Никому не доверяй

13

Эллиот размашистыми шагами шел по коридору к библиотеке, надеясь, что Броуди все еще там и дожидается его. Проводив Корелли, он вынужден был прощаться с другими гостями и теперь испытывал неловкость от того, что заставил брата ждать так долго.

Он был рад, что ему в голову пришла идея оставить Броуди здесь, в «Хоукс лэндинг». Во-первых, брат не будет постоянно находиться рядом с Тори, а во-вторых, он сможет присматривать за Броуди и выяснить его истинные намерения.

Эллиот рывком отворил дверь библиотеки и едва удержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. Броуди преспокойно сидел в одном из двух кресел, стоявших возле камина. Как обычно в это холодное время года, слуги развели в камине огонь, и теперь комнату наполнял едва уловимый ароматный запах горящих дров.

– Извини, что заставил тебя ждать, – проговорил Эллиот, входя в библиотеку.

– Брось, все в порядке. Посидеть тут, возле огонька, – сущее наслаждение.

– Что будешь пить? – Эллиот открыл антикварный резной шкаф французской работы, в котором находился бар, способный поразить воображение самого привередливого поклонника Бахуса. Позади бутылок располагалась специальная холодильная камера.

– Солодовый скотч со льдом, если, конечно, найдется.

Эллиот вздрогнул и застыл, благодаря бога за то, что стоит спиной к Броуди. Солодовый скотч со льдом был его любимым напитком. Хотя отец на протяжении многих лет пытался привить ему вкус к тонким винам – что было вполне естественно, учитывая род их занятий, – Эллиот всегда отдавал предпочтение хорошему виски. И сейчас он был поражен тем, что Броуди выбрал именно этот напиток.

– «Макэллэн» или «Спрингбэнк»? – спросил он, заранее боясь услышать ответ.

– А «Ройал Локнэгер» у тебя случаем не найдется?

Эллиот схватил бутылку. Руки его дрожали так сильно, что он не сразу сумел отвернуть крышку. Эта марка шотландского виски была практически неизвестна за пределами Англии. На этикетке небесно-голубого цвета красовалась королевская печать и надпись: «Поставщик двора королевы Виктории, короля Эдуарда VII и короля Георга V». «Ройал Локнэгер» действительно на протяжении многих поколений обеспечивала английский королевский двор этим великолепным напитком.

– Приходилось бывать в Англии? – поинтересовался Эллиот, разливая виски по хрустальным бокалам, в которые он бросил лед.

Он смотрел, как густая темно-янтарная жидкость бурлит, попадая на кубики льда, и пытался успокоиться. Ничего удивительного, если брат пристрастился к хорошему шотландскому виски во время поездки в Англию.

– Нет, но надеюсь когда-нибудь там побывать, – ответил Броуди. – Хотя, честно говоря, есть другие места, которые манят меня куда сильнее, чем Англия.

Эллиот подошел к камину и протянул брату бокал, а затем сел напротив него, стараясь ничем не выдать своей растерянности.

– Вот как? А где бы ты хотел побывать? И где уже был?

Броуди пристально посмотрел на брата поверх своего бокала, и от этого взгляда Эллиоту стало неуютно.

– Я часто бывал на Ближнем Востоке. В таких местах, где туристов не встретишь. Думаю, ты о них и слушать-то не захочешь.

– А ты попробуй, вдруг захочу? – Эллиот был сам удивлен тому, как сильно хочется ему побольше узнать о жизни брата.

Броуди сделал глоток скотча и теперь смаковал его с видом знатока. Несколько секунд он молчал, словно раздумывая, стоит ли отвечать, но потом, видимо, решил, что не стоит.

– Кроме того, я облазил почти всю Южную Америку. Не был только на Галапагосских островах и до сих пор мечтаю побывать там.

Эллиот снова вздрогнул. Может быть, кто-то рассказал Броуди о том, что его брат с детства был одержим мечтой когда-нибудь попасть на Галапагос – Черепашьи острова, которые сподвигли Чарлза Дарвина на его знаменитую теорию эволюции? Нет, это попросту невозможно. Ведь Эллиот никогда и никому об этом не рассказывал, даже Тори!

– А я этим летом собирался съездить в Чили, – сказал он. – Бывал там когда-нибудь?

– Конечно. Несколько раз.

– Правда? А что ты там делал?

Несколько секунд Броуди пристально смотрел на брата.

– Извини, я не имею права об этом говорить.

Он произнес это очень спокойно, но Эллиот ощутил, как на него повеяло опасностью. Совершенно очевидно, что Броуди ездил туда не прохлаждаться.

– У меня возникла мысль вложить деньги в чилийские виноградники, – пояснил Эллиот.

– А тебе не кажется, что ты малость опоздал? – поинтересовался Броуди. – В Чили уже вложили деньги тысячи других виноделов.

Эллиот вдруг ощутил холод в груди. То, что до этого существовало лишь в виде подозрений, на поверку оказывалось правдой. Его брат знал слишком много об их бизнесе! А значит – специально интересовался. Как же можно верить ему и рассчитывать на то, что он откажется от половины «Хоукс лэндинг»?..

– Ведь климатические условия в Чили такие же, как во Франции и здесь, верно? – как ни в чем не бывало продолжал Броуди. – Я слышал, международные эксперты недавно провели там слепую дегустацию, и результаты оказались сенсационными. Говорят, вот так же в 1968 году каберне совиньон из Калифорнии положило на лопатки все французские вина.

– Ты абсолютно прав, но сейчас действительно поздно инвестировать деньги в чилийские виноградники, – признал Эллиот. – Этим нужно было заниматься раньше. Однако отец всегда презрительно отмахивался от этой идеи. Он вообще, вплоть до прошлого года, не позволял мне проводить тут никаких нововведений. Ты не представляешь, как допотопно и несовременно все здесь выглядело. Мы даже не использовали транспортировочный конвейер.

– Невероятно, – откликнулся Броуди, однако в голосе его не было и намека на удивление.

«Интересно, – думал Эллиот, – сколько ему на самом деле известно о секретах виноделия? Если исходить из того, что Броуди обладает определенными шпионскими навыками, можно предположить, что не так уж мало».

– Я был удивлен, увидев, что Альдо переворачивает бутылки вручную, – заметил Броуди. – По-моему, эту операцию можно было бы механизировать.

– Разумеется. В большинстве хозяйств давно используются компьютеризованные устройства, которые каждый день автоматически поворачивают бутылки. Но мой… то есть наш отец не доверял современной технике.

– Консерватизм. Из стариков его ничем не вытравишь. – Броуди сделал большой глоток виски. – Но ведь у Альдо, кажется, есть сын. Почему он не может заниматься этим?

– Алекс Абруццо на нас не работает. Он – менеджер весьма процветающего хозяйства, которое производит эксклюзивные сорта.

– Это еще что такое? – заинтересовался Броуди.

– Это вина самого высокого качества, которые выпускаются в очень ограниченном количестве. Нередко винодельни вроде той, которой управляет Алекс, продают всю свою продукцию коллекционерам вин еще до того, как она разлита по бутылкам.

Эллиот вздохнул с некоторым облегчением: такой вопрос мог задать только дилетант. Если бы Броуди действительно разбирался в их бизнесе, он бы не мог не знать, что такое эксклюзивные вина. Правда, «Хоукс лэндинг» никогда не производило подобной продукции. Их вина продавались широко и красовались на витринах большинства магазинов.

На некоторое время в библиотеке воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Наконец последнее полено прогорело и упало на решетку, рассыпавшись на сотни мерцающих угольков. Эллиот вспоминал, сколько раз за свою жизнь он вот так же сидел возле горящего камина – лицом к лицу с отцом. Правда, это не были минуты, наполненные семейным уютом и умиротворением. Старый Джан дегустировал вино нового урожая, Эллиот потягивал свое любимое шотландское виски, а затем следовала неизменная нотация…

– Я намерен уехать сразу же после того, как поговорю с шерифом о смерти Джана, – вдруг проговорил Броуди.

Эллиот даже вздрогнул – так внезапно брат перескочил с темы виноделия на смерть отца.

– Я уверен, шериф Уэсткотт скажет тебе, что отец умер в результате несчастного случая. Если бы у них имелись сомнения на этот счет, они забрали бы тело к себе и ни за что не позволили бы нам похоронить Джана до выяснения всех обстоятельств.

Броуди смерил брата долгим задумчивым взглядом.

– Все правильно. И тем не менее меня не покидает ощущение, что это не было простым несчастным случаем. Слишком уж многие пытаются доказать мне одно и тоже.

Что касается Эллиота, то у него не было ни малейших сомнений относительно того, что отец погиб в результате нелепой и трагической случайности. Да, Джана действительно не любили очень многие, но из этого еще не следовало, что его кто-то убил.

– Что ж, завтра отправимся к шерифу вместе. Мне тоже интересно знать, что он скажет.

Броуди кивнул и снова уставился в камин. Эллиот подложил туда еще одно полено, и языки пламени жадно набросились на новую порцию пищи, облизывая гладкие бока деревяшки и нетерпеливо танцуя вокруг нее.

– Как все-таки странно, что нас разлучили сразу после рождения, – проговорил Броуди, вновь удивив своего брата: было невозможно угадать, в какую сторону повернет его мысль в следующее мгновение.

Тот же самый вопрос Эллиот задавал себе множество раз с того самого момента, когда узнал о существовании брата. Но ответа на него так и не нашел.

– Наш отец вообще был странным человеком. Он часто совершал поступки, смысл которых был ясен лишь одному ему. – Эллиот сделал паузу. Ну как объяснить, что представлял собой отец, человеку, который не видел его ни разу в жизни? – Он не считал нужным что-либо кому-либо объяснять. Я уверен: по какой бы причине нас с тобой ни разлучили, отец никогда и никому об этом не говорил. По крайней мере никому из тех людей, которых я знаю. – Следующая фраза далась Эллиоту куда труднее: – А что… мама?

В течение нескольких долгих секунд Броуди смотрел на брата ничего не выражающим взглядом.

– Она всю жизнь лгала мне. Говорила, что мой отец погиб в автомобильной катастрофе. А о тебе вообще ни словом не обмолвилась.

– Странно. До чего же все это странно, черт побери! – Эллиот залпом допил виски, что оставалось в бокале. – Живут на свете два брата и даже не подозревают о существовании друг друга. Должно же быть этому хоть какое-то объяснение!

Эллиот встал, подошел к бару и вернулся с бутылкой «Ройал Локнэгер». Плеснув еще виски себе и Броуди, он снова сел в кресло. Несколько минут оба молчали. Однако это не было тем неловким молчанием, которое царило в этой комнате, когда в кресле напротив сидел отец, а он, сжавшись, ждал начала очередной «проповеди». Теперь Джан Хоук был мертв, и воцарившаяся сейчас в комнате тишина не таила угрозы. Это была уютная пауза, которая иногда возникает в общении близких друзей или братьев. Что может быть приятнее, чем распить бутылочку старого виски возле негромко потрескивающего камина?..

– Что за проблемы у «Хоукс лэндинг»? – внезапно спросил Броуди, уже в третий раз застав Эллиота врасплох.

– Проблемы?

«Черт, да что же ему, в конце-то концов, известно?» – раздраженно подумал Эллиот.

– Насколько я понял, Корелли желают купить виноградник. Почему они решили, что существует такая возможность?

Эллиот потягивал обжигающий напиток, размышляя, стоит ли сейчас говорить о финансовых затруднениях «Хоукс лэндинг». Впрочем, учитывая шпионские навыки Броуди, можно предположить, что тот и сам обо всем догадался.

– Видишь ли, мои нововведения по механизации производства обошлись недешево. Кроме того, буря погубила большое количество винограда. Кожица ягод стала такой толстой, что теперь они годятся разве что для самых низкосортных вин.

– И, насколько я понимаю, с деньгами тоже туго?

– В общем-то да, но не настолько, чтобы нам пришлось брать кредиты или влезать в долги.

– Стало быть, Корелли, как акулы, почуяли кровь…

– Да, чутье у них не хуже, чем у акул. Теперь, когда отца нет, они считают, что смогут справиться с каждым из нас поодиночке.

– Ты хочешь сказать, что они попытаются убедить Альдо и Джину продать им свои доли акций? Всунуть таким образом ногу в дверную щель, а уж потом предпринять решительное наступление?

Перспектива, описанная Броуди, была мрачной, но приходилось признать, что дело обстоит именно так.

– Верно. Сейчас на кону судьба нашего виноградника. Но если сезон выдастся удачным, я сам сумею выкупить доли Альдо и Джины.

– Что касается моей доли, то на этот счет ты можешь не беспокоиться. Считай, что она уже твоя, – подвел черту Броуди и поднялся из кресла. – Уже поздно. Мне пора.

Его слова прозвучали вполне искренне, и все же Эллиот по-прежнему не был уверен, можно ли ему доверять.

– Спасибо. – Он с трудом выдавил из себя улыбку и тоже встал. – Пойдем, я тебя провожу, а к твоему приезду Мария приготовит лучшую комнату для гостей.

В молчании они дошли до гаража, где стоял бесценный «Порше» Эллиота. Дверь гаража все еще оставалась открытой – видимо, прислуга была слишком занята, устраняя беспорядок после нашествия оравы гостей.

Эллиот бросил брату ключи, но не очень удачно, и, чтобы поймать их, Броуди пришлось отвести руку далеко вправо.

– Поганый бросок, – признался Эллиот. – Чуть не угодил по машине.

– Ничего страшного. Я привык иметь дело с подающими-мазилами.

Эллиот усмехнулся этой шутке, но тут же осекся.

– Ты что, играл в футбол? – спросил он.

– Разумеется, – пожал плечами Броуди. – Обычно я играл в нападении. Правда, особых успехов на этом поприще я не достиг, поскольку мы с мамой то и дело переезжали из города в город и я постоянно менял команды. Так уж сложилось…

– Обычно? – эхом переспросил Эллиот, чувствуя, что у него снова пересохло во рту.

Сам он когда-то был звездой местной футбольной команды и забивал больше голов, чем все другие игроки, вместе взятые. И вот выясняется, что его брат, о котором он никогда не слышал и который жил где-то за тридевять земель, тоже играл в футбол и тоже в нападении! Сначала – виски, затем – мечта побывать на Галапагосских островах и вот теперь – футбол и игра в нападении… Может, они вовсе и не братья, а просто клоны?

Броуди делает вид, что не интересуется бизнесом, а сам между тем пытается разузнать всю подноготную компании. Точно так же, как брат скрывает свой интерес к Тори. А он-то, идиот, все пытался себя успокаивать! Зато Рейчел не проведешь. Наверное, ему и впрямь стоит прислушаться к ее предостережениям…

Броуди повернулся к «Рейнджроверу», полагая, что Эллиот бросил ему ключи именно от этой машины.

– Езжай на «Порше», – сказал Эллиот.

Уголок рта у Броуди приподнялся кверху, что, очевидно, должно было означать широкую улыбку.

– Вот здорово! Ну спасибо!

Не сказав больше ни слова, он прыгнул в машину, завел двигатель и, включив заднюю передачу, выехал в ночную темноту. Эллиот остался стоять в гараже. Его руки, засунутые в карманы, были сжаты в кулаки. Какого дьявола он отдал Броуди свою любимую машину?

Не успел прозвучать в его мозгу этот вопрос, как тут же возник ответ. Эллиот сознавал, что хотя в эмоциональном отношении его жизнь была не из простых, зато он никогда не был обделен материальными благами и преимуществами, которые дает человеку богатство. А его брат всю свою жизнь прожил в тени: не стал звездой футбольной команды, никогда не имел хороших вещей, не путешествовал ради собственного развлечения… Этих «не» в жизни Броуди было слишком много. Не то чтобы Эллиот чувствовал на себе какую-то вину за то, как сложилась судьба его брата. Благосостояние, которое сопутствовало самому Эллиоту, не являлось его заслугой, и он никогда особенно не дорожил им. Для него главным было другое – он постоянно пытался что-то доказать своему отцу. И вот теперь мысль о том, что у него появился шанс разделить с кем-то свою жизнь, впервые доставила ему удовольствие.