Ночь над Манхэттеном

3

А потом Хэтти еще раз пожалела, что оставила все свои платья у Джонни. В этих джинсах, с рваными коленями, на Бродвее можно гулять только по улице, а в рестораны лучше не соваться. Все остальные вещи из будущего гардероба под названием «новая жизнь» пока что висят в магазинах. Хэтти затосковала, подперев щеку рукой. Ах, какой богатый арсенал у нее был! Ах, как шикарно она могла бы выглядеть завтра перед Стефаном!

А может, вернуться? Просто порыться в пакетах, она уверена, что Джонни не выкинул ее вещи. Он добрый. Он ждет, когда она одумается и все заберет. Да и вряд ли его Кэт поселилась там так быстро. Если они терпели целых полгода из человеколюбивых соображений, чтобы не ранить ее, Хэтти… То еще три дня точно потерпят! Конечно, этот визит может испортить весь эффект от ее красивого и быстрого ухода. Но что ей остается делать? Платья-то хорошие! А одно из них стоит, между прочим, почти две тысячи.

Значит, долой гордость и вперед — за платьями! А кто рассуждает по-иному, пусть вечно живет в трущобах. Нью-Йорк таким не по зубам! Хэтти улыбнулась этой мысли, повторив ее как заклинание, и крепко уснула на льняных бабушкиных простынях. Завтра она с самого утра поедет к Джонни. У нее есть железный повод вернуться! И заодно поближе рассмотреть замухрышку.

Джонни был дома один и как будто даже обрадовался ее визиту, словно знал, что она приедет.

— Не в чем идти на свидание к Фрэнку? — иронично прокомментировал он, когда Хэтти потащила к машине три огромных мусорных пакета со своим гардеробом.

— Ключи! — Она встала перед ним, запыхавшаяся от беготни по лестнице, и, чуть ли не касаясь животом его живота, нахально подбоченилась. — Ну, ты забираешь их или нет? А может, вы с Кэт совьете другое гнездышко, где-нибудь на Манхэттене?

— Может быть. Ты тоже мечтала там жить, не так ли? — спросил он соблазнительно низким голосом, и его дыхание обожгло щеку. Он снова смеялся над ней! Он снова стоял беззастенчиво близко. Еще одно мгновение — и они будут просто вынуждены поцеловать друг друга…

— Ну я-то, допустим, скоро туда перееду, — выпалила Хэтти, чтобы заполнить паузу.

— Да ты что! Откуда столько денег у бедного… кто он там, врач?

— Не важно, — грубо отрезала Хэтти и сразу развернулась к выходу.

— Ну не обижайся. Если честно, не могу представить Манхэттен без тебя. Может, познакомишь нас со своим Фрэнком? Будем дружить семьями.

— Пошел к черту! — прошипела она, отступая в подъезд.

Джонни схватил ее за руку и не отпускал.

— Ну перестань, ну не обижайся. Ну все, все… Ну с кем ты будешь жить на Манхэттене?

Хэтти разозлилась:

— Тебе смешно? Приходите, познакомлю! А что? Правда, будем дружить семьями! — И она без запинки назвала адрес того ресторана, где сегодня встречалась со Стефаном. — Сегодня в семь сможешь?

Джонни смотрел на нее с сомнением.

— Да ладно тебе, я пошутил. Правда, что ли? Хэтти, но это очень дорогой ресторан!

— Так на вас заказывать места или нет?

— Нет, нет. Я пошутил…

— Ах да, я понимаю, планы… Будешь перевозить сюда вещички ненаглядной Кэтти?

— При чем здесь Кэт? Мы сегодня рекламный ролик снимаем про холдинг, ты что, забыла? Мне как руководителю пресс-службы весь день актеров утверждать.

— Я в отпуске, дорогой! К тому же — из другого отдела! И все, что происходит в вашем холдинге, ровно месяц меня не будет волновать!

Он растерянно отпустил ее руку. Хэтти развернулась и поскакала по лестнице вниз, прокричав:

— Передавай привет своей Замухрышке!

О господи, зачем она так? Наверно, ему обидно это слышать… С другой стороны, раньше ее никогда не волновало, что и кому обидно слышать, а сейчас вдруг проснулась совесть. С чего бы это?

Сев в машину и немного отъехав от дома, Хэтти остановилась в каком-то дворе и расплакалась навзрыд, уронив голову на руль. Зачем ей нужны эти двадцать килограмм барахла? Зачем ей нужен Манхэттен, Стефан и все блага мира? Ведь она на самом деле любит только одного лишь Джонни и любила бы… правда любила бы, даже будь он беден! Он такой красивый и сексуальный! Он такой остроумный, с ним совсем даже не скучно… И как она только раньше не замечала!

От этой мысли Хэтти заголосила еще громче и даже несколько раз в отчаянии ударилась головой об руль, вспугивая гудками прохожих.

Закат над Манхэттеном был прекрасен. В марте темнеет рано и красное солнце садится за горизонт, запуская в небо резкие лучи, разделенные башнями небоскребов. Хэтти шла по улице и любовалась городом. Она почистила перышки в салоне красоты, бросила машину на какой-то платной стоянке и уже час бродила по улицам, чтобы как следует настроиться на встречу.

В качестве наряда для ужина она выбрала весьма откровенный брючный костюм, под который ничего не надевалось, кроме белья, а лучше — совсем без лифчика… В этом костюме она очень привлекала взгляды прохожих, поскольку пальто несла в руке. Еще утром бабуля, оглядев ее одобрительным взором, предрекла скорый переезд к Стефану и даже немного обиделась, что внучка так мало поживет у нее.

Сейчас, выходя на набережную, Хэтти чуть не расхохоталась, вспомнив эти слова. А ведь бабуля права! Тут пан или пропал. Стефана надо брать за рога в первую же ночь. Потом — женить на себе, потом… И радужные картины — одна краше другой — запрыгали у нее перед глазами.

В половине восьмого, отмерив положенные полчаса для опоздания, Хэтти вошла в ресторан на Бродвее. Администратор любезно проводил ее за персональный столик Стефана (оказывается, местная знать имела здесь свои столики), сервированный на двоих. Там пока никого не было.

— Как это понимать? — поинтересовалась она, оглядываясь назад.

Администратор пожал плечами.

— Он всегда опаздывает.

— Да, но я тоже опоздала на полчаса.

— А надо — на час. Он всегда приходит на час позже. Вы что, не знали? Все его девушки знают, что он опаздывает.

— Все его девушки?

— Это же мистер Долсон. Известный на всю страну.

Поняв, что на нее смотрят как на идиотку, Хэтти сильно разозлилась.

— На всю страну? Но я знала его совсем юным прыщавым мальчишкой, и какой он сейчас — меня не волнует!

— Примите мои сочувствия, мэм, — улыбнулся мужчина. — Будете что-нибудь заказывать или пройдетесь по улице еще полчаса?

— Пройдусь! — Хэтти решительно направилась к выходу. — И скажите ему, что Хэтти Голдинг передает ему огромный привет.

— Вы не вернетесь?.. О! А вот и он сам…

— Прости меня, Хэтти! — Стефан откуда-то сзади сгреб ее в охапку, и о том, что это он, Хэтти догадалась лишь по его вчерашнему голосу и подобострастной физиономии администратора.

— Мистер Долсон, дама ждет вас.

— Уже не жду! Пусти!

— Что вы, что вы!.. Принеси нам… как всегда!

Хэтти наконец вырвалась и обернулась. А обернувшись, застыла, пораженная увиденным. У нее даже возникли сомнения, тот ли мужчина, которого она ждала, стоит перед ней? Конечно, он не стал Кеном, но и с придурком Стефаном по кличке Кий у него больше не было ничего общего. Перед ней стоял двухметровый мужчина, безупречно одетый, безупречно выбритый, благоухающий безупречно дорогим одеколоном. А еще он безупречно улыбался. Немного напоминал друга ее детства: был так же белобрыс и белобров, как придурок Стефан. А больше — ничего общего. Хэтти наморщила одну бровь — не сон ли это? Стефан молчал, позволяя себя разглядеть.

— Нет, дорогая моя, я не исчезну. Можешь себя ущипнуть. А лучше — меня.

— Ты изменился.

— Ты тоже, моя прелесть.

— Правда? — Хэтти скроила соответствующее выражение лица.

— Конечно. Ты просто прекрасна. Ты осталась так же юна и свежа, но при этом стала еще красивее. — Он придвинул ей стул, усаживаясь за столик. — В тебе самым лучшим образом сочетаются манеры взрослой умной женщины и прелесть юности. Хэтти, я в восторге! — закончил он, глядя в меню.

— Спасибо, но, право… По-моему, я обыкновенная. А вот ты… ты очень сильно изменился. Стефан, если бы я знала, что ты станешь таким, я бы ни за что не дала тебе сорваться с крючка!

— Ну что ты! — Он обезоруживающе улыбался, и она могла поклясться, что уже в тот момент улыбка светилась фальшью. — Я до сих пор на твоем прелестном крючке. И ты в любой момент можешь стать моей… мм… впрочем, просто моей.

После этого Стефан уставился на нее, ожидая, видимо, восторженных согласий.

— Приглашаешь?

— Куда?

— Стать твоей. В каком, кстати, смысле?

— В самом лучшем. — Стефан беззастенчиво разглядывал ее. И Хэтти вдруг поймала себя на неуютной мысли, что он совсем не в восторге от ее «красоты», что видал и получше и что в его коллекции побывали, наверно, тысячи супермоделей, с которыми ей не сравниться.

— Ты что, как прежде готов на мне жениться?

Стефан нежно взял ее руку в свою, так что пожилая женщина за соседним столиком умиленно вытерла слезу, ибо с таким лицом, в таком дорогом ресторане можно делать только одно — предложение.

— Девочка, ты что, с луны свалилась? Я предлагаю тебе стать моей подругой.

— Подругой?

— Если тебе не нравится формулировка, то давай по-другому — любовницей.

— Ты… — Она начала вставать. — Ты… ты в своем уме? Ты всем своим девкам делал такие грязные предложения прямо в первый вечер знакомства?

— Не вижу в нем ничего грязного, Хэтти. Это жизнь. К тому же уж мы-то с тобой знакомы далеко не первый вечер. Ладно, прости. Я пошутил.

— Пошутил?

— Да, Хэтти. Я, видишь ли, несостоявшийся актер. Я не смог освоить профессию, зато прекрасно освоил розыгрыши.

— Пошутил? — Хэтти мелко заморгала. Обидно было вдвойне. — Я сейчас уйду!

— Нет, прошу тебя. Сначала послушай… Это все своеобразная проверка на подлинность. — Голос его был чересчур вкрадчив.

— Проверка на подлинность?

— Да, я всегда так делаю, чтобы знать.

— Ты хотел выяснить, что мне от тебя надо? И не готова ли я броситься к тебе на шею ради работы и денег?

— Ну… что-то вроде этого. Я всегда провоцирую людей на резкие действия. Кто-то ведется, а кто-то, вроде тебя, обижается. Но, как бы человек ни поступил, именно в этот момент вся его сущность вылезает наружу.

— И какова же оказалась моя сущность? — процедила Хэтти сквозь зубы, размышляя, дать ему пощечину или уйти просто так.

— Ты неподкупна, моя прелесть. Ты неподкупна, как королева!

— А может, мало предложил?

Стефан от души захохотал.

— Ты стала зубастой. Могу поклясться, это не бабушка научила тебя быть такой, а мистер Нью-Йорк, к которому ты всегда была неравнодушна… Ну, что скажешь? Я прав?

— Ты не пробовал показаться психиатру, Стефан? Вот что я скажу!

Он захохотал еще громче. Хэтти приподнялась на стуле, чтобы уйти, но неожиданно для себя села на место и вздохнула. Его ведь тоже воспитывал «мистер Нью-Йорк» — и весьма неплохо преуспел в этом вопросе. Хэтти стало интересно, в кого же на самом деле превратился тот долговязый нескладный подросток, чьи глаза всегда так лихорадочно горели, глядя на нее. В негодяя и хама, это раз. В лицемера и дамского угодника, который на самом деле глубоко презирает женщин и хорошие манеры, это два. А еще он взялся играть с ней. Это было ясно еще из вчерашнего телефонного звонка. Ни один нормальный мужчина, если он при этом не нарывается на ссору, так не разговаривает с девушкой. Либо Стефан действительно псих, либо деньги и карьера продюсера его испортили до неузнаваемости. Какой ужас! Ну хоть что-то хорошее в нем осталось?

— Чем ты так шокирована, родная? — тихо спросил он, глядя ей в глаза. — Ты, будто священник, свято верила, что законченных негодяев не существует и в каждом человеке есть хоть что-то хорошее? Но потом встретила меня! — Он снова захохотал.

— Сколько тебе лет, Стефан?

— А ты забыла? Я был старше тебя на три года. Двадцать девять.

— Я вот думаю, либо ты на меня сильно обижен за мое тогдашнее невнимание, либо ты и правда негодяй.

— Последнее! Конечно последнее!

— Слушай, Стефан, давай поговорим о чем-нибудь безобидном, например о работе.

— Ты считаешь, что это безобидно? — Он улыбнулся, и ей стало страшно. Почему-то сильно захотелось к Джонни. Почему-то показалось, что он бы сейчас понял ее без слов.

— Значит, ты окончательно бортанула меня с личной жизнью?

— Именно.

— То есть тебя не интересует, сколько я мог бы платить тебе за то, что ты со мной… То есть как любовнице.

— Нет. Меня интересует, сколько ты сможешь платить мне в качестве ведущей твоего шоу.

— Шоу? Это место уже занято.

Хэтти опала с лица.

— Как занято?

— Кстати, вчера вечером, когда за мной заехал тот самый спонсор, он предложил мне свою дочку…

— Все, я поняла, к чему ты клонишь, не продолжай.

— Да ни к чему я не клоню! — обиделся Стефан. — Ты думаешь, я сделал это нарочно, за то, что ты не пошла со мной гулять? Милая, в шоу-бизнесе такие вопросы решаются на раз!

— Я знаю.

— Да ни черта ты не знаешь! — вдруг взорвался он. — Чего ты дуешься, дурочка! Я бы все равно взял его дочку, он же спонсор, ты не понимаешь? И тебе было бы гораздо обиднее, если бы вчера мы ударили по рукам, а сегодня днем все равно приперся бы этот спонсор со своей дочкой. И тогда бы я позвонил тебе и сказал, что обстоятельства изменились и я не беру тебя в шоу. Что лучше?

— Но ты и так отказываешь мне.

— По крайней мере, сразу. Да, я грубый. Да, я негодяй. Но я не кидаю людей. И обещания всегда выполняю.

Хэтти посмотрела ему в глаза. Похоже, он говорил правду.

— Я пойду, Стефан. С личной жизнью — я тебя бортанула, с работой — ты меня бортанул. О чем нам еще говорить?

— Ну мало ли о чем! Например…

— Вспоминать наши совместные песочницы и тумаки на переменах?

Он внезапно стал серьезен.

— Хэтти, сядь. У меня есть к тебе одно предложение.

— Спасибо, я уже выслушала сегодня предложение.

— Да сядь ты, я тебе говорю! Я чувствую себя немного виноватым. Мы с тобой почти что родственники…

— Вот как?

— Люди, которых роднит общее детство, больше чем родственники. Хэтти, стой! У меня для тебя есть работа! Стой, пожалуйста!

— Отдай сумочку!

На них начали оглядываться, а у той дамы, что умилялась в начале вечера, затряслись все три подбородка от возмущения: сначала делает предложение девушке, а потом допускает ссору!

— Я предлагаю тебе сняться в кино! — проорал Стефан на весь ресторан и бросился за Хэтти, которая проворно скользила к дверям.

— В… где? — Она остановилась посреди зала.

— В кино. Пойдем обратно…. Извините… Одну минуту… Извините…

— Стефан, убери руки!

Он шептал ей на ухо, ведя за локоть обратно к столику:

— Не кричи на весь ресторан. Ты сама сумасшедшая. Впрочем, вот сейчас… Присаживайся. Сейчас мне правда показалось… показалось, что я тебя все еще люблю. — Он сделал брови домиком.

— Давай по делу. То, что ты псих, я уже поняла. Но я не напрашивалась к тебе в психоаналитики. Что ты там болтал про кино?

Стефан убрал дурашливое выражение с лица.

— Гхм. Да, про кино. Все совершенно серьезно. Я хочу дебютировать в качестве кинопродюсера и режиссера.

Хэтти смотрела на него с сомнением.

— Фильм немного… странный. Необычный. Впрочем, сценарий — потом. Сниматься будет в Англии… Так вот. Мысль о том, чтобы пригласить тебя на пробы, пришла сегодня ночью. Ну что ты хмуришься? Да, я грезил о тебе всю ночь. Это было очень приятно! А потом вспомнил про фильм. Но… Хэтти, роль очень своеобразная.

— Главная?

— Нет, конечно. На главную я бы так не рискнул. Извини. Впрочем, это дебют во всех отношениях. Весь состав съемочной группы так или иначе — дебютанты. — Стефан сильно волновался, елозил на стуле, щипал салфетку и поминутно прикладывался к бокалу с вином. Хэтти таким его не видела со школьной скамьи, с того самого дня, когда он, краснея и бледнея, предложил ей дружбу. — Поэтому, может быть, гонорары сразу и не… Впрочем, фильм может стать вполне кассовым. Цену обсудим позже. Но не меньше полутора, это я тебе обещаю.

— Чего?

— Миллиона.

Хэтти присвистнула. Потом быстро спросила:

— Постой, а в кино это много или мало?

— Смотря для кого. Известные голливудские актрисы даже не посмотрели бы в мою сторону, назови я такую сумму. А многие согласились бы и зубами вырвали у меня сценарий… Ну, так что? Будем пробоваться? Какой день тебе назначать?

Хэтти замотала головой.

— Стефан, Стефан, подожди! Я… У меня в голове не укладывается. Я должна подумать.

Он пожал плечами.

— Думай. Но если тебе сейчас нечем заняться, то почему бы не попробовать?

— Дело в том… А сколько времени займут съемки?

— Пока график не составлен. Он составляется с учетом многих факторов. В том числе и личного времени актеров. Конечно, не всех. — С этими словами Стефан выразительно посмотрел на часы. — Я скажу тебе позже, если это так важно.

— Ну да, под меня график подгонять не будут. Ты спешишь?

— Честно говоря, да. — Он лукаво улыбнулся. — Ты же не сможешь провести со мной вечер. Пойду искать подружку на одну ночь. Шутка. У меня море работы. Если я со студии ухожу во втором часу, считается, что это рано. Обычно — под утро. А в десять — снова встречи.

— Когда же ты спишь? — искренне изумилась Хэтти.

— Лучше бы ты спросила «с кем»! Тогда у меня появилась бы надежда!.. Завтра я жду твоего звонка. Вот мой прямой мобильный. И просьба: никому не говори о моем новом проекте. Да, и вот эту визиточку никому не показывай. Она для очень узкого круга лиц.

— Спасибо за честь. Правда, после того, как ты на весь ресторан предложил мне сниматься в кино…

— Ладно, если в завтрашних газетах появится новость о моем фильме, я заранее верю, что утечка не от тебя.

Хэтти смотрела на него с восхищением.

— И на телевидении у тебя новый проект, и в кино. Когда же ты все успеваешь?

— Еще спроси о творческих планах! Я устал от журналистов, хоть ты не приставай с глупостями.

Хэтти засмеялась, потому что сейчас Стефан напоминал прежнего.

— Хорошо, мистер Стеф. Я подумаю и дам вам знать.

— Всего хорошего, Хэтти. Прости, если чем обидел. У нас, у негодяев, это запросто. Мой привет миссис Голдинг.

Хэтти злобно прищурилась и вдруг остановилась возле столика:

— Вот знаешь что?! Вот так всегда!.. — Глаза ее метали молнии. — Мне кажется, друзья любят не меня, а бабушку! Прощай!

Вслед донесся негромкий смех Стефана, совсем не похожий на тот, которым он недавно пытался шокировать публику.

На улице стояла ночь. Впрочем, в Нью-Йорке не бывает ночи. Жизнь здесь бурлит круглосуточно, а ночью — даже быстрее. Не раздумывая, она свернула и пошла к набережной. От воды подул холодный влажный ветер, отрезвляя ее горячую голову. Сегодня вечером с ней гуляла по городу какая-то Новая Хэтти. Она молча и холодно оглядывала Старую, и та ей очень сильно не нравилась. Новая Хэтти не хотела спать со Стефаном и не хотела замуж за Стефана. Она не хотела ролей и денег. Она хотела любви с Джонни. А может, просто любви.

Хэтти смотрела на небо, в котором зажглись первые звезды. Небо отражалось в воде, в точности копируя картину верха. Если пошире распахнуть глаза и не мигая смотреть в пространство, то грань между небом и его отражением стирается, превращая картину в единое целое…

Вот так и она сама. Вернее — они. Две разных Хэтти. Как реальность и отражение. Где настоящая? Уже не разберешь! Она еще долго бродила по острову, размышляя над этим вопросом…

Когда Хэтти очнулась и увидела над собой знакомого бармена (того самого, который всегда предлагал ей выходить за него замуж, и это был единственный реальный персонаж из письма), она даже испугалась. Как она попала в свой любимый бар? Хорошо, что надела не вечернее платье, а костюм. Если пальто не снимать, то вполне сойдет…

Хэтти дико оглядывалась по сторонам, словно впервые здесь оказалась. Чертовщина какая-то! От ресторана, где она только что сидела, — добрая миля пути, бар совсем в другой стороне острова. Но как такое могло произойти? Наверно, ноги сами принесли ее сюда.

— Вам как всегда?

— Что как всегда? — вздрогнула она. — А, привет! Нет, мне сок. Апельсиновый.

— А джин?

— Не надо. Я же сказала, сок.

— Как пожелаете.

Новая Хэтти придирчиво осмотрела заведение. И за что они с Мадлен полюбили его? Ведь это же дешевка! Девушка, которая мечтает жить в пентхаусе, не должна проводить время в таких барах. Она вообще не должна проводить время в барах, она должна копить деньги на пентхаус…

Старая Хэтти призывно улыбалась бармену, а Новая Хэтти ее одернула: «Ты ведешь себя, как уличная девка! Неужели не понятно, почему этот сопляк звал тебя замуж? Он просто предлагал переспать с ним!».

«Дура! — злобно прошептала Старая Хэтти Новой. — Все совсем не так!»

— Хэтти, вы сегодня выглядите особенно. Что-то случилось?

— Да, — ответила она, жестко глядя ему в глаза. — Жизнь сложилась таким образом, дорогой, что я пришла сказать тебе нечто важное.

— Что? — бледнея, спросил он и отступил назад.

— Я согласна выйти за тебя замуж. Когда свадьба?

Выражение лица у юноши сразу поменялось на нахально-приветливое, и он перешел на «ты».

— Шутишь?

— Правда.

— Правда хочешь со мной замуж?

— Не с тобой, а за тебя.

— Так я это ж… Ну ты понимаешь, что я имею в виду.

— Конечно, понимаю. А что ты имеешь в виду?

Бармен криво усмехнулся.

— Ты вроде сегодня не пила ничего, а глазки строишь.

Новая Хэтти с увлечением придвинулась к нему.

— А обычно я пила, когда строила? Ну-ка, расскажи?

— Будто сама не знаешь! С виду такая холеная, а как напьешься, так сразу весь лоск с тебя как шелуха слетал. А чего ты расспрашиваешь, будто не про себя? Сама, что ли, не помнишь?

Она скроила глуповатое лицо.

— Не помню. У меня… это… память частично отшибло. Вот ноги сами сюда принесли, вроде физиономия твоя знакома, а что я тут раньше делала — не помню. Правда!

— То-то я смотрю, ты озиралась как сумасшедшая.

— Ага. Расскажи-ка мне, что я тут обычно делала? С кем приходила? Ты же знаешь людей.

Он перегнулся через стойку и заговорил тихо, поглядывая на публику в зале:

— Знаю людей, конечно. Я барменом работаю давно, не смотри, что такой молодой. Людей всяких перевидал. Кто пьяным ведет себя прилично, он сразу заметен. Пусть даже на столе плясать начнет, но как-то это все… красиво выходит. — Он сокрушенно махнул рукой. — А у вас — все одинаково!

— У… у кого это «у вас»? — опешила Хэтти.

— У тех, кто приехал покорить Йорк. — Он смерил ее взглядом, словно примеряя этот образ. — Ходят все такие расфуфыренные, в дорогих ботинках, при дорогих галстуках… А ходят-то куда? Сюда! В дешевый бар. А потом напиваются, и вся Их натура вылезает наружу. Тьфу!

Хэтти присвистнула, откидываясь на низенькую спинку стульчика.

— Однако! А ты сам-то родился здесь?

— Здесь, — гордо ответил парень. — У нас династия официантов.

— Понятно, — с уважением опустив уголки губ, сказала Хэтти.

— А ты?

— А я приезжая. Ты же сам сказал.

— Ну… может, я ошибался.

Хэтти махнула рукой, как бы принимая его фамильярную манеру общаться.

— Все ты видишь правильно! Я приехала покорить Йорк. А он меня… В общем, теперь буду жить у тебя. Пустишь?

Бармен отодвинулся:

— Э-э! Мисс, вы это бросьте!

— А что? — захохотала она. — Замуж зовешь, а жить не пускаешь?

— Замуж — это пожалуйста. Подсобка всегда свободна.

— Подсобка?

— А ты хотела как? На глазах у всех? — Он понизил голос. — Или ты любишь экстрим? По-быстрому, пока не застукали… А то, залезай ко мне сюда… Я уже пробовал, только лучше, когда народу поменьше.

— А что? Интересная идея!

Новая Хэтти вздохнула и дала Старой Хэтти подзатыльник. Большой-пребольшой.

— Ну, так что? — бармен потирал руки.

— Я, пожалуй, пойду. — Она опустила глаза и выложила деньги за сок. — Извини, заболталась.

— Ну, как хочешь.

Приезжая дешевка. Пьяненькая уличная девка, с которой бармен мечтал переспать. Вот и вся романтика ее жизни. Она не пойдет к Стефану. Она поедет домой, к бабушке. Выбросит мобильный, отключит городской и будет сидеть дома тихо-тихо. Будет думать. Пока что-нибудь не придумает. Месяц, год, всю жизнь… Но больше не будет такой, как сейчас.

Хэтти соскользнула с высокого стульчика и, пряча глаза, направилась к выходу. Было невыносимо стыдно. Дешевка. Вот кто она такая. И Джонни ее раскусил. Было настолько мерзко, что она не видела, что происходит вокруг. Она не видела ничего, кроме носков своих туфель. Дорогих туфель на дешевых ногах…

— Да девушка же! Вы что не слышите?

— А?

Перед ней стоял юноша. Красивый, черноволосый, с ангельской улыбкой, почти как Фрэнк из письма. Только еще лучше.

— Девушка! Я у вас уже пять минут спрашиваю: как мне пройти в Лувр? Понимаете ли, я студент и… совсем не знаю город. Я приехал, чтобы…

Обе Хэтти — и Старая, и Новая — пошатнулись и потеряли равновесие.