привычно.

Не будь защиты, ее б, наверное, в каком-нибудь защищенном подвале хранили, а читателей подпускали только за бешеные деньги и в перчатках.

Подумав, что раз перчатки мне не вручили, то трогать можно, я пробежалась пальцем по названиям сказок, выстроенным ровным столбиком, ничего толком не поняла и начала сначала.

Да уж, очень позитивные сказки. Надеюсь, в «отредактированной» версии и названия не такие жуткие. Зато хоть библиотекарше не соврала про трешачок.

Дальше я читать не стала, быстро пролистала книгу на шестьдесят пятую страницу и впилась глазами в текст.

Из библиотеки я выходила в странном состоянии прострации — даже не помню, сказала ли что-нибудь Адель Петровне на прощание — и в нем же доплыла до ближайшей кофейни, где и устроилась в углу, дабы обдумать полученную информацию.

Было ее немного, ибо сказка под относительно милым и безобидным (в сравнении с остальными) названием «Незримое» оказалась в итоге совсем о другом, но выловить в ней нужное все же удалось.

Итак, Ковальчук был прав, когда говорил Дашке, мол, братья — это не люди, а некие парные предметы. Собственно, и создала их пара — семейная.

Как я поняла, эти супруги любили подурачиться и поспорить, и однажды муженек заявил, будто сможет смагичить так, что никто из их братии ничего не увидит и не поймет. Жена спор приняла, но ведь мешать ей никто не запрещал, так что, пока он корпел над артефактом, скрывающим магический след даже от магов, она сотворила полную тому противоположность — артефакт, проявляющий все скрытое.

Итого все свелось лишь к тому, чье творение окажется сильнее.

Как эти предметы выглядят и кто победил, подлец Иеремия так и не рассказал — вообще, в «Незримом», по сути, был задействован только скрывающий артефакт, а о втором упоминалось вскользь, для полноты картины. Так что я даже не до конца была уверена, что это именно мои «братья».

Однако за неимением других вариантов решила считать, что мои.

Осталось только сделать из этого правильные выводы и…

Ничего. Мне по-прежнему критически не хватало информации.

Допустим, в нынешних событиях действительно задействован проявляющий артефакт. Допустим, его каким-то образом подкинули Яну, чтобы он, сам того не ведая, бегал по городу и показывал людям, как много от них скрыто. Допустим, что у всего этого есть какая-то недоступная для моего скудного умишки великая злодейская цель…

Сразу возникает несколько вопросов.

Во-первых, почему именно Ян? Если надо охватить значительную территорию, следователь по конкретному району явно не самый лучший выбор. Какой-нибудь доставщик пиццы подошел бы больше.

Во-вторых, что ж там за артефакт такой, что поручик таскал его на себе несколько дней и даже не заметил? В то, что он как-то замешан и обо всем осведомлен, я верить категорически отказывалась. Таких честных мужиков и следаков еще поискать.

В-третьих, умишка у меня, может, и скудный, но кому, в конце концов, может быть выгодна вспышка в городе неестественной магической активности? Шпионские игры и забугорных разведчиков я сразу отмела — Ярославль не самый стратегически важный объект страны. Так почему именно здесь, сейчас и вот так?

Ну и в-четвертых, как все это связано с магическими разрывами, смертью ивановского бытовика Беляка, натравленными на нас призраками и прочей ерундой?

Ясно было только одно: без Ковальчука с этим не разобраться.

Он откуда-то откопал этот стишок про братьев и решил, что все взаимосвязано. Значит, ему известно куда больше, чем нам с поручиком. Ну и возможностей у него гораздо больше.

В голову пришла шальная мысль рассказать шефу все — от и до. Перечислить каждую странность последних дней, описать все свои злоключения. Ведь должно же ему хватить здравого смысла, чтобы выслушать меня и хотя бы попробовать соединить все точки…

«А не пытаешься ли ты просто сгрузить свои проблемы на чужие плечи?» — оживился внутренний голос, но совсем удариться в шизофрению и ответить я не успела, ибо внезапно стала свидетелем того, как рушится карьера и проявляется истина.

С Серегой Крапивиным мы были знакомы шапочно. То есть знали, что оба мы брежатые, но трудились на разных поприщах и пересекались довольно редко, если не сказать — всего раза три.

Брежатые, они ж не только в правоохранительных органах нужны, а буквально во всех сферах. Сереге, к примеру, посчастливилось работать в пресс-центре мэрии, пусть и знали о его героической деятельности (и вообще о существовании) только бухгалтер и глава службы безопасности.

Серега собой все равно крайне гордился, и все три раза, что мне довелось послушать его речи, вещал исключительно о собственной важности.

В общем, не нравился он мне. Думаю, как и я ему. Но когда Крапивин проскользнул в кафе вслед за некой бизнес-вумен, трещащей по телефону, я все равно мельком ему улыбнулась.

Здороваться и кивать не стала, потому как Серега явно был на службе, читай «невидим», и пас ту самую вумен.

Выглядела она, кстати, шикарно. Никаких строгих костюмов, зализанных волос и очков — наоборот, очень женственный наряд с длинной летящей, будто невесомой юбкой, блузкой и кардиганом, модная стрижка, идеальная укладка, изящное тонкокостное лицо. Но в осанке и движениях все равно чувствовалась сила, власть, уверенность — отсюда и выводы о роде деятельности. Даже я залюбовалась, а немногие посетители кафе мужеского полу — и подавно.

Дама же прервала разговор и даже остановилась, чтобы оценить произведенный эффект — лишь на мгновение, но и его хватило для катастрофы.

Наконец заметивший меня Серега Крапивин прищурился, пытаясь не то понять, чего я разулыбалась, не то вообще вспомнить, откуда он меня знает, задумался, отвлекся и едва не налетел на объект слежки. Остановиться вовремя он все же успел, однако при этом начал терять равновесие, взмахнул руками и взметнул в воздух та самую легкую, летящую юбку.

Вообще, такое в нашей жизни случается, и чаще, чем хотелось бы. В моей — так тем более. Но в том нет особенной катастрофы. И то, что Крапивин выругался — ерунда. Заклинание скрывает не только брежатого, но и все издаваемые им звуки, иначе бы на эту работу брали только каких-нибудь ниндзя, обученных бесшумному шагу и особой технике дыхания.

Так что в любом другом месте, в любой другой день, оглянувшись и не увидев никого за своей спиной, женщина бы решила, будто юбку ей задрал ветер. Ну вышел кто-нибудь из кафе, поднялся сквозняк, большая новость.

Но именно сегодня и именно сейчас она обернулась, вскинула красное от ярости и уже не такое прелестное лицо к длинному, как каланча, Крипивину и прошипела:

— Совсем ополоумел?

Он даже не сразу понял, что обращаются к нему — выпучил глаза, огляделся в поисках «ополоумевшего», потом, видимо, осознал, побледнел и вжал голову в плечи.

— П-простите… з-запнулся…

— Запнулся он, — сплюнула женщина. — За продавщицами на рынке запинайся.

И гордо поплыла к стойке, где бариста уже подготовил для нее, похоже, заранее заказанный кофе на вынос.

Вплоть до ухода вздорной дамы Крапивин стоял у стеночки, куда ретировался после отповеди, а когда дверь открылась и закрылась, быстро прошмыгнул за столик.

За мой столик.

— Видала? — спросил шепотом и без лишних предисловий.

— И тебе привет.

— Привет-привет. Не, ну ты видала?!

— Ну лажанул, — пожала я плечами. — Бывает.

— Со мной не бывает! — вспыхнул Крапивин. Потом завис, словно что-то вспоминая, и наконец вспомнил: — Зеленцова! Точно… Зеленцова, ты хоть понимаешь, с какими людьми я работаю? Да от меня зависит имидж мэрии, мэра и всего города. Думаешь, я могу облажаться? На мне сейчас три усилка. Три, Зеленцова! На случай если с одним и со вторым что-нибудь случится.

К горлу подступила тошнота.

— И… ты долго ее пасешь?

— Да почитай вторую неделю, — чуть спокойнее ответил Крапивин, осознав, что своей истерикой привлекает ненужное внимание. — Ни одной осечки. Да я с самого утра с ней в машине катаюсь на заднем сиденье. И от парковки сюда спокойно дошел и вдруг…

С каждым его словом меня мутило все сильнее.

— И кто это такая?

Крапивин прищурился:

— А ты не знаешь?

— Впервые ее вижу.

— Это пресс-секретарь нашего мэра.

Я ждала продолжения, а Крапивин затягивал паузу. В нем явно боролись профессионализм и желание лишний раз поведать окружающим о собственной значимости, и в итоге последнее победило.

— Короче… помнишь недавний скандал с наркотой? — Он склонился ко мне через стол и понизил голос. — Ну когда мэр во время пресс-конференции начал петь песни и едва не напал на журналиста?

Я не помнила. Точнее, помнила, что скандал был, но в подробности не вникала. Однако на всякий случай кивнула.

— Ну так там не в наркотиках дело было. Подсадили нашему мэру паразита с изнанки. Этого… как его… что-то с мозгом связанное.

— Мозгоед? — предположила я.

Конечно, у этой твари имелось и более научное название, которое все вечно забывали, но, так как она практически лишала свою жертву разума, прозвище «мозгоед» появилось моментально и прилипло навеки.

— Точно! Ну и в службе безопасности почему-то решили, что Екатерина Андреевна как-то замешана. Слежу теперь, — гордо заявил Крапивин. — Можно сказать, провожу расследование. Работаю под прикрытием.

Он вдруг потрясенно замер, поник и тяжело вздохнул.

— Точнее работал. Меня теперь не то что отстранят — уволят навеки.

— Да как они узнают-то? — нахмурилась я.

— Они все узнают… всегда… — драматическим шепотом сообщил Крапивин. — Ну вот как меня угораздило, а? Может, усилки бракованные?

Он вытащил из-под рубахи три амулета на веревочках и погремел ими, точно связкой ключей.

— Если так, могу свалить все на снабженцев…

— А ты разве не должен и без усилков справляться?

В конце концов, наняли его как раз потому, что он оказался значительно сильнее прочих брежатых. Не как нормальные маги, но и точно не как я.

— Должен, он это все же страховка…

Крапивин явно пытался ухватиться за соломинку, и я не стала ему мешать. Должна же у человека быть надежда.

А вот мои надежды на лучшее таяли с каждой секундой.

— Позволишь эксперимент? — спросила я, чувствуя, как грудь сдавливает все сильнее.

— Какой? — насторожился Крапивин.

— Попробуй сейчас исчезнуть.

Он ахнул:

— Ты что?! — Хипстерская челка вздыбилась, поросшее легкой щетиной лицо искривилось. — На людях?

— Просто попробуй, — настаивала я. — Хоть с усилками, хоть так. На нас никто не смотрит.

Крапивин затравленно огляделся, по-детски закусил пухлую губу и наконец нехотя кивнул:

— Ну ладно.

Секунда. Две. Три…

— Ничего?

— Не-а.

— Так, а теперь продиктуй мне свой номер.

— Вот еще, — фыркнул Крапивин. — Ты не в моем вкусе, Зеленцова.

— Это мне крайне льстит, — парировала я. — Номер продиктуй, мне кое-что проверить надо. Ты же не хочешь, чтобы подобный конфуз повторился?

Он нахмурился, но номер продиктовал — сквозь зубы и не сводя с меня подозрительного взгляда. Я быстро забила цифры в список контактов.

— Ну и что теперь?

— А теперь… — я поднялась, — жди здесь. Серьезно, не двигайся с места.

И направилась к выходу.

Номер набрала, едва оказавшись за дверью.

— Зеленцова, что за шутки? — зашипел Крапивин.

Я видела его перекошенную физиономию чрез стеклянную витрину кафе.

— Не клади трубку и слушай внимательно. Попробуй снова исчезнуть.

— Зеле…

— Пробуй!

Его перекосило еще сильнее, но через несколько секунд раздался ответ:

— Нифига.

— Так… минуту. — Я осмотрелась и пошагала к видневшейся вдали автобусной остановке. — Только не отключайся.

Я не знала, какое нужно расстояние для проверки. По идее, должно было хватить и нескольких метров, но на всякий случай я добралась до остановки и даже ушла чуть дальше.

— Пробуй еще раз.

Ответа не последовало, и я было решила, что Крапивин все же психанул и нажал отбой, но тут раздался его радостный голос:

— Есть! Сработало! Получилось! — Потом пауза, и уже подозрительное: — Что ты сделала, а? И что это такое было? Ау, Зеленцова?

Я стояла посреди тротуара, прижимая трубку к уху и тоскливо глядя на проносящиеся мимо машины. Денек выдался теплый, солнце радостно припекало макушку и, отражаясь от лобовых стекол, било в и без того слезящиеся глаза.

— Глюк системы, Крапивин, — отозвалась я наконец. — Не парься. Больше такого не повторится.

Я так зациклилась на том, что все странное в моей жизни — ну, особенно странное — начало происходить с появлением Яна, что другие варианты даже не рассматривала. Не пыталась поглядеть по сторонам и уже даже придумала для поручика неких одаренных предков, наградивших его необычными способностями.

Потом, выяснив про артефакт, ни на йоту не отошла от своих заблуждений и продолжила приплетать все новые открытия к Яну.

А ведь есть такой чудесный принцип, бритва Оккама, наверняка знакомый всем и каждому. И согласно ему, самый простой ответ, как правило, и есть верный.

К примеру, кто вероятнее проявит скрытое — простой человек или пусть слабый, но все же маг? Опять же, кто из них скорее окажется замешан в цепочку странных, но явно взаимосвязанных событий в магической среде? Ну и на кого додумаются натравить призраков — на того же человека, который для них не представляет интереса, или на идиотку, которая их до жути боится?

И ведь даже заверения родни, что я в центре грядущей катастрофы, не раскрыли мне глаза…

Впрочем, я до сих пор ни черта не понимала. Кто, зачем, почему… Но теперь хотя бы знала наверняка, что и проклятье в секционной, и бабушкин портал, и норг, и даже медитирующий птицелов — моих рук дело.

Моих, не Яна.

А уж замешаны ли тут какие-то артефакты — придется разбираться.

Плюс: удачно я заглянула в кафе.

Минус: только, кажется, не заплатила по счету.