Ночные желания

Глава шестая

«Ты не влюблена, — твердила себе Мадлен на протяжении следующих нескольких дней. — Невозможно влюбиться так скоро в человека, которого ты почти не знаешь».

«Это очень даже возможно, дорогая, — настаивала маман в ответ. — Я влюбилась в твоего папа всего за пару дней».

Мадлен старалась не замечать этих возражений. Какими бы ни были ее чувства к Хэвиленду, несомненно, правильнее отклонить его предложение.

Это, конечно, совсем не значило, что она могла заставить себя не думать о нем днями напролет. А ночью чувства и вовсе захватывали ее в свою власть без остатка. Хэвиленд и раньше заполнял собой ее сны, а после бала они стали изматывающе реалистичными.

Но, просыпаясь, Мадлен твердо знала, что он не станет ее мужем, если только она не хочет на всю жизнь связать себя союзом, похожим на деловой контракт.

Однако с другой стороны, она признавала, что такое важное решение нельзя принимать в спешке, без тщательного всестороннего рассмотрения.

Правда, текущие заботы частично отвлекали ее от этих сложных переживаний. Мадлен прилагала все силы, чтобы сосредоточиться на новых обязанностях преподавателя в пансионе для благородных девиц Фримантл. Попутно она обустраивалась в Дэнверс-холле — своем временном прибежище, где она останется до окончательного решения своей судьбы.

Арабелла была чрезвычайно доброжелательна во время экскурсии по владениям пансиона, которую она устроила Мадлен в субботу утром. Прежде всего, они встретились с мисс Джейн Карузерс — элегантной дамой средних лет, заведующей ежедневным распорядком в учебном заведении, и недавно принятой на работу учительницей миссис Пенелопой Мелфорд — пожилой жизнерадостной вдовой.

Обе дамы отнеслись к Мадлен весьма дружелюбно, причем Арабелла уверила ее, что и отсутствующая учительница также будет рада ее появлению в коллективе.

Мадам Бланшард, моя добрая подруга, сейчас в отъезде, — сказала она. — Но я буду рада вас познакомить, как только она вернется. Я уверена, Тесс вам очень понравится.

Во время обхода помещений и дворов пансиона, Арабелла постепенно посвящала Мадлен в установившиеся порядки.

— Наша школа размещается на территории бывшего загородного поместья. Большая часть занятий проходит в здании главного особняка, но у нас есть и другой, чуть меньших размеров, зато представляющий собой типичный образец резиденций в лондонском районе Мейфэр: с большой гостиной и залой для балов. Кроме того, в нашем распоряжении находятся собственная конюшня и парк экипажей, а также дортуар для учениц, пребывающих здесь в течение всего учебного года, — таких у нас большинство. Поскольку отсюда недалеко до Лондона, мы посещаем театры и оперу, что способствует эстетическому воспитанию пансионерок и прививает им умение вести себя в обществе.

— Вы говорили, ваша сестра Лили сейчас находится в свадебном путешествии? — спросила Мадлен.

— Да, она будет отсутствовать еще две-три недели, так что Пенелопа Мелфорд пока взяла на себя ее обязанности. А вы, Мадлен, замените Розлин. Полагаю, она уже высказала вам свою благодарность на балу. Розлин настоящая учительница, хотя по ее внешнему виду, возможно, этого и не скажешь. Она очень не хотела оставлять своих воспитанниц, но правительственная служба ее супруга» герцога Ардена, требует их присутствия в Лондоне почти круглый год. Так что сестра не сможет больше преподавать, как бы ей того ни хотелось.

Мадлен очень понравилось все, что она увидела, а когда они закончили и вернулись в главный особняк, ученицы уже позавтракали и начался класс миссис Мелфорд по искусству вести беседу.

Вдова обладала врожденным шармом, который делал ее занятия чрезвычайно увлекательными. Мадлен постаралась не отстать от нее, когда по окончании урока Арабелла представила ее воспитанницам.

Поначалу барышни проявили только лишь вежливое внимание, но когда им стало известно о французских корнях Мадлен, они с живейшим интересом засыпали ее разнообразными вопросами. Это было не только хорошим стартом во взаимоотношениях с ученицами, но и подсказывало Мадлен, какие методы использовать на занятиях, которые должны будут начаться в понедельник.

По возвращении в Дэнверс-холл Мадлен посвятила остаток дня приготовлениям к первому уроку французского языка, что тут же выявило несовершенство справочной литературы, оказавшейся в ее распоряжении.

В воскресенье она посетила службу в сельской церкви, после чего была приглашена на ленч к мисс Карузерс и миссис Мелфорд, за которым коллеги обсудили значение предстоящих занятий Мадлен.

— Мы полагаем, мисс Эллис, — поясняла Джейн Карузерс, — что обучение правильному произношению иностранного языка помогает также улучшить качество родного, а хорошее владение английским дает молодым леди больше возможностей обустроить свою судьбу в высшем свете или, по крайней мере, избежать обвинений в необразованности и некультурности.

— Да, я понимаю, — сказала Мадлен. — Совершенно с этим согласна. Но я надеюсь раздобыть учебник получше, чем тот, по которому сейчас занимаются ученицы.

Мисс Карузерс кивнула.

— Это хорошая мысль. Могу порекомендовать книжный магазин Хэтчарда в Лондоне. У них прекрасный выбор, пожалуй, лучший в городе. И, само собой разумеется, пансион профинансирует приобретение учебных пособий.

Мадлен была очень рада познакомиться с новыми коллегами, но до конца дня она была предоставлена самой себе, так как лорд и леди Дэнверс уехали утром в Лондон. Время до чая она скоротала за написанием письма брату, в котором рассказала о неожиданных переменах в своей жизни, в частности, о новой работе.

Однако несмотря на эти занятия, мысль о лорде Хэвиленде не шла у нее из головы. Мадлен не получала никаких известий ни о нем, ни о Фредди Лансфорде весь уик-энд и не знала, радоваться этому или огорчаться.

После обеда все же от Рейна пришло короткое письмо, в котором он подтверждал свое согласие взять ее с собой к мадам Совиль во вторник вечером. Мадлен с посыльным передала графу записку: она просила перед суаре вдовы посетить магазин Хэтчарда, чтобы купить учебники для уроков французского в пансионе.

Ее радовала предстоящая поездка в Лондон. До сих пор она вела довольно замкнутый образ жизни, воспитываясь на сельской ферме, а затем в течение долгих лет работая компаньонкой богатой отшельницы. Похищение писем из-под носа вдовы-шантажистки рисовалось Мадлен увлекательным приключением. Ей никогда раньше не доводилось участвовать в чем-либо подобном. А то, что ее партнером в этом предприятии будет Хэвиленд, легендарный шпион, обещало сделать авантюру незабываемой. Предвкушение этой поездки немного успокаивало ее нервозность по поводу завтрашнего первого урока.

Правда, когда во второй половине дня в понедельник к ней явились оба джентльмена, ее нервы опять натянулись до предела. Мадлен с крайним неудовольствием отметила, что ее сердце дико забилось в ту самую секунду, как Хэвиленд вошел в комнату, где она, склонившись над картой Парижа, готовила свой следующий урок.

И все же девушка не могла оторвать глаз от вошедшего графа, осознавая, что все это время жила ожиданием встречи с ним.

«Я страдаю от тяжелейшей формы безрассудной любви, маман», — молча жаловалась Мадлен, приглашая посетителей усаживаться в кресла возле камина.

Несмотря на твердую решимость преодолеть это наваждение, она не могла сосредоточиться на том, что говорит ей Фредди Лансфорд. А тот тараторил извинения за то, что не давал о себе знать, оправдываясь своим отъездом в Лондон.

Когда Хэвиленд заговорил о том же, она отметила, что смотрит на его рот и вспоминает ощущения, которые испытывала от его поцелуев. А затем, глядя на его сильные руки, — их нежные прикосновения в ту ночь, в детской Дэнверс-холла…

— Так что, мисс Эллис, — встрял Фредди, — вы уже сегодня преподавали?

— Да, — Хэвиленд поддержал вопрос, — как прошел ваш первый урок французского?

Вспыхнув, Мадлен спустилась с небес на землю.

— Вроде бы неплохо. Мы совершали воображаемый визит к парижским модисткам. Завтра планирую включить в наш маршрут посещение исторических мест города.

Хэвиленд поднял бровь.

— А вы бывали в Париже?

— Нет, но многие соотечественники матери возвращались туда в период Реставрации после поражения Наполеона, так что я слышала достаточно рассказов, чтобы ощутить дух города. К тому же, вы сами знаете, многие английские аристократы посетили Париж после окончания войны. Как следствие, местные модные магазины испытали сильное французское влияние. Я предполагаю направить этот интерес учениц в русло совершенствования грамматики и произношения.

Как раз в это время появился Симпкин с подносом, уставленным чайными чашками. Как только он покинул помещение, Мадлен перевела разговор на то, что сейчас занимало ее больше всего.

— Признаться, до того как я получила вашу депешу, лорд Хэвиленд, у меня оставались опасения, что вы перемените свое намерение взять меня с собой во вторник.

— Нет, я счел ваши соображения резонными. У вас есть не вызывающий подозрений предлог для посещения салона мадам Совиль: встретиться и побеседовать с земляками для пользы ваших уроков. И цель моего присутствия там как сопровождающего вас лица будет выглядеть вполне правдоподобно.

Легкая улыбка тронула губы Хэвиленда.

— Кроме того, мисс Эллис, не забывайте, что у нас сделка. Я выполняю свои обязательства и жду от вас того же.

Поморщив нос, Мадлен сказала:

— Я не отказываюсь от своих обязательств.

Фредди озадаченно переводил взгляд с Мадлен на графа и обратно, но Хэвиленд, не обращая на него внимания, принялся рассказывать, что недавний визит в Лондон имел целью уточнение некоторых деталей его плана.

— Мне удалось встретиться со знакомыми мадам Совиль и выяснить программу предстоящего вторника. В семь часов состоится поэтический вечер, а по окончании — ужин.

— Мы явимся без приглашения?

— Да, чтобы о нашем визите вдова не знала заранее. Она не успеет перепрятать письма в том случае, если мое появление вызовет у нее какие-либо подозрения.

— К которому часу я должна быть готова?

— Я заеду за вами в три, и мы сразу отправимся в Лондон. Таким образом, у нас будет время посетить книжный магазин, о котором вы мне писали. А по пути обсудим детали нашего плана.

— Мисс Эллис, вы получите хорошую премию, если все пройдет как надо, — ввернул Фредди.

— В премии нет никакой необходимости, — ответила Мадлен.

Возможность хоть частично отплатить Хэвиленду за его великодушную помощь была уже сама по себе достаточной наградой. А предприятие с похищением писем его кузена обещало внести разнообразие в ее довольно бедное событиями существование.

Девушку, правда, несколько беспокоило то, что придется провести столько времени наедине с Хэвилендом, но в остальном она с удовольствием предвкушала завтрашнюю поездку.

На следующий день Рейн появился точно в условленное время и, подсаживая Мадлен в карету, похвалил ее за пунктуальность.

— Я боялась, что вы уедете без меня, если я не буду готова к трем, — ответила она, устраиваясь на мягком сиденье графского экипажа.

— Это еще одно доказательство того, что мы хорошо подходим друг другу — мы оба ценим время.

Она криво улыбнулась.

— Я предполагала, что вы используете эту поездку, чтобы продолжить давить на меня. Только не думала, что начнете с первой минуты, милорд.

— Меня зовут Рейн, не забыли?

— Да… Рейн. У вас довольно странные требования к жене. Если вам так нужна пунктуальность, то не лучше ли нанять секретаря, который будет соблюдать ваше расписание с точностью до минуты?

— У меня уже есть секретарь, ведущий дела в Палате лордов. Но, увы, он не в состоянии обеспечить меня наследником.

Мадлен засмеялась.

— Это, действительно, его серьезный недостаток.

Рейн внимательно посмотрел на нее.

— А как насчет вас, дорогая? Я до сих пор не знаю вашего отношения к детям.

— Что вы имеете в виду? — спросила она недоуменно.

— Хотите ли вы иметь детей?

— Да, конечно, я хочу детей. Но только от любимого мужа, — ответила она без колебаний.

— Я так и предполагал, — серьезно вымолвил Хэвиленд, не обращая внимания на ее уточняющую оговорку. — Об этом говорит готовность, с которой вы принялись за обучение девочек, да и ваша предыдущая работа по уходу за лежачей больной требовала от вас терпения и заботы.

— Мы, кажется, собирались обсудить подробности вашего плана? — сказала Мадлен, явно пытаясь перевести разговор на другую тему.

Рейн ухмыльнулся, понимая ее увертку, но все же ответил.

— План в общих чертах прост. По прибытии в салон мадам Совиль я при первой же возможности проникну наверх, в ее комнаты, и обыщу их на предмет писем.

— Но я по-прежнему уверена, что мне было бы легче проскользнуть в ее спальню незамеченной.

— Возможно. Но я не хочу вас в это вмешивать.

Мадлен насмешливо посмотрела на него.

— А может, вы не хотите моего участия, потому что я женщина?

— Не совсем так, — ответил Рейн.

Он был не против привлечения к службе женщин-агентов, если они были достаточно подготовлены и могли хорошо справиться с поставленной задачей. Те из них, с кем он имел дело, были настоящими мастерами шпионажа, хладнокровными и безошибочно действующими.

— Я не люблю привлекать к работе гражданских.

— Гражданских?

— Непрофессионалов.

Мадлен насупилась.

— Вы боитесь, что я недостаточно смелая.

— Нет.

Дело было совсем не в этом. Что касалось смелости, Мадлен стоила десятерых.

— Я нисколько не подвергаю сомнению вашу отвагу, дорогая моя. Я, без преувеличения, был восхищен тем, как вы разобрались с бароном Эккерби. Просто вы не обладаете нужными навыками и опытом для подобной работы.

Мадлен недоверчиво глянула на него.

— А, может, вы осторожничаете потому, что я дочь вашего друга?

Отчасти это было так. Он стремился оградить ее ото всех опасностей, в том числе и потому, что чувствовал за нее ответственность.

— Согласитесь, ваш отец не одобрил бы того, что я вами рискую.

— Возможно, что и одобрил бы. Папа всегда учил нас умению постоять за себя. Его больше огорчило бы, если б мы прятались за его спиной. К тому же риск не так уж и велик, правда ведь?

Конечно, ее жизни ничего не угрожает. Если бы было иначе, он ни в коем случае не взял бы ее с собой. Ему доводилось терять агентов в свое время. Хотя Рейн никак не мог предотвратить их смерти, он до сих пор ощущал чувство вины. И эта вина увеличится тысячекратно, если он причинит хоть малейший вред дочери Дэвида Эллиса.

— Я вам уже говорил, не хочу, чтобы вас обвинили в воровстве.

— Все же я очень хотела бы принести пользу. К сожалению, у меня, в отличие от вас, почти не было возможности оказать кому-либо существенную помощь.

Рейну было очень трудно устоять перед ее молящим взглядом.

— Неужели вы не дадите мне никакой роли в этом деле?

— Вам предстоит важная роль, дорогая. Вы будете все время присматривать за мадам Совиль. Если увидите, что она оставила гостей и собирается выйти из залы, вы должны будете занять ее. То же касается и любой подозрительной активности со стороны ее слуг. А если я задержусь наверху, вы должны будете создать какое-либо чрезвычайное происшествие.

— Какого рода происшествие?

Он пожал плечами.

— Зависит от обстоятельств. Вы можете упасть в обморок. Или пролить вино на кого-нибудь из гостей. Или опрокинуть подсвечник. Там будет видно, что лучше подойдет ситуации. Импровизируйте.

На лице Мадлен отразилось разочарование.

— То есть моя задача — только привлечь к себе внимание, если потребуется?

— Да, только это.

— Хорошо, — неохотно согласилась она.

Рейн твердо посмотрел на нее.

— Я хочу, чтобы вы пообещали в точности следовать моим инструкциям, дорогая моя. В противном случае придется отменить всю эту затею.

Мадлен некоторое время пребывала в нерешительности, затем в ее глазах мелькнул огонек веселья.

— Конечно же, я обещаю, маэстро.

В ответ на его вопросительный взгляд она заявила невинно:

— Вы не разрешаете мне называть вас «милорд», и я подумала, что «маэстро» вас устроит.

Он не знал, злиться ему или смеяться.

— Сойдет просто «Рейн».

Он достал из кармашка в двери кареты сложенный лист бумаги и протянул ей.

— Фредди по памяти нарисовал план дома вдовы. Изучите его на тот случай, если все-таки вам придется пройти куда-либо дальше гостиной.

— Вы к каждой операции так тщательно готовитесь? — спросила она с любопытством.

— Более или менее. Когда жизнь зависит от мельчайших деталей, приходит понимание необходимости скрупулезного планирования. Но всегда остаются неучтенные факторы, которые могут полностью опрокинуть заготовленную схему, например, простое невезение. Поэтому нужно иметь запасные варианты действий на случай провала. А сейчас изучите план, начиная со спальни, дорогая.

— Интересно, откуда Фредди так хорошо знает именно эту комнату, — пробурчала Мадлен шутливо, прежде чем заняться чертежом.

Рейн наблюдал за ней все время, пока девушка была погружена в это занятие. Глядя, как она непроизвольно терзает свою пухлую нижнюю губу, граф вспомнил, как делал с ней то же самое в тот вечер на балу. Признаться, тогда он почти потерял власть над собой. Хэвиленд зашел намного дальше, чем собирался, но не было никаких сил сопротивляться чарам трепещущей в его объятиях женщины, ее затуманенным страстью глазам, ее обнаженной упоительной груди. Он вспомнил, как ласкал упругие соски пальцами, а потом ртом, жаждущим насытиться ею…

Рейн кое-как подавил в себе жгучее желание наброситься на нее, хотя это было нелегко. Даже сейчас образ Мадлен, раскинувшейся перед ним в бесстыдной наготе, заставил его беспокойно задвигаться на своем сиденье.

Ее отклик на его страстные действия распалял жажду Рейна уложить ее на брачное ложе, а ее отказ выйти за него только укреплял его в намерении склонить Мадлен принять его предложение.

Графа, конечно, слегка удивило ее решительное «нет». Но после некоторого размышления он пришел к выводу, что это даже хорошо, что она не кинулась ему на шею сразу. Рейн любил решать трудные задачи, и женитьба на Мадлен была как раз одной из них.

А до того он вынужден будет страдать от неудовлетворенного вожделения. Это тоже было причиной, по которой он не хотел брать ее с собой: она слишком отвлекала его.

Но тем не менее Рейн был рад, что она поехала с ним. В течение вечера он сможет ненавязчиво поухаживать за Мадлен, не вызывая в ней протеста. Он покажет ей свой лондонский дом, дав ощутить удовольствие и комфорт, которые подарит ей титул графини. Ведь до сих пор в ее жизни ничего этого не было.

И когда они завладеют письмами, он снова обратит все свое внимание на убеждение мисс Эллис стать его женой.

Наблюдать за Мадлен в этот день было само по себе наслаждением. Сперва он повез ее в магазин Хэтчарда, где девушка нашла множество интересующей ее литературы. Особую радость вызвал в ней великолепный учебник французской грамматики, который оказался в продаже, и хозяин изъявил готовность связаться с издателем и заказать три десятка этих книжек для пансиона Фримантл.

Выходя из магазина, Мадлен глубоко вздохнула.

— Как чудесно иметь в своем распоряжении столько книг. Можно каждый день читать что-то новое, год за годом.

— У меня прекрасная библиотека. Она вся к вашим услугам.

Мадлен понимающе взглянула на него.

— Этой приманкой вы продолжаете завлекать меня выйти за вас?

— Отчасти, — улыбнулся Рейн.

— Ваше предложение заманчиво, конечно, но с моим новым жалованьем я смогу записаться в библиотеку.

— Тогда посмотрим, в силах ли я еще чем-нибудь заинтересовать вас…

Продолжая ухаживания, Рейн повез Мадлен в близлежащую кондитерскую, где, невзирая на протесты, заказал для нее три различных сорта мороженого.

— Это настоящий гедонизм, — пробормотала девушка, когда они усаживались за столик возле окна с видом на оживленную улицу. — Я много лет не ела мороженого, а теперь сразу такое изобилие!

Рейн отметил, что разглядывать прохожих за окном ей доставляет не меньше удовольствия, чем есть сладкое. Под внешностью старой девы в Мадлен скрывалось изрядное жизнелюбие.

Он дождался, когда она доест последнюю ложечку лакомства, и подал ей руку.

— Теперь нужно идти, мы не можем опаздывать на суаре.

Мадлен, вставая, озадаченно на него взглянула.

— Я думала, у нас еще больше часа в запасе.

— Прямо сейчас мы туда не отправимся. Сперва нужно заехать в мой лондонский дом, взять кое-какие мелочи.

— Что за мелочи?

— Мы заменим ваш плащ на кое-что другое и немного приукрасим это платье.

— А что не так с моим платьем? — спросила Мадлен, горделиво поднимая подбородок.

Он мельком глянул на ее лиловое креповое одеяние под темно-коричневым плащом.

— С ним все так, — ответил он мягко. — Но чтобы гости мадам Совиль приняли вас за равную, вам нужно выглядеть соответствующе. Аристократы, которые там собираются, придают большую важность изысканности нарядов, из-за того, думаю, что отчаянно цепляются за тот роскошный образ жизни, который вели на родине, прежде чем Революция лишила их состояний и выгнала на чужбину. Кроме того, мне самому нужно сменить этот костюм на специальный, под которым можно будет спрятать пакет с письмами.

Казалось, это объяснение ее удовлетворило. Они отправились в особняк Рейна на Бедфорд-авеню, и по пути Мадлен снова завела разговор о выбранной им профессии.

— Все-таки довольно странно, что отпрыск графского рода стал агентом британской разведки. Как произошло, что вы приобщились к шпионажу?

Рейн улыбнулся воспоминаниям.

— Поверите ли, что моя карьера началась с украденной булки хлеба?

— Неужели? Очень хочу услышать эту историю.

Не находя причин делать из этого тайну, Рейн правдиво поведал ей, как началась его шпионская карьера.

— В детстве, которое я провел в нашем загородном родовом поместье Хэвиленд-парк, мне не к чему было приложить свою кипучую энергию. Но на все лето взрослые уезжали в Лондон, где в это время собирался весь высший свет, а я часто сбегал от своих гувернеров и часами шатался по районам, значительно менее фешенебельным, чем Мейфэр. Однажды, мне тогда было одиннадцать, я встретил оборванца примерно моих лет, которого булочник поймал с поличным на воровстве хлеба. Его бы повесили или отправили на каторгу за такой, как я считал, незначительный проступок, и я отвлек внимание булочника, чтобы парень мог сбежать. Мы с ним быстро сдружились.

Глаза Мадлен светились интересом.

— Полагаю, в вашей семье были не в восторге от такого знакомства.

Рейн кивнул, ухмыльнувшись.

— Мои родственники мало интересовались, как я провожу свой досуг. Но когда они узнали, с какими подонками я якшаюсь, они пришли в ужас. Мой новый дружок обитал в самых неблагополучных трущобах Лондона. Не имея ни дома, ни семьи, он бродяжничал и подворовывал для пропитания. Я был потрясен, узнав, что люди могут жить в таких условиях, и дал ему денег на пищу и более или менее приличное жилье. Он был благодарен за возможность нормально поесть, но оседлая жизнь его совершенно не привлекала. После стольких лет, проведенных на улице, парень сторонился людей как дикий зверек.

— И как же это-привело вас к шпионской деятельности?

— Чтобы удовлетворить мое любопытство и жажду приключений, новый приятель ввел меня в общество опустившихся на самое дно, по своему интересных людей, и научил необходимым при его образе жизни умениям — воровать по мелочам, незаметно проникать в помещения, уходить от преследования — все это для меня было необычно и увлекательно. А я, в свою очередь, обучил его некоторым обязательным в приличном обществе вещам: правильной речи, чтению, стрельбе и фехтованию, верховой езде. В то время это было просто забавой, но позже, через годы, эти умения нам очень пригодились. Потом мы вместе работали в Министерстве иностранных дел и дослужились до высоких чинов.

— Получается, вы спасли незнакомцу жизнь, а он за это изменил вашу собственную, — восхищенно произнесла Мадлен.

— Да, и я благодарен судьбе, — признал Рейн. — Иначе стал бы я никчемным денди, не знающим, на что потратить свободное время, и постоянно попадал бы в неприятные ситуации, как Фредди. Если не хуже.

— Это вряд ли, — прошептала Мадлен. — Вам суждено было другое. Вы — рыцарь без страха и упрека.

Может, оно и так. Благодаря встрече с Уиллом Стоксом Хэвиленд впервые столкнулся с чудовищной нищетой, в которой прозябала большая часть жителей Лондона. Такой несправедливой долей они были обязаны лишь своему недостаточно благородному происхождению. Только тогда Рейн осознал, как ему повезло принадлежать к привилегированному классу. Но уже в одиннадцатилетнем возрасте ему стало ясно, что помощь нуждающимся — его долг.

Вслух граф ничего не ответил, лишь слегка пожал плечами.

— Что стало с вашим другом? — спросила Мадлен и добавила, увидев теплую улыбку на его лице: — Что смешного?

— Ирония судьбы: он теперь работает на Боу-стрит, ловит воров.

— Ищейка с Боу-стрит?

— Да, и очень хороший специалист, так как не понаслышке знает воровское ремесло. Но что еще более забавно — он женился на дочери того булочника и у них двое сыновей возраста моих младших племянников.

Весь остаток пути Мадлен не проронила ни слова, раздумывая над услышанным. Она оставалась молчаливой и когда они прибыли в дом графа на Бедфорд-авеню и были встречены в прихожей помощником Рейна Уолтерсом, который выполнял обязанности дворецкого, секретаря, камердинера и вообще был его правой рукой.

Мадлен с большим любопытством рассматривала все, что попадалось ей на глаза, пока они шли сквозь большой дом Хэвиленда. Комнаты были обставлены мебелью, сделанной основательно и просто, скорее, для удобства, а не демонстрации достатка.

Но брови девушки поднялись от удивления, когда они спустились по лестнице для прислуги в задней части дома. За кухнями находилась дверь в винный погреб, а за ним — большое помещение, представляющее собой нечто среднее между гардеробной и костюмерной в театре.

— Никогда не задумывалась об этом раньше, — задумчиво сказала Мадлен. — А ведь шпионам нужны костюмы для различных ролей.

— Да, иногда нужны. Но теперь комната не используется по назначению. Просто склад полезных в прошлом вещей.

Уолтерс, как того и следовало ожидать, скрупулезно выполнил распоряжения графа.

— Все необходимое для вашей сегодняшней роли лежит на столе, — сказал Рейн.

Он наблюдал, как девушка восхищенно рассматривала приготовленные вещи: кружевную серебристую шаль, обруч с белыми страусиными перьями и пару серебряных гребней для волос.

Рейн помог ей снять плащ и накинуть шаль, затем усадил за туалетный столик и принялся преображать прическу Мадлен по своему усмотрению.

— Как вы овладели искусством перевоплощения? — спросила она, глядя на себя в небольшое овальное зеркальце.

— Учился понемногу у разных актеров.

Он не стал уточнять, что одна из них была его любовницей.

Возвращая внимание Мадлен к предстоящему делу, Рейн посвятил ее в некоторые нюансы биографии вдовы, чтобы она лучше поняла, с кем будет иметь дело.

— Мадам Совиль не является куртизанкой в привычном смысле слова, так как не предлагает услуги открыто. Но она была любовницей некоторых высокопоставленных лиц в правительстве. Я весьма удивился, когда узнал, что она опустилась до шантажа Фредди, а у него не хватило мозгов понять ее мотивы. Видимо, она в плачевном финансовом положении и хватается за любую возможность, чтобы поддерживать привычный расточительный образ жизни.

— Что будете делать, если вас застанут за обыском ее личных апартаментов?

— Меня не застанут.

Она не стала оспаривать его уверенность.

— Вы начнете поиски в спальне?

— Да. Есть, конечно, вероятность, что вдова наврала Фредди, но я все же склоняюсь к мысли, что она действительно держит их там. Таким образом мадам подчеркивает скандальность его грешка, заставляя трепетать перед яростью отца, в которую тот придет, если все узнает.

— Она сказала Фредди, что письма находятся у нее в шкатулке с драгоценностями?

Рейн улыбнулся, оценив внимательность Мадлен к деталям.

— Да, и очень похоже на правду, что шкатулка хранится в ее спальне.

— А если шкатулка будет заперта, что вы тогда предпримете?

— Взломаю замок.

Рейн обратил ее внимание на небольшой кожаный мешочек, лежащий на столе.

— Здесь набор специальных отмычек. Можете посмотреть.

— И что будет дальше, после того, как вы найдете письма? — спросила Мадлен, с интересом изучая содержимое мешочка.

— Заберу, а вместо них положу фальшивки.

— Фальшивки? Зачем?

— Возможно, в спальне не все письма и придется вернуться за остальными. Поэтому я не хочу, чтобы мадам Совиль сразу обнаружила пропажу.

— Насколько это вероятно?

— Вероятность невелика. Но мы узнаем это только тогда, когда Фредди их все просмотрит.

Он указал ей на лежащую тут же, на столе, атласную сумочку с фальшивыми письмами.

— На этот раз Фредди написал вполне невинные послания, без намеков на его страстную любовь к хорошенькой вдове. И если она решит предъявить их его отцу, то выставит себя на посмешище.

Мадлен взвесила кипу писем на руке.

— Надо же, каким плодовитым оказался Фредди, — сказала она весело.

— Да, но он и вправду верил, что влюблен.

В его ответе явно сквозила насмешка.

— Вы полагаете, он не способен полюбить?

— Нет, он способен. Но было глупостью позволить вдове себя одурманить.

Мадлен внимательно посмотрела на него. Затем спросила:

— И как вы собираетесь занести и вынести столько писем, не привлекая внимания?

— Для таких случаев у меня есть особый пиджак с потайными карманами в подкладке.

— Интересно, — она задумчиво поджала губы, — а куда бы я прятала письма, если бы мне пришлось проникнуть в спальню вдовы?

— Вы могли бы положить их в свою сумочку или спрятать под юбками, — ответил Рейн, не в силах оторвать взгляд от ее пухлого рта.

Она посмотрела ему в глаза.

— Да, и как же?

— Ту сумку, что вы держите, можно закрепить на бедре, пристегнув специальным зажимом к подвязке чулка.

Мадлен выразительно взглянула на него, чуть склонив голову.

— Вот видите, мне было бы удобнее выкрасть письма. Вам будет нелегко разместить такое количество бумаг в пиджаке, не вызвав ни у кого подозрений.

Рейн осклабился.

— Я все же попытаю счастья, любовь моя. Впрочем, если хотите, можете надеть эту сумку. Не исключено, что мне придется передать письма вам, чтобы избежать подозрений.

— Да, пожалуй, надену.

Ее лучистые глаза светились радостью, когда он закончил украшение ее прически. Оглядывая результат его трудов в зеркало, она с удивлением прошептала:

— А я выгляжу прямо как завсегдатай литературных салонов.

Мадлен перевела восхищенный взгляд на Рейна.

— Вы действительно мастер в вопросах перевоплощения.

— Это было моей профессией долгие годы.

Он прохладно отреагировал на ее комплимент, потому что шпионская стезя научила его не вмешивать эмоции в работу.

С твердым намерением и впредь не отходить от этого правила, он взял у Мадлен письма и отошел в сторону, чтобы надеть специальный пиджак, пока его опять не одолело желание целовать эти пленительные губы.