Новая Галатея

12

Кэтти через весь стол протянула Биллу папку.

— Всех прошла?

— Да.

— Умница, — похвалил Билл, дожевав кусок говядины.

Кэтти опустила голову, пряча глаза от любопытного взгляда служанки. Долорес была явно заинтригована содержанием папки.

Билл внимательно изучил все записи.

— Ну вот, ты зря боялась.

— Вообще-то это ты подозревал, что я заразная, — ответила Кэтти.

Сегодня она проснулась и неожиданно осознала, что уже не уверена в любви Билла. Сомнения в его искренности появлялись у нее и прежде, но только сегодня утром они оформились в убежденность. Разве любящий мужчина поступил бы так? Разве пытался бы всячески унизить женщину, отказавшуюся ради него от всего: от работы, от друга и от собственного мнения? Кэтти смотрела на Билла, и в ее взгляде уже не было прежнего обожания и преклонения.

Внезапно она обнаружила на его лице морщины, а темные жесткие волоски на пальцах рук перестали ее умилять. Билл казался ей чужим, а потому холодным человеком. Его губы, все чаще выговаривавшие ей за малейшие проступки, перестали ее возбуждать. Неужели еще вчера она готова была отдать все на свете ради единственного поцелуя?..

Кэтти чувствовала себя униженной, растоптанной. Билл надругался не только над ее доверчивостью и чувствами, но и над ее телом. От былой нежности не осталось и следа. Билл словно старался каждым своим движением доказать, что является ее полновластным хозяином, которому дозволено абсолютно все.

Но несмотря на некоторое прозрение, Кэтти все еще оставалась во власти любовного дурмана. Она походила на больного горячкой. Ее сжигала изнутри пагубная страсть. Кэтти понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Она зависела от Билла. И не представляла себе жизни без него. Пусть он не такой идеальный мужчина, каким она представляла его в начале знакомства, но разве в этом вина Билла? Она выдумала принца, а потом, столкнувшись с его реальными недостатками, разочаровалась. Но повинен ли в этом Билл? Он никогда не обманывал ее. Никогда не бахвалился своими достоинствами. Напротив, он сразу признался, что был неверен прежней жене и что бизнес всегда значил для него больше, чем семья. Не она ли сама, Кэтти, вообразила, будто сможет изменить Билла? Она была уверена, что, полюбив ее, он никогда не посмотрит на других женщин.

Однако Кэтти не подозревала, что Билл такой собственник и тиран. Могла ли она предвидеть, что он будет контролировать каждый ее шаг, указывать, что ей носить и с кем общаться? Или она должна была разгадать в нем деспота с самого начала?

До назначенной свадьбы оставалась всего одна неделя. Кэтти надеялась, что после церемонии Билл начнет иначе к ней относиться. Она станет его законной супругой, второй половиной. Полноправной хозяйкой дома. И тогда Билл перестанет обращаться с ней, как с маленькой неразумной девочкой. Подпитывая и взращивая подобные мысли, Кэтти тем самым продолжала обманывать себя. Она хотела верить в сказку и намеренно закрывала глаза на тревожные сигналы, подаваемые интуицией.

— Кэтти, ты все еще хочешь пойти учиться? — спросил с затаенной улыбкой Билл.

Он заранее знал ответ, но ему хотелось увидеть реакцию Кэтти. И она не заставила себя долго ждать. Кэтти расцвела. На ее лице появилась широкая улыбка, глаза засверкали, на носу появились маленькие морщинки, те самые, что так умиляли Тома.

— Ты еще спрашиваешь! Конечно, хочу.

— Тогда радуйся — скоро ты снова сядешь за парту.

Кэтти бросилась Биллу на шею.

— Спасибо, любимый! Но мне ведь нужно многое купить перед началом занятий. Кисти, мольберт, карандаши, тетради…

Билл рассмеялся.

— Мы, конечно, можем купить тебе всю эту ерунду, но вряд ли она тебе пригодится.

— Как это?

— Я хочу, чтобы ты получила приличную профессию.

— Какую? — упавшим голосом спросила Кэтти.

Ее радость мигом улетучилась, едва она поняла, что мечте стать художником не суждено осуществиться. Билл снова принял за нее решение. Самое ужасное, что если она вообще откажется от учебы, то Билл обвинит ее в том, что она сама не знает чего хочет. В результате ее снова ждет домашнее затворничество.

— Например, экономиста или финансиста. Или банковского служащего…

— Ты… ты думаешь, что у меня получится? — с сомнением спросила Кэтти.

— Ты ведь уверяла меня, что была в школе отличницей.

— Да, но я никогда особо не любила математику. Цифры всегда навевали на меня скуку. — Она вздохнула. — Я мечтала о другом…

— Знаю-знаю, — ворчливо перебил ее Билл. — Но я не представляю тебя художницей. Не подумай, что я запрещаю тебе рисовать, но так, ради развлечения… Однако делать это своей профессией? Нет, это несерьезно.

Я и не хочу быть серьезной! — пронеслось в голове Кэтти. Довольно и тебя.

— Билл, я не уверена…

— Тогда можешь и вовсе забыть об учебе. Я о тебе беспокоюсь, а для тебя всё забавы.

— Это не так! — разгорячилась Кэтти. — Я очень хочу учиться! Тем более у меня столько свободного времени. Я просто не думала о работе экономиста.

— Придется подумать, дорогая, — тоном, не допускавшим возражений, заявил Билл. — Хватит витать в облаках и строить воздушные замки. Чем больше ты будешь узнавать о финансах, тем больше у нас с тобой будет тем для разговоров.

— Мы могли бы поговорить о чем-нибудь более приятном, чем деньги, — заметила Кэтти.

В последнее время они с Биллом все реже беседовали по душам. У него не было то времени, то настроения для душещипательных разговоров. Вероятно, это и толкнуло Кэтти на сближение с Долорес, ежедневно приходившей в ее флигель, чтобы убраться. Вообще-то Кэтти сама наводила у себя порядок и меняла постельное белье, но установленный мистером Радферном порядок нельзя было нарушать. Именно поэтому Долорес ежедневно навещала Кэтти. Однажды девушка угостила служанку чаем, и с тех пор они стали приятельницами.

Кэтти сдерживала необходимость утаивать от новой подруги некоторые факты своей личной жизни. В частности, интимные отношения с Биллом. Самой Кэтти претил этот фарс. Она была уверена, что Долорес известно абсолютно все. Но так как служанка не затрагивала скользкую тему, то и Кэтти приходилось оставлять ее в стороне. Они обсуждали последние новости, сплетничали, обменивались анекдотами и делились детскими воспоминаниями. Однако Кэтти хотелось переступить разделявший их порог умолчания о самом главном.

О том, что тревожило ее с первого дня пребывания в доме Радферна. Она понимала, что, открыв Долорес правду, не сможет потребовать от нее сохранить ее в тайне от остальной прислуги. Но Кэтти так хотелось облегчить душу! Она надеялась, что если посвятит кого-нибудь в их с Биллом тайну, то ей станет легче. С каждым днем Кэтти было все труднее молчать. И вот за пять дней до назначенной свадьбы Кэтти прорвало.

Простоватая, иногда до вульгарности, Долорес пришла во флигель в тот самый момент, когда Кэтти примеряла платье, которое, посоветовавшись накануне с Биллом, решила надеть на их бракосочетание. Платье мало походило на традиционный подвенечный наряд невесты, но оно было светлым, длинным и нарядным. Это был некий компромисс между желаниями Билла и Кэтти.

— О, Кэтти, какое чудесное платье!

Замечтавшаяся перед зеркалом Кэтти вздрогнула от неожиданности. Чтобы справиться с неловкостью, она улыбнулась.

— А, это ты, Долорес. Я не ждала тебя так рано.

Служанка пожала плечами.

— Я уже все дела в доме переделала. Выдалась свободная минутка, и я решила тебя навестить. Слышала, что ты идешь учиться.

Кэтти кивнула.

— Мистер Радферн такой добрый. Своих детей поставил на ноги, а теперь и тебя не бросает на произвол судьбы.

— Да. Он очень добр, — сухо ответила Кэтти.

Ей было неприятно лгать Долорес, но та словно нарочно не желала замечать явные нестыковки в легенде, придуманной Биллом. Как Кэтти могла быть его осиротевшей племянницей, если ни у Билла, ни у Лоры отродясь не было ни братьев, ни сестер? Да и, будь она действительно его родственницей, стал бы он так заботиться о ней, как никогда не заботился о родных детях? Долорес уже несколько лет работала в доме Радфернов и, без сомнения, была наслышана о том, как наплевательски Билл относился к своим супружеским и отцовским обязанностям.

— Я бы тоже хотела пойти в колледж, но, видно, не судьба. — Долорес невесело усмехнулась.

— Я сейчас переоденусь и угощу тебя чем-нибудь, — пообещала Кэтти. — Помоги расстегнуть сзади молнию.

Долорес быстро справилась с замком, а затем помогла Кэтти снять платье.

— Готовишься к какому-то торжеству? — спросила Долорес.

Кэтти поймала ее заинтересованный взгляд. В тот момент она была готова поклясться, что Долорес известно все, вплоть до даты и времени бракосочетания. Однако уже в следующее мгновение Долорес выглянула в окно и помахала садовнику, вышедшему на лужайку, чтобы подстричь траву. Кэтти терялась в догадках. Известно ли Долорес о свадьбе или ей все только померещилось?

— Через неделю у меня важное событие, — уклончиво ответила Кэтти.

— Какое? — спросила Долорес так просто, что Кэтти снова засомневалась.

Нет, Долорес действительно думает, что я племянница мистера Радферна, которую он решил поддержать в трудную минуту. А даже если это не так и Долорес прекрасно осведомлена о том, где и с кем Билл проводит ночи, то она очень умело это скрывает. Так, значит, и мне нужно это скрывать. Но зачем? Раз нам обеим известна правда, так почему бы не поговорить о том, что нас обеих действительно волнует?

— Моя свадьба.

— Что?! А почему я до сих пор не знакома с женихом? — Долорес засветилась от улыбки. — И ты все это время молчала?!

Кэтти смущенно потупилась. Вдоволь насмотревшись на белые новые туфли, она перевела взгляд на лицо Долорес и призналась:

— Скоро я стану миссис Радферн.

— Не может быть… — пролепетала Долорес. Она во все глаза смотрела на Кэтти, будто впервые видела ее.

Кэтти нервно хихикнула.

— Да. Месяц назад мы с Биллом решили пожениться. Он не хотел это афишировать…

— Почему? — После сенсационной новости Долорес захотелось присесть. Она буквально рухнула на стоявший рядом стул. Стукнула локтями о стол, а затем плюхнула на руки свою голову, будто отяжелевшую от тревожных мыслей и сомнений.

Кэтти пожала плечами.

— Билл боялся, что журналисты набросятся на меня с вопросами и упреками.

— Но в чем можно упрекнуть такую очаровательную молодую девушку? Более смиренной и доброжелательной особы я не встречала за всю свою жизнь.

— Спасибо на добром слове, Долорес, — поблагодарила Кэтти. Непритязательный, но искренний комплимент согрел ей сердце. — Я боялась рассказывать тебе об этом, а теперь ничуть не жалею. Мне и в самом деле стало легче. Сколько можно прятаться и обманывать всех? Я люблю Билла. Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы он был таким же бедным, как я. Мне не нужны его деньги…

— Я знаю, Кэтти. Не нужно меня в этом убеждать. Но ты такая молодая… такая красивая…

— Билл тоже еще молод.

— Его дети старше тебя, — напомнила Долорес. — И вряд ли они обрадуются вашему браку.

— Даже если бы я была ровесницей их матери, они бы вряд ли приняли меня с распростертыми объятиями. Для них разрыв родителей в любом случае неприятен.

— Ну, на твоем месте я бы не стала за них волноваться. Ричарда и Джейн трудно назвать несчастными. Они живут в свое удовольствие.

— А они давно были дома?

— Да, — закивала Долорес. — Около года назад Джейн приезжала, чтобы попросить у матери денег. Кажется, девчонка натворила глупостей, ей понадобились деньги на аборт и на восстановление в университете. Я не знаю подробностей. Знаю только, что когда мистер Радферн узнал об этом, то несколько дней был на взводе и отчитывал жену за слишком мягкое отношение к детям. Мол, она потворствует их порокам.

— Надо же, я и не знала, — пробормотала потрясенная Кэтти.

— А Ричард не появлялся здесь уже несколько лет. Видимо, ему хватает денег, которые ежемесячно переводит ему на счет отец.

— Неужели дети приезжали домой только для того, чтобы попросить денег?! — изумилась Кэтти.

— Похоже на то. И если они узнают, что у отца вот-вот появится жена — а следовательно, еще одна наследница, — то наверняка взбунтуются.

— Какое наследство?! Мне нет до него дела.

— Попробуй объяснить это Ричарду и Джейн.

— Я не собираюсь им ничего объяснять. К тому же я не верю в то, что они такие жадные. Можно подумать, я лишу их наследства.

— В любом случае они заподозрят тебя в грязной игре.

— Почему это?

— Посуди сама. Для них никогда не было секретом, что их отец имеет связи на стороне.

Кэтти кивнула, хотя слова служанки задели ее за живое.

— Однако ни одной из любовниц мистера Радферна не удалось разбить его семью, — продолжала Долорес.

— Я тоже не разбивала его семью. Лора ушла от Билла еще до того, как мы начали встречаться.

— Каждому это не объяснишь. Все будут думать, что именно ты стала причиной развода. Еще бы — молодая, красивая, амбициозная…

— Я вовсе не охотница за состоянием! — вспыхнула Кэтти.

— Знаю, знаю. Чего кипятишься?

— Просто очень неприятно слышать от тебя такие вещи.

— Я только хочу подготовить тебя к тому, с чем неминуемо придется столкнуться. Раз решила пробраться в дамки, так и веди себя как королева.

— Я так устала от роли тайной любовницы, что с нетерпением жду того момента, когда займу место законной жены Билла.

— Мистер Радферн не подарок. Извини, если лезу не в свое дело, но мне кажется, что он с тобой слишком строг.

Кэтти заставила себя улыбнуться.

— Просто ему сейчас тоже нелегко. Он любит меня, но ему неловко, когда я веду себя не так, как нужно.

— По-моему, он хочет вылепить из тебя вторую Лору. Только первая миссис Радферн была прирожденной аристократкой и заносчивой богачкой, а ты будешь ее копией, плодом стараний мистера Радферна. Лишь бы он не заставил тебя стыдиться своего прошлого и кланяться ему в ножки за все его благодеяния.

— Нет, что ты. Долорес. Билл вовсе не такой.

Голос Кэтти дрогнул. Внезапно она вспомнила одно из своих первых свиданий с Биллом. Он тогда завел разговор о том, какой видит свою избранницу. Билл признался, что мечтает жениться на бедной девушке, превратить ее в принцессу, но при этом он не позволит ей забыть, кому она обязана своим сказочным превращением. Тогда Кэтти неприятно поразил цинизм Билла. Поскольку его признание никак не вязалось с тем образом рыцаря, которым она наградила Билла, то она предпочла выкинуть противоречащие ее представлению признания из памяти. Будто их никогда и не было.

Однако сейчас Кэтти совершенно случайно вспомнила слова Билла. Вдруг Долорес права и он вознамерился сделать ее подобострастной рабыней? Ведь даже если на ней будут шелка и бриллианты, она все равно будет чувствовать себя рабыней, всем обязанной и во всем послушной щедрому хозяину.

И разве желание Билла отправить Кэтти учиться на финансиста не подтверждает страшное подозрение? Безусловно, Билл старше и опытнее ее. Вероятно, он прав и серьезная профессия ей пригодится больше, но… Кэтти могла привести сотню этих треклятых «но», сводившихся к одному ее нежеланию учиться тому, что ее никогда не интересовало и навевало скуку.

— А ты уверена, что свадьба состоится? — неожиданно спросила Долорес.

Ее пристальный взгляд, казалось, проникал в самую душу Кэтти. Черные глаза, полные сочувствия и доброты, пытались выискать в Кэтти хоть искру сомнения, которую можно было бы раздуть в пламя полного неверия и скептицизма. Кэтти не могла так рисковать своим спокойствием. Ей было трудно его достичь, и она не желала слушать Долорес. Если та собирается разубедить ее в том, что Билл любит ее, Кэтти, и изменится после того, как станет ее мужем, то она не желает это слышать. Ей сейчас нужны слова поддержки, а не разрушения того хрупкого равновесия, которое в ней установилось после того, как Билл дал свое согласие на брак.

— Разумеется, состоится! — с жаром ответила Кэтти. — Осталось потерпеть всего несколько дней. Скоро я стану миссис Радферн.

— Надеюсь, ты не заставишь меня так тебя называть? — с озорной улыбкой спросила Долорес. — Хотя мистеру Радферну вряд ли понравится излишняя фамильярность. Нет, при нем мне все равно придется называть тебя на «вы».

— Будет забавно, — заметила Кэтти, хотя не видела в этом ничего забавного.

Скорее всего, Долорес права. Билл ни за что не допустит подобного панибратства. В его жизни все было подчинено строгой иерархии. Даже заводя отношения с девушками не своего круга, он придерживался собственной философии. Это не было пренебрежением условностями. Напротив, Билл всегда помнил, где место его избранницы. И при случае мог напомнить об этом и ей.

— Ладно, мне пора, — сказала, поднимаясь со стула, Долорес.

Кэтти остановила ее:

— Я не могу тебе запретить, но… Долорес, пожалуйста, не говори никому о том, что мы с Биллом собираемся пожениться.

— Все и так знают, как вы проводите ночи. Но раз ты не хочешь похвастаться своими достижениями, то и я не стану разносить на хвосте сплетни.

— Спасибо.

— Не за что. Это я должна благодарить тебя за откровенность. Другая бы на твоем месте чуралась общаться со служанками.

— Ты мне вовсе не служанка.

— Через пять дней формально я ею стану.

— И через пять дней, и через месяц ты все равно не перестанешь быть моей подругой, — заверила ее Кэтти.

— Ладно уж, чего там… — отмахнулась смущенная Долорес.

Их с Кэтти разделяло не более десяти лет. Однако Долорес была гораздо опытнее и более трезво смотрела на жизнь. Долорес сильно сомневалась в том, что запланированная свадьба состоится, и только из сочувствия к Кэтти не стала высказывать свои сомнения вслух. Ну не походил мистер Радферн на счастливого жениха!