Николайо Андретти

22

Не самая быстрая лошадь

может поймать слово, сказанное

в гневе.

Китайская пословица

МИНКА РЕЙНОЛЬДС

— Ты мне солгала, — говорит Ник, отворачиваясь от жалкой оболочки человека, привязанного к полу рядом с ним.

— О чем ты говоришь? — Я убедительно смеюсь, как будто считаю его слова нелепыми.

Но внутри я ошеломлена, я в бешенстве.

Я знаю, что он умный. Я знала это с того момента, как увидела его. Это было видно сразу. Что бы он ни говорил или делал, из его глаз и манер просачивается чистый интеллект.

Но все же…

Как он меня вычислил?

Я здесь меньше получаса, а мое выступление уже закончилось.

— Ты мне солгала, — повторяет он, его и без того черствые глаза темнеют, а в голосе звучит что-то сродни неверию.

Может, он даже впечатлен.

Как будто тот факт, что я была достаточно смелой, чтобы попытаться обмануть его, и смогла сделать это, пусть даже на короткое время, — самая восхитительная вещь в мире.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отрицаю я, мысленно прикидывая, как повернуть все в свою пользу.

За годы жизни я побывала во многих неприятных ситуациях, но никогда не была бездомной. Мне повезло, что в Уилтоне у меня была полная стипендия, которая оплачивала обучение, а также проживание и питание, но теперь мне придется вернуться в реальный мир.

Где меня могут вышвырнуть на улицу, и никому, кроме Мины, не будет до этого дела.

И уж тем более безразличному мужчине передо мной.

Он делает шаг вперед, и я замираю на мгновение, наслаждаясь нашей близостью, прежде чем инстинктивно делаю шаг назад, прекрасно понимая, что мне следовало сделать это в первую очередь. Из-за его спины за нами наблюдает Джекс, который все еще прерывисто хнычет.

— Я не причиню тебе вреда, — говорит он. — Я впечатлен. И мне любопытно. — Он делает паузу и открывает рот, чтобы что-то сказать, но когда раздается звонок в дверь, его открытый рот превращается в хмурый. Его глаза вспыхивают от раздражения, предположительно из-за прерывания разговора, но, надеюсь, не из-за меня. — Это, наверное, курьер с продуктами. Мы поговорим позже, — говорит он и направляется к лестнице, не прощаясь и не приглашая следовать за ним.

Я все равно следую за ним, не желая оставаться здесь с Джексом наедине. В подвале отвратительно пахнет. Как будто кто-то спустил в канализацию несколько десятков бутылок освежителя и думал, что это избавит от вони.

Но это не так.

Я иду за Ником и следую с ним в фойе, потому что было бы странно оставаться одной в комнате в его доме. Хотя я должна привыкнуть к этому, если собираюсь остаться здесь на столько, сколько потребуется, чтобы встать на ноги.

Как только мы доходим до двери, Ник нажимает кнопку на панели рядом с ней, и на экране появляется человек снаружи. Его голова опущена, а поскольку ракурс съемки — сверху, мы не видим ни одной части его лица, кроме бейсболки с логотипом продуктового магазина. Его мускулистые руки держат большой пакет, а в нем — несколько пакетов, наполненных продуктами.

Ник нажимает на кнопку, и внутренняя дверь раздвигается, а за ней и внешняя. Когда двери открываются, парень поднимает голову и долю секунды изучает меня, а затем поворачивается к Нику. Пакет в его руке падает, обнажая пистолет в правой руке, к концу которого прикреплен глушитель.

Мои глаза расширяются, но Ник уже хватает меня за руку и рывком тянет мое тело за собой, отодвигая нас обоих от двери как раз перед тем, как пистолет издает приглушенный вой. Ник толкает меня в бок и поднимается с меня, его тело все еще прикрывает мое.

Когда он хватает два пистолета со стола в прихожей, фальшивый курьер расширяет глаза, озирается и кричит:

— Ублюдок! Ты сохранил наши пушки?!

Безжалостно, не раздумывая, Ник стреляет из обоих пистолетов, без сожаления всаживая две пули в незваного гостя в быстрой последовательности.

Одна в середину головы.

Одна — в середину груди.

Я наблюдаю, как курьер медленно опускается на пол, а его пистолет падает на пол с более мягким звуком, чем я ожидала. На самом деле, если не считать странных последних слов курьера, все это происходило беззвучно, благодаря глушителям, установленным на его пистолете и пистолете Ника.

— Ха, — говорит Ник, его темные глаза смотрят на мои, небрежно наблюдая за мной, как будто перед нами на полу нет мертвого тела.

Как будто он только что не выстрелил тому парню в голову и грудь.

Как будто для него это обычный день.

Возможно, так оно и есть.

Хотя если это так, то ему, наверное, стоит пошевелиться.

Эти люди, преследующие его, уже знают, где он живет.

— А?

— Ты не кричала.

— Я выросла в Бронксе.

В многоквартирном доме, полном наркоманов, сутенеров, шлюх и наркодилеров. Некоторые из них были всем одновременно. С тех пор здание снесли, но воспоминания о жизни в нем остались нетронутыми.

Это не первая стрельба, свидетелем которой я стала.

Это даже не первая перестрелка с участием Ника, свидетелем которой я стала.

Ник задумчиво кивает головой, а затем наклоняется. Я наблюдаю, как он поднимает пистолет мертвого парня и сжимает его рубашку большим кулаком. Когда он бесстрастно выпрямляется и начинает тащить тело парня, я едва не смеюсь.

Картинка настолько похожа на то, что произошло в прошлый раз, что становится почти смешно от того, насколько это безумно. Другие перестрелки, свидетелем которых я была, были связаны с домашним насилием, наркотиками или бандами. В них не было никакого изящества и они были отвратительно небрежными.

Учитывая мои подозрения о его связях с мафией, у меня есть ощущение, что это не что-то из вышеперечисленного.

Ник поворачивает голову через плечо и говорит:

— Распакуй продукты, ладно? Я не хочу ждать еще одну доставку.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он уже повернулся и снова начинает идти. Вздохнув, я опускаюсь на колени и подбираю несколько случайных предметов, которые выпали из пакета, когда ее уронил курьер/убийца, и с благодарностью замечаю, что ни на чем нет крови.

Я поднимаю тяжелый пакет и иду в сторону кухни, не обращая внимания на стоны, доносящиеся из подвала от пленника Ника. Ник уже спустился туда, предположительно занося тело мертвеца.

Когда Ник присоединяется ко мне, я жестом показываю на пакет с продуктами, который я бросила на кухонный остров, и говорю:

— Они могут быть отравлены.

— Он недостаточно умен для этого.

Я сужаю глаза.

— Ты его знаешь?

Он кивает, но больше ничего не добавляет.

Я вздыхаю, глядя на часы.

— Знаешь что? У меня нет времени на это. Мне нужно кое-куда съездить

Точнее, к Мине. Мой визит к ней начнется через сорок пять минут, и мне придется добираться туда пешком. Я уже удалила кредитную карту Джона со своего счета в Убер, и у меня нет средств, чтобы оплатить поездку.

— Ты никуда не пойдешь.

— Ха. Ха. Смешно, — говорю я, проходя мимо него.

— Он видел твое лицо.

— Он мертв.

— У него был водитель для побега.

— Я его не видела.

— Ты не смотрела.

— Ему нужен не я.

— Ты прав. Нужен я. И теперь, когда он увидел тебя в моем доме, он подумает, что добраться до тебя — значит добраться до меня. Уходи, если хочешь, но я не могу гарантировать, что ты будешь жива и вернешься.

— Боже, как же я тебя сейчас ненавижу.

— Ты и сама не очень-то похожа на персик из Джорджии.

Я прикусила язык, чтобы не зарычать.

— Мне нужно кое-где побывать.

— Не моя проблема.

— Ты всегда такой придурок?

— Опять же, не моя проблема.

Я изучаю его суровое лицо, до глубины души раздражаясь на него. Затем я топаю прочь и направляюсь к двери, которая по-прежнему не заперта и не вооружена.

И ухожу.