Николайо Андретти

31

Я бы простила ему его гордость,

не задень он мою.

Джейн Остин

НИКОЛАЙО АНДРЕТТИ

Настоящее

Минка злится на меня, что меня ничуть не удивляет.

С тех пор как мы переехали в безопасное место несколько недель назад, мы пришли к предварительному перемирию, но оно закончилось вчера вечером, когда я сказал ей, что она не может пойти на спектакль своей сестры. Черт, да это, наверное, закончилось еще позавчера вечером, когда я бросил ее после того, как она пришла.

Но я не мог оставаться с ней в одной комнате. Не тогда, когда она была такой чертовски соблазнительной, ее идеальное, обнаженное тело прижималось ко мне, а лицо раскраснелось от того, что она кончила так сильно, как я никогда не видел, чтобы кончала женщина.

Мне не следовало даже потакать своему влечению к ней. Мне следовало уйти, как только я вошел в убежище и увидел, как она трогает себя. Но я не мог. Она, как лучший подарок, лежала на кровати, чтобы я развернул ее и поиграл с ней.

И когда я, наконец, увидел, что она кончила, я насильно сдерживал себя, как мог, пока не смог больше оставаться с ней в одной комнате. Я выскочил в переулок, выпорол себя и, как гребаный отморозок, дрочил в пустом переулке, глядя на ее прелестную киску, раскрывшуюся передо мной. Единственным спасением было то, что от посторонних глаз меня скрывал огромный синий мусорный контейнер.

Но настоящим сюрпризом стал вчерашний день, когда она не предложила мне отдать кровный долг. Я все еще удивлен, что она не заговорила об этом, тем более что сейчас, когда я паркую машину на посыпанной гравием стоянке заброшенного миниатюрного рынка, я чувствую, как от нее волнами исходит гнев.

— Какого черта? — спрашивает она, разглаживая платье, которое я подарил ей ранее, — облегающее красное, доходящее до середины бедра. Раньше мне пришлось заставить себя не сорвать его с нее и не требовать повторения прошлого раза. — Это здесь они женятся? — Впервые со вчерашнего дня она смотрит мне в глаза. — Люси ненормальная. Совсем.

— Ничего из этого не нормально, — бормочу я, имея в виду нас, но очевидно, что я с ней согласен.

С тех пор как мы с ней познакомились, я заметил, что Люси постоянно флиртует на границе между здравомыслием и безумием, но неважно. Она счастлива, Ашер счастлив, и, полагаю, в конце концов, это все, что имеет значение.

Я протягиваю Минке руку, и она неохотно берет ее, понимая, что без моей помощи у нее нет ни единого шанса пройти на своих каблуках по этой мощеной дороге невредимой. Я подвожу ее к фасаду ветхого здания и трижды стучу в дверь — один долгий стук, затем два быстрых. Щель на двери на уровне глаз приоткрывается, и на другом конце нас встречает тишина.

— Siamo qui per il matrimonio, — говорю я на идеальном итальянском, сообщая парню, что мы пришли на свадьбу.

— Nomi? (пер. Имена)

— Николайо Андретти и Мин…

Звук захлопывающейся щели прерывает меня, и дверь тут же открывается. Должно быть, моя репутация опережает меня, потому что охранник, вероятно, помощник, но не выше солдата, отводит глаза, ведя нас по затхлым коридорам к лестнице, которая ведет только вниз.

Минка крепче вцепилась в мою руку, и я воздерживаюсь от того, чтобы ободряюще похлопать ее по руке. Она, несомненно, найдет способ обидеться на такой жест. Я замедляю шаг, чтобы она могла не отставать от меня на шатающейся лестнице на своих впечатляюще высоких каблуках. Как только мы достигаем дна, нас встречает лабиринт туннелей.

— Где мы? — шепчет Минка, но гулкое эхо туннелей громко разносит ее голос.

— Во времена запрета на продажу боссу Романо пришла в голову блестящая идея построить туннели, соединяющие его предприятия. Они проложены по всему Нью-Йорку. Они использовали их для контрабанды алкоголя, который приносил им даже больше денег, чем наркотики. Мы сейчас поедем на одну из старых контрабандных остановок, — отвечаю я, помогая Минке сесть в гольф-кар.

— И где же?

— В церкви.

Минка что-то бормочет, и, зная ее, это, скорее всего, ругательство с рейтингом PG. Мы оба молчим, пока охранник везет нас к лестнице, ведущей в церковь. Как только мы выходим из гольф-кара, охранник, не сводя с меня глаз, произносит тихое приветствие на итальянском и уходит, не сказав больше ни слова.

— К чему все эти подземные пути? — спрашивает Минка, когда мы поднимаемся по лестнице.

— Чтобы избежать папарацци. Нас назначили на этот пост, но на сегодня есть несколько назначенных маршрутов, чтобы своевременно доставить всех гостей в церковь.

Когда охранник, стоящий на верхней площадке лестницы, открывает перед нами дверь, мы видим Джона с Рыжей старшей.

Он быстро пробегает мимо нас, затем делает двойное движение и подходит к нам с покорным и неохотным выражением на лице.

— Ник. Минка, — говорит он, слегка наклоняя голову к каждому из нас. — Не думаю, что я правильно представил вам Эшли.

— Приятно познакомиться с вами обоими, — говорит Эшли, скрывая свою неуверенность за дрожащей улыбкой.

Я замечаю, что на безымянном пальце у нее кольцо.

— Поздравляю! — говорит кто-то, подходя к нашей маленькой группе и хлопая Джона по спине. Эшли выглядит благодарной за то, что ее прервали, и они втроем покидают нас, не говоря больше ни слова.

Я веду Минку по проходу к одному из рядов в центре. Обычно друзья и родственники жениха сидят по одну сторону прохода, а семья жены — по другую, но здесь рассадка свободная, поскольку Люси — приемный ребенок и у нее очень мало друзей, за исключением какой-то девчонки по имени Эйми. Говоря об Эйми, подружке невесты Люси, я мысленно отмечаю, что должен держаться от нее подальше. Я слышал о ней только плохое.

Что она забавная. Уморительная. Буйная.

Энергичная.

— Ты опять ворчишь, — замечает Минка, когда мы опускаемся на одну из скамей впереди.

— Нет, не ворчу.

Она пристально смотрит на тонкую линию моего рта.

— Ладно, — признаю я, — может, я немного ворчу. Я не люблю свадьбы.

— Почему?

— Вообще-то, мне не нравятся свадьбы Романо. Слишком много счастливых людей, которых всю жизнь учили ненавидеть кого-то с моей фамилией.

— И они так делают?

— Что?

— Они ненавидят тебя из-за твоей фамилии?

— Д… — Я прервал себя и серьезно задумался. — Нет. Не ненавидят.

Если подумать, они действительно избегают меня и отводят глаза, но это не потому, что я Андретти. А потому, что я — киллер. Такую же реакцию я видел у Ашера, и я подозреваю, что, как и Ашер, я буду получать эти взгляды еще долго после того, как уйду с этой должности.

Я поражен осознанием этого, но теперь, когда я это понял, мне не нужно много времени, чтобы понять, почему уже много лет ко мне относятся как к изгою благодаря моей фамилии — Винсент Романо.

Как киллер, я с самого начала работал под его руководством в качестве главы отдела по обеспечению правопорядка, и он всегда быстро наказывал тех, кто плохо со мной обращался и приводил их в порядок словами уважаемого человека. А в тех редких случаях, когда это не срабатывало, заставлял их подчиниться.

Я смотрю по диагонали через проход на Винсента Романо, желая изучить его после этого откровения. Но при виде его я хмурюсь. Что-то в нем сегодня не так. Он выглядит немного потрепанным, немного менее собранным.

В обычных обстоятельствах это бы насторожило… но это не обычные обстоятельства. Это свадьба Ашера, что делает ее еще более тревожной, ведь все мы знаем, что Винсент готов отдать жизнь, чтобы сделать этот день идеальным для человека, которого он считает своим сыном.

Один взгляд на Ашера, стоящего перед боссом Романо, который был рукоположен для завершения церемонии, и я могу сказать, что Ашер тоже это видит, потому что он постоянно смотрит на Винсента, когда должен очистить свой разум и сосредоточиться на Люси и этой свадьбе.

Я встречаюсь взглядом с Ашером, и он вопросительно поднимает бровь в сторону Винсента. Я пожимаю плечами, надеясь, что это выражает мое замешательство. Ашер кивает, его хмурый взгляд становится еще глубже, но тут же рассеивается, когда начинает играть свадебная музыка и цветочница, одна из племянниц Винсента, младшая сестра Бастиано, начинает медленно идти к алтарю и разбрасывать лепестки цветов или что-то в этом роде.

Я не обращаю внимания на процессию женщин и мужчин, идущих к алтарю, радуясь, что Ашер не стал просить меня быть одним из его свидетелей, потому что мы оба знаем, что я буду ненавидеть это и делать дерьмовую работу по планированию всего, кроме мальчишника.

Рядом с Минкой один из небезызвестных рукастых капо пытается незаметно придвинуться к ней поближе. Я бросаю на него такой суровый взгляд, что он быстро решает эту проблему.

Минка выглядит ошеломленной моей реакцией, но затем в ее чертах появляется веселье и решимость.

— Для того, кто так быстро сбежал пару ночей назад, ты точно собственник. — Ее тон приобретает дразнящий оттенок, но я подозреваю, что она говорит серьезно: — Знаешь, было бы здорово, если бы ты смог покончить с этой своей влюбленностью в меня.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не нахмуриться.

— Я не влюблен.

— Тогда как ты это назовешь? — спрашивает она, жестом указывая на нашу близость и на то, как я наклонил свое тело, чтобы отгородиться от других нежелательных засранцев.

Я вздыхаю с покорностью, отстраняясь от нее, и даже не задумываюсь, почему она говорит половину того, что говорит. Она не жаловалась, когда я наблюдал за тем, как она кончает у меня на глазах.

— Разве ты не должна злиться на меня? — спрашиваю я.

Ее глаза слегка расширяются, как будто она только что вспомнила, что я ей не нравлюсь, и она возвращает свое внимание к свадьбе. Эйми, подружка невесты Люси, и шафер Ашера, знакомый ему с детства, наконец-то дошли до конца прохода, и все обратили внимание на вход, где сейчас стоит Люси.

Где-то в течение последних десяти минут Винсент вышел из зала сбоку и направился к выходу, где сейчас сопровождает Люси к алтарю. Когда она проходит мимо первого ряда, Люси улыбается одной из пожилых дам, сидящих на скамье, в которой я узнаю бывшую социальную работницу Люси одного из поисковых запросов, которые я проводил, когда, наконец, узнал настоящее имя Люси.

Когда я возвращаю взгляд на Ашера, то вижу, что в его глазах что-то промелькнуло. Может, нервы? Сомневаюсь. Но ведь он собирается навечно привязаться к странной Люси. И это именно то, что происходит.

На. Всю. Блядь. Вечность.

В конце концов, Ашер не делает ничего наполовину.

Я знаю это, потому что, когда он предложил мне убежище на территории Романо после того, как я спас ему жизнь, он устроил меня в особняк за сорок миллионов долларов, на высокооплачиваемую работу и, в конце концов, дал двух охранников из Black Security. И как только я подумал, что на этом сюрпризы закончились, он снова застал меня врасплох, подружившись со мной.

И пока Люси и Ашер обмениваются клятвами и дают друг другу искренние обещания быть вечными, я обнаруживаю, что отбросил свое презрение к браку и задаюсь вопросом, каково это — найти кого-то, с кем я хотел бы провести вечность. Или, если говорить совсем как подросток, с какой женщиной я хотел бы встречаться для начала.

Кто бы она ни была, она должна быть способна мириться с моими наклонностями засранца. Она должна быть свирепой и способной на адскую подлость. Милые девочки переоценены. Конечно, мне нужна женщина, которая может быть доброй, но я также хочу, чтобы у нее был хребет. Чертовски сильный хребет. Желательно такой, чтобы у нее была такая же прекрасная задница, как у Минки.

Черт, да кого я обманываю?

Я хочу именно Минку.