Ночь над Манхэттеном

5

— Стефан, милый, здравствуй. У меня для тебя прекрасные новости.

— Хэтти, какого черта! Сегодня какой день недели?

— А что, секретарша не передвинула настенный календарик?

— Не зли меня, лучше честно скажи: ты и с кино решила меня прокатить?

— Нет. Как раз нет. Боюсь только, что это ты теперь прокатишь меня с удовольствием и аппетитом.

— Вообще, я не обидчивый, но могу. Сегодня суббота. А ты должна была позвонить в среду. Подъезжай на студию немедленно.

— Для чего?

— Для контракта.

— Ты серьезно? — опешила она. — Время — десять вечера.

— Это я и без тебя знаю.

— И что? Прямо сейчас взять и приехать? — с наигранным ужасом спросила она, прихорашиваясь перед зеркалом и осматривая отражение. Это Оливеру нравилось в ней все, даже старые джинсы и детские оранжевые кеды, в которых до этого она позволяла себе ходить только дома. А перед Стефаном, равно как и перед всеми остальными в мире, в таком виде лучше не появляться.

— Хэтти, ты позвонила мне в это время, значит не считаешь его поздним для деловых переговоров. Так?

— Нет. Просто я позвонила, чтобы ты про меня не забыл, — кокетливо отвечала она, приподнимаясь на носочки и воображая, как бы выглядела на каблуках. — А переговоры хотела вести в понедельник.

— Не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы подъехать ко мне. Или бабушка не отпускает?

— А я не у нее. — Хэтти открыла замок в двери.

— А где?

— Я в гостях. Тут недалеко, кстати.

— Тогда в чем проблема… — Стефан стал ехиден. — О, понимаю. Хэтти, у тебя любовник? Я буду ревновать. Я уже начал ревновать. А пока ты будешь ехать, я разревнуюсь до такой степени, что просто накинусь на тебя, как голодный пес…

— Что, со вторника тебя так никто и не покормил?

— Язва.

— Кстати, скажу тебе как старому приятелю: вряд ли ты на меня накинешься. Я вся такая… В общем, я сегодня не в твоем вкусе. И одета по-домашнему. Давай завтра?

— Ты мне это брось. Я как раз хотел посмотреть на тебя с профессиональной точки зрения — грим, прическа.

— Как это?

— Внешность все равно придется менять. Так что, чем меньше на тебе будет одежды и косметики, тем лучше.

— Н-да? — озадаченно протянула Хэтти.

— Давай, приходи. Пропуск будет ждать у охранника.

Она вздохнула.

— Хорошо, буду.

Интересно, куда девался тот обольстительный светский Стефан, сыплющий пышными комплиментами и изящными оборотами? Но так даже лучше: с кем еще можно грубо почесать язык и при этом не испортить репутацию «леди-Нью-Йорк»? А ведь иногда этого так хочется!

Потом она долго вспоминала этот вечер и ругала себя за то, что пошла, согласилась на роль и позволила натворить с собой такое неприличие. Лучше бы она сразу, еще во вторник, от всего отказалась! На квартиру к Оливеру она больше не вернулась, решила забрать машину и поехать в деревню. Всю ночь Хэтти беспокойно ворочалась на своей кровати, ей снились кошмары, главным и самым злым из которых был Стефан.

Что?! Что случилось с ней, кто подавил ее волю, какие демоны проникли в мозг и заставили быть такой податливой?! Едва Стефан увидел ее под софитами без косметики и приличной одежды, он сразу же гаркнул в другую комнату, чтобы вызвали визажистов. К вящему ужасу Хэтти, прибежало человек десять. Интересно, подумала она, этих тоже держат в черном теле и заставляют работать по ночам? Однако через пару минут ей было уже совсем не жаль несчастных, потому что выяснилось буквально следующее.

— Тут убрать, здесь подрисуем… Так… осветляем красные пряди — на левую сторону, челка — косая, сиськи увеличим на пару размеров… Не-ет, ну эти никуда не годятся, увеличивать однозначно!

У Хэтти остекленели глаза от возмущения, Стефан сидел в углу и кивал, тихо посмеиваясь. Когда она набрала воздуха, чтобы высказаться, Стефан вдруг встал.

— Хорошо, согласен. Только прическу, думаю, можно будет заменить париком. Если он не будет мешать, оставим ей длинные волосы, а если будет — острижем.

И Хэтти почему-то промолчала, мысленно обзывая себя покорной овцой. Молчала она и во время подписания бумаг, которые сулили ей немалую сумму в два этапа: половину — до начала съемок и половину — после. Плюс к тому в документах оговаривался еще некий бонус в виде процентов с кассовой выручки.

— Но тут — как пойдет, — веско вставил Стефан. — Сама понимаешь, прокат — вещь непредсказуемая. Зрителю сейчас подавай всякую дешевку, но чтобы ярко и побольше страстей. Настоящий кинематограф широкие массы давно не интересует.

После этого он грустно вздохнул и попросил девушку с облезлым хвостом на затылке заварить всем кофе. Через секунду кофе с пирожными был на столе, а Хэтти — в ужасе. Все-таки телевидение — это большая волшебная шкатулка, в которой чудеса происходят на каждом шагу. Она всегда знала, что это так.

— Почему ты все время озираешься? — спросил Стефан, громко прихлебывая из полосатой чашки. — Тебе здесь страшно?

— Не могу понять, где вы прячете того волшебника, который заставляет так быстро исполнять твои приказы.

— Вот здесь, — он похлопал себя по животу. — Я и есть тот самый волшебник. Они меня очень любят. Некоторые боятся. Поэтому бегают очень быстро.

— Ты — монстр, — сказала Хэтти совершенно серьезно.

— Да. А в постели, говорят, я вообще очень крутой монстр.

Сейчас Стефан вел себя совсем не так, как в ресторане. Он развязно общался, сидел как попало, руками ел пирожные и облизывал крем с пальцев, разве только не ковырял в носу при всех, подумала Хэтти с отвращением.

— Не нравлюсь?

— Ужасно.

— Я люблю шокировать, крошка.

Он жутко захохотал, потом внезапно оборвал себя и сказал:

— Но зато, говорят, я гениален. И уникален. И… это… забыл. Вспомню — позвоню. А на сегодня наша с тобой аудиенция закончена.

— Как?

— Все. Езжай домой, в понедельник придешь за сценарием. Так, и еще… Ну, над гримом поработаем на месте, а вот мерки снять надо будет сразу. Причем с учетом другого размера си… бюста.

— Зачем? — испугалась она.

— А костюмы шить? Или ты собралась играть леди Йоркшир в рваных джинсах?

— А при чем тут леди Йоркшир?

— Да шучу я! Что ты как в воду опущенная! Ладно, Хэтти, иди. Я вижу, у тебя был сегодня нелегкий день и даже… если наблюдательность мне не изменяет… небольшой секс.

— Заткнись!

— Значит, был.

— Хам!

— У тебя свежие засосы на плечах и шее. Ох, Хэтти, ну когда же мы сольемся в экстазе?

— Когда получим проценты с проката!

Она встала, вздернув подбородок, и ушла. За дверью слышался демонический хохот Стефана…

Оливер позвонил в воскресенье, как обещал. Он был грустен, а Хэтти, наоборот, не знала, как скрыть бурную радость и волнение. Потому что все это время, пока она ждала звонка, в сердце закрадывалось нехорошее чувство: она думала, что он больше не появится. Нет, он позвонил. Но разговаривал с трудом, словно выдавливая из себя слова. Да, папе лучше, но сердце продолжает оставаться слабым, он еще долго пролежит в больнице. Да, у него самого все хорошо, перелет оказался удачным, через пару недель он, может быть, снова будет в Нью-Йорке.

— Ты знаешь, мне самой сейчас нечего делать, я в отпуске… Мм… Правда есть одна затея. Очень интересная.

Хэтти замолчала, ожидая, что он спросит про затею и вообще про ее дела. А потом пригласит в гости, ведь она же в отпуске! Оливер молчал. Она насупилась тоже.

— Ну, я рад, что тебе не скучно. Буду звонить. Пока.

— Оливер. — Что?

— Ты… больше ничего не скажешь мне?

Он вздохнул. Ей показалось — слишком печально.

— Хэтти, мне очень дорого то воспоминание. Да, я люблю тебя. Просто… обстоятельства жизни сейчас таковы… Мы поговорим с тобой не по телефону. Как только увидимся. Но, когда это произойдет, я не знаю. Я… Мне надо идти.

— Хорошо, Оливер. Я буду ждать, — чересчур спокойно сказала она и повесила трубку.

Тысячи кошек скребли ее сердце в течение последующих дней. Хэтти не могла ни есть, ни пить, ходила, словно в воду опущенная. Так не бывает. Так не бывает! Если мужчина и правда любит, если за эти три с половиной дня они стали самыми близкими людьми на свете, разве должен он так разговаривать с ней? Будто посторонний человек. Будто она его тяготит. Будто он хотел сказать: у меня и так проблемы, а тут еще ты со своей любовью! Отвяжись!

Нет! Нет, так не бывает! Разве не в ней он должен сейчас искать утешение? Разве не она, Хэтти, стала для него единственной поддержкой и опорой? Они вместе могли бы поехать в Англию, и она помогала бы пережить ему трудности и вылечить отца.

А может…

Как же она не подумала сразу! У него есть другая. Он вернулся к ней и теперь не знает, как выкрутиться. Он наговорил глупостей сгоряча, в порыве страсти, у мужчин такое бывает, особенно у юных.

Он думал, что любит Хэтти, потому что у него… да просто потому, что было такое настроение, весна, гормоны… А дома его ждала та, которую он любит по-настоящему. И как порядочный человек, он не может грубо отказать ни той, ни другой… Как это пережить? Как такое вообще можно пережить? Мало того что это оскорбительно для нее как для женщины (причем старшей в их паре), но к тому же просто больно. Ведь она впервые в жизни полюбила мужчину просто так. Ни за что. И даже не спросила, сколько он зарабатывает в год…

Снятие мерок и вручение сценария, слава богу, прошли без участия Стефана. Его не было на студии, когда Хэтти пришла в условленный час. Секретарша напоила ее кофе и отвела в примерочную. Там в течение долгого времени над Хэтти издевались, заставляя вертеться, наклоняться, задирать руки и ноги, и все это — в трусах и в лифчике, под которым колыхался накладной бюст четвертого размера! Она была сама себе противна.

По сценарию она должна была сыграть развратницу-горничную, длинноногую, вульгарную девицу, которая в концовке фильма убивает своего хозяина, страдая от неразделенной любви. Вернее, от неразделенных денег. Снова, как насмешка судьбы, любовь — и деньги. Противопоставление одного другому.

Вообще, когда Хэтти прочитала сценарий, ее чуть не стошнило. Разве бывают люди, которым это нравится? Сама бы она никогда не пошла на такой фильм и тем более — не купила бы диск! Впрочем, понятно почему. В последнее время в душе ее установилось трогательное равновесие: Новая и Старая Хэтти жили в мире и согласии друг с другом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сценарий и особенно роль показались отвратительными обоим.

Ознакомившись с сюжетом, Хэтти стала думать. Она бесцельно бродила по улицам, смотрела на лица людей, пытаясь отгадать кто есть кто, разглядывала себя в толпе. Тысячи вопросов рождались в ее голове, но еще больше приходило ответов.

Ей все еще нужны деньги? Да, пожалуй, да. Но согласилась бы она на роль, если бы фильм снимался не в Англии, а где-нибудь еще? Конечно, нет. Она бы поехала к Оливеру.

Несмотря на все свои сомнения и обиды, она бы все равно нашла повод приехать к Оливеру! Она бы из-под земли достала возможность приехать к Оливеру! Что с ней? Ведь раньше ни один мужчина не вызывал в ней столь сильных чувств. Ни один мужчина не вызывал такой бешеной ревности и глубокой ядовитой тоски, когда она представляла его рядом с другой.

Оливер очень странный. Он очарователен, обаятелен, от него исходит волна тепла и какой-то глубокой сокровенности, такой, что хочется открыть все тайны и доверить свою душу. Он — словно ангел, словно воплощение женской мечты. Таких мужчин, по-настоящему, не бывает. Она видела таких обходительных и романтичных, которые точно знают, как женщине угодить, только в одном месте — в эскорт-услугах. Мальчики по вызову, которые работают за деньги. Заказ может быть любым: на один час, на один день и даже на один месяц с полной отработкой сценария. Романтика, цветы, поцелуи под луной, секс, признания в любви и прочее. «Любой каприз за ваши деньги».

Хэтти обругала себя. Разве можно сравнивать Оливера с этими мужчинами? Нет, конечно! Да как она могла допустить такую мысль! Оливер другой. Он… И тут она поняла, за что любит его. Вернее, конечно, любить за что-то нельзя, иначе это не любовь, Хэтти знала подобную аксиому. Но… она поняла, что ее цепляет в этом мужчине. Маленькая-маленькая чертовщинка в глазах, когда он смеялся или смотрел на нее по-особенному. Он смотрел, словно задавал себе вопрос: а вдруг я правда люблю ее? И тут же с сомнением отвергал эту мысль: чепуха, не может быть!

Впрочем, она поняла это лишь в последний день. За столь короткое время можно и ошибиться, и напутать. Но… Хэтти была наблюдательной девушкой. А теперь, когда она, словно радар, уловила эту странность тончайшим из женских чувств, ее захлестнула волна настоящей страсти!

Просто дух захватило от одной только мысли, что Оливер может играть с ней! Впервые не она играет с мужчиной, а наоборот. Конечно, немного обидно, но…

Ах, если бы у нее было побольше времени во всем разобраться! Ах, если бы их роман развивался не так бурно, а хотя бы как в том, надуманном письме, которое она сочинила про несуществующего Фрэнка.

Нет-нет, ничего страшного в том, что она полюбила «кота в мешке»! Оливера нужно как следует разгадать. Как кроссворд, в котором все слова совпадут, сплетая целостный узор. Вполне возможно, у него есть другая девушка, это хорошо объясняет некоторые странности. Впрочем, другую девушку Хэтти готова пережить — запутался парень, с кем не бывает? Главное, чтобы он не оказался подлецом… Хэтти задумалась.

Нет, такого не может быть! И остановившись посреди тротуара, чтобы доказать себе, что была права, Хэтти набрала заветный номер.

— Оливер? Привет. Это я.

— О, Хэтти, какой сюрприз.

— Как твои дела? Как папа?

— Хорошо. То есть лучше. Думаю, мы скоро сможем увидеться. — Его голос был радостный и приветливый.

— Ну вот и хорошо. Я тоже так думаю.

Сказать ему, что она едет в Англию? Или лучше…

— Хэтти, а зачем ты звонишь?

— Как зачем? Просто, чтобы услышать тебя.

— А я думал, ты проверяешь.

— Что я проверяю?

Оливер смущенно крякнул.

— Да, милая моя, дело в том, что я… Как бы это сказать… Позавчера, в общем, я был в Штатах.

— Что? — опешила она.

— Но всего на один день, это была очень важная встреча, это… мы все равно не успели бы увидеться, это…

— В Штатах?

— Да, я летал в Вашингтон. В общем, долго рассказывать. Ты только не обижайся. Ты звонила мне позавчера?

— Нет. Я звоню сегодня.

— А я подумал… Пропущенный звонок… Номер похож… В общем, ты не обижаешься? Хэтти, я сам…

— Нет, не обижаюсь, — отвечала она спокойно. Это была привычка с детства: когда Хэтти испытывала сильное потрясение, она всегда говорила очень спокойно.

— Ну и хорошо. Я сам очень скучаю по тебе! Я стремлюсь к тебе! Но мое присутствие здесь просто необходимо.

— Ну хорошо, — медленно и бесцветно проговорила она. — Хорошо. Созвонимся. Пока.

Хэтти опустила руку с трубкой и несколько минут стояла, глядя в пространство. Потом зачем-то побрела в сторону своего офиса.

— Вот это и есть любовь? — спросила она у толстого черного кота, сидящего на скамье. Он молчал, и Хэтти пришлось отвечать самой: — Вряд ли. Скорее всего, мы оба погорячились, признавшись друг другу.

Кот улыбнулся ей и спрыгнул на тротуар, перебегая дорогу… Но вот что странно, продолжала думать Хэтти, не обращая внимания на прославленную примету. Ей почти не запомнились подробности первой «ночи» — наверно, слишком бурно выплескивалась страсть, накопленная за время недолгого романа. Да и вообще их первый секс был сумбурным и немного неуклюжим, как у подростков. Зато искренним и страстным… Интересно, а почему она так уверена, что «первый»? Вдруг — другого не будет? Нет, будет! Будет. Потому что она всегда добивается своего.

Хэтти попыталась воскресить в памяти картины их с Оливером последнего и самого важного дня. Действительно, то, что было на квартире, совсем не вспоминается. А вот утро в парке будет стоять у нее перед глазами до конца жизни. Золотисто-бирюзовое и звонкое, как весенняя песня синицы…

Всю последующую неделю ее жизнь сопровождал какой-то бред. Встречались сумасшедшие люди, говорили странные вещи, Мадлен подлила масла в огонь, позвонив по телефону и заявив, что история с Оливером отличная, вот только чем она обернется — неизвестно. И посочувствовала подруге:

— Видишь ли, такие быстрые романы имеют обыкновение быстро заканчиваться. Увидишь, либо у него есть кто-то еще, либо… он просто бабник и у него, опять же, есть кто-то еще. А может, он женат?

— Спасибо за поддержку! — рявкнула Хэтти и не стала рассказывать про последний телефонный разговор с Оливером.

— Знаешь, Хэтти, — отозвалась подруга, даже не подумав обижаться, — кроме меня тебе правду никто не скажет, разве что бабушка, но у нее своя правда. Езжай в Англию, заработай там деньги и купи наконец пентхаус. Ну? Разве ты не об этом мечтала всю жизнь?

— Об этом, — вздохнула Хэтти.

— А почему так много грусти в голосе? Ты почти добилась всего, чего хотела, я даже завидую. Тебе осталось сделать последний шаг, потом протянуть руку и взять свой законный приз.

— Если все правильно, тогда почему мне так тошно, Мадлен? Может, я мечтала не о том?

— Хватит хандрить. Все у тебя будет хорошо. Только не останавливайся.

— По-моему, я уже не смогу остановиться, даже если захочу, — сказала она и повесила трубку.

В тот вечер Новая Хэтти что-то бубнила про снобизм и толстокожесть, но Старая Хэтти решила, что прежняя дорожка — самая верная, по ней и надо идти! Больше всего ей нужны деньги. Правда теперь — как средство достижения цели, но средство безотказное и железное. Даже настоящая любовь хороша тогда, когда есть на что ее проживать.

И потом, внутренние движения души — это миф и иллюзия. Кому будет интересно судить о ней по ее изменившемуся мировоззрению? Ведь мировоззрение к биографическим данным не пришьешь. А вот покупку квартиры на Манхэттене на первый гонорар — очень даже пришьешь. И успех в обществе, популярность — тоже пришьешь. И будут ее внуки гордиться бабкой, приговаривая, как она была богата и популярна! Все правильно. В Англию ехать надо. И соглашаться на все условия Стефана. Лишь бы дали денег. А с Оливером она разберется потом. Вот приедет к нему домой и задаст вопрос в лоб: кто ты такой и что тебе от меня надо?

Успокоившись на этой мысли, Хэтти перевернулась на спину и заснула. Это была последняя ночь в Америке. Завтра вечером съемочная группа вылетала в Лондон.