Ночная фиалка

12

Виола давно так сладко не спала и проснулась в самом чудесном настроении в благоухающей цветами спальне, залитой солнечным светом. Было очень заманчиво еще долго нежиться в постели, наслаждаясь покоем и негой, но воспоминание о том, что Бертье будет ожидать ее в библиотеке, прервало ее радужное настроение.

В дверь постучали, и вошла горничная. Девушка принесла какао, горячие булочки, масло и джем. Она сообщила Виоле, что княгиня просила ее не торопиться в библиотеку, поскольку у мсье Бертье разболелась нога, и доктор велел ему провести этот день в постели. Сообщение весьма обрадовало девушку и вернуло ощущение блаженного покоя.

Виола посчитала, что в постели завтракать будет не очень удобно, и, набросив легкий халатик, устроилась за маленьким столиком у окна. Какао было великолепным, а булочки с нежным кремом оказались восхитительными.

Пока она наслаждалась завтраком, ей принесли ее платье, вычищенное и отлично выглаженное. Отказавшись от услуг горничной, девушка стала поспешно одеваться сама. Ей казалось не очень уместным, что ее скромную персону начнут облачать в одежду слуги, словно она знатная особа.

День прошел незаметно. Княгиня и княжна рассказывали Виоле о вчерашнем приеме, делились впечатлениями о Париже, обсуждали свое недавнее посещение садов Версаля. Молодой князь Эмиль время от времени вставлял в их рассказ довольно ехидные замечания, за что княгиня ласково его журила.

После обеда Виоле предложили пройтись по особняку, чтобы она могла иметь представление о том доме, в котором отныне будет жить. Огромные камины из светлого мрамора, великолепные высокие потолки с изящной лепниной, золотистые стены, удобные кушетки, покрытые гобеленами с необычным шитьем, плетеные стулья с мягкими подушечками, длинные скамьи, застеленные необычными покрывалами, столики причудливой формы, огромное количество цветов в роскошных вазах, бесчисленные картины, статуэтки, альбомы — все это очаровывало и приглашало любоваться удивительным убранством этого сказочного дома. Все комнаты были пропитаны лучами солнца и его отражением в многочисленных зеркалах.

Путешествие по особняку неожиданно закончилось в спальне Бертье. Княжна, нимало не стесняясь, тут же принялась заботливо поправлять подушки, в окружении которых больной устроился в огромном кресле у окна. Глядя на нее, Виола с тревогой подумала, что Элина может ненароком задеть больную руку Мишеля и тем самым причинить ему новую боль. Ей показалось, что она уже заметила на его лице страдальческую улыбку.

Княгиня, должно быть, подумала о том же, потому что умоляюще попросила:

— Ради Бога, Эли, ты убьешь Мишо!

Княжна выпрямилась и сердито поинтересовалась:

— Разве я сделала что-то не так? Михась, тебе больно? Почему ты не сказал мне об этом?

— Успокойся, милая, все, что делаешь — всегда превосходно. Ты не способна причинить мне боль.

Виола подумала, что этот мужчина никогда не признается в том, что страдает.

— Отлично! — Элина обрадованно присела на подлокотник, едва не задев руку Мишеля.

— Эли! Осторожнее! — всерьез возмутилась ее мать и обменялась с Бертье коротким взглядом. Виола подумала о том, что так обычно разговаривают между собой люди, которые без слов понимают друг друга.

— Может быть, вы принесете мне новую книгу? Эту я закончил читать перед сном, — попросил Мишель.

— В нашем доме почти не осталось книг, которые ты еще не читал, — заявила Элина, пересаживаясь на стул возле кресла. — Давайте лучше поболтаем о чем-нибудь!

— Ты все время болтаешь, — с усмешкой заметил ее брат, входя в комнату. — Тебя ничем нельзя остановить.

— Закрой свои уши, если тебя что-то не устраивает, — тут же парировала Элина.

Князь Эмиль бросил ей пару непонятных слов.

— Мадемуазель Виола не знает нашего языка, неприлично разговаривать при ней на румынском, — отчитала его Элина и повернулась к Виоле. — Вы знаете, что Мишо спас мне жизнь?

— Нет. Впервые слышу, — вежливо ответила девушка. Она старательно не смотрела в сторону того, о ком шла речь.

— За нами гнался огромный медведь. Мишо было лет десять, но он не испугался. Он подсадил меня на ветви дуба, а сам остался стоять внизу, чтобы отвлечь внимание медведя. Зверь находился совсем рядом с ним, даже я помню его тяжелое дыхание… — княжна резко приблизила лицо к Виоле, и девушка вздрогнула, увидев огромные темные глаза возле своего лица. — Вот так близко он был. Медведь мог запросто разорвать Мишо на части, но не сделал этого. Наверно, решил, что такой смельчак достоин его уважения. Именно поэтому мы все порой и зовем Мишеля медведем.

— Я слышу эту историю сотый раз. Еще пара раз — и ты начнешь уверять, что и сама ничуть не испугалась медведя, — усмехнулся Эмиль, быстро скользя глазами по газетному листу. — Почему ты никогда не предлагаешь Мишелю самому рассказать эту историю? Быть может, мы узнаем что-либо более интересное?

— Да! — тут же воскликнула Элина. — Мишо, расскажи, пожалуйста! Тебе было страшно? Я была очень маленькой и потому не понимала, что происходит. Мадемуазель Виола, я ведь действительно ничего не испугалась. Но очень хорошо помню медведя. Он был огромным, как гора.

Но Бертье уклонился от рассказа:

— Я тоже плохо помню.

— Этот ужас мне еще иногда снится по ночам, — вздохнула София. — Этот зверь был ужасным. Даже лесники уверяли, что впервые видели подобного медведя.

— Они его так и не поймали, — вскользь заметил Мишель.

Что-то необычное в голосе Бертье заставило Виолу взглянуть на него. Он делал вид, что внимательно рассматривает свою больную руку, но неожиданно перевел взгляд своих холодных глаз на Виолу. В них промелькнули искры удовольствия, и девушка поняла, что Бертье вовсе не жалеет о том, что зверя не поймали. Похоже, он даже рад этому.

Удивленная этим, Виола в задумчивости уставилась на Мишеля, на миг забыв о приличии. Этот человек непонятным образом притягивал ее внимание и раздувал любопытство. Разглядывая его красивое лицо, девушка с отчаянием подумала о том, что даже великие мастера кисти не смогли бы создать большее совершенство черт, чем у этого мужчины. Такую красоту можно созерцать лишь на картинах, а в жизни редко удается встретить живое воплощение Аполлона или Марса в человеческом существе. Золотистые волосы делают его похожим на херувима, а глаза сверкают, словно иней в лучах солнца.

Лишь только она подумала об этом, как Бертье неожиданно нахмурился и перевел взгляд на княжну Элину. Было совершенно очевидно, что его рассердило откровенное внимание Виолы.

Девушка в смущении опустила глаза. Наверно, он устал от такого назойливого внимания к собственной персоне, и домочадцы семейства Маре-Розару являются единственными, кто воспринимает его красоту как нечто совершенно естественное. Впрочем, заметно, что Бертье пользуется в этом доме огромной симпатией не только со стороны хозяев, но так же и прислуги.

Словно в подтверждение мыслей Виолы, горничная, вошедшая в комнату с огромным подносом в руках, уставилась на Бертье глазами, полными обожания, а Элина тут же выхватила из рук служанки ужин и принялась сама расставлять для Мишеля тарелочки с едой на столике, покрытом кружевной скатертью.

Виола заметила взгляд, которым княжна одарила Мишеля, и проследив за ним, наткнулась на его зеркальное отражение во взоре серых глаз Бертье. Девушка с затаенной грустью подумала о той простой истине, что этот красавец обожает дочь князя Маре-Розару. Он с явной любовью следит за движениями княжны, которая безумолчно щебетала, обращаясь сразу ко всем присутствующим. Затаив дыхание, Виола принялась украдкой наблюдать за ними. Она еще никогда не видела настолько влюбленного молодого мужчину и девушку, которая была так беспечно-легкомысленна. Элина ухаживала за Бертье искренне и преданно, но явно не понимала, чем именно может быть полезна больному приятелю. Так, например, она вдруг сорвалась с места и помчалась на кухню, чтобы сообщить слугам, что они забыли принести любимое кушанье Мишеля, и при этом не подумала о том, что из своего кресла Бертье вряд ли сможет дотянуться до столика с едой, и ему следовало помочь.

Двери остались открытыми, и в спальню через пару минут донесся звонкий смех княжны, которая радостно приветствовала отца, вернувшегося с деловой встречи. Похоже, девушка уже забыла о том, куда спешила мгновение назад.

Озадаченная ее поведением, Виола заметила укоризненный взгляд Эмиля, адресованный сестре. Слегка помедлив, девушка решилась подойти к Бертье, который уже встал из кресла, собираясь пересесть к столику с едой.

— Осторожнее… Я помогу вам. Обопритесь на мое плечо, — предложила она и осторожно обняла мужчину за талию.

Пробормотав слова благодарности, Мишель воспользовался ее помощью и уселся за стол, осторожно вытянув больную ногу. Устроив больного, Виола поспешно отошла в сторону, почувствовав на себе внимательные взгляды княгини и ее сына.

На следующее утро горничная принесла новую записку от Бертье. Он желал встретиться с Виолой в оранжерее.

Девушка знала, что вся семья этим утром должна отправиться за город на большой праздник, устроенный в резиденции герцога Бопертюи. Из-за болезни Мишель не мог присоединиться к ним.

Виола никак не могла понять, кем приходился Бертье семье князя. Внешне он ничем не походил на них, хотя манеры и походка очень напоминали князя Альбера. Князь, кстати, был очень красивым мужчиной — с благородным лицом и обаятельной улыбкой, но даже он не мог сравниться с Бертье. После недолгих размышлений девушка пришла к выводу, что Мишель, скорее всего, является какой-нибудь дальней родней этому знатному семейству.

Записка с предложением встретиться в оранжерее застала девушку врасплох. Было ясно, что Виоле придется остаться в доме наедине с этим мужчиной, если, конечно, не принимать во внимание слуг. Разумеется, самым лучшим будет отклонить его нескромное предложение уединиться в оранжерее. Пожалуй, ей следует отправиться в город на прогулку в ожидании, пока семейство князя не вернется домой.

Виола быстро написала записку Мишелю, где изложила свои причины, почему их встречу лучше отложить до более удобного случая. Горничная отправилась с ее письмом к господину Бертье и очень быстро вернулась с ответом.

«Ваши причины глупы. Кто, по вашему мнению, сочтет нашу встречу неприличной?»

Виола вновь села за изящный столик и написала одно слово: «Слуги». Сложив листок, она тщательно запечатала его сургучом и передала горничной.

Ответ пришел незамедлительно: «Я считал вас более уверенной в себе девушкой».

Виола почувствовала приступ негодования. Ее буквы стали более размашистыми: «Я считаю неприличным вызывать неудовольствие гостеприимных хозяев своим нескромным поведением».

На этот раз письмо пришло с небольшой задержкой и оказалось также опечатано.

«Неужели мне придется взять к себе на работу еще одного слугу, чтобы иметь возможность встречаться с собственным секретарем? Большую глупость трудно придумать. Мадемуазель Фламель, я жду вас в оранжерее в одиннадцать часов».

Виола взглянула на горничную, которая стояла возле двери с совершенно невозмутимым выражением лица. На часах над камином было уже без пяти минут одиннадцать.

— Где сейчас находится мсье Бертье? — сухо спросила Виола.

— В оранжерее, мадемуазель. Ему доставили туда завтрак. Сейчас там очень красиво. Слуги открыли окна, чтобы проветрить оранжерею, и принесли новые цветы из сада.

Виола почувствовала, как краска заливает ее лицо.

— Можете идти.

Девушка поклонилась и исчезла за дверью.

Как глупо она себя ведет. Последнее его письмо — напоминание о ее положении в этом доме. Она должна вести себя, как секретарь, а не как женщина. Если она еще раз забудется, то очень быстро потеряет работу. Опаздывать в сложившихся обстоятельствах не стоит.

В оранжерее, к ее удивлению, находились несколько слуг. Они старательно поливали водой из маленьких леечек многочисленные растения, стараясь не привлекать к себе внимание молодого господина.

Бертье в это утро себя чувствовал, похоже, намного лучше. Он устроился на удобной софе, находившейся неподалеку от распахнутых дверей в сад. Его больная нога покоилась на пухлых подушках. Возле софы стояла изящная трость.

— О, мадемуазель Фламель! Как я рад, что вы все же сочли необходимым прийти, — сухо бросил он.

— Доброе утро, господин Бертье, — произнесла она в ответ каким-то чужим голосом. — Чем могу быть вам полезна?

Он рассматривал ее слишком долго, и девушке показалось, что это было замечено слугами.

— Пьер, — обратился Бертье к дворецкому. — Принесите мадемуазель Фламель газеты, чтобы она смогла прочесть нам последние новости.

Дворецкий поклонился и исчез на какое-то мгновение. Вскоре он вернулся со свежими газетами, затем слуга поставил рядом с софой, где полулежал Бертье, стул и предложил Виоле присесть.

Дрожащими руками девушка развернула газеты и принялась читать все подряд, не особо понимая, о чем идет речь. Она чувствовала себя очень неловко и старалась, чтобы голос не выдал ее смущение.

Немного погодя из кухни доставили обед, и Мишель занялся едой. Он предложил Виоле присоединиться к нему, но девушка решительно отказалась, решив, что это уж точно покажется слугам неуместным. Секретарь должен знать свое место.