Ночная фиалка

20

Виола была горожанкой. Единственное ее впечатление о сельской местности — это прогулка за городом в возрасте одиннадцати лет. Именно поэтому усадьба Бюшенель в пригороде Парижа ей очень понравилась: красивый старый дом, огромный и уютный, множество деревьев, огромная библиотека, где находились коллекции бабочек, засушенных цветов и листьев, альбомы с рисунками, большие оранжереи… А роскошный парк!

Молодой князь Эмиль предупредил ее, что в доме имеется небольшой зверинец, где обитают ягуары и леопарды. Прежний владелец усадьбы очень любил этих больших кошек, и князь Маре-Розару в память о нем велел старательно ухаживать за этими зверями. Нередко хищников выпускают на прогулку со всеми предосторожностями и на цепи, но все же приходилось быть настороже в этом случае.

Виола внимательно отнеслась к этому сообщению и первое время с опаской выходила на прогулку. Но затем чарующий мир усадьбы заставил ее забыть об опасности, и девушка с радостным восторгом гуляла по парку, дышала свежим деревенским воздухом, любовалась лужайками, полными незатейливых цветов, пышными деревьями и зелеными холмами.

В конце парка находился длинный необычный дом, покрытый виноградными лозами алого осеннего цвета. Уже в первые дни приезда в усадьбу Элина с Виолой самолично привели в порядок это помещение, выбросив прочь все старые столы и скамьи. Дело в том, что девушки решили обязательно приготовить особый вишневый ликер по рецепту мадемуазель Аделаиды. В конце июля все окрестные фруктовые сады ломились от урожая вишен. Воспоминания Виолы о старинном напитке и ее восторженное описание всей процедуры приготовления ликера подвигли княгиню Софию создать необычный напиток для Рождества. Почти целую неделю слуги под руководством Элины собирали вишни, вынимали из них косточки и засыпали в огромные кувшины вместе с сахаром.

Князь Альбер был привлечен на помощь как знаток вин. Когда пришло время пробовать ликер, князь изъявил желание стать его первым дегустатором. Сделав небольшой глоток, он долго перекатывал тягучую жидкость во рту, затем проглотил и, слегка откашлявшись, заявил, что ликер со временем приобретет отличный вкус.

За этими заботами незаметно промелькнуло лето и подошла дождливая осень. Семейство решило вернуться в Париж, где начинался новый бальный сезон. Дамы с головой окунулись в светские развлечения. Неожиданно для себя княгиня София заслужила симпатию короля, что несколько испугало ее. Хотя это было неудивительно, поскольку София выглядела ослепительно красивой даже в свои сорок лет. Князь лишь посмеивался, любуясь ее смятением. Он прекрасно знал, что супруга никогда не даст ему повода для ревности, и даже лестное внимание монарха не заставит Софию изменить любимому мужу.

Париж, конечно, был великолепен и богат на всякого рода увеселения, но с приходом зимы семья князя вернулась в усадьбу. Очень скоро в Бюшенель зачастили с посещениями гости, весьма знатные особы. Самым заметным среди них оказался один молодой человек, который пользовался особым вниманием княжны Элины.

Молодой герцог Шовиньи впервые увидел Элину на выезде со сворой гончих. Назвав ее посадку на коне весьма рискованной, он счел необходимым объяснить девушке особенности охоты на холмистой местности. К удивлению окружающих, его советы обычно довольно упрямая девушка восприняла с большим вниманием. А герцог с удовольствием воспользовался приглашением посетить Бюшенель еще раз, потом — еще. В конце концов все стали считать его близким другом семьи, и он почти перестал покидать здешние места, загостившись на целых две недели.

Зима уже входила в свои права, и Виола решила, что пришло время откупорить кувшины с ликером. Узнав об этом, Элина восторженно захлопала в ладоши и предложила Виоле отправиться вдвоем к домику, где хранился напиток.

Когда они откупорили один кувшин, великолепный аромат вишен сильно ударил в нос девушкам, и от неожиданности они дружно рассмеялись.

— И что теперь с ним делать? — поинтересовалась Элина.

— Нам следует осторожно вылить напиток из кувшина через дуршлаг в эту чашу и… пожалуй, попробовать ликер, — объяснила Виола.

Они самостоятельно выполнили эту работу, а затем присели отдышаться на широкую скамью.

— Я думаю, что у нас получился отличный напиток к Рождеству, — заявила княжна и подцепила тонкими пальчиками блестящую вишенку. Виола не успела ее удержать, как Элина быстро опустила ягоду в рот.

— О боже! — воскликнула княжна. — Какой вкус! Этот ликер, наверно, будет очень крепким! Попробуй сама!

Виола, помедлив, осторожно положила в рот вишенку и тихонько ее надкусила. Сладкий вкус ягоды из ликера обжег язык, но вкус оказался действительно отменным.

Элина отведала еще несколько ягод и, весело смеясь, предложила Виоле:

— Мне кажется, что мы должны попробовать ягоды из остальных кувшинов. Надо убедиться, что ликер так же хорош во всех сосудах.

Через полчаса у них были липкими и руки, и губы, а белоснежная скатерть на столе оказалась в красных винных пятнах.

— Вы только посмотрите на эту ягоду, — залилась от смеха княжна, сбросив на скамью вязаную шаль. — Похоже, она напоминает графиню де Лорси.

Они обе расхохотались, припомнив занудную гостью.

— Мне кажется, что мы перепробовали ягоды из половины кувшинов, — заливисто хохотала Виола.

— У нас будет сказочное вишневое Рождество! Хватит для всех гостей!

— Еще бы! Ведь здесь такой огромный дом!

— Пере… про… огромный!

— Огромный… преогром… огромнейший!

Они путались в словах и, давясь от смеха, упали на скамью. Элина обняла Виолу рукой и поцеловала в щеку:

— Как же с тобой весело! Я так рада, что ты живешь у нас!

— Спасибо… — ответила девушка. — Я тоже этому очень рада… — она запнулась, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. — Кажется, нам следует теперь разлить ликер в бутылки… Тут где-то была воронка…

Элина резво вскочила и через мгновение обнаружила нужный им предмет. Выстроив бутылки на столе, они установили воронку в горлышко первой бутылки и осторожно приподняли чашу с ликером. Густой красновато-золотистый ликер потек внутрь сосуда, поблескивая в солнечном свете, льющемся из окна.

— Боже, как он великолепен! — восхищенно воскликнула княжна…

— Дух замирает, — раздался знакомый мужской голос.

Элина оглянулась и взвизгнула:

— Михась!

Бертье ловко подхватил на руки девушку, когда она бросилась к нему на шею. Он держал ее, слегка покачивая, словно маленького ребенка. Льющийся из открытой двери солнечный свет, как обычно, вспыхнул в его волосах, и мужчина засиял магией золота.

За пять месяцев разлуки Виола почти освободилась от его воздействия, забыла, как он несказанно красив. И вот теперь от одного лишь взгляда на него у девушки кружилась голова.

— Михась! — Элина прижалась к мужчине. — Я так скучала по тебе…

— Я вижу, — с усмешкой произнес Бертье и опустил ее на пол.

— С возвращением! — Виола, подобрав юбки, присела в старательном реверансе.

Он наконец соизволил взглянуть на нее. Виола смущенно откинула в сторону выбившуюся из прически прядь волос. Уложить непослушный локон липкими руками она сейчас была не в состоянии. Бертье улыбнулся, и Виолу тут же охватила теплая волна радости. Она едва не расплакалась. Девушка на миг прикрыла глаза, и ей показалось, что комната еще сильнее закачалась…

— Мы сделали вишневый ликер по рецепту мадемуазель Аделаиды, — объявила Элина. — Возьми вишню.

Она мгновенно протянула ему целую горсть ягод, с которых медленно стекала сладкая тягучая жидкость.

Бертье слегка испуганно отстранился, потом вздохнул:

— О Боже! Что вы здесь вытворяете?

— Пожалуйста, не отказывайтесь, господин Бертье, — принялась уговаривать его Виола и неожиданно начала смеяться.

Он удивленно взглянул на нее. Девушка прикрыла рот рукой, пытаясь стать серьезной:

— Попробуйте хотя бы одну. Это снимет усталость после вашего путешествия.

— Не сомневаюсь в этом, — неожиданно согласился он и, взяв из ладони Элины одну вишню, проглотил ее.

Девушки принялись уговаривать его продолжить это увлекательное, по их мнению, занятие. Но Бертье напомнил, что скоро накроют стол к обеду.

— Обед? А сколько времени? — воскликнула княжна.

— Около четырех.

— О, мне пора идти, — встрепенулась княжна. — Ой, милая Виола, взгляните только… Как это мы сумели такое натворить? Михась, помоги, пожалуйста, Виоле разлить ликер в эти бутылки. Она с этим не справится одна, а мне так хочется, чтобы его попробовал…

Она не договорила, а вместо этого быстро ополоснула руки в ведре с водой, завернулась в теплую шаль и выбежала за дверь, слегка пошатываясь.

Виола ничуть не огорчилась, что она убегает. В глубине души понимала, что ей не следует оставаться наедине с господином Бертье, но… сейчас она была счастлива и впервые рада тому, что они здесь находятся вдвоем. Девушка даже не старалась скрыть довольную улыбку и открыто смотрела на мужчину.

Но неожиданно ей стало грустно. Она вспомнила, почему Бертье сюда пришел — вовсе не ради нее. А легкомысленная княжна почти сразу же убежала от него, конечно, на поиски своего разлюбезного герцога Шовиньи. Как она могла так поступить с ним? После долгой разлуки Мишель примчался к ней, а Элина подарила ему всего лишь каких-то жалких десять минут! Неужели она действительно не чувствует, что Бертье безумно влюблен и мечтает жениться на ней! Как же можно быть такой легкомысленной, чтобы умчаться от него, точно ветер!

Виола рассердилась на княжну и уже хотела предложить Бертье отправиться вслед за Элиной, но тут же одумалась. Ему не доставит радости видеть, как Элина любезничает с герцогом. Как все-таки странно, что княжна отдала свое сердце другому мужчине… Шовиньи, конечно, весьма привлекательный мужчина, но разве он может сравниться с таким великолепным красавцем, как… Мишель. Тем более, что Бертье намного умнее герцога, у которого все мысли заняты только охотой. У Мишеля весьма необычная жизнь, а окутывающая его тайна делает Бертье еще более интересным и загадочным…

Виола не была уверена, что ясно рассуждает. Она понимала одно — больше всего ей сейчас хочется, чтобы Мишель остался здесь в ее компании и хотя бы раз еще улыбнулся ей. В задумчивости она взяла вишню и осторожно облизала ее.

Бертье сделал несколько шагов в ее сторону.

Девушка склонила голову и лукаво взглянула на него из-под ресниц. Лаская языком обжигающую сладость пьяной вишни, она ободряюще улыбнулась мужчине. Почему он так боится вкуса этих ягод?

Задумчивое выражение исчезло на его лице.

Виола положила вишню в рот и почувствовала пьянящее жжение на языке. Она облизала липкие пальцы.

— Если вам это не нравится, нет никакой необходимости мне помогать.

Он ничего не ответил. Просто стоял и смотрел на ее губы, когда она слизывала тягучие нити ликера с кончиков пальцев. Его лицо стало строгим, без тени улыбки, которую она надеялась вызвать.

— Хотя все же удобнее разливать вино вдвоем, — пожав плечами, объяснила Виола. Она опустила воронку в следующую бутылку, с трудом подняла чашу и замерла, раздумывая над создавшейся проблемой.

— Мне и одной не трудно, — сказала она и с надеждой взглянула на Бертье. — Но я боюсь опрокинуть бутыль.

Он решительно подошел к столу и взял у нее из рук чашу.

— Держите это, — кивнул он на бутыль.

Девушка с готовностью обхватила пальцами горлышко бутыли.

Мишель стоял совсем рядом с ней, осторожно направляя струю жидкости в воронку. Вскоре тягучий напиток заполнил сосуд.

Виола отодвинула наполненную бутыль в сторону и воткнула воронку в следующую. Было так приятно, что он стоит рядом. Она вдохнула одурманенный запахом ликера воздух и глубоко вздохнула. Склонившись очень близко к ее плечу, Бертье вновь принялся осторожно лить вино.

Вскоре еще пара бутылей была наполнена до краев. Виола прикрыла глаза с приятным чувством усталости и удовольствия. Неожиданно покачнувшись, она прислонилась спиной к Мишелю. Это было так приятно и надежно, а в голове все еще сильнее кружилось.

Неожиданно припомнилось, как когда-то давно вот так же стояли, прижавшись друг к другу князь и княгиня Маре-Розару. Правда, Бертье не торопился обнять ее своими руками. Он стоял совершенно неподвижно… Она слышала его неровное дыхание, жаркое и глубокое, словно он очень долго бежал и теперь отдыхает…

— Спасибо… — прошептала она и повернула в его сторону голову.

Ее щека ощутила щекочущий край его сюртука и россыпь своих пушистых волос. Она не помнила, когда ее кудри успели обрести свободу от шпилек. Теперь они привольно рассыпались по ее плечам… Так хорошо и беспечно она себя еще никогда не чувствовала…

Мишель отчаянно пытался обрести спокойствие, но понимал, что с каждой секундой все быстрее теряет самообладание, и его слабость почти готова одержать победу над ним. Все вокруг исчезло. Он ощущал лишь ее волосы на своей шее, ее нежные распущенные локоны… Его поразило, что они такие нежные… Он вспомнил, как она умело их расчесывала, укладывала в высокую прическу, закрепляла шпильками… Он не смел двигаться. Если бы он пошевелился, то с радостью погрузил бы руки в ее волосы, зарылся в них лицом… он прижал бы ее к себе и умер бы, упав перед ней на колени… он поддался бы этому сильному горячему потоку…

Она откинула голову, еще теснее прижавшись к нему.

«Не надо, — молил он в мыслях. — Ради бога, не надо…»

Он сцепил за своей спиной руки, чтобы они не рвались к ней, и стоял неподвижно, стараясь не касаться ее. Тело девушки, прижавшейся к нему, казалось живым бархатом… а его тело застыло, словно каменная глыба… только кровь пульсировала в висках.

«Опасность! Опасная слабость…» — звучало в голове.

Он решительно отстранил ее от себя.

Она обернулась. Он ожидал… взрыва злости или негодования за то, что он не поддался ее очарованию. Но она всего лишь оперлась о край стола и лучезарно ему улыбнулась, склонив голову. Своей доверчивостью и простодушной негой она напомнила ему котенка, растянувшегося на солнце. До чего же она была сейчас хороша! С обнаженной шеей… с рассыпавшимися по плечам каштановыми волосами, в которых играли красновато-золотистые блики… Ее безмятежно-невинный облик без малейшего признака женского кокетства ломал в нем годами воспитываемое самообладание…

Пока он стоял, охваченный темной силой нестерпимого желания, Виола легко отбросила назад волосы и старательно закрыла пробками бутыли с ликером. Затем она набросила на них чистое полотенце.

— Полагаю, что мы можем… закончить с этим завтра… — произнесла она срывающимся голосом и, окинув взглядом полные бутыли с вишневым ликером, весело рассмеялась:

— Боюсь, что мы сделали слишком много, не так ли?

Ее голос звучал невинно, но ему не хотелось этой невинности. Он хотел, чтобы она чувствовала то же желание, что и он… чтобы она оказалась лежащей на полу, рядом с ним… так уже когда-то было. Давно. В ее комнате. Чтобы ее улыбающийся рот находился в желанной близости с его губами, чтобы мир звенел от ее смеха, и чтобы ее тело, полное тепла и шелка, ласкало его. Он жаждал этого и проклинал себя, боясь оказаться грубым, он опасался спугнуть ее улыбку и страшился того, что произойдет, если он даст себе волю.

Бертье взял со стола салфетку и быстро вытер руки, стараясь стереть с них все липкое.

— Простите меня, — не глядя в ее сторону, он вежливо поклонился и, швырнув тряпку на стол, быстро вышел из домика.

Легкий мороз мгновенно рванулся к его разгоряченному телу. Это принесло облегчение, и Мишель стремительно вдохнул всей грудью чистый холодный воздух и аромат хвои на соснах. Дурман и аромат вишни остался там, в домике, и он сумел справиться со своими дурными мыслями. Наваждение исчезло. Остался лишь легкий запах ликера на руках, но на него не стоит обращать внимание. Он сумеет отвлечься от него.

Бертье не спешил к Элине. Он не мог сделать этого сейчас. Он не желал, чтобы его кто-либо видел — ни княжна, ни ее родители.