Ночь над Манхэттеном

10

Через несколько дней Хэтти оформила покупку квартиры и переехала в пентхаус на Манхэттене. Хотя «переехала» — не то определение, которое подошло бы в ее случае. Все вещи легко уместились в багажнике машины: Хэтти была не из тех девушек, которые размениваются на мелочи и обвешивают себя ненужным балластом.

Сколько раз она представляла себе этот торжественный, лучезарный миг переезда! Словно под вспышками фотокамер, Хэтти Голдинг ступает на красную дорожку своего триумфа и идет по ней прямо в собственный пентхаус на Манхэттене! Вокруг море огней, восхищенные лица подруг, среди них — поверженный, несчастный Джонни…

Но вместо этого она тихо собрала вещи, пряча глаза от бабушки, и уехала, наскоро попрощавшись, как будто что-то украла. Только сегодня Хэтти поняла, что для счастья ей совсем не нужен пентхаус. А нужен — маленький домик с зеленой лужайкой у крыльца.

Зато теперь у нее есть деньги. И теперь она может все купить, и даже домик, как у бабушки, или как у Оливера… Хэтти вздохнула и вдруг тихо с отчаянием заплакала.

Теперь ее дом огромен, но пуст. Теперь ее сердце распахнуто, но никто туда не хочет идти… Хэтти плакала и плакала, не в силах остановиться, оплакивая свою никчемную, пустую жизнь. Плакали обе Хэтти — и Старая и Новая, — впервые в жизни проявив удивительное единодушие. Да, пожалуй, больше и не было двух Хэтти. Старая куда-то ушла, а здесь, на высокой крыше небоскреба, сидела Новая.

«Так всегда бывает, — тихо сказал ей кто-то, — новое побеждает, старое уходит…»

Ого. Значит, она все-таки не одна? Раздвоение личности оказалось самым верным ее спутником. Оно остается с ней и будет скрашивать ее одиночество до конца жизни… Жизни человека, для которого главным тотемом был золотой значок доллара. Кто-то недавно говорил ей об этом… Но кто и по какому поводу, она уже не помнила. Может, Джонни?

Да, кстати, Джонни. Еще вчера она была готова стереть его с лица земли и придумала восхитительный план мести, который стопроцентно должен был сработать. Еще вчера, решив испортить и сорвать ему свадьбу, Хэтти проигрывала в голове потрясающие диалоги, из которых она выходила неизменной победительницей, а Джонни — позорно виноватым… Ей хотелось напакостить любой ценой, ей хотелось просто сделать ему больно, потому что от этого ей самой стало бы хорошо. Но это было вчера.

Сегодня она спросила себя: а зачем? И не смогла придумать ответа. Раздвоение личности молчало. «Все в твоих руках» — гласил рекламный щит на крыше соседнего здания…

В гулкой тишине раздался звонок мобильного.

— Слушай, ну это уже просто пошло! Ты собираешься нас приглашать или нет?

Мадлен, кажется, была слегка навеселе.

— Куда и кого «нас»? — сипло спросила Хэтти.

— Нас со Стефаном. Праздновать твое новоселье.

Несмотря на то что было совсем не до того, Хэтти нашла в себе силы удивиться:

— А когда это вы успели слиться в единое целое?

— Вчера! — счастливо взвизгнула подруга.

— Поздравляю.

— Спасибо!

— Мадлен, он же тебя бросит.

— Ну и что! Но зато я проведу с ним несколько незабываемых дней. А может, и месяцев. Мы вместе идем на свадьбу… Ну что ты молчишь?! Джонни пригласил нас на свадьбу. Ты пойдешь?

— Нас?

— И тебя — тоже. Правда! Вот у меня на столе пригласительный для тебя.

Хэтти скрипнула зубами.

— Меня на свою свадьбу?

— Да. Это, наверно, такой красивый жест, но нам не понять его высокой морали…

— Ну что ж… — Глаза Хэтти загорелись злостью. — Иду.

От избытка собственного счастья Мадлен переполнилась заботливостью:

— Хэтти, ну что с тобой? Хочешь, я приеду?

— Нет…

— Точно?

— Точно… Я позвоню тебе ближе к субботе. Пока.

— Хэтти. Вообще-то сегодня пятница. Свадьба — завтра.

Лужайка утопала в море букетов, лент и гирлянд. Между деревьями сновала прислуга, готовясь к торжественному ужину. В уютном и светлом уголке над речушкой соорудили что-то наподобие алтаря. Сейчас сюда приедет священник и обвенчает Джонни и Кэти.

Замухрышка была сегодня почти хорошенькой. Все-таки свадебный наряд умеет делать с женщинами чудеса, подумала Хэтти, прячась за кустом. Но все равно видно, что она беременна, как бы портные ни старались скрыть это за складками платья.

Хэтти непроизвольно вздохнула: интересно, а какая у них с Оливером будет свадьба?.. У них… что? У них с кем?.. Она испугалась собственных мыслей и, видимо, неосознанно воскликнула слишком громко, так что проходивший мимо официант заметил ее в кустах и побежал, подозрительно оглядываясь.

Хэтти запаниковала. Если ее раскроют, то с позором выставят вон. А выставят стопроцентно, несмотря на пригласительный билет, потому что она не одета подобающим образом. Какого черта она не надела платье или хотя бы тот свой любимый костюмчик с вырезом до пупка? Мадлен со Стефаном уговаривали ее все утро, но Хэтти натянула рваные джинсы, оранжевые кеды и красную майку для спортивных занятий. Она сказала, что Джонни видел ее всякой, даже голой. А на остальных ей наплевать.

Теперь, сидя в кустах, она поняла, что погорячилась утром. Но, с другой стороны, стала бы она в вечернем платье сидеть в кустах? Нет, конечно. Значит, все правильно. Она ведь пришла испортить свадьбу. А портить свадьбу в рваных джинсах легче, чем в шелковом платье…

— Вот. А потом я заметил… — послышалось сзади. — Да вы сами посмотрите на нее. Зачем она сюда пролезла?

Хэтти обернулась и остолбенела: перед ней стоял Джонни и сиял как начищенный пятак. Только на скуле проступала небольшая ссадина.

— Какая встреча, дорогуша!.. Вы свободны, это моя гостья… Ну, просто глазам своим не верю! Хэтти, ты восхитительна в этих штанишках.

— Спасибо, — процедила она.

— Я знал, что ты придешь и будешь прятаться в кустах.

— Знал?

— Конечно. Для этого и сделал пригласительный. Ну, чтобы ты хотя бы не лазила через забор.

Хэтти злобно пыхтела. Снова этот мужчина разгадал ее.

— Ты ведь пришла, чтобы устроить большой скандал? Так?

— Нет.

— Так, так. Поэтому выжидаешь удобный момент, чтобы выйти и сказать что-нибудь, например…

— Ты ошибаешься.

— Про автомобильный завод, который я сплю и вижу, чтобы отнять у отца Кэт.

— Ничего подобного, — зеленея, простонала она, ибо Джонни попал в яблочко: именно про завод она и собиралась сказать.

— Ну вот.

— Джонни, я хочу тебя задушить.

Он приблизился к ней и расстегнул ворот рубахи.

— Пожалуйста.

— Джонни, когда-нибудь я убью тебя.

— Слушай, а вы — прекрасная пара. Оба такие горячие. Как-то я сразу этого не разглядел. А может, и разглядел, поэтому нанял именно его.

— Сволочь!

Джонни засмеялся.

— Отойдем хотя бы в сторону, а то охрана решит, что ты покушаешься на жениха. И дальше я тебе не позавидую.

— Как ты посмел?! Ведь это же… Это же предательство! Это — низость и мерзость! Это все равно что продать меня, или…

— Ничего себе! А зачем ты написала это липовое письмо?

— Чтобы тебя перевоспитать!

— Хэтти, милочка! — Он держал ее за локоть вежливо, но достаточно жестко. — Кого надо было перевоспитывать из всех нас, так это тебя.

— Не надо меня лечить!

— Ты хоть представляешь, в кого превратилась?

— Да? Ну-ка расскажи. Наверное, в двуглавого дракона?

Джонни тоже разозлился и говорил приглушенным голосом, вытянув шею:

— Да, Хэтти. Ты стала похожа на чудовище, в котором нет ничего человеческого. Только не на дракона. Ты стала похожа на банкомат, который жрет купюры и охотится на них. Банкомат, которому чуждо все человеческое, что не покупается и не продается! Видела бы ты себя в зеркало иной раз! Ты все… ну просто все сложила на алтарь одной-единственной идеи — стать богатой. И не просто стать богатой, а жить в Нью-Йорке! Как будто в мире нет мест получше.

Хэтти слушала его, а у нее дрожали коленки. А еще болело горло от подкативших слез. Она хотела плакать, потому что Джонни говорил чистую правду!

— Хэтти, я знал тебя лучше всех. Ну, может быть, чуть меньше, чем твоя бабушка, но я видел, как ты деградируешь. Я видел, как с каждым долларом ты становишься все ближе к пентхаусу и падаешь все дальше в пропасть.

Он перевел дух и взял ее за плечи. Ласково, почти по-отечески.

— Хэтти, не обижайся. Ты ведь и так все это знаешь. Я уверен, что подобные мысли уже приходили тебе в голову самой. Это хорошо. Ты писала об этом в своем настоящем письме Мадлен, которое я подло прочитал.

— Вот именно!

— Ты же все поняла, благодаря Оливеру. Значит, ты — на правильном пути.

— Что ты из себя пастора строишь! Не тебе решать, на каком я пути! Убери руки! И больше не говори при мне про этого мерзкого…

Он вздохнул.

— Скажи, ты счастлива?

— То есть?

— Ты счастлива в своей новой квартире со своим огромным гонораром, со своими перспективами сниматься и дальше?

— Не понимаю.

— Все ты понимаешь! Держу пари, что все утро ты проплакала, глядя в окно на свою соседку — статую Свободы. И то же самое было вчера. И то же самое будет завтра. Ты — свободна и богата. Но свобода не делает счастливым. То, что хорошо для памятника из камня, совсем неприемлемо для человека из плоти и крови, понимаешь?

— Джонни, я не понимаю…

— Жаль.

— Что?

— Жаль, что ты не понимаешь. Несвобода, зависимость от тех, кого мы по-настоящему любим, забота о ком-то, благодарность кому-то — вот настоящее счастье.

Оливер говорил ей то же самое. Но где теперь Оливер?

— Джонни, но…

— А ты содрала с себя, словно кожу, все привязанности, дружбу, любовь… и всю себя без остатка подарила деньгам и свободе. Зачем, Хэтти?

Она проглотила ком в горле.

— Джонни мне неприятен этот разговор. Все, что нужно понять, я пойму и без тебя. Оливер мне помог в этом. Да, помог! Но все равно он — подлец! И ты — тоже. Если судьба сведет нас с ним снова…

— А ты хочешь?

— Чего?

— Чтобы судьба свела вас с ним снова?

— Что за вопрос! Это мое дело.

Джонни с досадой вздохнул.

— Хэтти, перестань ломаться, не забывай, что я — режиссер вашей истории. Мне известно, как вы поссорились на банкете из-за Стефана.

— Ах так! Что-то слишком много развелось режиссеров! Надеюсь, Оливер получил хороший гонорар?

— Подожди убегать. Ты не знаешь самого интересного.

— Да пошел ты!

— Хэтти, стой!

— Я не желаю слышать ничего про этого негодяя.

— Ничего подобного! Ты любишь его. Иначе так бы не переживала. Я рад, что ты научилась любить.

— Оставь свои проповеди для своих будущих детей.

— Хэтти, видишь синяк у меня на левой скуле?

— Ну? — невольно заинтересовалась она.

Джонни гордо вздохнул.

— Это — Оливер!

— Чего-чего?

— Да. Синячище — на всю щеку. Сегодня меня гримировали все утро. Все равно заметно…

— Это как же понимать?

— Хэтти, твой Оливер — прекрасный, честный человек… Послушай!.. Когда у него заболел отец и он был вынужден уехать в Англию, он позвонил мне и сказал, что не будет продолжать эту игру и ему не нужен гонорар. Что у вас произошло перед отъездом — я не знаю, но Оливер вдруг круто изменил к тебе отношение.

Хэтти закрыла лицо руками.

— Кстати, если бы ты знала, какую огромную сумму я ему предложил! Поменьше, конечно, чем Стефан заплатил тебе, но…

— Замолчи!

— Потом он требовал, чтобы я поклялся, что ты никогда ничего не узнаешь и вся эта «пакостная история» — это он так выразился — умрет навсегда между нами. Но ты укатила в Англию, я думал — к нему. И решил, что вы сами разберетесь и он тебе все рассказал. Я, если честно, злился. А потом ты мне позвонила…

— Я тебе не звонила.

— Ты звонила Мадлен, но попала на меня. На самом деле тебя интересовала моя свадьба, именно об этом ты и собиралась посплетничать с Мадлен. Так? Ну а я все-таки решил поговорить с тобой.

Удивительно, думала Хэтти, откуда у Джонни появилась способность читать ее мысли? Раньше это удавалось одной бабуле. А теперь вот еще — Оливеру. Хэтти печально вздохнула, раздумывая, не украсить ли ему синяком вторую скулу? Для симметрии.

— И что же было дальше? — слишком спокойно спросила она.

— Только не надо меня бить.

— Ну… хорошо.

— Потом Оливер приехал ко мне, швырнул мне в лицо деньги, которые я заплатил ему авансом, и… вот.

Джонни нежно потрогал разбитую скулу.

— Он оказался честный малый, Хэтти. Хотя и актер.

— Где ты его нашел? — мертвым голосом спросила она.

— Он сам ко мне пришел.

— Не ври!

— Правда. Мне очень крупно повезло: в тот день, когда ты пошла очаровывать своего Стефана, у нас в холдинге был кастинг актеров для рекламного ролика.

— Ну, помню.

— А как же. Ты и сама туда метила на женскую роль. Оливер случайно оказался в Нью-Йорке, работы у него в тот момент не было, он увидел объявление и пришел ко мне. На ролик он не подошел, но зато…

— Подошел тебе.

Джонни возмущенно пожал плечами.

— Вообще-то, Хэтти, ты меня сильно разозлила тем письмом про Фрэнка! Но еще сильней я разозлился, когда узнал, что оно — выдумка от начала до конца!

— Ну?

— И тогда я тоже решил немножечко тебя перевоспитать. Оливер по твоим описаниям идеально подходил под Фрэнка. Я поговорил с ним, предложил денег, показал твое письмо… И он согласился. В тот же вечер вы встретились в твоем любимом баре… Оливеру как актеру показалось забавным исполнить точь-в-точь события, описанные тобой. Он считал, что девушке, которая не верит в мистику, а верит только в доллар… в общем, такой девушке будет любопытно поиграть с судьбой.

— Вы оба, надеюсь, довольны?

— Не надо обижаться, все только к лучшему. Он очень хочет тебя видеть. Но очень боится.

— Что же это за мужчина, который боится признаться в собственной лжи перед женщиной, которую он якобы любит.

— Не «якобы», а по-настоящему. А признаться в собственной лжи он тебе пытался, и не один раз. И если тебе дорог этот человек…

— С чего ты взял? Я его ненавижу!

— Я так и подумал. Если тебе дорог этот человек, тебе нужно действовать очень быстро.

— Пока его не наняли обольщать кого-то еще?

— Что-то в этом духе. Дело в том, что Стефан…

Хэтти выдохнула:

— Я так и знала! Я его убью!

— Да. Наверно, вы это обсуждали. Так вот… Объясняю быстро, а то меня сейчас начнут искать… Стефан — любитель экзотики, и съемки его следующего фильма будут проходить в Австралии и продлятся год. Тогда Оливер еще долго не приедет сюда. Понимаешь, к чему я клоню?

— Несомненно. — Она вдруг взяла его за грудки. — А теперь, дружок, скажи-ка мне главное.

— Что?

— Откуда ты узнал, что письмо про Фрэнка было ненастоящим?

— Хэтти, я пойду. Мое отсутствие заметили.

— А ну стоять! Отвечай. Мадлен проболталась?

— Ну… Я же тебе сказал: ты сама об этом написала Мадлен. Только в следующем письме. Помнишь?

— Помню. Только получается огромная несостыковочка.

— Какая? — Глаза Джонни забегали. — По-моему, все гладко.

— Ты узнал об этом уже на следующий день и от обиды нанял Оливера. Так?

— Ну, так… Слушай, я уже не помню. Мне пора идти.

— Стой! Когда я писала второе письмо, там уже был Оливер. Я писала именно о нем! Так откуда ты узнал? — Хэтти крепко держала жениха за плиссированную белую грудь рубахи.

— Я потом тебе расскажу. Бабочку разорвешь!.. Клянусь! Хэтти, отпусти!

— Ага! Значит, я правильно угадала — тут есть еще один подвох.

— Слушай, кто ищет, тот всегда найдет. Есть подвох, нет подвоха — какая разница?

С лужайки послышались крики. Джонни уже искали.

— Ладно, иди. Женишок.

— Хэтти, не надо портить свадьбу. У нас будут близнецы. — Он глупо улыбался виноватой улыбкой.

— О господи! Вот тебе счастье привалило! Поздравляю, Джонни. Ты тоже на правильном пути… И помни: за тобой — последнее объяснение.

С этими словами она вылезла из укрытия, провокационно поправляя штаны, и ушла в сторону автомобильной стоянки.