Никто об этом не узнает

9

Ренат умел развеяться сам и знал, как приободрить ближнего. Такой друг на вес золота. К тому же безотказный, и у него всегда можно было перекантоваться, если дома становилось слишком напряженно, что, собственно, Максим и делал время от времени.

Почему его так взбесил приезд отца, он и сам толком сказать не мог. Знал же, что тот должен нагрянуть в воскресенье.

Особенно неприятно стало, когда Алена, только что щебетавшая с ним, тут же обо всем забыла и ринулась к отцу. Знала бы, для чего она ему понадобилась и что по большому счету плевать тот хотел на нее. Да и сама что за представление устроила? Разыграла такую теплую дочернюю любовь, как будто знает его не две недели, а всю жизнь и видит от него только хорошее. В общем, что отец, что она — два сапога пара. Пусть друг перед другом свой театр показывают, а Максу от этого притворства противно до тошноты.

С Ренатом они запаслись пивом и скоротали вечер очень даже неплохо. А утром вместе поехали в школу.

— Что с Лужиным делать будем? — поинтересовался Ренат.

— Пытать, — криво улыбнулся Максим.

— Что-то наших не видно, — протянул Ренат, глядя на крыльцо. — О! А это не твоя ли сестра треплется с «бэшками»?

Конечно, это была она! Стояла и мило беседовала. И главное — с кем? С Шиловым, который ему второй год как кость в горле. О чем ей вообще с ним говорить? Проходя мимо, заметил, как все они на него уставились.

В груди тотчас зажгло от едкой злости: то ли она совсем дура, то ли такая вот приспособленка, которая вовсю старается и нашим, и вашим угодить?

В холле Максима поджидал Никита Лужин. Кинулся к нему с покаянным лицом:

— Макс, Макс, вчера сто раз тебе звонил. Ты трубку не брал.

— Свалил от меня, урод, пока я тебе тоже руку не сломал!

— Макс, — просительно лепетал Ник, семеня за ним следом, — прости, брат. Это все тот придурок, водила наш. Мы его уже уволили! Я вообще не ожидал, что он встрянет. Ну хочешь — ввали мне тоже за этот косяк. Но я не просил его лезть. Я вообще думал, что мы с тобой просто перетрем ту темку и все. Я сам не понял, как так вышло. Ну хочешь…

— Да отвали ты от меня, — уже спокойнее отмахнулся от него Макс, заходя в аудиторию.

Класс встретил их дружным гиканьем.

— О! Раненые!

— Это вы друг с другом так?

— А, нет! Нику же нос свернула деревенщина. А тебе, Макс, неужто тоже она сломала руку?

— Дебилы, — хмыкнул Максим, усаживаясь рядом с Кристиной.

— Максик, правда, что у тебя с рукой? — заворковала она.

— Поскользнулся, упал, очнулся — гипс.

— Да ладно гнать, Макс, — засмеялся Кирилл Ладейщиков. — Поди выгнал нас в пятницу и тоже решил потискать доярочку?

— Она его сестра, извращенец, — с укором заметила Кристина.

— Никакая она ему не сестра, — вдруг подал голос Шилов. Сидел он полубоком, лицом к Максу, и смотрел с ухмылкой, с прищуром, так, будто знает о нем некую темную тайну. — И она, кстати, реально дочка губернатора. А вот Макс-то, оказывается, нет… Макс-то у нас всего лишь ублюдок, которого мамаша нагуляла хрен знает от кого.

В классе тотчас воцарилась тишина. Все оглянулись на Максима, а тот от потрясения и слова вымолвить не мог.

— Эй, Шило, ты чего там куришь? — крикнул ему со своей парты Ренат.

— Макс, скажи еще, что я вру? — Шилов пропустил мимо ушей комментарий Рената.

— Не, ну ты точно обдолбался. Кто тебе такую чушь сказал? — не унимался Ренат.

— Птичка на хвосте принесла, — хихикнул Стас, взглянув на Макса многозначительно. — Так что, «ашки», Явницкий ваш — ублюдок. Именно так ведь тебя отчим называет, да? Ты ему: «Отец», а он тебе: «Ублюдок».

Нагуляла, ублюдок, птичка… Все это сплелось в тугой ком, вставший камнем в груди. Пульс тревожным набатом стучал в ушах. Боль и гнев затопили разум, аж в глазах потемнело. Максим кинулся на Шилова, в последний момент заметив, как самодовольное лицо исказил страх. Стас увернулся, и удар кулаком пришелся в ухо. Шилов покачнулся и рухнул со стула в проход, но тотчас вскочил и бросился на Максима. Но тут уже подоспел Мансуров и встал между ними.

— Уйди, Ренат. Я эту суку сейчас удавлю! — рвался Максим.

— Кого ты удавишь со сломанной рукой? — пытался его урезонить Ренат.

— Да пофиг!

— Мансуров, свали, — с другой стороны орал Шилов. — Это наши разборки.

— Да какие разборки, Шило?! — не сдавался Ренат. — Ты дебил, что ли? У него рука сломана, и звонок уже скоро. Хочешь помахаться — давай после уроков. Только я буду вместо Макса.

— С чего вдруг? — взвился Максим.

— Или я! — с готовностью выступил Никита Лужин.

— Ты-то куда лезешь? — усмехнулся Шилов. — Ты…

— Короче, все! — оборвал его Ренат. — Встречаемся в раздевалке спортзала после уроков. Там и решим, кто с кем махаться будет.

— Я тебе все равно за ублюдка язык вырву, — бросил Максим Шилову.

— За правду и языка лишиться не жалко, — посмеивался Стас, его уже отпустило, хотя ухо все еще горело красным.

Окончательно их перепалку прервал звонок. Максим нехотя повернулся к своей парте, когда увидел Алену. Она шла по проходу и таращилась на него своими младенчески голубыми глазами. Еще и посмела поздороваться как ни в чем не бывало! Вот же трепло безмозглое! Улыбка эта ее невинная всколыхнула в нем новую волну ярости. Безумно хотелось высказать ей все, что он думал и чувствовал, еле удержался. Ну ничего, ему еще представится случай отыграться за все «хорошее».

— Максик, — зашептала Кристина, когда он сел на место, — это правда, что ли?

— Правда, — зло бросил он. А какой теперь смысл скрывать, если эта дура все разболтала? — И что?

— Да нет, ничего, — промямлила Кристина, выдержав паузу, весело добавила: — Все равно ты круче всех.

Историк тщетно распинался у доски — никто его не слушал. Всех взбудоражила эта новость и стычка между Явницким и Шиловым.

— Блин, я в шоке до сих пор, — выдохнув облако дыма, признался Ренат. — Ты сам давно в курсе?

— Всегда знал, — процедил Макс.

Оба сидели в импровизированной курилке — небольшом закутке рядом с лестницей, ведущей на чердак. Всех остальных, кто совался сюда, они гнали прочь.

— Офигеть! А почему ты мне-то об этом никогда не рассказывал?

— А смысл? Что бы это изменило?

— Ну так-то ничего, конечно. Но сейчас я бы не офигевал так сильно.

Максиму казалось, что все они, даже лучший друг, смотрят на него теперь совсем другими глазами. Нет, из своих никто ничего не высказывал, наоборот, подбадривали: «Забей!» Но их отношение к нему все равно переменилось. И вроде не понять, в чем оно выражалось конкретно, однако это чувствовалось. «Бэшки», сволочи, и вовсе троллили исподтишка. Вроде и не ему в лицо, а в разговоре между собой отчетливо произносили: «Ублюдок… Ублюдок…» Он срывался, но те лишь делано хлопали глазами: «Ты о чем? Тебе послышалось». А сами в хохот. Свои обычно вставали за него горой, но тут как-то примолкли. Ни тебе поддержки, ни участия.

«И плевать», — говорил себе Максим, хотя на деле, конечно, не плевать, совсем не плевать. И в сердце будто заноза свербела.

Однако больше всего убивало его даже не то, что все узнали их маленькую и постыдную семейную тайну. Гораздо больнее ранило то, что об этом разболтала Шилову именно она. Алена.

Всякие умные и псевдоумные цитаты из статусов и вконтактных пабликов он особо не читал, а если попадались, то кривился или высмеивал, а тут вдруг вспомнилось недавно встреченное: «Держишь всех и вся на расстоянии вытянутой руки, а потом возьмешь и рядом с каким-то человеком руку опустишь. И страшно, и жутко, и весело. Стоишь без щита и доспехов, улыбаешься, смотришь в глаза и думаешь: „Ударит или нет?“ И он бьет».

Так глупо и так, оказывается, жизненно…

Но, черт возьми, зачем она это сделала? Ведь просил же. Зачем? Бездумно? Случайно? Или намеренно, в ответ на его прошлые выходки? Да в общем-то, не так уж и важна причина. Ничто не оправдает простого и убийственного факта: она подло и мелко предала его доверие. Черт! Да она единственная, кому он открылся. А он еще, дурак, ругал себя за грубости и гадости, что наговорил ей поначалу. Полночи после их поцелуя не спал, думал, терзался, как загладить вину свою, что бы такого хорошего и особенного для нее сделать…

— А кто, как думаешь, Шилову рассказал? — выдернул его из горьких раздумий Ренат.

— Да тут и думать нечего. Дура эта растрепала.

— Алена? — удивился Ренат. — Она знала?

Максим отвел взгляд в сторону. Ответил не сразу.

— Да я сам ей сказал.

— На фига?!

— Да само как-то… Спьяну, — пожал плечами Максим. — Но я ее по-человечески попросил, чтоб никому. А она мало того что растрепала, так еще и нашла кому! Собственно, чего удивляться, если она и про отца тогда всем растрезвонила.

— Вот овца, — сокрушенно пробормотал Ренат. — Наказать ее надо за такой косяк. Кстати, а с Ником что делать будем?

— Ай, да пошел он! Мне в свете нынешних событий вообще на него положить.

— А с этой как поступим?

— Пока не знаю, — вздохнул Максим. — Я как-то в ступоре пока. Давай я сначала с Шиловым разберусь, а там и до нее очередь дойдет.

— Вот, кстати, насчет Шилова. Давай или я с ним буду биться, или ты сам, но потом. И вообще, ты же уже вломил ему.

— Мало вломил. И правая-то у меня годная.

— Ладно, — хмыкнул Ренат. — Пошли уже, Однорукий Джо, звонок вроде был.

На уроках Максим старался не смотреть в сторону Шилова и Алены. Но все же несколько раз поймал себя на том, что невольно наблюдает за ними. Еще и прислушивается. Потом психанул, даже карандаш сломал. Сволочи!

Все это настолько выбило почву из-под ног, что Максим никак не мог собраться с мыслями и включиться в занятия. Находился в какой-то прострации. По алгебре, как назло, навязали тест. Но тут выручил Ник Лужин, который уж и не знал, как еще замолить свои грешки, — сделал оба варианта: себе и Максиму.

После уроков, как и договорились, собрались в мужской раздевалке. Спортивный корпус стоял обособленно от гимназии, хотя и сообщался переходом с основным зданием, но редко кто сюда заглядывал без особой надобности. Разве что уборщица. И что еще удобно — раздевалка запиралась изнутри, поэтому все разборки и выяснения отношений обыкновенно устраивали именно там.

Максим пришел с Ренатом. Кирилл Ладейщиков и Лужин увязались следом. Шилов тоже явился не один — привел за собой бэшек.

Драки, однако, не получилось. Шилов неожиданно заявил, что покалеченных не бьет. Так и сказал:

— Не буду я с тобой, Явницкий, драться. Не по-пацански это — бить калек.

— Ты сейчас сам калекой станешь, — начал закипать Максим, хотя, в общем-то, запал у него тоже поиссяк. Это утром гнев его подстегивал, а сейчас накатила такая опустошающая, черная тоска, что хотелось одного: замкнуться в себе, никого не видеть и не слышать. Казалось, он говорил, ходил, что-то делал исключительно на автомате.

Перед последним уроком Ренат позвал его вместе с Ладейщиковым в курилку «испробовать какой-то забористой дури». Пойти-то он пошел, но курить не стал. Настроения не было. И даже Аллочке ни словом не огрызнулся, когда она спустила на их троицу всех собак за то, что явились на урок сильно после звонка.

Вот и сейчас вроде и впопад отвечал, и даже где-то внутри шевелилась полудохлая злость, но мыслями он был совсем не здесь.

— Так я могу с тобой вместо Макса, — предложил Ренат. — Считай, автозамена.

— Или можешь со мной! — прогундосил Ник.

— С тобой-то? — хохотнул Стас. — Герой-любовник недоделанный. Тебя вырубила баба! Баба, Карл! Так что молчал бы лучше.

«Бэшки» как по команде захохотали.

— Эта баба так-то коня на скаку остановит. Попробуй ее тиснуть, она тебя тоже вырубит, — хмыкнул Ренат.

— Да запросто, только на фиг она мне сдалась? — скривился Шилов.

— О-о! — протянул Мансуров. — Боишься, что деревенщина тебе тоже вломит?

— Пфф. По себе не суди. Захочу — и она сама ноги раздвинет.

— А в табло не хочешь? — рванул к нему было Максим, но Кирилл удержал его, да и «бэшки» тотчас встрепенулись, придвинулись кольцом.

— Погоди, Макс. Тут кое-кто, похоже, знатно загоняет…

— Оно мне надо? Сказал же, захочу и…

— Ну так захоти, а мы посмотрим, — подначивал его Ренат.

— Да вот как-то не хочется, — фыркнул Шилов.

— Угу. Слился, короче. Трепло.

— Ренат, все! — прикрикнул Максим. — Тоже давай завязывай уже. Что, вообще, за бред пошел? Мы тут что, собрались выяснять, кто кого приболтает на потрахаться? Пошли отсюда, — дернул его за рукав.

Они уже направились к дверям, когда Стас крикнул им в спину:

— Ничего я не слился! Но так неприкольно. Зачем мне на вашу доярку тратить время и все остальное? Ради чего? Ради того, чтобы вы просто посмотрели? На фиг надо. Давайте тогда забьемся.

— На что? — оживился Ренат.

— Ну кто из нас двоих первым ей вдует.

— Чего?! — вспыхнул Максим, и его тут же предусмотрительно подхватил, удерживая, Кирилл. — Да ты реально или вообще урод, или в хлам обдолбанный.

— Не, я не по этому делу, это фишка Мансурова. Я предлагаю обычное пари. Спор на интерес.

— Кир, да отпусти ты меня! — рвался Максим, но, неловко дернувшись, шоркнул сломанными пальцами о дверной косяк.

— Макс, не горячись ты так, — пытался успокоить его Кирилл.

— Что, Явницкий, вассалы оборзели и не слушаются? — глумился Стас. — И вообще, тебя-то с чего так бомбит? Обычный спор. Ты вон вообще предлагал ее затравить и выжить. Теперь-то что? Она ведь тебе даже не сестра. А, я забыл! Вы ж с ней успели подружиться в эти выходные. Да так близко, что ты даже открыл ей свою страшную тайну.

Максима как ошпарило, аж горло перехватило. Она и об этом растрепала! Вот же дура!

— Руки убери, — рявкнул он, и на этот раз Ладейщиков тотчас отпустил его, но забубнил:

— Макс, успокойся, ничего же не…

— Ренат, уходим, — повернулся он к другу. Тот замешкался, посмотрел нерешительно, но, пусть и нехотя, все же двинулся к нему.

Максим вышел в коридор, услышав за спиной дружный хохот и презрительное:

— Мансуров, беги-беги давай, догоняй хозяина, сыкло.

Он прошел почти до конца коридора, но Ренат так и не показался…