7

Как часто мы сами оказываемся виновниками своих несчастий! А случается это потому, что вначале совершаем какой-то поступок, а лишь потом задумываемся — правильно ли мы поступили? Если бы все происходило наоборот, сначала подумали бы, а потом совершали, то мир наш был бы намного светлее и добрее, меньше в нем было бы боли и печали. Потому что было бы в нем больше счастливых людей.

Такие мысли крутились в голове Сьюзан, пока она доставала бутылку виски из бара. Конечно, она понимала, что виски — не лучший способ для поднятия настроения. Но другого способа, чтобы забыться, Сьюзан не могла придумать. А забыться ей было просто необходимо.

И кто ее заставил вновь потащиться к этой прорицательнице? Если бы Сьюзан не была так расстроена свиданием с родителями, она бы даже не взглянула в сторону разноцветного шатра. Прошла бы мимо, даже не повернув головы в его сторону.

Дошла бы до дома и провела бы спокойный вечер у телевизора. Вчера как раз видела анонс приличного фильма.

Но душа человеческая — штука подленькая. Когда ей плохо, хочется, пусть тайно, неосознанно, но сделать плохо еще кому-то. Вот и Сьюзан, оправдывая себя тем, что правда превыше всего, свернула с дорожки, ведущей к ее дому, и направилась к шатру. Ей хотелось высказать этой Алане все, что она о ней думает.

Как и в день их первой встречи, Алана стояла у входа в шатер. Абсолютно бесстрастная, с прямой спиной и каким-то отрешенным взглядом. В той же бордовой юбке. А вот блузка бьша другая, с вышивкой не по рукавам, а по подолу.

— Здравствуйте! — громко сказала Сьюзан, чтобы привлечь внимание прорицательницы.

Алана медленно, как-то лениво повернула голову к Сьюзан, скользнула по ней взглядом и сказала грудным, глубоким голосом, от которого у Сьюзан по спине побежали мурашки:

— Доброго дня тебе.

И опять отвернулась. А на лице так и не отразилось никаких эмоций. Точно так же она могла поздороваться и с камнем, и с деревом. Будто не Сьюзан стояла перед ней, а какой-то неодушевленный предмет.

И еще Сьюзан чувствовала между собой и прорицательницей какую-то невидимую стену. Просто физически ее ощущала. Хотя, конечно, никакой стены между ними не было.

Сьюзан бы пройти мимо, но ведь не для того, чтобы поздороваться, сделала она крюк.

Сьюзан привыкла доводить все начатые дела до конца.

— Вы меня помните? — спросила она.

— Нет, — ответила прорицательница.

Сьюзан видела, что она не лжет, слишком безразличным было лицо Аланы, и это разозлило ее.

— Как же не помните?! — воскликнула она, сжав от злости кулаки. — Как же так?! Вы мне тут пару дней назад наговорили про смерть, а сейчас говорите, что не помните! Вы не помните о моем визите?

— Многие ко мне приходят, но не многие возвращаются, — философски произнесла Алана.

По тому, как она отводила взгляд, как медленно, словно с трудом произносила слова, Сьюзан поняла, что прорицательница совершенно не желает общаться с ней. И опять Сьюзан поступила вопреки здравому смыслу. Не ушла подальше от этой странной женщины, а с вызовом заявила:

— А я вот вернулась!

— Я вижу, — все так же бесстрастно сказала Алана, даже не повернув головы в сторону Сьюзан.

— А знаете зачем? — И, не дождавшись реакции от Аланы, выпалила: — Чтобы сказать, что вы шарлатанка, вот!

Ни один мускул не дрогнул на лице прорицательницы, но голову к Сьюзан после этих слов она все-таки повернула.

— Ну вот ты и сказала, что хотела. Тебе от этого стало легче?

Сьюзан пожала плечами.

— Но я обязана была вам это сказать. К вашему сведению, я была у врача. Он уверил меня, что мне ничто не угрожает. Я абсолютно здорова. Так что спешу вам сообщить, что как бы вам этого ни хотелось, но на следующей неделе я не умру.

Сьюзан, высказав Алане все, что хотела, почувствовала облегчение. Словно избавилась от тяжелого груза, давившего на плечи. Словно выполнила тяжелую работу, после которой можно расслабиться и отдохнуть. Сьюзан вдохнула полной грудью и победоносно огляделась, будто надеялась услышать рукоплескания свидетелей ее триумфа. Но поблизости никого не было, и ее взгляд вновь вернулся к прорицательнице.

Алана молчала долго, как показалось Сьюзан, очень долго. Наконец прорицательница произнесла все так же спокойно и несколько лениво:

— В нашем мире умирают не только от болезней.

И, больше не добавив ни слова, отдернула полог и скрылась в глубине шатра. Сьюзан рванулась за ней.

— Да что вы такое говорите?! — вскричала она, стараясь в полумраке, царящем в шатре, разглядеть Алану. — Да какое вы имеете право?!

Но она никого не видела. В шатре было пусто, Алана словно растаяла в воздухе. Это было неправильно, это было жутко. Шатер не имел укромных уголков, где мог бы спрятаться человек. Сьюзан растерянно озиралась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Свет свечей, которые, как и в первый раз, горели на столе, был тусклым, но этого было вполне достаточно, чтобы освещать помещение. Аланы нигде не было, Сьюзан могла бы поклясться в этом. И тут раздался голос прорицательницы. Звучал он глухо, словно издалека, но заполнял все помещение, обволакивал Сьюзан, оглушал ее:

— Ты сама ко мне пришла, ты сама задала вопрос. Судьба заглянула в лицо, и время уже не властно над ней, а ты не властна над временем. Будет то, что будет.

Порыв ветра ударил в лицо Сьюзан, и это было так неожиданно, что она ойкнула и пошатнулась. Откуда он здесь, в шатре, куда не проникает даже дневной свет? Здесь нет никаких сквозняков. Успокоив себя, что ветер всего лишь почудился ей, Сьюзан резко развернулась и чуть ли не бегом покинула шатер.

Так, не оглядываясь и не останавливаясь, она и домчалась до дома. Дыхание перевела только в лифте. Здесь она была в безопасности, здесь ей не страшны никакие прорицательницы. Замкнутое пространство маленькой кабинки давало ощущение защищенности. Она была одна, и никто не мог нанести ей вреда. Сьюзан поморщилась, когда лифт, скрипнув, остановился на ее этаже.

Оказавшись в квартире, под еще более надежной защитой, зная, что здесь ей ничто не грозит, Сьюзан подошла к бару и схватилась за бутылку виски, стоявшую там неизвестно с каких времен.

Сьюзан никогда не была любительницей алкоголя и всегда считала, что к его помощи прибегают только слабые душой люди. А сегодня не удержалась, решила выпить. Выпить с единственной целью — снять напряжение и прогнать страх.

Сьюзан плеснула в стакан, подняла его, рассмотрела янтарную жидкость, чуть прикрывавшую дно стакана, на свет, вздохнула и долила виски. Потом залпом выпила. Огненная жидкость опалила пищевод, дыхание перехватило. Сьюзан вздрогнула, но уже через секунду боль прошла и внутри стало тепло.

— Дожила, — сказала Сьюзан. — Пью виски в одиночестве.

Она вернула бутылку в бар. Постояла около него несколько минут, вздохнула и направилась к телефону.

Так ценимые ею ранее одиночество и свобода сейчас показались вдруг нестерпимо тягостными, ненужными, неправильными. Захотелось, чтобы рядом оказался человек, способный поддержать ее, успокоить, развеять ее печальные мысли.

Сьюзан набрала заученный наизусть номер Роберта, приложила трубку к уху, а когда услышала, как на том конце провода ответили, нарочито весело воскликнула:

— Привет! Я так по тебе соскучилась!

— Что-то случилось? — В голосе Роберта прозвучала озабоченность.

— Ничего не случилось, я просто соскучилась, — все тем же веселым тоном ответила Сьюзан. — И хочу, чтобы ты приехал ко мне.

Роберт помолчал несколько мгновений, а потом удивленно протянул:

— Ну как же?.. Мы же не планировали сегодня встречаться.

— А без планов никак? Или?..

— Понимаешь, у меня другие планы на сегодня, — перебил ее Роберт. — Да и мама… Понимаешь, я обещал…

— Ах, мама?! — неожиданно для себя сорвалась Сьюзан, голос ее задрожал. — Мама, да, мама — это важно. А я так, проходила мимо. Так, значит?

— Сьюзан, успокойся! — Роберт повысил голос. — Что за истерика? Я не понимаю твоих претензий.

— Где уж тебе. — Сьюзан уже не могла остановиться. — Ты никогда не понимал меня. Никогда! А я просто хотела тебя увидеть сегодня. Просто увидеть.

— Мы увидимся завтра, как и планировали.

— А я хочу сегодня, — упрямо повторила Сьюзан. — Могу я что-нибудь хотеть? Неужели нельзя изменить своим планам и просто приехать ко мне? Я прошу такую малость!

На том конце провода опять возникла заминка. Короткая, но болезненная для Сьюзан.

— Я приеду завтра. — Колебания Роберта закончились категоричным отказом. — А ты успокойся, возьми себя в руки.

— Я не могу взять себя в руки! — громко выкрикнула Сьюзан. — И не хочу! Мне надоела жизнь по расписанию! Я хочу тебя сейчас, немедленно, сию минуту!

— Завтра.

— Пошел ты к черту со своим «завтра»! — Сьюзан зло швырнула трубку на рычаг и добавила: — Пошел ты к… своей маме.

На глаза навернулись слезы, в горле запершило. Никому, никому она не нужна! Ни родителям, ни Роберту! Ну и ладно, ну и пусть! И ей никто не нужен. Обойдется!

Вот если предсказания этой Аланы сбудутся и она умрет на следующей неделе, вот тогда они все и поплачут. Поймут, какого человека потеряли. Но будет уже поздно.

И Сьюзан захотелось умереть, сейчас же, сию минуту, а не ждать наступления следующей недели. Зачем тянуть, если она все равно никому не нужна? Никому.

Она забралась на диван, включила телевизор, из которого сейчас же грянула веселая музыка. Сьюзан знобило. Она натянула до подбородка валявшийся рядом плед, обхватила руками плечи, старясь согреться, и уставилась в телевизор. Тоненький голосок скакавшей по сцене полуголой певички больно бил по ушам, отдаваясь в мозгу. И эта веселенькая песенка окончательно вывела Сьюзан из себя.

— Да заткнись ты! — выкрикнула она в экран, словно певица могла ее услышать и замолчать. — Заткнись, пожалуйста, — повторила Сьюзан тише, задыхаясь от слез, которые в то же мгновение вырвались из нее бурным потоком.

Сьюзан прижала лицо к согнутым коленкам и заревела. Горько, так, как плакала только в далеком детстве. Навзрыд, со всхлипами.

Плач закончился так же неожиданно, как и начался. Только что она захлебывалась слезами, и вдруг они прекратились, глаза высохли.

Напоследок шмыгнув носом и вытерев лицо тыльной стороной ладони, Сьюзан встала с дивана и подошла к бару. Держа в одной руке початую бутылку виски, а во второй стакан, вернулась на место.

— Ну, Сьюзан, никому ты не нужна, — сказала она вслух, наливая в стакан виски на два пальца. — А значит, и тебе никто не нужен. И пить в одиночестве очень даже удобно, никто осуждать не будет. Будь здорова, дорогая!

Сьюзан подняла стакан, приветствуя сама себя, и одним глотком осушила его.

— Ух ты! — только и смогла прошептать она. Дыхание от неразбавленного виски перехватило. Но через несколько секунд стало легче, и Сьюзан резко выдохнула. — Какая гадость! — Она поморщилась, но бутылку не отставила, а налила из нее снова. С гримасой посмотрев на наполненный стакан, сказала: — Говорят, потом легче пойдет. Противно пить только вначале.

Когда раздался звонок в дверь, Сьюзан наливала уже четвертую порцию. В голове приятно шумело, озноб отступил далеко-далеко, и жизнь казалась не такой уж и дрянной.

С трудом поднявшись с дивана и не выпуская из рук стакана, Сьюзан, покачиваясь, как матрос на палубе попавшего в шторм корабля, подошла к двери. Припав к дверному глазку, она, хоть и с трудом, определила, что в коридоре топчется Роберт.

— Заходи! — воскликнула Сьюзан, распахивая дверь, и от резкого движения покачнулась.

Роберт, увидев нетвердо стоящую на ногах Сьюзан со стаканом в руке, от неожиданности попятился.

— Ну что ты, заходи! — заплетающимся языком проговорила Сьюзан. — Выпьем на будер… бруден… брудер… ну, в общем, выпьем.

Ей не удалось без запинки произнести сложное слово, и это ее рассмешило. Хихикая, она отступила в сторону, пропуская Роберта в квартиру.

— Сьюзан, ты пьяна? — спросил удивленный Роберт, прикрывая за собой дверь.

— Чуть-чуть, — хихикнула Сьюзан и икнула. — Самую малость.

— И по какому случаю, позволь спросить? — Роберт поморщился.

В затуманенном алкоголем сознании Сьюзан проскочила мысль, что ее друг терпеть не может пьяных женщин. Но это ее сейчас не волновало. Сейчас ее ничто не волновало. Ни се любовник, ни родители, ни предсказания гадалки.

— А просто так. Или я не имею права? — Сьюзан снова икнула и, покачиваясь, направилась в комнату.

Роберт последовал за ней. Но в комнату не прошел, а остановился в дверях, прислонившись к косяку.

Нагнувшись, Сьюзан подняла стоящую у дивана полупустую бутылку виски.

— Будешь? — спросила она Роберта. Тот покачал головой. — Ну как хочешь. А я выпью. — Сьюзан тяжело шлепнулась на диван и влила в себя еще одну изрядную порцию алкоголя. — Иди ко мне. — Сьюзан хлопнула рукой по дивану, приглашая Роберта сесть рядом с ней.

Роберт не пошевелился. Заметив это, Сьюзан встала и подошла к нему. Приблизив свое лицо к его лицу, она спросила:

— Я тебе противна? Зачем ты все-таки приехал?

— Ты пьяна, — ответил Роберт, отворачиваясь от нее.

— Нет, я тебе противна, — покачала головой Сьюзан. — Иначе бы ты уже давно женился на мне. Права Уна, давно мне пора гнать тебя прочь.

Роберт молчал, а Сьюзан продолжила:

— А я так и поступлю. Шел бы ты, Роберт, отсюда. Своим надутым видом ты только праздник портишь. Видеть тебя не желаю. — Сьюзан указала брезгливо смотрящему на нее Роберту пальцем на дверь: — Я что сказала?

Вон отсюда!

— Завтра ты об этом сильно пожалеешь, — прошипел Роберт, отступая к двери.

— Да никогда! — бросила Сьюзан и опять икнула. — Я тебя ненавижу.

— Ты отвратительна, — не остался в долгу Роберт. — Не следовало мне приезжать. А я испугался, что с тобой что-то случилось. Думал, нужна моя помощь. А ты…

— Да, случилось, но ты не заслуживаешь того, чтобы я рассказала тебе об этом. — Слова давались Сьюзан с трудом, язык заплетался. Решив, что ничего объяснять Роберту не будет, она вновь выставила вперед палец и сказала: — Пошел вон! И больше, больше никогда, слышишь, никогда не приходи сюда!

Роберт, не сказав ни слова, а лишь одарив ее презрительным взглядом, покинул квартиру. Сьюзан вздрогнула от громкого хлопка закрывшейся двери.

— Вот так-то лучше, — сказала она и, придерживаясь за стену, направилась к дивану, у которого стояла уже почти пустая бутылка.

Загрузка...